Рабле. Возрождение в Испании

Рабле

Жизнь и творчество. Франсуа Рабле (ок. 1494—1553) — круп­нейший французский писатель эпохи Возрождения. Он родился в I Шинон в провинции Турень, рано остался сиротой. С 10 лет Рабле скитался по монастырям и в 25 лет постригся в монахи. В 1527 г. он бежал из монастыря, учился в различных университетах, пока в 1530 г. не получил в университете Монпелье звание бакалавра. В Ли­оне Рабле работал врачом в госпитале. Он осуществляет смелый научный шаг: впервые публично анатомирует труп (труп пове­шенного, что в какой-то мере ограждало от церковных преследо-наний). Рабле занимается медицинской наукой, в 1532 г. публику­ет выверенный текст «Афоризмов» «отца медицины» Гиппократа (параллельно греческий подлинник и латинский перевод). Позже он издает труды по юриспруденции, археологии и другим дис­циплинам, пишет роман «Гаргантюа и Пантагрюэль», в 1537 г. в Монпелье получает ученую степень доктора медицины, наконец, становится священником в Медоне (Турень), но перед смертью отказывается от этого поста. Рабле, подобно Леонардо да Винчи и другим деятелям эпохи Возрождения, воплотил в жизнь идеальное представление гуманистов об «универсальном человеке».

Роман «Гаргантюа и Пантагрюэль». В 1532 г. Рабле прочел вы­шедшую в Лионе народную книгу «Великие и неоценимые хро­ники о великом и огромном великане Гаргантюа» — анонимную пародию на рыцарские романы. Рабле нашел в народной смехо-1юй культуре ту занимательную форму, которая позволяла ему сделать гуманистические идеи доступными широкому кругу чита­телей. В следующем году он опубликовал свое продолжение на­родной книги — «Страшные и ужасающие деяния и подвиги пре-славного Пантагрюэля, короля дипсодов, сына великого велика­на Гаргантюа», а в 1534 г. взамен народной книги — «Бесценную жизнь великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля» (ставшую первой книгой романа, в то время как ее предшественница заняла в нем второе место), обе — под псевдонимом Алькофрибас Назье (ана­грамма имени и фамилии автора). После 12-летнего перерыва, свя­занного с усилением гонений на гуманистов, вышли уже под­писанные подлинным именем автора третья, четвертая и — посмертно — пятая книги романа «Гаргантюа и Пантагрюэль», величайшего памятника французского Ренессанса.

Система образов. В романе из многочисленных образов-персонажей выделяются три. Образ короля-гуманиста представ­лен сразу тремя персонажами: король Грангузье, его сын Гарган-

тюа и сын Гаргантюа Пантагрюэль, все они изображаются вели­канами, любящими жизнь с ее радостями, но в 3 — 5 книгах рома­на Пантагрюэль становится вполне соразмерным обычному чело­веку, утрачивает непобедимость и подчас оптимизм. Образ выход­ца из народа, физически мощного, несколько неотесанного, но смекалистого и честного монаха — брата Жана Зубодробителя под­черкивает идею деятельного добра. Третий центральный образ — умного, но бесчестного плута Панурга — так описывается в рома­не: «Панург был мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, не высокий, не низенький, с крючковатым, напоминавшим ручку от бритвы, носом, любивший оставлять с носом других, в выс­шей степени обходительный, впрочем слегка распутный и от рож­дения подверженный особой болезни, о которой в те времена говорили так: «Безденежье — недуг невыносимый». Со всем тем он знал шестьдесят три способа добывания денег, из которых са­мым честным и самым обычным являлась незаметная кража, и был он озорник, шулер, кутила, гуляка и жулик, каких и в Пари­же немного. А в сущности, чудеснейший из смертных».

