Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

II. Идея смерти в философии Гегеля 1 страница




 

Полный текст двух последних лекций из курса 1933–1934 учебного года

В основополагающем отрывке из Предисловия к «Феноменологии духа» (р. 19–24/ с. 9—13/) Гегель намечает контуры своей философии и указывает главную цель; здесь же он перечисляет принципы, на которых базируется его мышление, а также основные проистекающие из них положения. Понимание этого отрывка дает ключ к пониманию гегелевской системы в целом и «Феноменологии духа» в частности. Этот же отрывок дает ясное представление о первостепенной роли, которую играет в философии Гегеля идея смерти.

Гегель начинает с того, что указывает, в чем, по его мнению, заключается основное содержание его философии и ее новизна.

Он пишет (р. 19, 23—26-я строки/с. 9, 2—5-я строки/):

«На мой взгляд, который должен быть оправдан только изложением самой системы, все дело в том (es kommt alles darauf an), чтобы понять (aufzufassen) и выразить истинное (Wahre) не как субстанцию только, но равным образом и как субъект. »

Это говорится в первую очередь против Шеллинга и его понимания «Абсолюта» как «Субстанции». Однако шеллинговское учение опирается на спинозовскую концепцию, которая, в свою очередь, представляет собой наиболее радикальную форму традиционной, т. е. греческой или языческой, онтологии. Гегель, стало быть, противопоставляет свою философию всем предшествующим (исключение составляют только Кант и Фихте и в какой-то мере Декарт). Вослед Фалесу и Пармениду до-гегелевские философы занимаются исключительно понята- ем «Субстанции», забыв о том, что понятие «Субъекта» столь же изначально и несводимо ни к какому другому.

Философия — это не только истина /une verite/ или истинное описание; она — еще и описание Истинного /du Vrai/, или должна быть им. Но если Истина (Wahrheit) есть правильное и полное «раскрытие» (= описание) Бытия и Реального посредством связной Речи /Discours/ (Логос), то Истинное (das Wahre) — это Бытие-раскрытое-в-его-реальности-посред- ством-речи. Следовательно, философ не должен ограничиваться описанием Бытия, он должен также описывать раскры- тое-Бытие и отдавать себе отчет в том, что Бытие раскрывается в Речи. Философ должен описывать тотальность всего, что есть /est/ и существует /existe/. Тотальность же эта фактически включает в себя Речь, и в частности речь философскую. Значит, философ имеет дело не только со статичным-налич- но-данным-Бытием (Sein) или Субстанцией, представляющей собой Предмет Речи, но также и с Субъектом Речи и философии: мало говорить о Бытии, которое ему налично дано, он должен также вести речь о себе самом и объяснять себе себя самого в качестве ведущего речь о Бытии и о себе самом.

Другими словами, философия должна объяснить, как и почему Бытие осуществляется не только в качестве Природы и природного Мира, но также в качестве Человека и Мира исторического. Философия не должна довольствоваться тем, что она — Философия природы, она должна быть также антропологией: помимо онтологических оснований природной реальности она должна отыскивать основания реальности человеческой, которая одна только способна раскрывать самое себя посредством Речи.

Именно описывая Истинное в том числе и как Субъект, или, другими словами, определяя характерные особенности человеческой реальности, открывает Гегель диалектическое  устройство Бытия и Реального, а также онтологическую категорию Негативности, лежащую в основании этой диалектики. И как раз занимаясь описанием реальной Диалектики, он приходит к пониманию кругообразности /circularite /[323] Истинного и Истины и, стало быть, собственной философии.

