 |
В схватках с абвером
|
|
|
|
Однажды в глухую осеннюю ночь 1941 года судьба столкнула меня с человеком, с которым пришлось свидеться вновь лишь спустя треть века.
В те тяжкие дни и недели Западный фронт, сжимаясь, словно пружина, кровью сдерживал танковые армады Гудериана, перемалывая отборные корпуса и дивизии группы армии «Центр», рвущихся к Москве, Пылали среднерусские города и деревни. Горели леса и посевы. Враг угрожал Туле, Можайску, Волоколамску, Серпухову. Фашисты готовились к решающему штурму.
В одну из таких ночей, освещенных заревом пожарищ, в расположение нашей воинской части, стоявшей у лесного кордона, прибыл из штаба фронта старший офицер. Среднего роста, подтянутый, широкоплечий, с двумя шпалами в петлицах, он предъявил свои полномочия и попросил усилить бойцами прибывшую с ним группу захвата. В районе, по сведениям фронтовой разведки, ожидалась выброска вражеского десанта с кадровыми агентами германской разведки из Берлина.
Мандат офицера, подписанный начальником штаба фронта генерал‑ лейтенантом Г. К. Маландиным, поражал своей необычностью.
«Предъявитель сего майор Спрогис Артур Карлович, – говорилось в нем, – является особоуполномоченным представителем Военного Совета Западного фронта. Предлагаю командирам частей и соединений Западного фронта оказывать всемерное содействие в его работе, а также обеспечить людским составом, вооружением и другими видами снабжения, необходимыми для выполнения возложенных на него особых поручений.
Указания майора Спрогиса А. К. для командиров частей и соединений, связанные с исполнением спецзаданий и возложенных на него особых поручений, являются обязательными. Майору Спрогису и другим лицам по его указанию разрешается переход фронта в любое время».
|
|
|
Мы понимали, что указания офицера в звании майора для командиров частей и соединений – полковников и генералов – как‑ то не вязались с нормами воинской субординации, но зато этим еще больше подчеркивалась особая важность и чрезвычайность его миссии в той тревожной, полной драматизма обстановке первого года войны.
Забегая вперед, скажу, что вражеская группа диверсантов, имевшая задание совершить террористические акции против командного состава Красной Армии во фронтовых штабах и в ставке Верховного Главнокомандования, была схвачена и обезврежена в момент спуска с парашютами. Агенты имели при себе бронебойный аппарат, взрывчатку, автоматы, рацию, средства тайнописи, личное оружие и крупные суммы советских денег. У их главаря были изъяты документы, сфабрикованные в Берлине, в которых указывалось, что он офицер Красной Армии, награжденный многими знаками отличия за подвиги в борьбе с немецкими захватчиками.
Захват этой группы вызвал большое раздражение в Берлине.
И, разумеется, никто тогда не мог знать, что 38‑ летний майор Спрогис, руководивший этой операцией, испытанный в боях с врагами ветеран, что еще в юношеском возрасте он, кремлевский курсант, стоял на посту № 27 у квартиры В. И. Ленина, участвовал в подавлении левоэсеровского мятежа в Москве, брал Каховку, добивал в Крыму Врангеля, уничтожал банды Махно и Булак‑ Балаховича, был в числе тех, кто проводил заключительную часть чекистской операции по сопровождению злейшего врага Советов Бориса Савинкова с польской границы в Минск, сражался под Малагой и Мадридом в Испании.
Позже, в ходе войны, мир узнает о бессмертном подвиге в тылу врага Григория Линькова («Бати»), Константина Заслонова, Зои Космодемьянской, Елены Колесовой, Веры Волошиной, Анны Морозовой и их соратников, Но вряд ли кому‑ либо могла прийти в голову мысль связывать эти имена с именем Артура Спрогиса. И только очень немногим посвященным было известно, что бывшего начальника депо станции Орша инженера Заслонова и его группу из тридцати партизан‑ железнодорожников выводил за линию фронта именно он, Спрогис, что подготовкой, экипировкой и засылкой в тыл противника московской комсомолки Зои и сотен других, таких же юных патриотов руководил по поручению партийных органов и ЦК ВЛКСМ обстрелянный на многих фронтах красный командир, коммунист с 1920 года Артур Карлович Спрогис.
|
|
|
Еще до разгара решающих боев за Москву группа захвата Артура Спрогиса, состоявшая в основном из пограничников, при содействии бойцов 17‑ й танковой дивизии преследовала, окружила и полностью уничтожила вражеский десант, оседлавший важную для наших войск Соловьеву переправу через Днепр, что северо‑ восточнее Смоленска. В этой операции особо отличился сержант Иван Бажуков из Коми АССР, впоследствии прославленный командир партизанских отрядов в Смоленской области, Белоруссии и Прибалтике.
