 |
Четвертая лекция интерпретация первой части ГЛАВЫ УП1
|
|
|
|
(р. 550, 11-я строка—559, 9-я строка /с. 423, 1-я строка—434/)
Сам текст последней главы «Феноменологии духа» можно разделить на три части. В первой (занимающей около шести страниц) речь идет о Философе; во второй (пять страниц) — о Мудреце; в третьей (три страницы) — о Мудрости, или, как говорит Гегель, о «Науке» (Wissenschaft). Иначе говоря, в 1-й части говорится о пути, ведущем к Мудрости, или Науке; во 2-й — о реальном, экзистенциальном носителе Мудрости, т. е. о человеке, развертывающем Науку, абсолютное Знание; в 3-й — о самом этом Знании, рассматриваемом как таковое, независимо от пути к нему и реальных условий его производства. Стало быть, можно также сказать, что в 1-й части говорится о Мудреце и Мудрости в той мере, в какой они представляют собой глобальный и окончательный итог развития (совершающегося во времени) человечества, тогда как во 2-й части этот итог рассматривается независимо от предшествующего развития и в каком-то смысле как изъятый из времени (каковым является существование Мудреца), в отвлечении от совокупной временной протяженности; 3-я же часть относит это завершение времени к вечности; заканчивающий Историю Мудрец соединяется с Мудростью, или «абсолютным Знанием», которое, будучи вечным, есть Вечность.
Наконец, употребляя терминологию, которую использует в главе VIII сам Гегель, следует сказать, что в 1-й части этой главы говорится о Bewuptsein, внешнем-Сознании; во 2-й — об absolutes Wissen /абсолютном знании/; в 3-й — о Wissenschaft, Науке. Das Bewuptsein — это Философ; der absolutes Wissen — это осуществляющий Мудрость Мудрец; die Wissenschaft — это сама Мудрость.
Прежде всего отметим, что с точки зрения того, что говорит Гегель в главе VIII, совокупность первых семи глав «Феноменологии», т. е. собственно говоря вся «Феноменология духа», представляется анализом Bewuptsein, Сознания- внешнего (Гегель говорит об этом также в Предисловии и в других местах). Конечно, это понятие следует взять здесь в самом широком смысле, потому что Гегель использует термин «Bewuptsein» (в узком смысле) как название для первых трех глав в противовес четвертой, озаглавленной «Selbstbewuptsein», называя пятую «Vernunft», и т. д. Просто Гегель хочет сказать, что во всей «Феноменологии духа» (т. е. в первых семи главах) разбирается ситуация, в которой сохраняется сознание внешнего, т. е. различие между объектом и субъектом (который соотносится с этим объектом), между Человеком и Миром, в котором Человек живет. Таким образом, «das Selbstbewuptsein», Самосознание, представляет собой самосознание в рамках «das Bewuptsein», Сознания- внешнего в широком смысле: Человек осознает себя, зная (или думая, что знает), что он живет во внешнем ему Мире. И то же самое с «Разумом», «Духом» и «Религией» (главы V, VI и VII). Здесь всюду Мир противостоит Человеку, объект — субъекту, и это означает, что мы имеем дело с Bewuptsein в широком смысле слова.
|
|
|
Итак, общим термином для всех феноменов, изучаемых в «Феноменологии духа», будет, следовательно, «Bewuptsein» (и Гегель часто именует их «Gestaltungen des Bewuptseins» /образования сознания/). Но там, где есть сознание внешнего, есть также само это «внешнее». Там, где есть «Bewuptsein» /сознание/, есть также «Gegen-stand», предмет, противостоящий сознанию этого предмета. Иначе говоря, неизбежно возникают два параллельных плана: план Сознания и план Объекта. Также можно сказать, что Бытие в своей реальной полноте /totalite/ предполагает два разных, но взаимодополнительных, противоположных, но соотнесенных друг с другом аспекта: с одной стороны, то, что раскрывает полноту реального /totalite/, с другой — то, что раскрывается с помощью первого. С одной стороны, целокупное Бытие — это Человек-в-Мире (взятый в своей пространственно-временной всеобщности /totalite/, т. е. как человечество в целом его истории); с другой — целокупное Бытие — это
|
|
|
Мир-в-котором-живет-Человек, т. е. Природа. Если, стало быть, тотальность Бытия осуществляется как эволюция, или «движение», то необходимо сосуществуют две параллельных эволюции: Человека и Мира; или, если угодно, эволюция Сознания- внешнего и эволюция Предмета
Но мы знаем (и Гегель повторит это в своем кратком Введении, предпосланном резюме «Феноменологии духа», которое он дает в главе VIII), что в «Феноменологии духа» речь идет не о тотальности Бытия как таковой, или о ее природной стороне. Речь идет о Человеке и только о человеке. Речь идет о Bewuptsein, а не о Gegenstand des Bewupt- seins[182].