Гегель сам говорит об этом в тексте, который следует за приведенной цитатой (р. 20, 5—19-я строки/с. 9, 22—36-я строки/):

«Живая [т. е. не статичная и не налично-данная] субстанция, далее, есть бытие, которое поистине есть субъект  или, что то же самое, которое поистине есть действительное бытие лишь постольку, поскольку она есть движение [диалектическое] самоутверждения (Sichselbstsetzens), или поскольку она есть опосредование (Vermittlung) становления для себя иною (Sichanderswerdens). Субстанция как субъект есть чистая простая (einfache) негативность, и именно поэтому она есть раздвоение (Entzweiung) простого, или противополагающее (entgegensetzende) удвоение (Verdopplung), которое опять-таки (wieder) есть негация этого равнодушного (gleichgiiltigen) различия (Verschiedenheit) и его противоположности (Gegensatzes); только это восстанавливающееся  равенство или рефлексия в себя самое в инобытии (Anderssein), а, не некоторое первоначальное (urspriingliche) единство как таковое или непосредственное (unmittelbar)  единство как таковое, — есть то, что истинно. Оно есть становление себя самого, круг, который предполагает в качестве своей цели (Zweck) и имеет началом свой конец (Ende) и который действителен только через свое осуществление (Ausfuhrung) и свой конец».

Этот чрезвычайно уплотненный текст содержит все основные понятия «диалектики» Гегеля и обобщает все, что в его философии есть существенного и действительно нового.

Если Субстанция, понимаемая как природное статич- ное-налично-данное-Бытие (Sein), имеет своим онтологическим основанием Тождество (с самой собой), то Субъект Речи, раскрывающей это самое Бытие и самого себя, т. е. Человек, имеет своим последним основанием Негативность. Человек, в самом бытии своем целиком подвластный Негативности, представляет собой уже не налично-данное-ста- тичное-Бытие, но Действование, т. е. Самополагание /Acte-de-se-poser/ или самосозидание. И он действителен только как «диалектическое движение», результат которого «опосредован» отрицанием налично-данного-Бытия, служащего ему отправной точкой. Вот эта Отрицательность, существующая в Бытии наряду с Тождественностью Бытия, раскалывает его на Объект и Субъект, создавая Человека, противостоящего Природе. Но та же самая Отрицательность, воплощенная в человеческом существовании внутри Природы, снова вос-соединяет /гё-unit/ Субъект и Объект в истинном познании и с помощью истинного познания, в котором Речь «совпадает» с раскрываемым ею Бытием. Значит, Истинное /Le Vrai/, или раскрытое-Бытие, представляет собой не исходное первоначальное, то бишь «непосредственное» или налично-данное, естественное Тождество бытия и мышления, как думал Парменид и иже с ним, но результат  длительного процесса преобразования, начинающегося с противостояния Человека и Природы, о которой он говорит и которую «отрицает» своими действиями.

Восстановление Единства, или окончательное совпадение «Субстанции» и «Субъекта», происходит в адекватном описании тотальности Бытия и Реального, которое дает «абсолютная» философия (к ее разработке сводится все без остатка человеческое существование ее автора, или Мудреца, и он, таким образом, более не противостоит в качестве деятельного «Субъекта» Природе как «Субстанции»). Но тотальность Реального включает в себя человеческую реальность, которая существует лишь как созидательное движение. Стало быть, совершенное и окончательное соответствие Бытия (= Субстанция) и Речи (= Субъект) возможно только в конце времен, когда прекратится созидательное движение, когда Человек перестанет быть творцом. Это выражается в том, что Человек не прокладывает отныне новых путей, довольствуясь тем, что сызнова проходит (в философском мышлении) путь, уже пройденный (в его деятельной жизни). Таким образом, «абсолютная» философия, или Истинное, в строгом значении этого слова может объявиться только лишь в форме движущегося по кругу описания реальной Диалектики, взятой в ее целостности. Эта философия описывает, с одной стороны, путь от зарождения Речи (= Человек) внутри Бытия (= Природа) до появления такого Человека, который раскроет своей Речью всецелое Бытия, с другой стороны, она сама является этой самой раскрывающей Целостность /Totalitet/ Речью. Однако Целостность включает в себя раскрывающую ее Речь, а равно и становление этой Речи. Таким образом, подходя к концу философского описания, мы оказываемся отброшенными к его началу, которое описывает его /описания/ становление. «Конечный пункт» этого описанного становления — явление в мир абсолютной философии. Но явление это равным образом есть цель, к которой шли с самого начала, ибо философия является абсолютной и описывает тотальность лишь в той мере, в какой постигает самое себя, описывая собственное становление. Однако же это описание может быть произведено лишь с точки зрения абсолютной философии, составляющей, стало быть, «начало» или исток любого адекватного описания. И это означает, что точно так же, как и описываемая ею Тотальность, абсолютная философия — тем более она — на самом деле может состояться только в ее «развертывании» и посредством /dans et par/ развертывания, иначе говоря, как ее собственный кругообразный дискурс, взятый в целом, образующий неделимое целое, которое воспроизводит замкнутую диалектику реальности. Вот эта кругообразность философской речи и обеспечивает ее непревосходимую и неизменяемую всеохватность /totalite/, а значит, и абсолютную истинность.