К его судьбе мы еще вернемся.
Время, бои, утраты и тревоги сделали, конечно, свое дело. Многие годы, отделявшие первую нашу встречу, посеребрили голову ветерана, изменили черты его мужественного лица. Но по‑ прежнему одолевают его непоседливость и жажда деятельности, зорко смотрят серые с огоньком глаза, а профессиональная память разведчика воскрешает все новые эпизоды и факты тех суровых и незабываемых лет.
Многие годы военная тайна хранила незримую одиссею воина.
Мы сидим с ним в тихой московской квартире, смотрим уникальные фотоснимки и реликвии разных лет – от Октября до наших дней, листаем документы, уже принадлежащие истории, и не замечаем, как бежит время. Часы давно отбили полночь, а я все слушаю человека, который на протяжении шестидесяти лет с оружием в руках отстаивал то, что нам всего дороже на свете, – Советскую власть, наш образ жизни, коммунистические идеалы, верность долгу.
Как‑ то после жаркой схватки с франкистами под Гвадалахарой 16‑ летний боец – республиканец из отряда разведчиков Эмилио Карлос спросил своего командира:
– Товарищ Артур, кто вы, откуда?
|
|
|
– Интернационалист, такой же, как и ты, доброволец, – кратко ответил он.
Борцом‑ интернационалистом Артур стал в четырнадцать лет, в те далекие годы, когда латышские пролетарии, влившись в полки только что родившейся Красной Армии, шли на штурм белогвардейских бастионов под Нарвой и Великими Луками, на Чонгар и Ишуньские позиции, мчались в боевых тачанках по степям Украины.
Для Артура, сына батрака из имения немецкого барона под Ригой, а затем рабочего Рижского вагоностроительного завода, был один путь: идти с теми, кто с раннего возраста познал нужду и национальный гнет, кто добывал свободу в классовых боях с царизмом, немецкими баронами и латышской буржуазией, идти по пути отца, большевика и партизанского командира в годы гражданской войны в Прибалтике.
Восьмого марта 1919 года секретарь Замоскворецкого райкома РКСМ, вручая Артуру комсомольский билет № 1830, зачитал рекомендацию‑ отзыв.
«Возраст 15 лет, происхождение – из рабочих. Послужной список: разведчик красного партизанского отряда деревни Дикли под Ригой, красноармеец разведвзвода 7‑ го латышского стрелкового полка, сотрудник оперативного отдела Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. Отозван с фронта для участия в подавлении бандитизма, спекуляции и контрреволюции. Делу Российской Коммунистической партии и РКСМ предан».
Группу своих сотрудников, комсомольцев‑ интернационалистов, вызвал Феликс Эдмундович Дзержинский.
– Революционной власти нужны грамотные, сознательные защитники. Учитесь!
С утра до вечера напряженные занятия на первых Кремлевских пулеметных курсах, охрана Кремля. Ночью – выезды на чрезвычайные происшествия, участие в засадах и облавах, борьба с мародерами и спекулянтами.
Бауманский райком РКСМ города Москвы выписывает курсанту мандат.
«Выдан Спрогису Артуру в том, что ему латышской секцией поручается организовать рабочую молодежь Бауманского района Москвы».
«Организовать» – это значит собрать, сагитировать и направить на охрану завоеваний революции, уберечь от чуждого влияния, подготовить для вступления в части особого назначения – ЧОН.
|
|
|
1920 год. На юге наступает новый ставленник Антанты барон Врангель, в Белоруссии вершит расправу наемник панской Польши атаман Булак‑ Балахович, на Украине бесчинствуют Петлюра, Махно, Зеленый, Ангел, разные мелкие «батьки». Спустя годы Артур Спрогис закончит и знаменитое Кремлевское военное училище имени ВЦИК, и Высшую пограничную школу ОГПУ, будет учиться на разных специальных курсах, в военной академии, а сейчас – на фронт! Туда, где решаются судьбы молодой республики, куда Ленин направляет самых надежных и закаленных бойцов, тех, кто отстоял страну в критические дни испытаний. Перед отправкой на фронт шестнадцатилетнего пулеметчика курсантской роты принимают в Кремле в партию большевиков.
Латышские стрелки с частями Красной Армии идут добивать интервентов на юге и западе республики. Здесь молодой пулеметчик, имея опыт партизанской борьбы в Прибалтике, становится полковым разведчиком, сотрудником особого отдела Юго‑ Западного фронта при сводном отряде.
Ни часа передышки, ни минуты покоя. Убегая под ударами красных бойцов за кордон, враг оставляет в нашем тылу кулацкие банды и мелкие диверсионные группы. Днем они вместе с мирными селянами трудятся в поле, на усадьбах и огородах, ночью с обрезами в руках совершают набеги на советские гарнизоны, громят сельские Советы и бедняцкие комитеты, вырезают коммунистов и активистов.
Под видом крестьянского паренька, разыскивающего родителей, Артур идет из села в село, разведывает вражеские гнезда, склады оружия, узнает имена главарей контрреволюционного подполья.
Рыцарям революционного долга, солдатам невидимого фронта покой лишь только снится. Они не знают покоя ни в годину военного лихолетья, ни в дни мирного труда.
После окончания гражданской войны Артур Спрогис остается на западных рубежах Родины, преследует вражеских диверсантов, контрабандистов, связников иностранных разведок.
На границе Артур Карлович служит контролером погранично‑ пропускного пункта станции Негорелое, командиром разведчиков 3‑ го погранполка, начальником оперативной группы 17‑ го погранотряда по борьбе с бандитизмом и контрабандой, уполномоченным спецбюро особого отдела ОГПУ Белоруссии. От Коллегии ВЧК – ОГПУ он получает именное оружие «За беспощадную борьбу с контрреволюцией». Именно тогда он принимал участие в сложной чекистской операции по выводу из‑ за рубежа Бориса Савинкова, лидера антисоветского военного «Союза защиты родины и свободы».
|
|
|
Однажды в руки Артура Спрогиса попадает крупный чин разведотдела Генштаба армии Пилсудского, тайно перешедший границу для встречи со своей агентурой.
– Кто вы? – надменно спрашивает он Спрогиса. – Генерал, офицер, дворянин?
– Младший командир, бывший батрак, сын рабочего.
– Мы разговариваем не на равных.
– Согласен. Я представляю здесь государство рабочих и крестьян, а вы – платных наемников мировой буржуазии.
Нелегко вместить в рамки небольшого рассказа жизнь коммуниста, одного из тех, о ком хорошо и предельно четко сказано у поэта: «Гвозди бы делать из этих людей, не было бы в мире крепче гвоздей».
Летом 1936 года выпускник Высшей пограничной школы ОГПУ впервые за много лет напряженной и тревожной службы получает отпуск и отправляется с семьей к Черному морю. Но едва он переступает порог санатория, как ему вручают депешу: срочно вернуться в Москву!
– Артур, ты сражался с войсками кайзера, остзейскими баронами, белогвардейцами, махновцами, с атаманами, а вот с фашистами воевать еще не приходилось. Согласен ли ты ехать на фронт в Испанию, помочь республике подавить мятеж кровавого генерала Франко?
– Когда прикажете выехать, товарищ комбриг? – спросил Артур своего командира.
– Приказывать не уполномочен, дело добровольное. Подумай.
– Подумал, согласен.
– Тогда – в Мадрид. Там поступишь в распоряжение своего первого наставника комкора Яна Карловича Берзина. Его знают в Испании под именем генерала Гришина.
Сражаясь под Малагой, Гвадалахарой и Мадридом, инструктор республиканской армии Испании «Товарищ Артур» знал, что где‑ то рядом воюют такие же, как и он, добровольцы‑ интернационалисты: Смушкевич, Малиновский, Кузнецов, Еременко, Батов, Чуйков и другие прославленные командиры Красной Армии, перед которыми несколько лет спустя будут трепетать гитлеровские фельдмаршалы и гросс‑ адмиралы.
В самые трудные дни обороны республики инструктор становится командиром спецотряда разведчиков 11‑ й интернациональной бригады, действующего в основном в тылах противника. Его люди – андалузские шахтеры, батраки латифундий, мадридские студенты – взрывают патронный завод в Толедо, лишив надолго боеприпасов немецко‑ фашистский легион «Кондор», уничтожают двадцать эшелонов с продовольствием и горючим, мосты и переправы, захватывают под Гвадалахарой в дерзкой схватке группу старших офицеров мятежного штаба и ценные документы.
– Спасибо за науку, русский брат, спасибо за науку воевать, – говорит ему боевой командир и шахтерский вожак Хосе.
– Вероятно, главная битва с фашизмом еще впереди, – задумчиво отвечает Артур Спрогис.
За разведчиками таинственного майора Артуро гонятся агенты франкистской охранки, сотрудники спецслужбы Канариса и Гейдриха в Испании, но он и его товарищи умело обходят расставленные ловушки. Они неуловимы.
Почти полтора года провел в боях под небом Пиренейского полуострова Артур Спрогис. Пройдут еще годы, он станет кавалером двадцати пяти правительственных наград, в том числе двух орденов Ленина и четырех – Красного Знамени, но никогда не забудет, что первый орден Ленина, и первый орден Красного Знамени заслужены им на испанской земле в первых яростных сражениях с фашизмом, нависшим зловещей свастикой над Европой.
Июнь сорок первого застает Артура Спрогиса за выпускными экзаменами в военной академии. Но звучит набат боевой тревоги, и самолет мчит его на фронт, туда, где гитлеровская армия, опьяненная легкими победами в Европе и внезапностью нападения на Советский Союз, вонзила танковые клинья в сердце России.
Предвидя события, Центральный Комитет ВКП(б) уже 18 июля 1941 года принимает постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск». В нем были определены задачи партийного руководства партизанским движением. А. К. Спрогис назначается особоуполномоченным Военного Совета Западного фронта по разведывательной партизанской борьбе в тылу врага.
…В последние летние дни 1941 года в одном из подмосковных особняков в Кунцеве обосновался некий штаб. Ни вывески, ни табличек. С утра до поздней ночи хлопают двери подъезда, впуская и выпуская посетителей. Никто никого не знает, ни о чем друг друга не спрашивают. Новый хозяин «дачи» – широкоплечий, темноволосый человек в штатском. Его сотрудники – ответственные комсомольские работники столицы, группа офицеров и медиков.
Так проходил набор первых добровольцев для незримого фронта. Преимущество тем, кто физически вынослив, знает военное дело, умеет прыгать с парашютом и обращаться с рацией, хотя потом эти качества будут заново проверены и развиты на специальных курсах и в школах. Особое внимание комиссия обращает на сообразительность, ловкость добровольцев. И никаких особых запоминающихся примет, никакой яркости – партизанский разведчик не должен выделяться среди толпы, среди жителей той местности, где ему придется работать в условиях оккупации и полицейской слежки.
– Когда фронт стал приближаться к Москве, – вспоминает Артур Карлович, – я просил у горкома комсомола для отбора две тысячи добровольцев. Но юноши и девушки буквально осаждали райкомы партии и комсомола, наркомат обороны, Ставку Верховного Главнокомандования. Выбирать пришлось из трех тысяч. А за ними стояли все новые и новые добровольцы, рвущиеся на фронт и в партизанские отряды.
Любопытная деталь. Зоя Космодемьянская оказалась среди тех, кого не взяли. Слишком хрупкой была эта смуглая стройная школьница. Девушка глубоко переживала неудачу, часами просиживала у сборного пункта – у кинотеатра «Колизей», дожидаясь выхода Артура Карловича. Не устоял суровый майор перед напором юности. Зоя стала разведчицей штаба Западного фронта.
«Мама! Я ухожу на фронт к партизанам. У меня нет сил стоять в стороне, когда фашисты топчут нашу землю и приближаются к Москве».
На обратных адресах писем‑ треугольников, переправляемых через связников из‑ за линии фронта, указывалось: «полевая почта № 736, почтовый ящик 14, майору Спрогису для Космодемьянской Зои Анатольевны».
Так начинался путь в бессмертие московской девчонки, остриженной под мальчишку…
Вспоминая о Спрогисе, первый секретарь ЦК ВЛКСМ в годы войны Николай Александрович Михайлов приводит малоизвестный эпизод: ЦК ВЛКСМ, собрав о подвиге Зои подробные материалы, представил в правительство ходатайство о присвоении ей звания Героя Советского Союза.
Не прошло и суток, как ночью в кабинете Н. А. Михайлова раздался телефонный звонок Александра Сергеевича Щербакова. Он занимал посты секретаря ЦК и МГК партии, начальника Главного Политического Управления Красной Армии, руководителя Совинформбюро.
– Вы прислали документы о присвоении Тане звания Героя Советского Союза, – сказал он. – Но откуда вам известно, что Таня – Зоя Космодемьянская?
– У меня лежит ее комсомольский билет с фотографией, – ответил Михайлов. – В Московском горкоме комсомола хранятся другие документы. Есть комсомольцы из части майора Спрогиса, которые признали в Тане Зою Космодемьянскую.
– После публикации в «Правде» и «Комсомольской правде» статей о Тане, – объяснил Щербаков, – к нам обращаются с письмами. Многие родители, потерявшие дочерей, считают, что Таня – их дочь. Если принимать Указ о награждении, то следует избежать ошибки.
«Ранним утром следующего дня, – писал в своих мемуарах Н. А. Михайлов, – мы с Артуром Спрогисом выехали в Петрищево..
…Мне пришлось видеть много тяжелых картин в годы войны, но та, которую я увидел здесь, потрясла особенно сильно. На деревьях вдоль дороги – казненные мужчины и женщины, жертвы гитлеровцев. Босыми ногами они почти касались ослепительно белых морозных сугробов. На груди каждого повешенного – фанерный щит с надписью на русском и немецком: «партизан».
Деревня встретила нас одноэтажными домиками. У въезда увидели укрепленную на шесте доску с надписью по‑ немецки: «Petrischevo». В течение дня мы с Артуром Карловичем обходили дома, расспрашивали про Зою. Особенно много рассказала Прасковья Кулик, в избу которой фашисты привели девушку после допроса. В Петрищеве остались переночевать…
Утром отправились к могиле Зои. Неподалеку от околицы возвышался холмик, занесенный снегом. Вскрыли могилу. Левая грудь девушки была исколота штыками. Голова запрокинута, темные волосы разметались. Мать Зои Любовь Тимофеевна – она тоже приехала в Петрищево – лишилась чувств…
Девушка, назвавшаяся Таней, была Зоя Космодемьянская»…
В подборе и подготовке молодых добровольцев для незримого фронта особая роль принадлежала ЦК ВЛКСМ. Имея опыт комплектования совместно с политуправлениями родов войск парашютно‑ десантных бригад, гвардейских минометных подразделений и лыжных батальонов, секретари ЦК, МГК и МК ВЛКСМ не жалели сил, чтобы отобрать и обучить для борьбы в тылу врага самоотверженных юношей и девушек, готовых победить или умереть за правое дело.
Бывший заведующий военным отделом ЦК ВЛКСМ Дмитрий Васильевич Постников вспоминает.
– По‑ командирски подтянутый, внешне суровый, но удивительно сердечный майор Спрогис произвел тогда на нас, комсомольских работников, самое благоприятное впечатление. Зная о его боевом прошлом, службе на границе и опыте профессионального разведчика, мы не сомневались, что подготовка молодежи для заброски в тыл врага в надежных руках.
Здесь уместно рассказать и о самом Дмитрии Постникове, близком друге и соратнике Артура Спрогиса. Д. В. Постников еще до войны прошел большую комсомольскую и партийную школу: первый секретарь столичного Краснопресненского райкома ВЛКСМ, первый секретарь Иркутского обкома комсомола, заведующий отделом ЦК ВЛКСМ.
А когда грянула война, военный отдел ЦК ВЛКСМ, возглавляемый Д. В. Постниковым, становится настоящим боевым штабом. «Наш комсомольский «маршал» – так уважительно в шутку называли Постникова товарищи по работе. Человек бесстрашный по натуре, он неоднократно выезжал на все фронты – от Баренцева до Черного моря. Самоотверженная работа комсомола для фронта была отмечена высокими правительственными наградами – ведь Ленинский комсомол дал фронту около десяти миллионов бойцов.
Отбор добровольцев проходил строго индивидуально, бескомпромиссно. Особая забота проявлялась об экипировке, вооружении и снаряжении бойцов незримого фронта, о их моральной и физической подготовке, подборе опытных командиров и наставников.
Смотрю труды Института военной истории Министерства обороны СССР. В главе X о партизанской войне читаю:
«Партийные органы создали в прифронтовых областях краткосрочные школы и курсы, где получили подготовку десятки тысяч будущих партизан и подпольщиков. Начальниками и первыми преподавателями созданных ими учебных центров были И. Г. Старинов, А. К. Спрогис, М. К. Кочегаров, Г. Л. Туманян… Только оперативно‑ учебным центром Западного фронта с 13 июля по сентябрь 1941 года было подготовлено 3600 специалистов для борьбы в тылу врага».
Такие ветераны, как А. К. Спрогис и другие наставники добровольцев, идущих в логово врага, делали все, чтобы выведать планы вражеского командования, помочь советским органам военной контрразведки и государственной безопасности обезвредить агентуру противника, нанести наибольший урон врагу в его тылах, приблизить нашу победу.
Известно, что лишь в 1940 и первой половине 1941 года чекистами были вскрыты десятки фашистских резидентур и обезврежено более полутора тысяч германских агентов. В первый год войны, например, на Западном фронте были разоблачены свыше 1000 фашистских лазутчиков, на Ленинградском и Южном фронтах – около 650, на Северо‑ Западном – свыше 300…
После разгрома фашистов под Москвой Артур Карлович опять за линией фронта, в далеких лесных чащобах Белоруссии. У него новое особое задание, еще один мандат, выданный разведотделом штаба Западного фронта.
«Предъявитель сего подполковник Спрогис А. К. является начальником оперативной группы, действующей в тылу врага… Всем начальникам партизанских отрядов оказывать полное содействие в его работе всеми средствами. Удостоверение действительно до полной победы над врагом. Начальник разведотдела штаба Западного фронта – полковник Ильницкий. Военный комиссар – старший батальонный комиссар Кузнецов. 30 августа 1942 года № 031842».
Каким оптимизмом, верой в партию, нерушимость нашего строя нужно было обладать, чтобы в дни, когда враг захватил Украину, Белоруссию, Прибалтику, Северный Кавказ, Курск, Орел, Смоленск, Брянск, рвался к Сталинграду и кавказской нефти, выдать офицеру штаба документ с припиской «Действителен до полной победы над врагом»!
Группа Спрогиса действует под Борисовом. Взлетают на воздух вражеские казармы, валятся под откосы эшелоны с живой силой и техникой противника, горят составы с цистернами авиабензина. Возмездие настигает гестаповцев, полицаев, провокаторов и изменников. За голову «Артура» назначена награда.
С разведывательными целями начальник группы отправляет в район Выдрицы (между Оршей и Борисовом) двух девушек для подтверждения имеющихся сведений. Там сильно укрепленный узел обороны с блиндажами, окопами, подземными ходами сообщения. Мост через реку охраняет гарнизон из 60 фашистов с приданной полицейской полуротой.
Юные разведчицы с задания не возвращаются. Опасаясь, что их схватили и могут отправить для допроса в гестапо в Борисов, Спрогис принимает решение немедленно атаковать гарнизон в Выдрице, спасти девушек‑ разведчиц и заодно обезопасить от провала всю оперативную группу и ее опорную партизанскую базу.
Выбрана темная ночь. Первый удар силами сводного отряда наносится по казарме. Впереди снайперы, ведущие прицельный огонь по смотровым щелям блиндажей, где укрыты пулеметные гнезда. Другая группа атакует помещение, занятое полицаями. Внезапность ошеломляет противника, он оставляет на поле боя десятки убитых и раненых. Сражение длится десять часов. Паника охватывает соседние мелкие гарнизоны. Уцелевшие фашисты устремляются в Борисов. Многие местные жители добровольно уходят к партизанам.
В этом бою тяжелые утраты понесли и народные мстители. Среди убитых – бесстрашная разведчица, Герой Советского Союза, москвичка Елена Колесова (Леля). Через несколько дней опасно ранен и контужен под Борисовом командир группы Артур Спрогис. Самолетом его переправляют в Москву, в военный госпиталь.
В ту пору подолгу в госпиталях и больницах не лежали. Едва встав на ноги, Спрогис возвращается на службу. В Центральном штабе партизанского движения сообщили: в Латвии население оказывает ожесточенное сопротивление оккупационным властям, уклоняется от мобилизации в армию фюрера и националистические формирования. Там назревает ситуация всенародного движения за освобождение от ига фашизма. Полковник Спрогис назначается начальником штаба партизанского движения Латвийской ССР, организует под руководством ЦК КП Латвии партийное подполье, готовит кадры для развертывания партизанской борьбы на всей территории республики.
Вместе со Спрогисом листаем документы партийного архива Латвийской ССР, читаем радиограммы тех незабываемых лет:
«21 февраля 1944 года. Спрогису. Множество людей скрывается от мобилизации. Просят, чтобы мы приняли их. В нашу группу, которая действует к югу от Абрене, хотят вступить 30 человек. Принять без оружия не можем, так оставить – тоже нельзя – их схватят… Если в ближайшее время не окажете помощь, мы не сможем развернуть деятельность и все сделанное до сих пор потеряет свое значение. Самсон, Янис»[10].
Ответ.
«Ждите десант шесть‑ семь ночей подряд, может, и дольше, поэтому, когда получите груз первый раз, продолжайте ждать и в последующие ночи, пока не сообщим, чтобы больше не встречали. Сообщите, что поняли. Спрогис».
Ответ.
«Поняли. Груз получен».
Еще донесение.
«28 февраля 1944 года. Среди мирного населения 60 антигитлеровских групп, всего около 200 человек. Действуют укомы партии и комсомола и обком… С 30 сентября до 31 января изданы листовки и областная газета «Мусу Земе» («Наша Земля»). В отряде 167 человек, у 30 нет оружия. Уничтожено 67 фашистов, 2 полицейских участка, 2 волостных правления, 6 паровозов и 60 вагонов с грузом. Пущены под откос 7 эшелонов, один – с живой силой. Взорван железнодорожный путь длиной в шесть километров… Шлите груз и политработников».