Бесспорно, в «Феноменологии духа» говорится о Bewuptsein, а не о Gegenstand des Bewuptseins /о сознании, а не о предмете сознания/. И тем не менее в ней есть два налагающихся друг на друга или параллельных плана. Если в «Феноменологии духа» рассматривается эволюция, то это может быть только эволюция внешнего-Сознания. Но и ее характер по необходимости двойствен. Действительно, у самого Bewuptsein есть две стороны, два разных, но дополняющих друг друга аспекта, они противоположны, но соотнесены друг с другом. Дело в том, что Сознание (человеческое) раскрывает не только лишенное сознания (природное) Бытие, но и тотальность Бытия. То есть оно раскрывает также и само себя, будучи частью этой тотальности. С одной стороны, оно есть Сознание-внешнего, с другой — самого себя[183].
Итак, «Феноменология духа» написана так, что каждая (или почти каждая) фраза отсылает одновременно к двум только что упомянутым аспектам. Можно, следовательно, читать первые семь глав «Феноменологии» от начала до конца, считая их описанием Самосознания, т. е. различных способов понимания Человеком себя самого. Так мы получаем антропологическую интерпретацию, каковой я и придерживаюсь в моем курсе. Но те же самые семь глав можно прочитать как описание Сознания-внешнего, т. е. различных способов осознания Человеком Мира и Бытия вообще. И тогда мы получаем метафизическую интерпретацию, о которой я не говорил в моем курсе и итог которой Гегель подводит в главе VIII.
|
|
|
Посмотрим теперь, что все это означает для идеи Мудреца и «Науки».
Начнем с «антропологического» аспекта. «Истинное бытие человека, — говорит Гегель, — это его действие. » Это значит, что Человек создает себя посредством Действия, которым отрицает налично-данное, и за каждым таким отрицанием следует осознание созданного, т. е. того, что он есть теперь, после того как стал им. Значит, знание, имеющее отношение к Человеку, может сделаться абсолютным, т. е. окончательным, только тогда, когда окончательно прекратится отрицающее Действование, т. е. когда Человек полностью «примирится» с налично-данным и обретет в нем и посредством него «удовлетворение». Но ведь Гегель и утверждает, что, с одной стороны, ко времени написания «Феноменологии духа» это Действование уже прекратилось, и потому, считает он, изучаемые в «Феноменологии» явления /духа/ исчерпывают все возможные отрицающе-созидатель- ные Действия. А с другой стороны, он показывает, что каждая творческая негация есть негация какого-то на- лично-данного, которое стало результатом всех предыдущих созидающих отрицаний. Иными словами, Человек, который живет в конце Истории, осуществляет человеческое существование в его абсолютной полноте: бытие этого Человека вобрало в себя все возможности человеческого бытия. Человек этот, как мы знаем, является Гражданином абсолютного Государства. (Фактически, это Наполеон). Но мало быть Гражданином, чтобы быть Мудрецом. Мудрец — это такой Гражданин, который полностью осознает, чтб он собой представляет. Так вот, если Гражданин в своем деятельном существовании и через его посредство исчерпывает всю совокупность экзистенциальных возможностей, то Мудрец в своем абсолютном Знании и через его посредство исчерпывает все возможности осознания этих возможностей. Иначе говоря, от сводит в целое частичные осознания частичных реализаций /духа/, которые описаны в «Феноменологии духа». Иными словами, он становится Мудрецом, когда пишет (или читает) некую «Феноменологию духа», содержащую полный перечень частичных осознаний /формообразований сознания/. Дойдя до конца главы VII, Человек обретает полное сознание себя в точном смысле этого слова, потому что: 1) он знает все, чем он является, и 2) он действительно являет собой все, чем только может быть Человек.