Гегель и говорит об этом (р. 21, 3—8-я строки/ с. 10, 12— 16-я строки/), возвращаясь (после некоторых разъяснений) к главной мысли вышеприведенного отрывка:

«Истинное есть целое. Но целое есть только сущность (Wesen), завершающаяся через свое развитие. Об абсолютном нужно сказать, что оно по существу есть результат, что оно лишь в конце есть то, что есть оно поистине; и в том-то и состоит его природа, что оно есть действительное (Wirkliches), субъект или становление самим собою для себя (Sichselbstwerden)».

Истинное или Бытие-раскрытое-речью есть Тотальность, т. е. целокупное созидательное или диалектическое движение, которое и производит Речь в лоне Бытия. Абсолют, или тотальность реального, — это не только Субстанция, но также и Субъект, совершенно раскрывающий реальное; но он есть лишь в конце своего диалектического (= исторического) становления, которое завершается его самораскрытием. И это раскрывающее становление означает, что Тотальность включает в себя человеческую реальность, которая представляет собой не просто вечно себетож- дественное налично-данное, но акт поступательного самосозидания во времени.

Это само-созидание Человека происходит посредством отрицания налично-данного (природного или человеческого). Человеческая реальность, или Я, являет собой, стало быть, не природную, или «непосредственную», реальность, но реальность дилектическую, или «опосредованную». Понять Абсолют как Субъект (а это, по Гегелю, главное) — это понять его в качестве включающего в себя Негативность и осуществляющегося не только в виде Природы, но и в виде Я, или Человека, иначе говоря, в качестве созидательного, или исторического, становления.

Вот что пишет об этом сам Гегель (после очередного пояснения) во фразе, составляющей продолжение цитированного отрывка (р. 21, 27—31-я строки / с. 10, 12—9-я строки снизу/):

«Ибо опосредствование есть не что иное, как равенство себе самому (Sichselbstgleichheit), находящееся в движении [диалектическом], или оно [скорее] есть рефлексия в себя же, момент для-себя-сущего„я", чистая негативность, или, низведенное до чистой абстракции, оно есть простое становление> »

И (после еще одного пояснения) Гегель продолжает эту мысль, говоря следующее (р. 22, 10—11-я строки /с. 11, 11— 12-я строки/):

«Сказанное можно выразить и так, что разум (Vernunft) есть целесообразное действование (zweckmassiges Тип)».

Сказать, что Абсолют — это не только Субстанция, но также и Субъект, это значит утверждать, что Целостность помимо Тождественности включает в себя Негативность. Это также означает, что Бытие осуществляется не только как Природа, но и как Человек. И наконец, это значит, что сам Человек, по существу отличающийся от Природы лишь в той мере, в какой он представляет собой Разум (Логос), или связную, осмысленную, раскрывающую Бытие Речь, является не налично-данным-Бытием, но созидательным (=отрицающим налично-данное) Действованием. Человек потому только есть диалектическое, или историческое (=свободное), движение, раскрывающее Бытие посредством Речи, что он живет, примеряясь к будущему, предстающему перед ним в виде проекта или некоторой «цели» (Zweck), достижение которой требует действенного отрицания налично-данного, и потому что сам он — как Человек — реален лишь в той степени, в какой сотворяет себя этим действованием в качестве произведения (Werk).

Именно введение в онтологию основополагающей категории Негативности или Действования (Tat или Tun, составляющих «подлинно человеческое бытие) объясняет все характерные особенности гегелевской (=«диалектической») философии.

Отсюда же среди прочих проистекает одно уже известное нам следствие, о котором Гегель говорит так (р. 23, 21—24-я строки / с. 12, 13—15-я строки/):

«Среди различных выводов, проистекающих из сказанного, можно выделить то, что знание действительно и может быть изложено (dargestellt) только как наука или как система. »

«Наука» или «Система» означают у Гегеля адекватное и, значит, замкнутое в круг описание завершенной, или замкнувшейся тотальности реального диалектического движения. И в самом деле, коль скоро в налично-данное-Бытие введена Отрицательность, или творческое Действование, претензия на абсолютную, или целостную и окончательную, истину будет оправдана лишь в том случае, если мы допустим, что диалектический творческий процесс завершился. Так вот, описание завершенного lachevej диалектического процесса, т. е. процесса, приходящего к такому завершению Дегте/, отрицание которого не создает нового понятия Дегте/, не может не замыкаться в круг

И наконец, в заключение пассажа (р. 19–24 /с. 9—12/), в котором коротко излагаются основные положения его Системы в целом, Гегель говорит, что все сказанное им о диа- лектичности Бытия можно было бы выразить, сказав, что Абсолют — это Дух (Geist).

Гегель говорит об этом так (р. 24, 6—14-я строки и 26— 29-я строки / с. 12, 10—2-я строки снизу и с. 13, 10—13-я строки/):

«То, что истинное действительно только как система, или то, что субстанция по существу есть субъект, выражено в представлении (Vorstellung), которое провозглашает (aus- spricht) абсолютное духом, — самое возвышенное понятие, и притом понятие, которое принадлежит новому времени и его религии [христианской]. Лишь духовное (das Geistige) есть то, что действительно (das Wirkliche ); оно есть [с одной стороны] сущность или в-себе-сущее (Ansichseiende), оно [с другой стороны] есть то, что вступает в отношения [с самим собой и с другими] (das sich Verhaltende ), и то, что определено  (das Bestimmte)\ оно есть инобытие (Anderssein) и для-себя-бы- тие (Fursichsein ), — и [наконец] в этой определенности или в своем вне-себя-бытии оно есть неизменное внутри себя (in sich selbst Bleibende); — или оно есть в-себе-и-для-себя (an und fur sich). (…) Дух, который знает себя в таком развитии (entwieckelt) как духа, есть наука. Она есть его действительность и царство, которое он создает себе в своей собственной стихии. »

Выражение Абсолют есть Дух означает утверждение диалектического устройства Бытия и Реального, взятых в их це- локупности, или в совершенной целостности. Ибо Дух есть вместе Бытие-в-себе (Себетождественность, Тезис, налич- ное-Бытие, Природа), Бытие-для-себя (Отрицательность, Антитезис, Действование, Человек) и Бытие-в-себе-и-для- себя (Целостность, Синтез, Произведение, История = «движение»). Будучи диалектической целостностью, духовное являет собой реальное, и только оно и есть. Ибо конкретная реальность включает в себя все, что ни есть, каким бы оно ни было: как природный Мир, так и Мир человеческий, или исторический, а также Универсум речи. Субъект и Объект, Мышление и Бытие, Природа и Человек суть лишь абстракции, , если рассматривать их отдельно, они — такие же абстракции, как и сами по себе речи и единичные вещи. Лишь целокупностьensemble/ Реального, раскрытая целокупной  Речью, представляет собой Действительность; и именно это двуликое целое, т. е. природный Мир, включающий в себя говорящего о нем Человека, и называет Гегель «Духом».

Философское понимание Реального, постижение его в качестве Духа, не ограничивается, следовательно, как это было свойственно грекам и прежней философской традиции, феноменологическим, метафизическим и онтологическим описанием наличного-Бытия и «вечного» природного Космоса, оно предполагает распространение этого тройного способа описания на творческое Действование, каковым является Человек, и на его исторический Мир. Только в таком случае описываемое Реальное предстает диалектическим или «тринитарным»[324], то бишь «духовным».