– Ранней весной 1944 года, – вспоминает Артур Карлович, – Латвию всколыхнула новая волна народного сопротивления гитлеровским оккупантам и их прихвостням. Этому способствовали победы Советских Вооруженных Сил на всех фронтах. Жители Латвии искали дорогу к партизанам, которые в сложнейших условиях преследований и окружений рейдировали по тылам врага в лесах и болотах. Требовались огромные усилия, чтобы вооружить их, организовать из разрозненных отрядов и групп полнокровные партизанские бригады во главе с опытными командирами и комиссарами.
Листаем еще несколько радиограмм.
«8 марта. Спрогису. 1 марта после перехода железнодорожного полотна в лесу юго‑ восточнее Рускулова нас окружили крупные силы немецких войск и полиции; маневрировали, однако вечером пришлось принять бой. Ночью выбрались из окружения. Противник потерял 8 человек убитыми, 3 ранеными, среди них один обер‑ лейтенант. Один из наших легко ранен… Наша группа уничтожила 3 полицейских, 2 взяты в плен: они были засланы, чтобы выведать местонахождение партизан. Самсон».
«9 марта. Самсону. Сообщите, возможно ли, по вашему мнению, организовать в Латвии партизанскую бригаду… Для организации бригады необходимо 600–700 человек. Материальная база у нас сейчас большая, организуйте людей… Спрогис».
За несколько дней до передачи этой радиограммы полковник Спрогис доложил по радио в ЦК Компартии Латвии тов. Я. Калнберзину о том, что штаб фронта ничего не жалеет для развертывания партизанской борьбы в Латвии и выделил для снабжения партизан десятки самолетов.
«3 марта вылетело 11 самолетов. 4 марта туда взлетели 16 самолетов средней величины и два «Дугласа». Кроме того, командование дает еще 10 легких самолетов, которые сядут 5 или 6 марта».
Еще одна лаконичная телеграмма.
«25 марта. Спрогису. Прошу наградить подрывников… Подрывник Кононов подорвал 11 ценных эшелонов и 4 автомашины, Паэглис – 9 и Кузьмин – 6 эшелонов… Самсон».
Волнующие документы далекого и близкого прошлого!
С глубокой скорбью узнал тогда Артур Карлович о гибели в неравной схватке с карателями в лесах Югоса в 130 километрах от Риги бесстрашного партизанского командира Ивана Ивановича Бажукова, своего ученика и соратника по незримым фронтам под Смоленском и в Белоруссии. Через много лет красные следопыты Стучкинского района перенесут прах героя из леса в центр села, где русскому воину воздвигнут памятник вечной славы.
В апреле – мае 1944 года в лесных массивах Латвии уже сражаются три полнокровные партизанские бригады и отдельные отряды с личным составом 10 тысяч человек. Латвийские патриоты наносят чувствительные удары по коммуникациям группировки германских армий «Норд», вступают в открытые схватки с карательными экспедициями, уничтожают гестаповские штабы и полицейские участки, а с наступлением советских войск громят тылы противника.
– Еще юношей, будучи курсантом Первых советских пулеметных курсов в Кремле, вы нередко стояли на посту № 27 у квартиры Владимира Ильича. Не припомните ли подробности? – спросил я однажды Артура Карловича.
– Эти эпизоды незабываемы, – ответил он. – Шестнадцатилетним мальчишкой, самым молодым из курсантов, стою на посту, полный достоинства. Вижу, выходит Ленин. Я подтянулся, строго выпрямился. Ильич поздоровался, спросил, откуда я, как попал на курсы, учился ли прежде. Потом прошел в квартиру, но вскоре вернулся и положил на подоконник сверток.
– Когда сменишься, съешь, – сказал он ласково.
В пакете были бутерброды с повидлом и вобла. Лакомство времен гражданской войны!
Курсанты‑ часовые очень трогательно рассказывали друг другу о манере Ильича – подавать при встрече руку. Об этом узнал комендант Кремля Петерсон. Вероятно, он деликатно объяснил Председателю Совнаркома, что устав караульной службы запрещает такое обращение с часовыми. С тех пор Владимир Ильич здоровался с нами кивком головы, улыбаясь глазами.
Несколько раз в те годы доводилось слушать В. И. Ленина – на конгрессе Коминтерна, различных конференциях в Большом театре и в здании Моссовета, где курсанты несли внутреннюю охрану. Страстная вера вождя в победу революции, в силы народа передавалась и нам, комсомольцам и молодым коммунистам, сплачивала нас в борьбе за правое дело.
Воспоминания, воспоминания… Много их у чекиста‑ ветерана. И много писем. Ему пишут бывшие сослуживцы по гражданской и Великой Отечественной войнам, пограничники, рабочие, колхозники, студенты, красные следопыты. Белые, розовые, синие конверты стопками лежат на его письменном столе.
«Пример жизненного пути таких беззаветных коммунистов, как вы, как Ян Берзин, Николай Кузнецов, Дмитрий Медведев, и ваших соратников, – пишет бывший полковой разведчик майор в отставке А. Петров из Одесской области, – настолько впечатляет и восхищает, что вряд ли найдется даже самый равнодушный человек, который невольно не задумался бы над тем, чем отмечена его жизнь, что сделал он для своей Родины?! Как мало мы еще знаем о бескорыстных рыцарях революции, о тех, кто устанавливал власть Советов и отстаивал ее в боях с врагами! Я рассказал о вашей жизни студентам и будущим воинам. Мы долго не могли разойтись. Вспоминая войну, я заметил в беседе, что нам, бывшим фронтовикам, было легче, мы постоянно чувствовали в бою локоть товарища. А разведчики, воины незримого фронта? Как часто они оставались один на один с врагом, опираясь лишь на свой разум и железную волю».
Строки из письма уральских рабочих И. Махонько и А. Ступницкого:
«Почти 60 лет в рядах большевистской партии, полвека в советской разведке. Баррикады Октября, схватки с белогвардейскими разведками и контрразведками, лазутчиками Антанты, разведслужбами Канариса и Гиммлера – это же подвиг, который не должен быть предан забвению! »
Они просят ветерана написать книгу воспоминаний, персонажи которой служили бы примером для молодежи, подобно героям книг «Как закалялась сталь», «Молодая гвардия», «Старая крепость»…
Письма эти не случайны. Это дань человеку, одному из когорты большевиков‑ ленинцев, составивших цвет и гордость российского пролетариата, посвятивших себя великому историческому делу, во имя которого боролась и борется Коммунистическая партия.
– Ушли безвозвратно годы, – говорил Артур Карлович, – но в моей памяти, словно на киноленте, проходит вся моя беспокойная жизнь. Мелькают села, города, страны, огненные фронты сражений, куда уносила меня боевая молодость. В моей памяти до конца дней сохранятся имена первых наставников – латвийских партизан и командиров Кремлевских курсов, тех, кто учил меня искусству классовой борьбы, дал винтовку, чтобы сражаться за власть Советов, привил любовь и преданность Советской отчизне.
Именно она, эта любовь, вдохновляла Артура Спрогиса, вселяла силы в самые критические минуты его жизни, как в открытом бою, так и в глухих вражеских тылах, в опаснейших и рискованных схватках незримого фронта, когда он видел над собой занесенный меч врага и располагал секундами для принятия решения.
Юноше,
обдумывающему житье,
решающему –
сделать бы жизнь с кого,
скажу
не задумываясь:
– Делай ее
с товарища
Дзержинского…
Да, он стремился делать жизнь с товарища Дзержинского, с его соратников – Яна Карловича Берзина, Якова Христофоровича Петерса, со своих учителей из Высшей пограничной школы и военной академии, которые воспитали из рабочего паренька борца революции, коммуниста‑ интернационалиста, образованного командира, выдающегося офицера советской разведки.
– Я свято храню в памяти имена тех, – продолжал он, – кто сражался рядом со мной на фронтах гражданской и Великой Отечественной войн, на рубежах Родины и под южным небом Испании, на незримых фронтах под Москвой, в Белоруссии, Прибалтике, и сложил головы на алтарь Отечества. Немного осталось моих боевых товарищей, которых сохранила изменчивая военная судьба.
Но по мере сил своих мы всегда среди молодежи, среди тех, кто, может быть, захочет посвятить себя тернистому, но благородному и бескорыстному пути военных разведчиков и чекистов, воинов молчаливого подвига.
После окончания Великой Отечественной войны Артур Карлович еще много лет оставался на ответственной военной, партийной и преподавательской работе. И никогда не оставался в одиночестве. Он часто бывал на предприятиях, стройках, в вузах и воинских частях, там, где мог рассказать слушателям о самых главных событиях века как их участник, творец и живой свидетель.
В последний раз мы свиделись с Артуром Карловичем Спрогисом в больничной палате. Он умер, когда ему исполнилось 75 лет.
|
|
|