Композиция. Роман состоит из пяти книг, написанных в течение 20 лет и опубликованных в разное время и поэтому доста­точно самостоятельных. Различны даже композиционные модели. В кн. 1 модель романа воспитания (до гл. 24), сюжетно представ­ленная через описание этапов взросления, воспитания и обуче­ния Гаргантюа, соединяется с героико-комическим описанием войны с Пикрохолом в духе «Батрахомиомахии» (с гл. 25 до гл. 51), когда сюжет движется за счет перехода от одного эпизода битвы к другому. В последних главах кн. 1 (гл. 52—58), где описыва­ется Телемская обитель, построенная по указанию Гаргантюа для брата Жана Зубодробителя, действует третья композиционная схе­ма — романа-утопии, где основным становится описание различ­ных нововведений (устройство идеальной обители, одежда ее оби­тателей, уклад их жизни в соответствии с правилом «Делай, что хочешь»). В кн. 2, написанной раньше других и сохраняющей еще связь с народной книгой о Гаргантюа, композиция достаточно рыхла, распадается на ряд эпизодов, как бы демонстрируя, что в основе романа ренессансного типа лежит схема цикла новелл, подобного «Декамерону» Боккаччо. Вместе с тем пародийно вос­производится композиционная схема жития — жанра, в котором описываются лишь отдельные эпизоды жизни святого: рождение, первая встреча с божественным, совершенные святым чудеса, обстоятельства смерти и чудеса, творимые после смерти святого его мощами (последние два элемента, естественно, отсутствуют в кн. 2). Можно усмотреть в композиции кн. 2 и новое качество: рож­дение схемы плутовского романа (злоключения героя). В кн. 3 на­чало примерно такое же, но с гл. 9 возникает сквозной романный сюжет, развивающийся до конца кн. 5: чтобы ответить на вопрос

П; турга, нужно ли ему жениться, герои обращаются к различ­ным персонажам, а затем (в кн. 4) отправляются в далекое путе­шествие к оракулу Божественной Бутылки, отвечающему на за-ишный вопрос загадочным «Тринк» («Пей», чтобы стать, как боги, I с. пей из источника мудрости). Перед нами схемы «Одиссеи» (от­сюда посещение героями различных островов с фантастическими персонажами) и «романа дороги». Композиция, нестройная вна­чале, обретает определенную последовательность: от круговых передвижений великанов в ограниченном мирке в первых кни-I ах — к линейному движению обычных людей в неограниченном, огромном пространстве Земли в последних книгах романа.

Гротеск в романе. Гротеск как особый литературный при-см, основанный на соединении несоединимого в области зри­мых форм (в отличие от парадокса — соединения несоединимого и области мысли), был осмыслен только в XVIII — начале XIX в. Н романе Рабле гротеск реализован на различных уровнях текста. I ротеск становится для писателя формой выражения важнейших I уманистических идей — реабилитации плоти и свободного отно­шения к святыням. Обе идеи раскрываются, в частности, в эпизо­де рождения Гаргантюа. Его мать, великанша Гаргамела, носила плод в чреве 11 месяцев и продолжала бы быть беременной и Польше, но однажды объелась, съев 16 бочек, 2 бочонка и 6 гор­шков требухи. Из-за этого Гаргамелу так раздуло, что ребенок родился через ухо. Автор при этом замечает: «Разве тут что-нибудь находится в противоречии с нашими законами, с нашей верой, со здравым смыслом, со Священным Писанием? Я, по крайней мере, держусь того мнения, что это ни в чем не противоречит Ьиблии. <... > Ведь для Бога нет ничего невозможного, и если бы он только захотел, то все женщины производили бы на свет детей через уши». Важно отметить, что в гротескном увеличении плоти Рабле не придерживается никаких масштабов и пропорций.

Язык Рабле. Ренессансная жизнерадостность Рабле, хлещу­щая через край, находит выражение в потоках казалось бы беспо­лезных слов, в словесной эквилибристике, отражающей на самом деле освобождение речи от сковывающего ее контроля, раскован­ность языковой стихии. Как пример такой раскованности можно привести отрывок из предисловия к кн. 3, где упоминается фило­соф Диоген, живший в бочке: «... Уж он эту свою бочку повора­чивал, переворачивал, чинил, грязнил, наливал, выливал, заби­вал, скоблил, смолил, белил, катал, шатал, мотал, метал, латал, хомутал, толкал, затыкал, кувыркал, полоскал, конопатил, ко­лошматил, баламутил, пинал, приминал, уминал» — и далее еще 40 глаголов (цитировался перевод Н. Любимова).