|
|
|
И поэтому, чтобы быть Мудрецом, мало написать (или прочесть) «Феноменологию духа» в «антропологическом» ключе. Наука Мудреца, и впрямь, истинная наука. Это значит, что она раскрывает реальность. Реальность, же — это Человек-в-Мире. Человек без Мира это такая же пустая абстракция, как и Мир без Человека. Они могли бы обойтись друг без друга. Но какое дело Мудрецу до того, что могло бы (или должно было бы) быть: он призван понять то, что есть. Так вот, то, что есть, это Природа, заселенная человеческими существами, это люди, живущие в лоне Природы, она их порождает и убивает. Стало быть, Знание Мудреца, которое раскрывает Бытие в его конкретной реальности, не знает ни Человека, взятого отдельно от Мира, ни Мира, взятого отдельно от Человека. Наука раскрывает Человека и Мир. Значит, все равно что сказать: то ли, что Мир раскрывается
Мудрецом, то ли, наоборот, что Мудрец раскрывается Миром (или, точнее, посредством раскрытия Мира). Впрочем, правильнее всего говорить, что как раз целокупностъ /totalite/ реального Бытия и раскрывает себя себе самой /se rdvele elle-meme a elle-meme et par elle-meme/ в качестве абсолютной «Системы Науки». Или, переходя на язык «Феноменологии», скажем, что в «Науке» Bewuptsein, или познание Мира, совпадает с Selbstbewuptsein, или осознанием себя. Действительно, полное познание реального Мира есть, по необходимости, столь же полное сознание себя, потому что Я включено в Мир, потому что оно — «мирская» реальность, которая оказывает на Мир воздействие и испытывает на себе его действие. И наоборот, осознание себя в качестве чего-то реального есть, по необходимости, также осознание Мира, в котором Я стал чем-то реальным.
Правда, это совпадение Сознания-себя и Сознания- внешнего возможно только тогда, когда и то и другое являются всецелыми /totales/. Из того, что Все-в-целом /1е Tout/ необходимо тождественно самому себе, вовсе не следует, что какая-то часть этого целого тождественна другой части. Конечно, всякое Сознание-себя необходимо дополняется Со- знанием-внешнего: всякое Сознание необходимо есть Bewuptsein и Selbstbewuptsein в одно и то же время. Но коль скоро Сознание-себя не всецело /totale/, то соответствующее Сознание-внешнего необходимо оказывается перспективой. оно раскрывает лишь какой-то аспект реального Бытия, но не Бытие в его реальности, т. е. в целокупности /totalite/ его аспектов. Но разумеется, заметить, что какая-то перспектива — это всего лишь перспектива в числе прочих, можно лишь при условии ее превосхождения, т. е. помещения себя в другую перспективу. Тот, кто уместился в собственной перспективе, «солидаризовался» с ней, обязательно воспринимает ее не как перспективу, но как всецелое видение реальности. Он, стало быть, думает, что обладает «Наукой». Но на самом деле это значит, что у него есть «идеология». Потому что иметь идеологию — это как раз и значит утверждать, что Мир (природный и общественный) на самом деле таков, каким он представляется с определенной точки зрения, каковая, отнюдь, не есть совокупность всех возможных точек зрения[184].
|
|
|
Так, всякая частичная теория, с которой кто-то солидаризовался, это непременно «идеология», имеющая для того, кто с ней солидаризовался, значение всецелой /tota- 1е/, или «объективной». И моя перспектива (неважно, индивидуальная или коллективная) неминуемо рождает некую «идеологию» /ипе «iddologie»/, коль скоро моя теория Мира не есть собственно теория /la thdorie/ Мира, т. е. коль скоро она не заключает в себе все возможные теории вообще.
Иначе говоря, оппозиция Bewuptsein и Selbstbewuptsein может быть снята только после того, как и то и другое станут всецелыми. Каждый шаг в становлении Selbstbewuptsein дополняется шагом в становлении Bewuptsein. Приведение каждого к целостности должно идти параллельно, и значит — писать (или читать) «Феноменологию духа» нужно также в этом двойном ключе. И только тогда, когда все частичные само-раскрытия Человека и параллельно все частичные раскрытия Мира Человеком окажутся приведенными к целостности, — только тогда Сознание-себя и в самом деле совпадет с Сознанием-внешнего, и Знание, таким образом, станет всецелым /total/ и абсолютным.
До такой интеграции, т. е. до появления абсолютного Знания, Bewuptsein так и останется противопоставленным Selbstbewuptsein. И Философ, развертывая свое частичное или относительное Знание, рано или поздно, но непременно заговорит о Gegen-stand /пред-мете/, т. е. о Бытии ином, чем он сам[185].
Итак, что характерно для ситуации, предваряющей явление Науки, так это разделение Bewuptsein и Selbstbewuptsein. А овладев этой Наукой, замечают, что разделение это есть верный признак относиi ельносги Знания, его неполноты, временности, открытости, короче — философичности. Конечно, Философ, как и Мудрец, верит, что его знание всеохватно и абсолютно. Но тот факт, что он все еще различает Человека и Мир, Selbstbewuptsein и Bewuptsein, доказывает, что его Знание — не более чем одна из возможных перспектив, что это Знание дает частично раскрывшемуся себе Человеку частичное раскрытие Мира. Так вот, такое частичное, фрагментарное Знание можно и дблжно превзойти1.