Но Человек, которого имеет в виду Гегель, — не такой, каким его представляли себе древние греки, и чей образ они оставили философствующим потомкам. Этот предполагаемый Человек античной традиции на деле есть существо чисто природное (=себетождественное), у него нет ни свободы (=Отрицательность), ни истории, и он, строго говоря, не является индивидуальностью. Точно так же, как животное, он в своем существовании и своим существованием в качестве действующего и реального существа всего лишь «представляет» некую «вечную» «идею», или «сущность», данную раз и навсегда и неизменно тождественную себе самой. Точно так же, как и жизнь животного, его наличное бытие абсолютно определено естественным местом (топосом), от века назначенным ему внутри наличного неизменного Космоса (возможные «отклонения» — дело «случая»). И если он и отличается чем-то по существу от животного, так это единственно мышлением, или связной речью (Логосом), появление которого в Космосе так и остается, впрочем, необъяснимым. Но эта Речь ничего не созидает и ничего не отрицает: она лишь раскрывает налично-данное реальное (при этом возможность ошибки фактически также не объяснена). Речь, т. е. Человек, оказывается, таким образом, частью налично- данного-Бытия. И все, что ни есть, в конечном счете сводится к этому одному-единственному Бытию, вечно мыслящему самое себя в своей наличной целостности. Или, как позже скажет Спиноза, то, что в конечном счете есть, это — Бог, который есть Субстанция.

Человек, которым занимается Гегель, это, напротив, Человек, появившийся в другой традиции, в традиции до-философской, иудео-христианской, единственной по-настоящему антропологической. Она, эта традиция, имела продолжение в «новое время» в виде «веры» или «богословия», несовместимых с прежними традиционными наукой и философией. И как раз из этой традиции и взял Гегель понятие свободного исторического Индивидуума (или «Личности») и впервые произвел философский анализ этого понятия, попытавшись согласовать его с основополагающими понятиями языческой философии Природы[325]. В иудео-христианской традиции Человек по существу отличается от Природы и отличается от нее не только тем, что мыслит, но и самой своей деятельностью. Природа — это «греховное» в Человеке и для Человека, он может и должен противостоять ей и отрицать  ее в себе самом. Принадлежа Природе и живя в ней, он не покоряется ее законам (чудо! ): в той мере, в какой он противостоит природе и отрицает ее, он оказывается от нее независимым, самостоятельным или свободным. И, живя в Мире природы «как посторонний», противостоя этому миру и его законам, он создает некий новый, соразмерный ему, или исторический, Мир, в котором человек может претерпевать «обращение» и становиться радикально другим (Anderssein), чем он есть в качестве природного налично-данного бытия. В этом историческом Мире и благодаря этому свободному  «обращению» человек — уже больше не какой-нибудь представитель вечного и неизменно налично-данного «рода» или «вида»: он творится, он сотворяет самого себя в качестве единственного в своем роде индивидуума.

Когда Гегель говорит о том, что вся его философия есть не что иное, как попытка понять Субстанцию как Субъект, он, стало быть, хочет сказать этим, что главная задача этой философии заключается в том, чтобы понять существование Человека в природном Мире, при этом Человек понимается так, как он понимался антропологической иудео-христианской традицией. И потому-то в приведенном отрывке, очерчивая свою философию в целом, Гегель пользуется словом «Дух». Ибо он озабочен тем, чтобы подчеркнуть иудео- христианское происхождение антропологического понятия «Geist» и противопоставить это «новоевропейское» понятие всей античной, или языческой традиции, которой известна только «Субстанция», или природное налично-данное-Бытие (Sein).

Но если, согласно приведенному отрывку, Гегель порывает с традицией языческой философии и принимает иудео-христианскую антропологию, то он тут же подчеркивает свое расхождение с последней в одном пункте, чрезвычайно важном в философском отношении.

Дело в том, что антропологическая иудео-христианская традиция есть традиция по существу религиозная, читай теистическая (или «теологическая»). Конечно, Иудео-христиа- не открыли «духовность» (= диалектичность) Человека, т. е. его свободу, историчность и индивидуальность. Но для них эта «духовность» обнаруживается и осуществляется полностью только за пределами этого мира, и Дух в собственном смысле слова, Дух, поистине «действительный», — это Бог: вечное и бесконечное сущее. Сам же Человек, созданный по образу Божию, по-настоящему «духовен» лишь в той мере, в какой причастен вечности, а вечен, или «бессмертен», он как раз в силу того, что он — Дух. Человек реально трансценди- рует природный Мир в том смысле, что он живет также и в Мире трансцендентном (а не только в «трансцендентальном» историческом Мире, который имманентен Природе). Мир этот есть потустороннее Природы, включающей в себя среди прочего Человека в его наличном бытии (Dasein); но считается, что он «действительнее» и «реальнее» посюстороннего природного Мира. Человек попадает туда после смерти и больше уже его не покидает; и он причастен ему уже при жизни, поскольку был в нем еще до своего рождения. Сказать, что у Человека есть «бессмертная душа» (которая и есть Дух в нем), значит допустить реальность этого потустороннего Мира, а допустить его реальность — значит утвердить бессмертие или бесконечность Человека. Так вот, этот Мир не зависит от Человека: он ему налично-дан раз и навсегда, коль скоро он — всегда уже есть и по сути неизменен в себе самом. Напротив, как раз живущий во времени Человек полностью зависит от потустороннего Мира: создаваемый им здесь, на земле, исторический Мир фактически представляет собой лишь природное пространственно-временное отражение вечного потустороннего Мира. Стало быть, этот вечный Мир не является, собственно говоря, человеческим: он «потусторонен» свободному историческому индивидууму так же, как и животному и неодушевленной вещи. Этот бесконечный и вечный Мир есть Мир божественный, а его единственная и неповторимая целостность, т. е. Дух, — это не Человек, но Бог: Человек допускается к Богу лишь после своей смерти и только тогда полностью осуществляет и обнаруживает свою «духовность».

Согласно же Гегелю, «духовное» или «диалектическое» сущее необходимо временно и конечно. Христианское понятие бесконечного и вечного Духа противоречиво в самом себе: бесконечное сущее необходимо будет «природным», вечно себетождественным налично-данным-статичным-Бы- тием, тогда как сотворенное или творящее «динамичное», читай историческое или «духовное», сущее необходимо является ограниченным во времени, т. е. по существу смертным. И иудео-христианская традиция, в конце концов, приходит к осознанию этого. Допустив бессмертие души, она допустила реальность божественного Мира, представляющего собой «естественное место» Человека после его смерти (поскольку смерть уничтожает его в качестве составной части посюстороннего человеческого и природного Мира). Ведомая неумолимой логикой, христианская мысль должна была подчинить бессмертного Человека своему вечному бесконечному трансцендентному Богу. Она должна была отказаться от человеческой свободы, а значит, от подлинных историчности и индивидуальности Человека. Разом все три основополагающие антропологические (=диалектические) категории по существу оказались применимыми лишь по отношению к подлинному Духу, каковым является Бог: для богословского христианского мышления Иисус Христос — это единственный свободный исторический Индивидуум в собственном смысле слова, что же касается свободы, историчности и индивидуальности обычного человека, то они не более чем простой результат действия божественной «благодати», т. е. сверх-человеческого действования неотмирного Бога. Но даже тогда, когда эти категории применяются по отношению к вечному Богочеловеку, возникают непреодолимые трудности. Иисус Христос поистине самостоятелен /autonome/ лишь в той мере, в какой он — Бог. Но если он — Бог, он не может быть не чем иным, как одним-един- ственным Сущим, мыслящим самое себя и остающимся вечно себетождественным. Вместо свободного исторического Индивидуума перед нами, стало быть, тот самый Абсолют-Субстанция, которым грезил Парменид, которого вое- становил Спиноза и к которому вернулся Шеллинг как раз тогда, когда Гегель разрабатывал свою «диалектическую», или антропологическую, философию.

С самого начала Гегель пожелал отнести к Человеку иудео-христианское понятие свободной исторической Индивидуальности, неизвестное языческой древности. Но, подвергая это «диалектическое» понятие философскому анализу, он увидел, что оно предполагает конечность, или временность. Он понял, что Человек может быть свободным историческим индивидуумом лишь при том условии, что он смертен в самом прямом смысле слова, т. е. конечен во времени, и знает об этом. И поняв это, Гегель отверг вечную жизнь: Человек, о котором он ведет речь, реален лишь в той мере, в какой он живет и действует в Природе; вне природного Мира он — чистое ничто.

Но отрицание загробной жизни фактически означает отрицание самого Бога. Ибо сказать, что Человек, который действительно превосходит /transcende/ Природу по мере ее отрицания (Действием), тем самым самоуничтожается,  коль скоро оказывается вне ее, а в ней умирает в качестве животного, — это значит сказать, что по ту сторону природного Мира нет ничего. Не- природный, так называемый «трансцендентный», или «божественный», Мир — на деле не что иное, как «трансцендентальный»4 (или речевой) Мир человеческого исторического существования, которое не выходит за пространственно-временные рамки Мира природного. Нет, стало быть, Духа, кроме живущего в Мире Человека. И «Бог» действителен лишь внутри этого природного Мира, в котором он существует только в рамках человеческого богословия.

Таким образом, Гегель продолжает иудео-христианскую антропологическую традицию, придавая ей радикально секуляризованную, или атеистическую, форму. Абсолют-Дух или Субстанция-Субъект, о которых говорит Гегель, — это не Бог. Гегелевский Дух — это пространственно-временная тотальность природного Мира, заключающего в себе человеческую Речь /Discours/, которая раскрывает этот Мир и себя самое. Или иначе, что, впрочем, то же самое, Дух — это Человек-в-Мире: смертный Человек, живущий в Мире без Бога и говорящий обо всем, что есть, и обо всем, что он со- творяет, включая себя самого.

Об этом Гегель в сущности и говорит в конце цитированного отрывка. Он говорит здесь, что «Дух» есть «Наука» и что одна лишь «Наука» и составляет «действительность» /«realite-objective»/ Духа. Так вот, эта «Наука» представляет собой не что иное, как гегелевскую философию, которая появилась в лоне природного Мира к концу исторического становления Человека. Дух, стало быть, есть не что иное, как пространственно-временная тотальность природного Мира в той мере, в какой она полностью раскрыта речью /par le discours/ совершенного ^удовлетворенного) человека, или Мудреца, речью, представляющей собой простую интеграцию истинного смысла всех речей, произнесенных людьми в ходе Истории. Или лучше: Дух, который иудео-христиане называли «Богом», на самом деле есть гегелевская философия в той мере, в какой она абсолютно истинна, т. е. в той мере, в какой она правильно и полно раскрывает все, что было, есть и будет.

Но, полагает Гегель, раскрытие Бытия в речи возможно только в том случае, если раскрывающее это Бытие, или говорящее сущее, по существу своему конечно или смертно. Гегелевский Дух на самом деле — отнюдь не «божественный» (потому что «смертных» богов не бывает): он — вполне человеческий в том смысле, что представляет собой Речь, имманентную природному Миру, «опорой» которой служит природное сущее, ограничршое в своем существовании временем и пространством/

Когда Гегель говорит, что основное содержание всей его философии может быть уложено в одну фразу о том, что он истолковывает Субстанцию как Субъект и постигает Абсолют в качестве Духа, это означает, что философия эта в первую очередь должна философски понять самое себя как Речь, которая полно и адекватно раскрывает тотальность Бытия и Реального. Она приходит к этому, объясняя, как и почему Человек начинает связно говорить о себе и о Мире, в котором живет и который создает. И это объяснение представляет собой феноменологическое, метафизическое и онтологическое описание Человека, понятого как свободный исторический Индивидуум. Но описать человека как свободного исторического Индивидуума, означает описать его: в отнологическом плане — «конечным» в себе и посредством самого себя /en et par lui-meme/; [326] в метафизическом плане — «мирским», или пространственным и временным; и в феноменологическом плане — «смертным». В этом последнем Человек «проявляется» как такое сущее, которое всегда знает о своей смерти, часто свободно принимает ее и иногда, вполне сознательно, по собственному желанию уходит из жизни. Таким образом, в конечном счете «диалектическая», или антропологическая, философия Гегеля — это философия смерти (или, что то же самое, атеизм). —

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...