 |
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 3 глава
|
|
|
|
— Конечно.
— Почему?
Декс вздохнул, показывая, что все это ему надоело, и ответил — быстро и четко:
— Потому что совершенно очевидно, что динамит в принципе мог явиться причиной увечья. Вы уронили сверток, содержащий взрывчатое вещество, в опасной близости от меня, нарушая тем самым мои защищаемые законом права. Ваш непреднамеренный поступок стал причиной опасной ситуации, очевидной даже неискушенному взгляду.
Я изучала отчеркнутые строки учебника. Декс цитировал целые отрывки из вердикта судьи Кардозо, не заглядывая в книгу или в конспект. Аудитория была под впечатлением: никто на такое не способен, когда над тобой довлеет Зигман.
— А если мисс Майерс подаст в суд, — профессор указал на робкую Джулию Майерс в противоположном углу аудитории — свою предыдущую жертву, — то ей выплатят компенсацию?
— С точки зрения Кардозо или согласно решению судьи Эндрюса?
— Последнего. Поскольку вы не согласны с Кардозо.
— Да, выплатят. Каждый должен нести ответственность за поступки, угрожающие безопасности других, — произнес Декс, цитируя судью Эндрюса.
Все оставшееся до конца занятия время он очень решительно и спокойно разъяснял детали этого дела. Когда семинар закончился, Зигман сказал:
— Очень хорошо, мистер Тэлер.
Впервые на моей памяти.
Я покидала аудиторию с чувством торжества. Декс превзошел нас всех. Эта история распространилась среди первокурсников, и он стал еще популярнее у девушек — они окончательно убедились, что он не так уж недоступен.
Я рассказала обо всем Дарси. Она перебралась в Нью Йорк примерно в то же время, что и я, но совершенно при других обстоятельствах. Я приехала, чтобы стать юристом; а она появилась здесь, не имея ни работы, ни определенных планов, ни денег, ночевала на матрасе в моей комнате, пока не познакомилась с тремя сотрудниками авиакомпании «Американ эйрлайнз», которые подыскивали четвертого, чтобы имеете снять квартиру. Она одолжила у родителей денег, чтобы платить за жилье, пока не подыщет работу, и в конце концов устроилась официанткой в бар. Впервые за все время нашей дружбы мне было чем гордиться по сравнению с ней. Я тоже нуждалась, но по крайней мере у меня были планы. А перспективы Дарси, с ее средним баллом за успеваемость 2,9, были куда менее лучезарными.
|
|
|
— Тебе везет, — ныла она, когда я пыталась заниматься.
Нет, удача — это твоя привилегия, думала я. Удача — это когда ты покупаешь лотерейный билет и он оказывается выигрышным. Ничем в своей жизни я не была обязана везению — мне все доставалось тяжелым трудом и борьбой. Но конечно, я никогда ей об этом не говорила — просто сказала, что вскоре колесо Фортуны повернется и в ее сторону.
Разумеется, так оно и случилось. Через две недели в бар забрел какой-то парень, заказал виски и начал болтать с Дарси. К тому времени как он допил свою порцию, он успел пообещать ей работу в одном из лучших манхэттенских пиар-агентств и предложил прийти на собеседование, выразив при этом уверенность, что место она получит. Дарси взяла у него визитку, попросила меня перечитать ее резюме и отправилась на собеседование. Ей сразу предложили должность в штате. Ее начальная зарплата равнялась семидесяти тысячам долларов плюс оплата представительских расходов. То, чего могла бы достигнуть и я, если бы достаточно хорошо училась в школе, ставя себе цель получить престижную работу в Нью-Йорке.
И вот в то время как я вкалывала и едва сводила концы с концами, Дарси начала свою головокружительную карьеру. Она планировала вечеринки, продвигала последние новинки сезона, все получала бесплатно и встречалась с замечательными парнями. Через семь месяцев она распрощалась с сотрудниками авиалиний, с которыми снимала квартиру, и переехала к своей коллеге Клэр, высокомерной и весьма обеспеченной девушке из Гринвича.
|
|
|
Дарси пыталась втянуть в водоворот своей стремительной жизни и меня, хотя я редко находила время на то, чтобы развлекаться вместе с ней — ходить на вечеринки и встречаться с парнями, которые, по ее заверениям, были «крутыми перцами», на самом же деле — просто-напросто ее бывшими.
Из-за этого меня снова потянуло к Дексу. Я рассказала о нем Дарси и Клэр, расписав его, какой он невероятный — красивый и веселый. Если подумать — не знаю, зачем я это сделала. Возможно, потому, что Декс таким и был. Но может быть, я слегка завидовала их блестящей жизни и хотела немного самоутвердиться. А Декс был моим главным козырем.
— Так чем он тебе не подходит? — спросила Дарси.
— Он не моего склада, — сказала я. — Мы просто дружим.
И это было правдой. Конечно, были минуты, когда я ощущала определенный интерес и даже сердцебиение, когда садилась рядом с Дексом, но старалась не питать иллюзий, всегда памятуя о том, что парни вроде него ходят на свидания с такими, как Дарси.
Так продолжалось, пока в следующем семестре они не встретились. Группа бывших однокашников, включая Декса, собиралась в бар в четверг вечером. Дарси уже несколько недель просила познакомить ее с Дексом, так что я позвонила ей и пригласила к восьми в «Красный лев». Она пришла вовремя, а его все не было. Мне показалось, будто Дарси, оглядывая собравшихся, явно сожалела, что время подобных забегаловок для нее миновало и в эти многолюдные студенческие бары (которые она посещала всего несколько месяцев назад) путь ей уже закрыт. Она сказала, что оркестр плох и что, может быть, нам стоит пойти куда-нибудь в другое место, где собирается публика повыше сортом.
В этот момент в бар и вошел Декс — в черном кожаном пальто и изумительно красивом серо-желтом кашемировом свитере. Он подошел ко мне и поцеловал в щечку — як этому еще не привыкла. Уроженцы Запада не целуются при встрече. Я познакомила его с Дарси, и она тут же пустила в ход все свои уловки — хихикала, покручивала локон, выразительно кивала, что бы он ни говорил. Дексу она понравилась, но, очевидно, не заинтересовала его, потому что в один момент, когда она принялась небрежно упоминать кое-кого из своих «высоких» знакомых («Ты знаешь этих ребят?»), он, судя по всему, едва подавил зевок. В результате, попрощавшись, Декс ушел раньше всех, кивнув Дарси со словами, что ему было приятно с ней познакомиться.
|
|
|
По пути домой я спросила, что она о нем думает.
— Он классный, — ответила Дарси без всяких эмоций. Ее равнодушие меня обидело. Она не смогла оценить Декса, потому что ее чары на него не подействовали. Дарси всегда хочет быть объектом поклонения. Меня, признаться, тоже стало посещать такое желание.
На следующий день, когда мы с Дексом пили кофе, я ждала, когда же он заговорит о Дарси. Я была уверена, что заговорит, но он так этого и не сделал. Мне до определенной степени (а если честно — очень) не терпелось сказать Дарси, что ее имя так и не прозвучало. Вовсе не каждый обязан ставить все вверх дном ради нее.
Я должна была это предвидеть.
Неделю спустя Декс совершенно неожиданно спросил, как дела у моей подруги.
— Какой подруги? — спросила я, холодея.
— Ну, у той, с темными волосами, которая была с тобой в «Красном льве».
— А-а, у Дарси? — уточнила я и непосредственно перешла к делу: — Дать тебе ее телефон?
— Ну, если она свободна...
Я сообщила Дарси эту новость тем же вечером. Она снисходительно улыбнулась:
— А он милый. Я, пожалуй, встречусь с ним.
Потребовалось еще две недели, чтобы Декс наконец с ней созвонился. Если он медлил нарочно, то его стратегия творила чудеса. К тому времени как он пригласил Дарси в кафе «Юнион-сквер», она уже на стену лезла. Свидание, очевидно, прошло успешно, потому что на следующий день они отправились за город на пикник. А вскоре после того сошлись окончательно.
Вначале их роман протекал бурно. Дарси частенько устраивала настоящие баталии со своими парнями — и это было не смешно, потому что обычно драмой и не пахло, — но я верила, что Декс рационален и спокоен, что он выше суеты. Может быть, таким он и был с другими женщинами. Но Дарси втянула его в мир хаоса и бешеных страстей. Она обнаружила в одной из его тетрадей с конспектами телефонный номер (у нее всегда были наклонности сыщика), провела расследование, выяснила, что это его бывшая подружка, и отказалась с ним разговаривать. Однажды он явился на лекцию очень смущенный — у него был рассечен лоб, прямо над левым глазом. Дарси в приступе ревности запустила в него подставкой для телефона.
|
|
|
Был и другой способ. Когда мы выходили проветриться, Дарси начинала мило болтать у стойки бара с каким-нибудь парнем. Я наблюдала, как Декс поглядывал в их сторону — до тех пор, пока у него не заканчивалось терпение. Тогда он шел к ней, сердитый, но сдержанный, и я слышала, как она незамысловато объясняется: «Представляешь, наши братья, оказывается, болеют за одну и ту же команду. Господи, Декс, и вовсе незачем так волноваться!»
Но мало-помалу их отношения стабилизировались, поединки стали редкими и менее интенсивными, и наконец Дарси переехала к нему. Затем, прошлой зимой, Декс сделал ей предложение. Свадьба должна состояться в сентябре, и Дарси выбрала меня подружкой невесты.
Я первая с ним познакомилась. Аргумент слабый. Но я цепляюсь за него. Воображаю себе сочувствующую девушку на скамье присяжных, которая бросается в атаку, выслушав мою исповедь. Она даже предлагает принять во внимание тот факт, что «если бы не Рейчел, то Декс и Дарси никогда бы не встретились. Таким образом, Рейчел заслужила право на одно свидание». Остальные присяжные недоверчиво на нее смотрят, а дама в костюме от Шанель говорит, что это просто смешно и лишено смысла. «Фактически Рейчел сама себе навредила, — говорит она. — У нее был шанс заполучить Декса, но она давно его упустила. А теперь она — подружка невесты. Подружка невесты! Невероятное преступление!»
Работаю допоздна, оттягивая разговор с Дексом. Предпочла бы подождать до завтра, до послезавтра или вообще не звонить. Но чем дольше медлю, тем более меня страшит тот день, когда я снова его увижу. И потому заставляю себя сесть и набрать номер. Надеюсь услышать автоответчик. Время — половина одиннадцатого. Может быть, он уже ушел домой. К Дарси.
— Декс Тэлер слушает, — говорит он деловым тоном.
Он снова работает в «Голдман Сакс», мудро предпочтя банковское дело юриспруденции. Это интересно, да и платят не в пример больше.
— Рейчел! — Он явно рад меня слышать, хотя немного нервничает. Голос его звучит чуть громче обычного. — Спасибо, что перезвонила. Я уже начал бояться, что ты и слышать меня не хочешь.
— Я все время собиралась позвонить... в самом деле, было много работы. Безумный день, — бормочу я. Во рту у меня пересыхает.
|
|
|
— Да, у меня тоже. В общем, понедельник, — говорит он уже спокойнее.
— Ага...
Повисает тревожное молчание — по крайней мере оно кажется мне таким. Может быть, он ждет, что я первой заговорю о случившемся?
— Ну вот. Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он чуть тише.
— Как я себя чувствую? — Я краснею, потею и с трудом подавляю нервную икоту.
— В смысле, что ты думаешь по этому поводу. — Он говорит тихо, почти шепчет. Может быть, осторожничает, чтобы никто в офисе его не услышал, — и потому его голос звучит очень интимно.
— Не понимаю, о чем ты.
— Чувствуешь себя виноватой?
— Конечно, чувствую. А ты? — Смотрю в окно на огни Манхэттена — в ту сторону, где находится его офис.
— Нуда, — искренне говорит он. — Разумеется. Этого не должно было случиться. Ни о чем не спрашивай. Это была ошибка. И не думай, пожалуйста, что... ну... что это для меня обычное дело. Я никогда прежде не изменял Дарси. Ты мне веришь?
Я говорю, что, конечно, верю. Мне хочется ему верить.
Пауза.
— В общем, это было в первый раз, — говорит он.
Пауза. Представляю, как он сидит, задрав ноги на
стол, — воротник расстегнут, галстук переброшен за плечо. Ему идет деловой костюм. Впрочем, он хорош в любой одежде. И без одежды тоже.
— М— Да, — говорю я. Стискиваю трубку так, что пальцам становится больно, потом разжимаю руку и вытираю потную ладонь о юбку.
— Мне так скверно, потому что вы с Дарси всегда были подругами, а эта штука, которая случилась... ставит тебя в очень паршивое положение. — Он прокашливается и продолжает: — И в то же время не знаю...
— Чего не знаешь? — спрашиваю я вопреки своему искреннему желанию закончить этот разговор, повесить трубку и сбежать. Инстинкт еще никогда не подводил меня.
— Не знаю... Я... ну, некоторым образом... честно говоря, я понимаю, что поступил подло. Но не чувствую вины. Это ужасно! Ты теперь будешь обо мне плохо думать?
Ума не приложу, что сказать. «Да» будет выглядеть суровым и грубым, а «нет» разом снимет все запреты. Выбираю золотую середину.
— У меня нет права кого бы то ни было судить. Я ведь... сделала то же самое.
— Знаю, Рейчел. Но это моя вина.
Вспоминаю лифт и то, как перебирала пальцами его волосы.
— Мы оба виноваты. Мы напились. Это все виски... я незаметно опьянела, и вдобавок еще на голодный желудок, — отвечаю я, надеясь, что сейчас мы закончим.
Декс перебивает.
— Я не был пьян, — спокойно, но твердо говорит он.
Не был пьян?
Будто прочитав мои мысли, он продолжает:
— Я хочу сказать, что, конечно, немного выпил, то есть в какой-то мере соображал чуть хуже, чем обычно, но понимал, что делаю, и даже, кажется, хотел, чтобы это случилось. То есть я сознательно это сделал. Не то чтобы спланировал заранее, но я и раньше об этом думал.
Когда? В университете? До или после встречи с Дарси?
Вдруг вспоминаю один случай, который произошел до его знакомства с Дарси, когда мы готовились в библиотеке к экзамену. Было уже поздно, нас слегка разморило — совсем ошалели от недосыпа и переизбытка кофеина. Декс начал подражать Зигману, цитируя его излюбленные словечки, а я до слез хохотала. Когда наконец я пришла в себя, он перегнулся через стол и стер слезинку с моего лица. Совсем как в кино, только там обычно плачут от горя. Наши взгляды встретились.
Я первой отвела глаза и снова уткнулась в книгу. Печатный текст так и прыгал перед глазами. Под страхом смерти я не смогла бы сосредоточиться на том, что читала. Все время ощущала прикосновение его руки к моему лицу. Потом Декс предложил проводить меня до моей комнаты. Я вежливо отказалась, сказав, что хочу побыть одна. Ложась спать, я решила, что у меня разыгралось воображение и что Декс всего лишь оказывает мне дружеские знаки внимания. Он просто любезен.
И все же потом я иногда гадала, что было бы, если б я тогда не перестраховалась и согласилась на его предложение. Думаю об этом и сейчас.
Декс продолжает разговор.
— Конечно, я уверен, что этого больше не случится, — твердо говорит он. — Так ведь?
Последнее слово он произносит с надеждой, почти жалобно.
— Так. Никогда-никогда, — говорю я и тут же сожалею, потому что это звучит по-детски. — Это была ошибка.
— А я не раскаиваюсь. Должен бы, да не могу, — отвечает он.
Просто рок какой-то, думаю я, но ничего не произношу. Просто сижу молча и жду, когда он что-нибудь скажет.
— В любом случае, Рейчел, мне жаль, что я поставил тебя в такое положение. Но наверное, ты знаешь, что я чувствую, — заканчивает он и нервно смеется.
Соглашаюсь и говорю, что надо жить дальше, а об этом забыть — ну и все прочее в том же духе, ради чего, как мне кажется, Декс и звонил. Мы прощаемся, я вешаю трубку и удивленно смотрю в окно. Разговор, который должен был все расставить по своим местам, еще сильнее меня взбудоражил. Я не знаю, как успокоиться.
Встаю, выключаю свет, спускаюсь вниз и пытаюсь выкинуть Декса из головы. Но пока я дожидаюсь поезда, мои мысли все время возвращаются к нашим поцелуям в лифте. Чувствую прикосновение его волос. Вспоминаю его в моей кровати, полуприкрытого одеялом. Эти моменты я помню лучше всего. Они — как фотографии бывшего парня. Ты в отчаянии хочешь их выбросить, но никак не можешь найти в себе силы. Вместо этого хранишь их в старой картонке из-под туфель в углу шкафа, воображая, что ничего страшного от этого не случится — даже если тебе захочется открыть коробку и вспомнить старые добрые времена.
Глава 4
Через несколько дней наступит лето, и потому все, о чем Дарси в состоянии говорить, — это Хэмптонс. Она постоянно звонит и пишет мне, сообщая о праздниках в честь Дня памяти, о бронировании столиков и о распродажах, где мы непременно найдем самые модные летние платья. Конечно, я просто в ужасе. Как и в предыдущие четыре года, мы снимаем на лето дом вместе с Дарси и Дексом. В этот раз компанию нам составляют Маркус, Клэр и Хиллари.
— Как вы думаете, может быть, снять дом целиком? — по крайней мере в двадцатый раз спрашивает Дарси. Она все повторяет по три-четыре раза. Посетители за соседними столиками чувствуют угрызения совести, когда она покидает кафе.
— Нет, половины будет достаточно. Целого дома всегда оказывается слишком много, — говорю я, зажимая трубку между ухом и плечом, и одновременно продолжаю дописывать меморандум относительно различий в страховой системе Флориды и Нью-Йорка.
— Ты за компьютером? — спрашивает Дарси. Она хочет, чтобы я занималась только ею.
— Нет, — лгу я и стараюсь тише стучать по клавиатуре.
— Лучше не...
— Нет, нет.
— В общем, мне кажется, ты права, и полдома действительно лучше. В любом случае лучше сэкономить, ведь придется еще делать уйму покупок к свадьбе.
Свадьба — следующая после Хэмптонса тема, которую я предпочла бы обойти.
— Ага-а...
— Так ты поедешь с нами на машине или доберешься поездом?
— Поездом. Не знаю, смогу ли я выбраться с работы в нужное время, — отвечаю я, думая о том, что не хочу оказаться в машине вместе с ней и Дексом. Не видела его с тех пор, как он ушел на рассвете из моей квартиры. И с Дарси мы не встречались со дня рождения.
— Да? А я думала, мы поедем вместе. Почему бы тебе действительно не ехать с нами? Особенно если учесть, что поездка долгая. Ну же, соглашайся!
— Посмотрим, — говорю я, точь-в-точь как мать — ребенку, закрывая тему.
— Никаких «посмотрим». Ты едешь с нами.
Я вздыхаю и говорю, что мне в самом деле надо работать.
— Ладно. Занимайся своей жутко важной работой. Так как насчет вечера?
— А что у нас вечером?
— Ты что?! Все забыла? Только не говори, что задержишься допоздна, ведь ты же мне обещала! Бикини!
— Ах да, — говорю я. Действительно забыла, что обещала идти с ней покупать купальники. Одна из самых неприятных обязанностей. Все равно что драить туалет. — Да, конечно. Я пойду.
— Великолепно. Встретимся у прилавка с йогуртами в универмаге «Блуми». Помнишь, рядом с отделом, где одежда для полных? Ровно в семь.
Приезжаю на Пятьдесят девятую улицу на пятнадцать минут позже оговоренного времени и вбегаю в магазин. Как бы Дарси не обиделась. Не хотелось бы потом ее умасливать. Но она, вполне довольная, сидит за столиком и уплетает холодный клубничный йогурт. Улыбается и машет мне. Я делаю глубокий вдох и вспоминаю, что алая буква на моей груди невидима посторонним взорам.
— Привет, Дарси.
— Привет-привет. О Господи, я, такая жирная, собираюсь мерить купальники. — Она ложечкой тычет в свой живот. — Уже смирилась с тем, что я толстушка.
У меня глаза лезут на лоб.
— Ты толстушка?
Эта история повторяется каждый год в течение всего купального сезона. Да черт возьми, буквально каждый день! Ее вес — постоянный источник дискуссий. Она говорит мне, что поправляется, тогда как на самом деле не выходит из разумных пределов — но это, по ее жестким стандартам, слишком много. Идеал Дарси — двадцать три дюйма в талии (как мне кажется, чересчур мало). Съев пакет чипсов, она пишет мне: «Останови меня! Помоги! Перезвони как можно скорее!» Но когда я перезваниваю, она спрашивает: «Разве какие-нибудь пятнадцать граммов — это так уж много?» Мне досадно, что хотя Дарси выше меня на три дюйма, при этом она на два килограмма легче. Когда я ей говорю об этом, она отвечает: «Потому что у тебя грудь больше». Но не на два же килограмма!
— Дарси, такая, как есть, ты выглядишь прекрасно.
Лично я далека от полноты, но когда она начинает ныть — это все равно что я стану жаловаться слепому, что мне приходится носить линзы.
— Я толстая! — настаивает Дарси. — Безнадежно толстая. Обжираюсь за обедом. Скажи, я не буду похожа в своем подвенечном платье на корову? — Докончив есть йогурт, она бросает стаканчик в мусорную корзинку. — Ведь еще есть время, чтобы сбросить вес?
— Куча времени, — отзываюсь я.
А у меня еще куча времени, чтобы забыть, как мы с
твоим будущим мужем занимались любовью.
— Да уж, мне надо взять себя в руки, или придется отовариваться здесь.
Дарси мотает головой в сторону отдела с одеждой для полных женщин и не подумав взглянуть, есть ли в пределах видимости покупательницы. Говорю ей, что это глупо.
— Кстати, — сообщает она, когда мы поднимаемся на эскалаторе на второй этаж, — Клэр сказала, что мы слишком стары для бикини. Что нам подобает носить закрытые купальники. Что ты об этом думаешь? — Ее тон красноречиво дает понять, что думает о мнении Клэр она сама.
— Едва ли для бикини есть какие-то возрастные ограничения, — говорю я. Клэр битком набита потрясающими правилами. Однажды она сказала мне, что черными чернилами пишут только письма, выражающие соболезнование.
— Вот именно, я ей так и ответила. Кроме того, она, может быть, сказала так потому, что сама плохо смотрится в бикини. Как тебе кажется?
Киваю. Клэр фанатично работает над собой и годами не притрагивается к жареному, но она роковым образом предрасположена к полноте. Она пытается исправить дело стильными и умопомрачительно дорогими костюмами — появляется на пляже в трехсотдолларовом закрытом купальнике и парео в тон, в причудливой шляпке, в модных очках. Пройдет много времени, прежде чем вы заметите предательскую складку у нее на талии.
Обходим отделы в поисках подходящих купальников. В какой-то момент замечаю, что обе мы выбираем простые черные бикини от Анны Клайн. Если мы вместе натыкаемся на одно и то же, Дарси обычно говорит, что она первая это увидела, или же изо всех сил старается выглядеть лучше по сравнению со мной. Нет уж, спасибо.
Тут я вспоминаю, как мы с Дарси и Аннелизой за неделю до начала занятий отправились покупать себе школьные рюкзаки (дело было в четвертом классе). Все мы выбрали фиолетовые, с серебряными звездами на карманах. Эти рюкзаки были красивее остальных. Аннелиза предложила купить одинаковые, а Дарси уперлась. Это будет слишком по-детски, решила она. Походить друг на друга — удел третьеклашек.
Тогда мы сыграли в «камень-ножницы-бумагу». У меня выпал «камень», то есть я победила — более того, сегодня я могу торжествовать! Я прикоснулась своим кулачком к их «ножницам» и бросила фиолетовый рюкзак в тележку. Аннелиза заупрямилась, захныкала, что это ее любимый цвет, «а ты, Рейчел, ведь больше любишь красный». Аннелиза была мне не соперница. Я сказала, что действительно больше люблю красный, но, как она видит, красных рюкзаков здесь нет. В конце концов ей все-таки пришлось довольствоваться желтым экземпляром с улыбающейся рожицей на кармане. Дарси металась, не зная, что выбрать, и в результате сообщила, что отложит это на потом и придет сюда завтра с мамой. Я не вспоминала об этой истории целую неделю, но когда пришла на автобусную остановку, там уже стояла Дарси — с фиолетовым рюкзаком, точь-в-точь как у меня.
— У тебя такой же рюкзак?!
— Знаю, — сказала Дарси. — Я все-таки решила его купить. Кого волнует, что у нас будут одинаковые рюкзаки?
Не она ли говорила, что только малышня носит одинаковые вещи?
— Меня волнует, — ответила я, ощутив прилив ярости.
Дарси вытаращилась на меня и выдула из жвачки пузырь.
— Ой, Рейч, какая разница? Подумаешь, рюкзак!
Аннелиза тоже была обескуражена, но по другой причине.
— Значит, вы будете носить одинаковые рюкзаки, а я нет?! Ну и ладно, зато у меня он прикольнее.
Мы проигнорировали ее.
— Но ты же сказала, что у нас не должно быть похожих вещей, — упрекнула я Дарси, когда автобус, вывернув из-за угла, остановился перед нами.
— Разве? — спросила она, приглаживая свои жесткие, остриженные «перышками» волосы. — Да ладно, кого это волнует?
Это свое «кого это волнует?» Дарси частенько употребляет в качестве последнего аргумента (повзрослев, она стала говорить «в любом случае»). В то время я еще не раскусила ее тактики, знала только, что она ухитряется всегда настоять на своем и заставить меня признать свое поражение.
Мы влезли в автобус, Дарси — первой. Она села, а я устроилась позади нее, все еще в ярости. Видно было, что Аннелиза колеблется. Потом она опустилась рядом со мной, сознавая, что правда — на моей стороне. Фиолетовое, с серебряными звездами, яблоко раздора могло бы привести к нешуточной потасовке, но я не могла позволить предательнице Дарси испортить мой первый школьный день. Да и не стоило с ней драться. Результат, как правило, был не в мою пользу.
Украдкой возвращаю купальник от Анны Клайн на место, прежде чем мы занимаем очередь в примерочную. Когда одна из кабинок освобождается, Дарси предлагает пойти вдвоем, чтобы сэкономить время. Она раздевается до нижнего белья (черного, кружевного) и раздумывает, какой бы купальник померить первым. Смотрю на ее отражение в зеркале. Ее тело еще красивее, чем прошлым летом. У нее длинные ноги; видно, что перед свадьбой она соблюдает суровый режим тренировок; кожа — от ежедневного употребления крема для загара и периодических походов в солярий — бронзового цвета.
Думаю о Дексе. Конечно, теперь он может сравнить, как мы выглядим (а может быть, уже сравнивал, ведь он «не был пьян»). Мое тело далеко не столь прекрасно. Я ниже, полнее, бледнее. И хотя грудь у меня больше, у нее — красивее. Упругая, с небольшими сосками и ореолами.
— Прекрати смотреть на то, какая я толстая, — требует Дарси, поймав мой взгляд.
Вынуждена сделать ей комплимент.
— Ты не толстая, Дарси. Ты выглядишь великолепно. Честное слово, потрудилась на славу.
— Можно и так выразиться. И которая часть тела особенно потрясает воображение? — Дарси любит, чтобы хвалили конкретно.
— Все. У тебя стройные ноги, это здорово.
Больше она от меня ничего не получит.
Она задумчиво изучает свои ноги. Я раздеваюсь и вспоминаю, что на мне трусики и лифчик из разных комплектов. Быстро натягиваю купальник в сине-белую полосочку, оставляющий открытыми два дюйма кожи на талии. Компромисс между суровым вариантом Клэр и бикини.
— Боже, он потрясающе смотрится, ты должна его купить, — говорит Дарси. — Ты ведь возьмешь его?
— Думаю, да, — отвечаю я. Он смотрится не так уж потрясающе, но, во всяком случае, неплохо. Я прочитала много журнальных статей насчет того, как можно с помощью купальника скрыть недостатки фигуры, и знала, что именно мне нужно. Этот вариант весьма неплох.
Дарси надевает крошечное черное бикини с треугольными чашечками и почти отсутствующим низом. Выглядит очень сексуально.
— Ну как?
— Хорошо, — говорю я, думая, что Дексу наверняка понравится.
— Купить?
Советую ей померить другие, прежде чем решать. Она послушно снимает с вешалки следующий. Конечно, все купальники смотрятся на ней изумительно. У нее нет никаких изъянов, которые надо маскировать. После долгого обсуждения я оставляю себе сине-белый, а Дарси — три мини-бикини: красное, черное и одно телесного цвета, в котором издалека она будет казаться обнаженной.
Когда мы идем платить, она хватает меня за руку.
— Ох, черт, забыла тебе сказать.
— Что? — пугаюсь я ее внезапного возгласа, хотя уверена — она не скажет: «Я знаю, что ты переспала с Дексом».
— Ты нравишься Маркусу.
Она говорит как десятиклассница — таким же тоном. И вдобавок это словечко «нравишься».
— Мне он тоже нравится. Славный парень.
Черт с ним, с алиби.
— Нет, глупышка! Я хочу сказать, ты действительно ему интересна. Можешь хорошо развлечься! Он позвонил Дексу и попросил твой номер. Думаю, пригласит тебя куда- нибудь в выходные. Я хотела, чтобы это было двойное свидание, но Маркус отказался. Свидетели ему не нужны. — Она кладет купальники на прилавок и лезет в сумочку за кошельком.
— Он взял у Декса мой телефон? — спрашиваю я, хотя это само собой разумеется.
— Ну да. Декс так забавно выглядел, когда рассказывал мне. — Она смотрит вверх, подыскивая нужное слово. — Как будто защищал тебя.
— Что значит «защищал»? — спрашиваю я, больше заинтересовавшись ролью Декса во всех этих событиях, нежели намерениями Маркуса.
— Ну, он дал ему твой телефон, а потом, когда повесил трубку, засыпал меня вопросами: не встречаешься ли ты с кем-нибудь и нравится ли тебе Маркус? Знаешь, он всерьез забеспокоился. Это было забавно.
Перевариваю эту информацию, пока продавец заворачивает покупки Дарси.
— И что ты ему сказала?
— Что ты ни с кем не встречаешься и, конечно, не прочь пообщаться с Маркусом. Он такой лапочка! Тебе не кажется?
Пожимаю плечами. Маркус переехал в Нью-Йорк из Сан-Франциско всего несколько месяцев назад. Я почти ничего о нем не знаю, кроме того, что они с Дексом познакомились в Джорджтаунском колледже, где Маркусу катастрофически не везло. Он пропускал занятия и все время был навеселе. Эта эпопея закончилась тем, что в день выпускного экзамена он проспал и прибежал с двадцатиминутным опозданием только для того, чтобы обнаружить, что спросонок положил в сумку пульт от телевизора вместо калькулятора. Я так и не смогла определить, что это — рассеянность или идиотизм.
|
|
|