Итак, повторим, Философия превзойдена, а Наука достигнута в тот миг, когда Сознание-себя совпало с Сознани- ем-внешнего. И это совпадение имеет место при и посредством /dans et par/ интеграции всех частично раскрытых моментов обоих описанных в «Феноменологии духа» аспектов Сознания. Эта интеграция происходит в Сознании и посредством Сознания /dans et par/ автора (и читателя) первых семи глав «Феноменологии духа», причем главы эти написаны (и прочитаны) как в «антропологическом», так и в «метафизическом» ключе. Таким образом, чтобы в главе VIII совершить переход от Философии к Науке, Гегелю достаточно подвести итог предшествующим семи главам. Это он и делает в 1-й части данной главы. Но, как я уже сказал, резюме относится к «метафизическому» плану. И это оправдывает мой метод интерпретации «Феноменологии духа». По сути дела, теперь, когда мы пришли к тому, к чему пришли, надо бы все семь глав, прочитанных нами в «антропологическом» ключе, перечитать заново, но уже в «метафизическом» плане, и только после этого продолжить чтение главы VIII.
Итак, я не буду читать резюме, содержащееся в 1-й части главы VIII. Но самой этой части предпосланы маленькое Введение и небольшое Заключение, в которых Гегель не подводит черты под «метафизическим» содержанием «Феноменологии духа», но все же говорит о таком подведении итогов. И поскольку я тоже о нем говорю, имеет смысл перевести эти Введение и Заключение и объяснить их. Эти тексты должны подтвердить и дополнить то, что я сказал выше.
Начнем с двух первых фраз Введения. Гегель пишет (р. 550, 11—20-я строки /с. 423, 1—9-я строки/):
«Предмет, таким образом, есть, во-первых, непосредственное бытие (Sein) или вещь вообще, что соответствует непосредственному сознанию [внешнему, т. е. Ощущению]; он есть, во-вторых, становление себя иным, [он есть] его отношение (Verhaltnis) или бытие для другого и [он также есть] для-себя-бытие, [и он есть] определенность (Bestimmtheit), что соответствует восприятию; в-третьих, [предмет есть] сущность, т. е. [он есть] как всеобщее, что соответствует рассудку. Как целое предмет есть заключение или движение [-диалектическое] всеобщего [проходящего] через определение (Bestimmung) к единичности, как и обратное движение — от единичности через нее как снятую [диалектически] единичность или [через] определение ко всеобщему. »
В этом тексте Гегель говорит о предмете /l'objet-chosiste/, об объекте Bewuptsein, а не о Сознании, размышляющем о себе самом, т. е. о Самосознании; он говорит о Мире, а не о Человеке. Стало быть, о «метафизике», а не об «антропологии» пойдет речь в нижеследующем Резюме.
Das Bewuptsein раскрывает den Gegen-stand. У Bewuptsein три стороны: 1) Сознание-непосредственное, т. е. чувственное, которое есть Ощущение; 2) Восприятие; 3) Рассудок. Следовательно, у Gegen-stand, у предмета, также должно быть три стороны.
Самая элементарная, наиболее непосредственная форма внешнего Сознания это Ощущение. И Ощущение всегда единично /particuliere/, это всегда изолированное hie et nunc, лишенное каких бы то ни было отношений: как с тем, что оно не есть, так и с самим собой; здесь нет подлинной связи между тем, кто ощущает, и тем, что ощущается. Ощущение — это «что-то» /quelque chose/, но не какая-то «вещь» /une «chose»/; это «вещь вообще» (Ding iiberhaupt), [186] которая есть то, что она есть, вне сопоставления с другой вещью и вне зависимости от нее. И поскольку Ощущение раскрывает предмет, т. е. Сущее /l'fitre/, необходимо, чтобы в предмете, в Сущем, имелась сторона, соответствующая Ощущению. И действительно: быть — это всегда быть hie et nunc; быть — это всегда быть «чем-то»; быть — это всегда быть тем, чем было сущее до того, как стало чем-то другим, независим© от того, что существует что-то другое, без соотнесения с тем, что есть и чего нет; быть — это всегда уже быть, до своего опредёливания в конкретное бытие /avant sa determination а l'etre/ и до определения этого бытия /avant la determination de l'etre/ через его внутренние и внешние связи.