Изложение теории гуманистического образо­вания и воспитания. В кн. 1 большой раздел романа (гл. 14— 24) посвящен изложению педагогических идей Рабле. Писатель

сопоставил два типа воспитания и образования — схоластичес­кий и гуманистический. При этом он использовал очень нагляд­ный прием: изобразил один день жизни Гаргантюа под руковод­ством учителей-схоластов из Сорбонны и один день его жизни под руководством мудрого гуманиста Понократа. Если первое опи­сание передает бесцельность схоластического образования, то вто­рое показывает разумность, гармоничность, полезность гуманис­тического образования и воспитания, для которого используется каждая минута бодрствования и любая жизненная ситуация и ко­торое построено на конкретности, доступности, наглядности, це­лесообразности, разнообразии приемов, развитии интересов, связи с жизнью.

М. М. Бахтин о романе. Выдающийся русский мыслитель М. М. Бахтин (1895— 1972) в работе «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса» (1940, 1 -е изд. — 1965) отмечал: «Рабле — труднейший из всех классиков мировой литературы, т. к. он требует для своего понимания существенной перестройки всего художественно-идеологического восприятия, <... > требует глубокого проникновения в мало и поверхностно изученные области народного смехового творчества»¹. Бахтин вы­делил три основных вида форм проявления и выражения народ­ной смеховой культуры: 1) обрядово-зрелищные формы (празд­нества карнавального типа, различные площадные смеховые дей­ства и пр. ); 2) словесные смеховые (в том числе пародийные) произведения разного рода: устные и письменные, на латыни и на народных языках; 3) различные формы и жанры фамильярно-площадной речи (ругательства, божба, клятва и др. ) — все они отражают единый смеховой аспект мира и тесно взаимосвязаны². Бахтин характеризует карнавальный смех как праздничный, все­народный, универсальный (направленный на все и на всех), ам­бивалентный (веселый, ликующий — и насмешливый, высмеива­ющий, и отрицает — и утверждает, и хоронит — и возрождает)³. Отсюда вытекает новое представление о характере смеха у Рабле: это и не сатирический, как считали многие исследователи, и не чисто развлекательный, бездумно веселый смех, а карнавальный, амбивалентный: «Величайшим носителем и завершителем этого народно-карнавального смеха в мировой литературе был Рабле. Его творчество позволит нам проникнуть в сложную и глубокую природу этого смеха»⁴, — отмечал Бахтин, открывший в ходе при­стального изучения романа Рабле целую исчезнувшую, почти не

'Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневе­ковья и Ренессанса. — М., 1990. — С. 7.

² Там же. - С. 9.

³ Там же. — С. 17.

⁴ Там же. — С. 18.

I ставившую письменных памятников культуру — народную сме-41 тую культуру Средневековья и Ренессанса.

Персональная модель Рабле снова стала действенной в новей­шей литературе.

ВОЗРОЖДЕНИЕ В ИСПАНИИ

Исторические судьбы Испании в XV—XVI вв. В 1492 г. пал по-гледний оплот мавров на территории Испании — Гранада, завер­шилась Реконкиста (исп. отвоевание) — борьба за свободу Пире­неев от арабского ига, начавшаяся в VIII в. Брак короля Арагона Фердинанда II и королевы Кастилии Исабеллы знаменует начало объединения Испании в одно государство.

