 |
Cмерть и новое рождение
|
|
|
|
В архаической мысли ничто полнее смерти не выражает идею «конца», завершенности, и ничто лучше, чем космогония, не выражает идею «творения», «деяния», «строительства». Космогония в глазах первобытных людей — это, прежде всего, чудесное вторжение сакрального в жизнь, которая периодически обновляет мир и человеческое общество. Символическое повторение творения означает повторение событий начала мира, а значит — и присутствие на земле Богов и их созидательной силы. Возврат к началу происходит благодаря новой активизации священных сил.
С точки зрения древних религий, всякая «болезнь/призвание» играет роль инициации, поскольку страдания, вызванные ею, соответствуют испытаниям посвящения. Например, психическая изоляция «больного избранника» эквивалентна изоляции и одиночеству во время церемонии посвящения, а приближение смерти соответствует символической смерти, которая имеет место в инициации.
Это весьма интересная точка зрения, подтверждает которую – наш 15- ти летний опыт клинической практики (Первая детская больница, Санкт-Петербург). В тяжелых случаях мы склонны рассматривать болезнь (кому в том числе), как прохождение духовного кризиса (кризиса души) целой семьей или только одним пациентом. Понимание сути такого кризиса, знание структуры реальности души и духовный опыт, помогают привнести новое видение и разработать новые подходы в лечении сложных заболеваний и состояний пациентов.
Социокультурная динамика
Сейсмические толчки кризисной активности за последние годы актуализировали новый ландшафт реальности, обозначаемый как переходный бесформенный, гетерогенный, коммуникативный, толерантный, обнаруживающий черты и символы «лиминального» пространства. В связи с чем понимание сути и значения «лиминального» приобретает особо важное значение, прежде всего как нового опыта пространства – времени. Пространство-время – это конструктивный элемент для восприятия, движения и опыта, который обнаруживается во всех сферах общественной жизни, политике, экономики, науке и воспитании.
|
|
|
Координаты нестабильности
Понимание того, что любой кризис со свойственной ему нестабильностью, представляет собой особо протяженную во времени структуру переходного пространства, позволяет дифференцированно подходить к каждому из его этапов, определяя соответствующие задачи.
Механизмы диалога
Для анализа закономерностей подобных переходных периодов и понимания того пространства культуры, в котором находится сообщество, я предлагаю обратиться к работам проф. Ю.М.Лотмана в области семиотики, и рассмотреть некоторые особенности механизма диалога в пространстве культуры.
Идея, лежащая в основе рассуждений Ю.М.Лотмана достаточно ясна: ни один язык или система не обладают полнотой знаний о мире, и как следствие - для отражения запредельной реальности или более объемной, необходимо более одного языка или их совокупность. При этом неспособность одного языка охватить мир не является недостатком, а диктует необходимость другого».
Самоорганизация систем
Согласно теории неравновесных процессов И. Пригожина, выбор нового пути происходит в неравновесном состоянии системы, когда попадая во флуктуационное пространство, системе представляется несколько возможных выборов пути, которые могут инициироваться случайными процессами, как пусковыми механизмами. При этом непрерывная среда распадается на дискретные структуры, поведение которых перестает быть предсказуемым, но благодаря механизму самоорганизации, останавливающему разрушительное действие диффузионных процессов, вновь организуется в систему более сложного порядка с новым уровнем согласованности структур. В этих точках бифуркации вступает в действие не только механизм случайности, но и механизм сознательного выбора, который становится важнейшим элементом исторического процесса.
Координаты настоящего
Рассматривая социокультурную динамику со стороны пространства диалога, можно заметить как разные направления, такие как экономика, политика, психология, получают развитие именно благодаря диалогу, т.е. притоку информации извне и его переработке. Рассматривая настоящий период как «культурную паузу» второго и третьего этапов (где ищутся «корни», и «новое» переосмысливается, как органически вытекающее из «старого») нужно заметить, что он характеризуется активностью двух разнонаправленных процессов. С одной стороны, это интерес к западной культуре, экономике, бизнесу; с другой – к архаичной культуре, ее ритуалу и традиции, а также - к востоку с его особым отношением к телу и природе миросозерцания. Эти две проекции рождают интерес (как флуктуацию) диалог между системами и одновременно усиливают противоположности, создавая конфликт между центром и периферией, попеременно усиливая то одну, то другую часть пространства.
С точки зрения культуры мы наблюдаем с одной стороны тенденцию к культурному обособлению, с другой тенденцию к универсализации. Первая тенденция ведет к конфликтам, основанным на различии культур, вторая - обращает наше сознание к основным символам архаичных культур, позволяя им раскрыть себя через новые формы в новом времени или репрезентировать себя как актуально значимые конструкции в новых формах.
|
|
|
Пространство и путь в нем
Пространство в мифопоэтическом сознании не только связано со временем начала творения, но и с вещественным его наполнением. Организованное пространство имеет иерархическую структуру. Так в ряде космологических систем говорится о трех пространствах: нижний, средний и верхний мир; в некоторых системах их бывает гораздо больше: девять, тридцать три, девяносто девять, в зависимости от того, на сколько частей членится каждая из космических зон.
Вертикальная структура всегда была связана со сферой мифологического, и, прежде всего, космогонического, а горизонтальная, как правило, соотносилась с ритуалом и его участниками. Объект ритуала, жертва (человек, животное) всегда находился в центре. Вся последовательность элементов по горизонтали воспринималась как сцена ритуала, основная цель которого состояла в том, чтобы обеспечить благополучие, плодородие, а также поддержание и развитие определенного уровня жизни и культуры сообщества.
|
|
|
Ритуал обеспечивал переход к иному существованию, благодаря своей связи между мирами, которая осуществлялась через соприкосновение с «центром». Само же действие ритуала трактовалось как проекция мифологического в ритуальное. Считалось, что Мировое дерево находится в священном месте – центре космоса, который в мифах и творении играл чрезвычайно важную роль. Понимание «центра» — места начала творения, в котором возможно проявление других реальностей, как в космической топографии, так и в мифологической концепции, занимает важное место.
Время
Понимание времени и особое отношение к нему свидетельствует не только об определенном уровне культуры, но и является выражением тех внутренних особенностей, важных акцентов, которыми одна традиция, или даже метод психотерапии отличается от другого. В греческом языке существуют два слова, которые обозначают время: «chronos» и «kairos», при этом они существенно отличаются по своему значению. Chronos — это равномерное, поступательное или линейное движение времени; kairos – время, раскрывающееся в своем глубинном измерении.
Путь
Понятие пути в пространстве — времени присутствует во многих традициях и религиях мира. Этот путь считается «трудной дорогой», ведущей в центр, именно благодаря ему возможен переход от мирского к сакральному, от иллюзорного к реальности, от смерти к жизни, от человеческого к божественному. В.Н. Топоров в своей работе «Пространство и текст» выделяет два типа направленности пути. В первом случае начало может находиться на периферии достаточно далеко от сакрального центра.
Во втором случае начало пути расположено в центре — в своем доме (дворце, святилище), укрытом от опасностей и освященном божественной силой, а конец, напротив, находится далеко от центра, на периферии.
|
|
|
Модели в культуре
История культуры содержит немало примеров того, как сообщество использовало пространство-время «лиминального» в ритуалах инициации. Цель ритуалов достаточна ясна: сепарация и «новый» статус индивида и сообщества, в которых «новый», «новое» воспринималось как творческое, связанное с традицией и началами, отражающее глубинную интенцию духа, реализуемую через человека (работы Тернера В., Топоров В.Н., Лотмана Ю.М. и др.).
В представлениях наших предков человек был зависим от природы, от Вселенной, которая пронизана ритмами, оказывающими воздействие на каждого, поэтому ни одно значимое действие не было независимо от сакрального; для до — современного человека, подобные по значимости переходы почти всегда сопровождались ритуалами. Всякое изменение положения, как полагали наши предки, влекло за собой взаимодействие светского и сакрального, и ритуал должен был обеспечить человеку уверенность в новом этапе жизни. Поэтому цель многих ритуалов - помочь человеку в осуществлении этого перехода, совершив его таким образом, чтобы не только общество в целом не понесло ущерба, но и вся Вселенная. Это означало, что человек, совершающий такой переход и участвующий в ритуале, должен был интегрировать целый комплекс физических, интеллектуальных и духовных задач. Новый статус и принятие его предполагали целостное изменение личности, что по представлениям древних, могло обеспечить лишь «Возвращение к ЦЕНТРУ — ИСТОКУ». Ритуал, таким образом, обеспечивал три основные функции для человека: это духовная или религиозно-этическая, он создавал условия безопасности, обеспечивал связь человека и мира, т.е. включал его в производственную сферу жизни коллектива. Таким образом, осуществлялся творческий прорыв личности или целого сообщества.
Среди ритуалов перехода, особое место занимают ритуалы инициации, или посвящения. История религии различает три категории посвящения - три типа перехода. Первая — включает коллективные обряды, знаменующие переход от детства или юношества к взрослому возрасту (совершаются в возрасте 6 — ти или 12–ти лет), а также ритуалы, проходящие индивидуально или в узких группах. Вторая категория обрядов включает все виды обрядов вступления в тайное общество или братство. Наконец, третья категория посвящения подтверждает мистическое призвание, которое на уровне религий представляет призвание шамана, вождя, царя.
|
|
|
Пубертатный период ассоциируется с подростковым кризисом и само название «кризис», обнажает семантическую проблему. Кризис сопровождается неравномерностью и гетерохронностью пубертатного периода как на межиндивидуальном уровне, так и на внутрииндивидуальном, последняя характеризуется несогласованностью сроков биологического, социального и психологического развития, а также в несовпадении темпов созревания или инволюции отдельных подсистем, например, темпов физического роста и полового созревания, наличием диспропорции между интеллектуальным и нравственным развитием. В связи с чем, Э. Эриксон и другие авторы считают пятую возрастную стадию, по временным рамкам 11 – 20 лет – ключевой для приобретения чувства идентичности, поскольку перед подростком стоит задача объединения всего, что он знает о себе самом, как сыне/ дочери, школьнике и т.п., с задачей связать прошлое и будущее.
Бурный рывок психического и физического развития заставляет подростка решать сложную задачу реорганизации образа тела, своего физического «Я». Это ставит его перед объективно – естественным и необходимым, и субъективно – психологически напряженным (часто невротизирующим) противоречивым единством утраты привычного телесного образа и обретения нового, построения мужской и женской идентичности, и постепенный переход к взрослой генитальной сексуальности.
Неожиданный взгляд на кризис подросткового возраста дали клинические наблюдения за детьми, проведенные на ожоговом отделении Первой городской больницы, что послужило основанием к сопоставлению кризиса и ритуала инициации. Действительно, все этапы ритуала в этом процессе «исцеления» присутствовали:
- отделения (separation) от родителей и включение в мужское сообщество, как правило, это мальчики;
- промежуточного периода «грани миров» (margo, или limen, что по-латыни означает «порог»), характеризующегося операцией, наркозом — измененными состояниями сознания, испытанием болью, сдиранием кожи, аскетизмом, лишением пищи и необычными, переживаниями, связанными с изменением сознания;
- и включения или восстановления (reagregation).
Наблюдения за пациентами (1989 – 2002 г.) позволили выдвинуть гипотезу и о некоторых состояниях сознания маленьких пациентов в limen период. В медицинской практике галлюцинации, иногда возникающие у детей, как правило, связывают с интоксикацией, происходящей вследствие ожога и введенных препаратов. Возможно, что в некоторых случаях физиологические изменения, действительно приводят к галлюцинациям. Однако, как показывает опыт, в ряде случаев их причина лежит совсем в другой области. Лиминальные существа – «ни здесь, ни там, ни то, ни се» — это означает состояние открытости сознания другим реальностям. В этот период дети проходят удивительные трансформации.
Общими особенностями переживаний причастности к сверхличным категориям, переживания смерти и сексуальности указывают инициальные переживания. Подобные наблюдения позволили сделать вывод о том, что подобные ритуалы в различных культурах являлись не искусственной надстройкой, а служили функциональными элементами, отражающими фундаментальные закономерности культурогенеза, как развития человека в сообществе.
Поскольку переход в обществе не институирован, то нередко он приобретает затяжные формы. Ребенок до нескольких месяцев может находиться в промежуточном состоянии между жизнью и смертью, переживая процессы нового рождения.
Клинический опыт, первоначально выступающий как вынужденная помощь детям, впоследствии позволил выстроить методику, позволяющую сократить время пребывания на отделении и организовать подобный переход, а в особо тяжелых случаях, связанных с операцией провести предоперационную подготовку. Таким образом, постепенно ритуал начал входить в терапевтическую практику, открывая свой код и выстраивая новые ориентиры, модели поведения, позволяющие медсестрам и врачам, родителям организовать этот процесс. Такие ценности, как тепло, забота и любовь постепенно возвращались в жизнь и возвращали жизнь. Постепенно сам ритуал позволил преодолеть негативное отношение к нему, которое многие десятилетия было определяющей установкой по отношению к ритуалу, как стереотипной форме, ограничивающей действие индивида.
Долгое время в науке существовала недооценка ритуала, и вместе с ней стремление трактовать ритуал, как нечто вторичное, не подлинное, внешнее, и просто чисто условное. Это объясняет и многое в истории его научного изучения, где явно отсутствовал интерес и понимание сути и функции ритуала. Положительные результаты в использовании ритуала, подтвержденные клиническими наблюдениями, позволили оформить метод, который используется в работе с детьми подросткового возраста, в том числе детьми сиротами, эффективен он и при усыновлении ребенка.
Особенностью предлагаемого способа, включающего элементы ритуала инициации, является психодинамический системный подход, сочетающий психоаналитическое (юнгианское) и антропологическое направление, а также использование мультимодального подхода, способствующего реализации онтологического процесса психотерапии. При этом в онтологическом процессе исследуются следующие психологические пространства: пространство индивидуальной жизни субъекта, пространство межиндивидных семейных и внутригрупповых связей, а также интериндивидное (сверхличное) пространство включающее исследование родовых особенностей (генетические предрасположенности, культурные и духовные ценности) и особенности сверхличных задач членов семьи, сообщества.
Задачей является устранение деструктивных стратегий и нахождение новых адаптивных форм поведения, формирование нового центра — Я, связанного с проявлением воли, эмоциональной насыщенностью, открытостью к жизненным процессам, что позволяет осуществить переход в новое пространство отношений и реализовать потребности и задачи другого возрастного уровня и реальности, включающей физиологические, социально-психологические и экзистенциально- духовные аспекты развития. При усыновлении ребенка это осознанная возможность пересмотреть и выстроить новые границы подсистем в семье в согласии со всеми ее членами, в том числе и самим усыновляемым ребенком, и установить новые связи «кровного» родства. Для детей – сирот — возможность повысить самоуважение, ощутить причастность и связанность с другими людьми благодаря включенности и соприкосновению с культурными традициями взрослой подсистемы.
В антропологической сфере способ базируется на идеях изложенных академиками Ю.М. Лотманом и Топоровым, а именно: наличии нескольких типов времени, связи космогонического и эмбриогонического мифов, важности начал в мифопоэтической концепции, возможности прямого регресса благодаря ритуалу и изменению структуры пространства – времени, в психологии на теории коллективного бессознательного К.Юнга. Примером начал, как «лиминального» или переходного для творения нового служит архитектоника Ветхого завета, каждый из дней которого открывает не только великую тайну сотворения Вселенной и человека, но и раскрывает перед нами силы человеческого сердца и способности человеческой души.
Для обеспечения регресса во времени и пространстве по линейному типу времени в способе используется психоаналитическая терапевтическая модель работы, для регресса в циклическом и сакральном времени используется антропологическая модель ритуала, ориентированного на время «начал», и элементы ритуала «второго рождения». Использование символизма архе-стихий в способе является более обширным понятием, вмещающим в себя архетипы, а также природные и сакральные детерминации
Ритуалы «Второго рождения» имеют древнюю историю, подобные обряды существовали в Индии, Испании, Болгарии и других странах. Общим для всех ритуалов является помещение человека на некоторое время в закрытое пространство с имитацией «зародыша». Упоминание об этом обряде можно обнаружить также в Ветхом завете, греческой мифологии.
Несколько примеров:
1. В Ветхом Завете Иакову с помощью матери удалось перехватить отцовское благословение, предназначенное для старшего брата, и сделаться наследником отца.
2. К ритуалам вторичного рождения прибегали в случаях усыновления с целью превратить усыновленного в кровного ребенка усыновляющей матери.
- когда Геркулес был возведен в ранг богов, его божественный отец Зевс уговорил свою супругу Геру усыновить незаконнорожденного Геркулеса и признать его своим родным сыном; сговорчивая богиня легла в постель, прижала Геркулеса к своему телу и уронила его на пол из под своей одежды, имитируя тем настоящие роды;
- в Испании усыновитель или усыновительница брали усыновляемое дитя себе под мантию, а иногда пропускали его под складками свободных одежд. Вот почему усыновленные дети назывались «дети мантии» (mantle children).
3. В Древней Греции, а также в Древней Индии при помощи юридической фикции вторичного рождения: возвратившийся после долгого отсутствия человек (считавшийся умершим) должен был подвергнуться торжественной церемонии мнимого повторного рождения от женщины.
4. В Древней Индии обряд вторичного рождения служил также для других, более священных целей. Брахман – глава семьи, совершающий обычные двухнедельные жертвоприношения, на время сам становился богом.
5. В Индии как средство вознести человека низшей касты на такую общественную ступень, на которую он по своему действительному рождению не имел права, при помощи обряда вторичного рождения от большой золотой коровы или большого цветка лотоса, сделанного также из золота. В первом случае церемония называется «золотое чрево», во втором – «дар чрева лотоса».
Способ опирается на древние знания культурной традиции, согласно которой. Сам ритуал перехода (посвящения, инициации) складывался из чередования обрядов отделения (separation), промежуточного периода «грани миров» (margo, или limen, что по-латыни означает «порог») и включения или восстановления (reagregation). Эта последовательность характерна и для других ритуалов. Первая фаза обряда достаточно ясна – это разрыв, в некоторых случаях достаточно грубый, с миром детства, который для ребенка являлся миром материнским и женским, разрыв с состоянием безответственности и наивности, невежества и детской асексуальности. Затем подростки (неофиты) помещались в неизведанный ими мир на достаточно большой промежуток времени. Между ним и материальным миром существовал разрыв, нарушенная непрерывность. Этот этап посвящения вводил подростка в мир духовных ценностей и одновременно в законы человеческого общества. В процессе этого испытания подростки должны были доказать силу воли и духа, что должно было означать их присутствие в мире и ответственность. Во многих племенах в этот период налагались множественные запреты: лишение пищи, немота, жизнь в темноте. Все это являлось не только упражнением в аскетизме, но, прежде всего, символизировало отказ от амбиций и всех желаний. Несмотря на многие аспекты такого отделения, физические испытания были ли они мягкими или мучительными преследовали цель возращение к изначальному еще не оформленному состоянию, что вызывало символическое переживание смерти и нового рождения. Неофита нередко запирали в хижину, быть запертым в хижине, равносильно быть запертым в утробе чудовища, что символизировало во многих ритуалах возвращение во внутриутробное состояние, т.е. в лоно матери. Это возвращение было не чисто физиологическим, а космогоническим.
Мистическая смерть детей и их пробуждение является частью грандиозного повторения Космогонии, священной истории Мира. Смерть при посвящении одновременно означала конец детства, неведения и состояния непосвященности. Теперь ребенок принадлежит «священной истории». Функция смерти определялась тем, что «она» готовила рождение к более высокой форме жизни, к высшему предназначению. Только после обрядовых испытаний подросток признавался ответственным членом общества, т.е. взрослым, со всеми присущими правами и обязанностями в сообществе.
Программа задействовала такие методы как символдрама, телесная терапия, сказкотерапия, испытания, путешествия, взаимодействие с животным миром и др., где использовались кататимные образные и телесные переживания. Подобная практика позволяла открыть доступ к тем аспектам жизненных негативных нарративов, которые находятся на периферии, позволяя ослабить хватку доминирующих ограничивающих историй.
Инициа́ция (лат. initiatio – совершение таинства, посвящение) – тайный обряд, знаменующий переход индивидуума на новую ступень развития изначально в первобытном обществе, а в современности также в рамках какой-либо социальной группы или мистического общества.
Корни обряда можно проследить в глубокой древности, практически у всех народов. Инициация обычно сопровождается праздничным обрядом, нередко с различными, часто мучительными, испытаниями (например, нанесением татуировок, телесных повреждений, укусами муравьёв, хирургическими вмешательствами и т. д.). Нередко применялись различные средства, вызывающие сонливость или значительное снижение болевой чувствительности, благодаря чему создавались условия для преодоления болезненных испытаний. Мифы и предания древнего, дородового периода истории свидетельствуют о многообразии обрядов.
Институт инициации очень древен, его находят в самых архаических культурах – у австралийских аборигенов и жителей Огненной Земли. В той или иной форме он присутствует во всех культурах. Инициацию взросления проходили все подростки мужского и женского пола данного сообщества в возрасте примерно 11-13 лет (иногда 13-15 лет). Ритуалы, практики и идейный контекст инициации тесно связаны с ведущей идеологией, мифологией племени, сообщества. Это приобщение (не в теории, а на собственном опыте) к ценностям взрослых, к знанию взрослых и к личностным характеристикам и способностям взрослого человека.
Как писал ведущий исследователь мифологии Мирча Элиаде, инициация позволяла подростку постичь «тройное откровение: откровение Священного, Смерти и Сексуальности». Все три вида опыта отсутствуют у ребенка. Инициируемый узнает о них, принимает их и включает в структуру своей новой – взрослой – личности. Кроме того, посвящаемый уподобляется культурному идеалу племени, представленному в виде обожествляемого первопредка, героя или божества, легендарный и трудный путь которого он и повторяет в инициации. Вся инициация, ее антураж и события насыщены глубочайшими символами и являются проигрыванием сокровеннейших мифологем племени.
Обряд инициации представляет собой следующее. По достижении возраста инициации всех девочек и мальчиков племени забирают из семей. Иногда для посвящаемых это происходит внезапно: за ними приходят «духи» (старейшины в масках) или же их поят сонным отваром и, проснувшись, ребята обнаруживают себя в незнакомом месте.
Мальчиков уводят в глухое место в лесу, джунглях или дикой, пугающей местности и собирают в группы под руководством специального наставника – посвятителя. Там они живут в особой хижине, им запрещено общаться с кем-либо, заниматься привычными делами до окончания инициации. Каждую девочку также забирают из семьи и помещают в отгороженный темный угол или уединенную часть дома, где с ней никто не общается. Затем девочек также собирают в группы под руководством опытной старой женщины, которая учит их женским, священным ремеслам и наукам (ткачество, плетение, вязание, деторождение), посвящает в культ плодородия, учит искусству любви.
Лес, мрак, джунгли являются символом «потустороннести», смерти, входа в космическую Ночь, первоначальный Хаос, то есть возвращения в начало цикла. Подросток должен символически умереть как Ребенок и родиться как Взрослый, начать новый цикл. Хижина для посвящения – символ утробы матери, в ней проходит часть тяжелых испытаний и обучение мифам о происхождении мира, секретным традициям племени, тайным именам богов и т.д., которые известны только взрослым, иначе говоря, посвящение в идеологию и социальные установления племени.
Главной темой инициации является переживание посвятительной смерти. Посвящаемых закапывают в землю, иногда заваливают сухими деревьями, делают им соответствующую раскраску, в некоторых племенах инициируемые имитируют поведение мертвых. С этим же переживанием связаны суровые, порой жестокие испытания, которые должен вынести посвящаемый. Это ритуальные пытки, такие как бичевание, избиения, обрезание, вырывание зубов, отрубание пальцев, голодание, лишение сна, бой с сильным животным и пр. Нанесение татуировок, насечек, надрезов на коже, символизирующих смерть и воскрешение – также стандартная практика при инициации. Исследователи утверждают, что далеко не все посвящаемые переживали этот этап, поскольку испытания действительно были тяжелы, и пройти их мог только тот, кто достоин называться взрослым.
После переживания «смерти» следовало переживание возрождения, нового рождения, рождения себя в другом качестве. Именно в это время посвящаемым дают новые имена, обучают новым, секретным словам, языку, иногда их заново учат ходить, кормят как маленьких, имитируют поведение новорожденных.
Завершается инициация грандиозным праздником, на котором сообщество приветствует и почитает своих новых членов, обращается с ними как со зрелыми, взрослыми, социализируя и утверждая их новую роль, новую идентичность.
Обряд инициации можно обнаружить в сказках и легендах любого народа. Именно сказка, легенды, былины сохранили следы очень многих обрядов и обычаев: многие мотивы только через сопоставление с обрядами получают свое генетическое объяснение. Прямое соответствие между сказкой и обрядом встречается не так часто. Чаще встречается другое соотношение, другое явление, явление, которое можно назвать переосмыслением обряда. Под переосмыслением здесь будет пониматься замена сказкой одного какого-нибудь элемента (или нескольких элементов) обряда, ставшего в силу исторических изменений ненужным или непонятным, - другим, более понятным. Таким образом, переосмысление обычно связано с деформацией, с изменением форм. Чаще всего изменяется мотивировка, но могут подвергаться изменению и другие составные части обряда.
Анализируя композиционную структуру волшебной сказки, известный исследовательВ. Пропп выделял две основных мотива, которые предшествуют обряду инициации – это мотив детей «сведенных в лес» а так же мотив «запродажи». Как правило, в лес водят девочек, а «закладывают» мальчиков. потому что в лесу девочек ждет мудрый мастер тайного женского союза, умеющий готовить, топить баню, делать все по хозяйству, находить общий язык с заплутавшими путниками, лесная ведьма-ведунья – Баба Яга. Мальчиков же готовит мужской тайный союз, и образ мастера в нем многолик. Учитывая то, что в мужском тайном союзе активно использовались маски, шкуры, ветки и все, что помогало преображению, можно предположить, что обряд инициации дал начало легендам об оборотнях (волчья или медвежья шкуры), леших (ветки), водяных (борода из водорослей) и прочей «нечисти», которая подстерегала отца семейства с желанием заполучить его сына.
Ушедшие из дома дети, как правило, либо попадают в учение, либо проходят испытание, получая в обоих случаях тайные знания, будь то язык птиц или животных, мастерское знание какой-либо работы или банальную тайну обладания сокровищем. И учение, и испытания надо походить определенным образом – они включают упражнения на выносливость и общее физическое развитие, на терпеливость, на сообразительность. В любом случае, это отголоски смерти и возрождения обряда.
Наконец, любая сказка завершается грандиозным торжеством и вхождением во взрослую жизнь, основной символ которой – вступление в брак.
Таким образом, проходя обряд инициации, ребята вступали в новую жизнь, зная много полезной информации, поняв социальные законы племени, усвоив его культуру и философию, - то, чего не хватает современной молодежи.
|
|
|