Но Ощущение — всего лишь один из моментов Сознания-внешнего, момент, выделенный искусственно, ибо на самом деле он всегда входит в целое Восприятия. Восприятие же — это что-то определенное. Стало быть, оно по существу — отношение: отношение между воспринимающим и воспринятым, между тем, что воспринято, и тем, что воспринято, т. е. между самой вещью и ее качествами, а также соотношение этих качеств между собой. И поскольку Восприятие есть, поскольку оно вмещается Бытием и его раскрывает, у самого Бытия есть сторона, которая соответствует Восприятию. Быть — это также всегда быть чем-то определенным; быть — это быть такой-то или какой-то другой вещью; быть — это быть /exister/ для себя, противостоя всему тому, чем это сущее не является, отторгая от себя то-что-оно-не-есть, и тем самым быть /exister/ для этого другого и посредством этого другого, в отношении и посредством отношения того же самого /dans et par la relation du Мете/, каковое есть оно само, к Другому, к тому, что оно не есть; быть — это быть определенным или закрепленным этим отношением, это быть отношением; быть — это, стало быть, также соотноситься с самим собой: отличать то, что оно есть, от того, что оно есть, [187] и это одновременно быть всем тем, что оно есть; быть — это, таким образом, быть другим, неизменно оставаясь самим собой, это становление иным, чем оно есть; быть, следовательно, — это не только быть «чем-то» /quelque chose/, но и быть «чем» /ипе «chose»/, вещью, всегда определенной в своих особенностях /determinee-et-specifique/, это не только быть чем-то отдельным или одним-единственным, обособленным в себе самом /а l'interieur de soi тёте/, но также быть особенным /specific/, т. е., с одной стороны, таким, как некоторые другие вещи, а с другой — не таким, как другие другие-вещи /etre autre que les autres autres-choses/.
Но реальное Сознание-внешнее никогда не есть только Ощущение и Восприятие; это всегда еще и Рассудок. Когда я воспринимаю этот стол, я не воспринимаю, что это — некий стол /ипе table/\ и не дело Восприятия раскрывать мне, что этот стол есть некоторая реализация стола /la table / как такового. Посему реальный стол — это не только «что-то» /ипе «chose»/, «вещь» определенной формы, которую я могу воспринять, но «стол», т. е. что-то определенное, что соответствует слову «стол». На земле только и есть что Ощущения и Восприятия, а также слова, наделенные смыслом, т. е. понятия. Так вот, слово, или понятие, оставляя в неприкосновенности особенное или определенное /specifique ou determine/ содержание воспринимаемой вещи, отделяет это содержание от hie et nunc Ощущения бытия этой вещи. Этот стол есть здесь и теперь, но этот стол также быть может позже и в другом месте; напротив, стол как таковой /LA table/, есть всегда и ни в каком месте. Однако слово «стол», соответствующее столу как таковому /la table/, воспринимается и ощущается здесь и теперь: оно, неизменно оставаясь «понятием», есть «нечто» /ипе «chose»/ и «что-то» /«quelque chose»/ — в точности как сам стол, которому оно соответствует. Слово-по- нятие есть так же, как существуют вещи; оно также составляет часть Бытия. Что означает, что реальное Бытие в одном из своих аспектов есть также Понятие. Следовательно, быть — это также быть всеобщим /universel/'. быть — это быть больше того и не тем, чем бывают здесь и теперь, это быть чем-то большим и не таким, как то, что есть в определенности-особенности /determination-specifique/ собственного бытия.
Всякое реальное внешнее-Сознание — это некая целостность /ип tout/, образованная ощущением ЕДИНИЧНОГО, восприятием ОСОБЕННОГО и пониманием ВСЕОБЩЕГО; и это Все-Целое /Tout/ представляет собой диалектиче- ское-движение, интегрирующее ЕДИНИЧНЫЕ Ощущения и ОБОСОБЛЯЮЩЕЕ их в Восприятиях, которые Рассудок делает ВСЕОБЩИМИ /UNIVERSALISE/, или, наоборот, движение, погружающее ВСЕОБЩЕЕ Рассудка, ОБОСОБЛЕННОЕ Восприятием, в ЕДИНИЧНОСТЬ Ощущения. И поскольку реальное внешнее-Сознание есть некая реальность, которая раскрывает реальное Бытие, само реальное^ Бытие есть это Все-Целое /Tout/, образованное этим трояким Диалектическим движением. Бытие реально таково, что оно образуется в отрицающем или творческом Действовании и посредством /dans et par/ этого Действования, человеческого Труда; так вот, этот Труд отправляется от ВСЕОБЩНОСТИ понятия, которое он обособляет посредством его материального воплощения и тем самым делает его доступным Восприятию, погружая в ЕДИНИЧНОЕ hie et nunc Ощущения. И то же самое в обратном порядке: Бытие реально таково, что оно раскрывается внешним-Сознанием, которое отправляется от ЕДИНИЧНОСТИ Ощущения и через ОСОБЕННОЕ Восприятия приходит ко ВСЕОБЩЕМУ Рассудка.
Внешнее-Сознание раскрывает эти три стороны Бытия. A «Reflexionsphilosophie» раскрывает три стороны самого внешнего-Сознания. И теперь перед Гегелем встает вопрос о снятии оппозиции, существующей между Сознанием и его Предметом. Нужно, чтобы внешнее-Сознание дошло до понимания того, что оно само и есть то самое Бытие, которое является его Предметом. А для этого достаточно обнаружить целокупность /l'unite-integrante/ трех сторон Предмета и убедиться в том, что она совпадает с целокупностью трех сторон внешнего-Сознания. Иными словами, внешнее-Сознание должно знать, что оно есть свой Предмет в каждой из этих сторон и, значит, в их совокупности.
Гегель это и говорит (р. 550, 20—21-я строки /с. 423, 9— 11-я строки/):
«Следовательно, согласно этим трем определениям сознание [-внешнее] должно знать предмет в качестве себя самого. »
Но, как я уже говорил, «Феноменология духа» не должна описывать Бытие в его совершенной целокупности: это предмет собственно «Науки», как она будет развернута в «Энциклопедии». В «Феноменологии» (в семи первых главах) показывается противостояние Сознания и Предмета и описывается только Сознание; взятая в «метафизическом» плане «Феноменология духа» описывает Сознание как раскрывающее Предмет, но не сам Предмет, раскрываемый
Сознанием. Речь идет только лишь о том, чтобы понять, как можно было прийти к мысли о необходимости отождествления Сознания и Предмета, которое будет отличительной чертой «Науки». Понять это — значит рассмотреть один за другим все этапы раскрытия Предмета Сознанием, которое все еще ощущает свою ему противопоставленность. Так вот, в той мере, в которой оно полагает, что противостоит Предмету, оно и в самом деле ему противостоит как Сознание: Сознание, которое ощущает себя противостоящим Предмету, и в самом деле противостоит ему как реальный Субъект, или Человек. Чтобы понять пришествие в мир «Науки», надо, стало быть, последовательно рассмотреть все исторические этапы, или возможности человеческого существования. Но в том Резюме, которое воспоследует, они будут рассмотрены только в их «метафизическом» аспекте; иными словами, экзистенциальные формообразования сознания /attitudes/ не будут браться в качестве таковых; Гегель напомнит лишь о познавательной стороне каждого: не о разных сторонах Бытия, которые были раскрыты внутри и посредством /dans et par/ этих различных познавательных установок, но о них самих в той мере, в которой они раскрывают разные стороны Бытия.
Это то, о чем далее говорит Гегель (р. 550, 21—27-я строки /с. 423, 11—16-я строки/):
«Но все же это не есть знание как чистое постигание в понятии предмета, о котором идет речь [в „Феноменологии духа" ], а это знание должно быть [здесь] показано (aufge- zeigt) лишь в своем становлении или в своих моментах с той стороны, которая присуща сознанию [-внешнему] как таковому, а моменты подлинного понятия или чистого знания — в форме образований сознания [-внешнего]. »
Итак, каждый из упоминаемых этапов — это особенная форма противостояния Субъекта и Объекта. При этом общее в них то, что Объект не есть целостное раскрытое Бытие, т. е. Дух или Логос. Он не является таковым, поскольку на каждом этапе раскрывается только часть Всецелого /Totalite/; раскрытое же частично не совпадает с частичным раскрытием. И только Мудрец, который приводит к целостности все возможные познавательные установки /attitudes/, только эта производимая Мудрецом тотальная интеграция, упраздняет в рамках «Науки» «философское» противостояние познающего Субъекта и познаваемого Объекта.
Гегель говорит это в следующей фразе (р. 550, 28—37-я строки /с. 423, 16—24-я строки/):
«Поэтому предмет предстает в сознании [-внешнем] как таковом [т. е. таком, как оно изучалось в первых семи главах „Феноменологии духа" ] еще не в качестве духовной существенности, как она только что была определена нами [в главе VIII, где мы говорим уже о точке зрения абсолютного Знания]; и отношение (Verhalten) сознания [-внешнего] к предмету не есть рассмотрение его ни в этой целостности как таковой [которая и делает его духовной существенностью], ни в форме ее чистого понятия (reinen Begriffsform), а есть, с одной стороны, формообразование сознания [-внешнего] вообще, а с другой стороны, некоторое число (Anzahl) таких форм, которые мы берем [в „Феноменологии" ] в едином целом и в которых совокупность моментов предмета и отношения сознания [-внешнего] может быть показана только разложенной на свои моменты».
Итак, чтобы от Философии перейти к Мудрости надо свести воедино все возможные Философии. Но это можно сделать, только действительно приведя к общему знаменателю все экзистенциальные возможности и отдавая себе отчет в том, что означает эта интеграция. Однако для того чтобы на самом деле все это сделать, надо произвести также интеграцию Философий как таковых. Иначе говоря, надо собрать в единое целое те познавательные моменты, которые включены во все экзистенциальные формообразования сознания /attitudes existentielles/, надо свести воедино все стороны сознающего существования, поскольку оно обращено к Объекту, а не на себя самого. Но все эти необходимые этапы все более полного раскрытия Объекта уже описаны в первых семи главах «Феноменологии духа». Стало быть, для осуществления их интеграции, которая позволит от Философии перейти к Мудрости, достаточно еще раз обозреть их, дабы убедиться в том, что они дополняют друг друга без противоречий, образуя такое замкнутое в себе целое, от которого ничего нельзя отнять и к которому ничего нельзя прибавить.
Об этом Гегель говорит во фразе, завершающей Введение (р. 550, 39—41-я строки /с. 423, 24—28-я строки/):
«Таким образом, относительно той стороны постигания (Erfassens) предмета, с какой оно имеется в формообразовании сознания [-внешнего], нужно только напомнить о прежних его формах, с которыми мы уже встречались [в семи первых главах „Феноменологии духа" ]».
И далее следует сам текст 1-й части главы, который я оставляю без комментария. Ограничусь следующим замечанием:
Когда Гегель говорил об Ощущении, Восприятии и Рассудке, он имел в виду не только Ощущение и прочее в собственном смысле слова, т. е. те феномены, которые он описал в первых трех главах «Феноменологии духа». Те же три формы внешнего-Сознания снова встречаются нам в преображенном виде в каждом из экзистенциальных формообразований сознания /attitudes/, точнее, в их познавательной стороне. Каждая экзистенциальная позиция осознается; и коль скоро всякое Сознавание — это Ощущение, Восприятие и Рассудок, то каждая экзистенциальная форма /attitude/ оказывается особенной формой раскрытия Бытия Ощущением, Восприятием и Рассудком; и коль скоро эти раскрытия реальны, само Бытие действительно таково, каким оно являет себя в них. Таким образом, своим Резюме Гегель подводит итог не только первым трем главам, названным «Sinnliche Gewipheit», «Wahrnehmung» и «Verstand», но всем семи феноменологическим главам в целом.
Со своей стороны каждый экзистенциальный этап сам по себе уже есть интеграция предыдущих, а значит — и интеграция их когнитивных сторон. Стало быть, последний этап вбирает в себя все предшествующие; правда, Всеце- лость этим еще не достигнута и единственно потому, что само интегрированное целое, которое представляет собой этот последний этап, еще противостоит собственным элементам. Иначе говоря, на этом последнем этапе все стороны Бытия уже раскрыты и они раскрыты в их единстве. Значит, Бытие раскрыто здесь в его Целостности: содержание Знания, обретенного на этом последнем этапе, всеохватно /total/, т. е. абсолютно, или абсолютно истинно. Но исключая себя из собственного содержания, Знание на этом этапе все еще оказывается ему, этому всеохватному содержанию, противостоящим. Отныне Бытие есть раскрытая Целостность, но такая раскрытая Целостность, которая все еще отдельна от своего раскрытия; РАСКРЫТОЕ Бытие теперь целостно, но оно все еще противостоит Бытию, которое его раскрывает. И это всецелое и тем не менее все еще чему-то противостоящее Бытие есть трансцендентный Бог христианской Тео-логии. Эта Тео-логия по определению — последний этап «Рефлексии» о Духе. Чтобы отсюда сделать шаг к «Науке», которая есть раскрытое Бытие, или Дух, достаточно, следовательно, снять этот элемент трансцендентности. Речь идет о том, чтобы отождествить себя с христианским Богом; нужно захотеть и суметь[188] сказать, что всецелое Бытие, о котором говорит христианская Теология, — это на самом деле сам Человек, об этом Бытии говорящий.
Вот это Гегель и говорит в коротком Заключении своего Резюме.
В нем Гегель еще раз показал, как и почему Человеку, который становится Мудрецом, удается упразднить «Теос» из «Тео-логии» и прийти таким образом к «Логике» просто, т. е. вернуться к своему собственному речевому мышлению (Логос), понятому как «мысль Бога до сотворения Мира». Он показал здесь, как Человек в конце концов приходит к тому, чтобы быть Богом и знать, что он — Бог, Бог, сотворивший христианское Богословие и давший о нем Откровение, абсолютный троичный Бог, который собрал в себе Целостность Бытия и его Откровения. [189]
В Заключении Гегель сначала говорит следующее (р. 555, 4-я строка снизу — 556, 3-я строка /с. 427, 16—9-я строки снизу/):
«Таким образом, то, что в религии [вообще и, в частности, в христианском Богословии] было содержанием или [определенной] формой процесса представления некоторого „иного ", здесь [т. е. в абсолютном Знании] есть собственное действование (Tun) самости (Selbst); благодаря понятию [которое связывает вещи так, что] содержание есть собственное действование самости, ибо это понятие, как мы видим, есть знание [факта] действования самости [совершаемого] внутри себя как всей (aller) существенности (Wesenheit) и всего (aller) наличного бытия (Daseins), [это есть] знание об „этом" субъекте как субстанции и о субстанции как „этом" знании своего действования».
На первый взгляд все очень просто. Достаточно прочитать учебник христианского (я подчеркиваю, христианского) богословия, в котором о Боге действительно говорится как о всецелом и бесконечном Сущем, и прочитав, сказать: Сущее, о котором здесь речь, — это я сам. Это, разумеется, просто. Однако еще и сегодня подобное утверждение представляется абсурдным, чудовищным преувеличением. Мы сочтем безумцем того, кто открыто скажет такое. А это означает, что всерьез говорить об этом невероятно трудно. Должны были миновать тысячелетия философской мысли, чтобы на свет явился какой-нибудь Гегель и осмелился заявить такое. Дело в том, что, во-первых, не так-то просто было прийти к понятию христианского Бога. Далее, придя к нему, было нелегко отождествить себя с этим понятием, приложить его к себе самому. Гегель говорит нам, что на такое способен только Гражданин всемирного однородного Государства. Ибо только этот Гражданин, т. е. Человек, успешно претворивший в действительность троичную целокупность существования и сделавший это, благодаря круговому характеру движения, которое, отправляясь от Единичного, в него же и возвращается, вознесясь до Всеобщего и пройдя через Особенное, — только этот Гражданин может, не впадая в безумие, утверждать подобное, только он может утверждать это, будучи Мудрецом, только он может утверждать это, раскрывая тем самым реальность, а значит — провозглашая абсолютную Истину.
И для этого мало верить в себя, как верят в Бога. Так же как Религия только в той мере будет религией, а не сугубо «приватным» «эмоциональным состоянием», в какой она — Тео-логия, так и Мудрость только в той мере будет Мудростью, а не «манией величия», в какой она есть Логика. Но к Логике этой приходят, только написав «Феноменологию духа», т. е. только после того, как удалось привести к общему знаменателю — через их постижение — все возможные формообразования /attitudes/ Самосознания и внешнего-Созна- ния. И этой простой интеграции уже бывшего оказалось достаточно для осуществления доселе никогда не бывшего, а именно Мудрости.
Об этом Гегель говорит во фразе, которой заканчивается Заключение (р. 556, 4—9-я строки /с. 427, 4—9-я строки снизу/):
«То, что мы присовокупили здесь [т. е. в предшествующем Резюме], есть, с одной стороны, только собрание отдельных моментов, из коих каждый в своем принципе проявляет жизнь духа в целом (ganzen), а с другой стороны, закрепление (Festhalten) понятия в форме понятия, содержание которого раскрывалось бы в указанных моментах [в „Феноменологии духа" даже без итогового Резюме] и которое само уже раскрылось бы [независимо от этого Резюме] в форме некоторого образования сознания [-внешнего]».
«Некоторое образование Сознания», [190] являющегося результатом этой интеграции, — это Мудрость, или, как говорит Гегель, «абсолютное Знание». Это, если угодно, Мудрец, взятый как пустое «вместилище» Мудрости: сделанное выше Резюме готовит его к наполнению, а развернутая в «Энциклопедии» Наука действительно наполняет Мудростью.
Содержащееся в 1-й части главы VIII Резюме показало нам, как происходит рождение Мудреца в ходе философского развития Человечества. Стало быть, эта часть показывает Мудреца в его отношениях с Философией и Философами. Теперь, во 2-й части, Гегель опишет самого Мудреца, т. е. Человека, который, полностью сохраняя тождество с Цело- купностью Бытия, обладает тем не менее отдельной единичной реальностью: ибо и Мудрец — тоже «Господин такой-то». Но в своей Мудрости, взятой в качестве Науки, он столь же всеобщ и бесконечен, как и само Бытие, раскрываемое его Наукой. И в 3-й, и последней, части главы VIII Гегель будет говорить об этой Науке, которую он собирается изложить во второй части своей «Системы Науки»; части, которая так и не была написана и которую заменила «Энциклопедия философских Наук».
ПЯТАЯ ЛЕКЦИЯ
|
|
|