При Карле V Испания становится центром огромной империи Габсбургов. Наступает эра господства Испании и Португалии на море. Начинается эпопея открытия и завоевания Америки. Однако уже в конце XVI в. пиренейские государства вступают в полосу глубокого кризиса: борьба Испанских Нидерландов за независи­мость приводит к образованию семи независимых провинций во I лаве с Голландией; гибель «Непобедимой армады» у берегов Анг-и ии — к утрате Испанией господства на море. Духовную жизнь все дольше контролирует инквизиция. Испанец Игнатий Лойола, ос­новывая орден иезуитов, выдвигает тезис: «Для достижения цели нее средства хороши».

Культура Испании. В этот период формируется один из самых ярких памятников фольклора — народные испанские романсы и прежде всего цикл романсов об испанском национальном герое XI в. Руе (Родриго) Диасе по прозвищу Сид (араб. — господин). )тот цикл послужил материалом для драмы Гильена де Кастро «Юность Сида», а затем для одной из величайших трагедий фран­цузского классицизма — «Сида» Пьера Корнеля. Появляются пер­вые гуманисты. Крупнейшее достижение художественной культу­ры Испании — живопись, представленная именами Диего Рибе-ры, Сурбарана, Веласкеса, Мурильо, Эль Греко.

Литература XV в. Основателем «итальянской школы» в испан­ской поэзии был Сантильяна. Он ввел в испанскую литературу жанр сонета. Еще более значителен вклад Хорхе Манрике — круп­нейшего испанского поэта XV в., автора всемирно известной по­эмы «Стансы на смерть отца, капитана Дон Родриго», утвердив­шей в литературе поэтическую форму стансов'.

Первым выдающимся памятником испанского Возрождения принято считать «Трагикомедию о Калисто и Мелибее», более

' Стансы — элегическое стихотворение из коротких строф (обычно четверо­стиший), каждое из которых заканчивается паузой (точкой).

известную под названием «Селестина» (вероятный автор — Фер­нандо де Рохас). Это большое и сложное произведение имеет дра­матическую форму, делится на акты, но не предназначено для сцены, являя образец жанра драмы для чтения или драматиче­ской повести (романа). Наиболее интересны в нем образ сводни Селестины и изображение общественных низов, свидетельству­ющее о начале формирования плутовской традиции в испанской литературе. Контраст с линией Селестины составляет история тра­гической любви рыцаря Калисто и знатной девушки Мелибеи.

Литература XVI в. В этот период возникает испанский професси­ональный театр, основоположником которого был Лопе де Руэда, заложивший своей интермедией «Оливы» основы жанра пасос — интермедий в прозе. Поэты XVI в., представители «старокастиль­ской школы» (Кастильехо и др. ), разрабатывали жанры старой ис­панской поэзии. На противоположных, новаторских позициях сто­ял Гарсиласо де ла Вега — выдающийся поэт, утвердивший победу петраркизма в испанской поэзии своими эклогами и сонетами.

Проза этого века отмечена таким ярким событием, как рожде­ние плутовского романа (пикарескного жанра, пикарески), пер­вый образец которого представлен в анонимном произведении «Жизнь Ласарильо с Тормеса». Образ Ласаро (Ласарильо — умень­шительное от Ласаро), простого парня, попадающего из одной переделки в другую и привыкающего выкручиваться из самых слож­ных жизненных ситуаций, находится у истоков популярного ли­тературного типа — «пикаро» (исп. — плут). Плутовской роман быстро развивается на рубеже XVI—XVII вв. Лучший образец жан­ра — роман Матео Алемана «Гусман де Альфараче» (1599— 1604). Другую линию в развитии романа представляет жанр пастораль­ного романа, образцом которого стала «Диана» (1558—1559) Хорхе де Монтемайора. Но, пожалуй, наиболее знаменательное явление эпохи — расцвет испанского рыцарского романа. «Амадис Галь-ский» — источник бесчисленных рыцарских романов XVI в. Он написан португальским писателем начала XIV в. Васку де Лобей-ра, но стал известен в испанском переводе и с дополнениями испанца Гарсии Родригеса де Монтальво (1508).

Возрождение в испанской литературе достигает своей верши­ны и одновременно завершается в творчестве Сервантеса.

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: