 |
Последний десант
|
|
|
|
В ночь на 23 июня 1941 года средний морской буксир «Геленджик», приписанный к порту Туапсе, стал военным тральщиком № 67 действующего Черноморского флота. Так значилось в приказе, который получил капитан второго ранга Петр Федорович Лысенко. В тот же день ему, командиру, в Новороссийске был представлен только что сформированный личный состав корабля: комиссар – капитан‑ лейтенант Куцо, старший помощник – лейтенант береговой службы Свалов, механик – капитан третьего ранга Гаврилов, боцман Тарасевич, военврач Резников, старшины‑ зенитчики Бажан, Дадиани, Слемзин, комендор орудийного расчета Дацько и другие члены этой многонациональной команды.
Экипажу предписывалось своими силами в наикратчайший срок переоборудовать и вооружить корабль, пройти ходовые испытания и занять место в боевом строю. Всех этих людей, в большинстве черноморцев, призванных из запаса, объединяло страстное желание проучить наглого врага, бомбившего родные города и порты, биться с фашистами насмерть. Уже позднее, в ходе боев, из оккупированного Житомира до Туапсе неведомыми путями дошла трагическая весть: там учинена зверская расправа над семьей командира Лысенко – женой и двумя детьми, не успевшими эвакуироваться. Моряки торжественно поклялись беспощадно уничтожать врага на суше, на море и в воздухе, мстить за разрушенные города и села, смерть родных и близких. Тогда‑ то в дивизионе тральщик получил название «Мститель», тем более, что в ходе боевых операций нумерация судна менялась.
О подвигах экипажа тральщика, его удивительной везучести и «непотопляемости» уже в первые месяцы войны среди моряков ходили легенды. Рассказывали, как ловко выходил он из‑ под бомбежек и артобстрела, буксировал под огнем тяжелые транспорты, вывозил из угрожаемых районов мирное население, ходил с десантниками на занятые врагом берега, тралил мины – и ни единой царапины.
|
|
|
Почти два года провел в ожесточенных сражениях с врагом отважный корабль. В феврале 1943 года, принимая участие в одной из ночных операций под Новороссийском, тральщик высадил десант и готов был к отходу на базу. Неожиданно погода резко испортилась. Неистовый норд‑ ост сносил судно к берегу. При развороте корабль сел на мель.
Приближался рассвет. Судно становилось хорошей мишенью для береговой артиллерии и вражеской авиации. За борт полетели цистерны с горючим, бочки с питьевой водой, ящики с продовольствием. Напряженно работали двигатели, лихорадочно вертелся винт, судно дрожало, но выйти из мелководного плена не удавалось.
Разбив экипаж на боевые расчеты, командир приказал садиться в шлюпки и идти к берегу, чтобы сражаться с врагом на «Малой земле». Пять минут потребовалось морякам, чтобы, опоясавшись патронами и гранатами, вооружившись винтовками и пистолетами, покинуть корабль. Начальником первого отряда был назначен комиссар Куцо, второго – механик Гаврилов. С капитанского мостика командир видел в бинокль, как обе шлюпки одна за другой, скрылись в прибрежном тумане.
На корабле остались четверо коммунистов и один комсомолец: командир Петр Лысенко, зенитчики Александр Бажан и Николай Слемзин, пулеметчик Константин Булгаков, комендор Григорий Дацько. Не теряя надежды снять корабль с мели, они зорко всматривались в небо и темную полосу занятого врагом берега.
Артобстрел и удары с воздуха начались с рассветом. С первых же минут на тральщик спикировали два «юнкерса». Один самолет сбили сразу, второй сбросил бомбовый груз рядом. Взрывной волной был выведен из строя зенитный расчет Николая Слемзина. С берега по тральщику уже били войсковая артиллерия и минометы. Комендор Григорий Дацько, перебегая от одной корабельной пушки к другой, отвечал метким огнем. Но дуэль была неравной.
|
|
|
К утру все было кончено. Подняв сигнал флагами «Погибаю, но не сдаюсь! », последним упал, обливаясь кровью, командир Петр Федорович Лысенко.
Такова вкратце история гибели тральщика, о которой я узнал по крупицам из разных источников.
– Буксир «Геленджик», ставший боевым тральщиком, был в числе тех, кого моряки‑ черноморцы шутливо‑ ласково называли «тюлькин флот», – сказал мне вице‑ адмирал Георгий Никитович Холостяков, бывший в 1941–1944 годах командиром Новороссийской военно‑ морской базы. – Эти юркие, маневренные и отчаянно смелые суда в сложнейших боевых условиях действовали в лучших традициях русского флота: самоотверженно дрались, беспощадно уничтожали врага. И если умирали, то гордо. Они видели перед собой доблестный революционный пример эскадры Черноморского флота, потопленной ее экипажами в Цемесской бухте Новороссийска по приказу В. И. Ленина в 1918 году, чтобы не стать добычей кайзеровской Германии. «Погибаю, но не сдаюсь! » – под таким девизом шли ко дну корабли легендарной эскадры.
Все мои попытки найти кого‑ нибудь из экипажа погибшего корабля длительное время оставались тщетными. Пятеро героев погибли вместе с судном. Судьба моряков, высадившихся на двух шлюпках на «Малой земле», оставалась неизвестной.
Несколько лет назад на пирсе в Судаке я познакомился с рыбаком Иваном Христовым. Он много лет рыбачил в Крыму, а в послевоенные годы ездил по стране, навещал своих сыновей и дочерей. И вот на склоне лет приехал погостить в родные места. Память его сохранила события более чем полувековой давности. Он помнил Крым накануне революции и Крым врангелевский, бесчинства остатков белой армии и ее паническое бегство в Турцию.
В беседах за рыбной ловлей и чашкой кофе я старался возвратить старика к более близким событиям Великой Отечественной войны. Оказалось, что в период обороны Севастополя он служил санитаром на госпитальном судне. С осени 1942 года и до освобождения Крыма плавал между портами Крыма и Кавказа. Много смертей повидал санитар, но одна запала в памяти особо.
|
|
|
4 февраля 1943 года в районе Озерейка близ Новороссийска их судно подобрало в море тяжело раненного, полузамерзшего моряка. Умирая, он передал Ивану Христову сверток. В нем в непромокаемой бумаге была завернута фотография группы матросов.
– Передай, браток, что все они умерли геройски; погибли, но не сдались врагу.
– Прошло много лет, – продолжал старик, – но я так и не выполнил завещание черноморца, не знал, где и как искать его родных и близких, да и своих забот в эти годы хватало по горло. Возьмите эту карточку, поищите, доброе дело сделаете…
Так в моих руках оказался фотоснимок, на обороте которого синими, расплывшимися чернилами с трудом можно было прочесть:
«Бажан Александр, Дадиани Петр, Слемзин Николай, Епихин Александр, Дацько Григорий. Тральщик № 67. Туапсе, июль 1941 г. ».
Фотография жгла меня своей неразгаданностью. Бывший санитар не знал ни имени умершего моряка, ни откуда он родом, предполагая лишь, что он один из пятерки, изображенной на фотоснимке. Из архивных материалов, опросов, газетных вырезок военных лет мне удалось установить, что экипаж тральщика № 67 из тридцати с лишним моряков комплектовался из числа резервистов, призванных в первый день войны из городов и сел Крыма, Краснодарского края и Грузинской ССР. Разыскивал тех, кто мог знать их, в Севастополе, Керчи, Новороссийске, Туапсе, Сухуми и Поти.
И вот неожиданная удача! Как‑ то я показал фотографию группы краснофлотцев с этого тральщика бывшему военному моряку‑ черноморцу, участнику битвы за Москву, а ныне видному абхазскому ученому‑ растениеводу Михаилу Тимуровичу Бгажба. Он воевал на море, потом командовал особой группой морской пехоты, одной из первых ворвавшихся в Клин и спасшей от уничтожения усадьбу‑ музей Петра Ильича Чайковского.
– Всех не знаю, но один из них, крайний слева – наш! – воскликнул он. – Это Петр Дадиани, я служил с ним в Севастополе еще до войны. Он живет в Сухуми, кажется на улице Дмитрия Гулиа.
Так я познакомился с боевым черноморским матросом, старым коммунистом Петром Виссарионовичем Дадиани, пулеметчиком с тральщика № 67. Проста и обычна для поколения тридцатых годов биография этого человека. Портовый рабочий, комсомольский активист и спортсмен, фанатично влюбленный в море, он по призыву ЦК ВЛКСМ в 1931 году поступил на флот, служил четыре года на пограничных судах ОГПУ. Там же вступил в партию. По окончании комвуза в Краснодаре по партийному набору был послан на предприятия общественного питания. А когда грянула война, пошел сражаться на Черное море.
|
|
|
После демобилизации Петр Виссарионович вернулся к прежней мирной профессии, а сейчас – на заслуженном отдыхе. Помимо боевых наград, он отмечен многими почетными грамотами и знаками трудовой славы.
Петр Виссарионович не только подтвердил версию гибели корабля, но и показал мне удивительный документ. Достал из старого и, видимо, бережно хранимого матросского сундучка дневник, куда он, как политагитатор команды, заносил наиболее важные события из боевых будней тральщика. Приведу в хроникерской записи некоторые из них.
4 сентября 1941 года. Получен приказ выйти на дозорную службу и траление мин. Вышли из бухты, не зажигая огней. Море крепко штормило, волны перехлестывали через палубу, зло стучали об иллюминаторы. В открытом море радист Александр Епихин принял сообщение от терпящего бедствие буксира «Крым», ведущего баржу с ценным грузом. Из‑ за непогоды трос оборвало, баржу сносило, она дрейфовала в трех милях от берега, занятого противником. «Крым» не мог ей помочь. Небольшой буксир сам едва справлялся со штормом. Тральщик полным ходом устремился туда. Незадолго до рассвета обнаружили сигнальные огни с баржи.
– Готовить тросы, идти на сближение! – приказал командир.
Судно швыряло на волнах, как скорлупу, штормовой накат грозил разбить его о железный корпус баржи. Два часа продолжалась борьба моряков со стихией, прежде чем удалось закинуть стальной трос на чугунные кнехты. Баржа была спасена.
7 января 1942 года. Тральщик в паре с морским охотником конвоировал в Керченском проливе транспорт «Эмба» с десантом и техникой для высадки в районе Камыш‑ Буруна. Едва начали выгрузку, как воздушная разведка противника обнаружила караван. Через несколько минут прямым попаданием бомбы в машинном отделении на «Эмбе» возник пожар. Экипаж тральщика бросился в огонь, спасая горящее судно. Входы в машинное отделение заклинило, пришлось пробиваться туда через иллюминаторы. Мощные струи из брандспойтов сбили пламя. В дымящихся бушлатах моряки выносили из огня обожженных и раненых.
|
|
|
22 января 1942 года. Новый приказ. Идти впереди торгово‑ пассажирского теплохода «Жан Жорес», на борту которого войска, танки, орудия, зенитные установки. Переход рассчитан на двое суток. При подходе к порту назначения теплоход застопорил ход, а тральщик вышел далеко вперед на разведку фарватера и бухты. В случае появления подводной лодки и самолетов неприятеля он и два других конвойных судна должны были отвлечь противника на себя.
– Воздух! – раздался голос старшины сигнальной вахты.
Один за другим из облаков вынырнули фашистские самолеты.
– Самолеты пикируют, бомбы ложатся по носу!
Тральщик резко убавил ход, замер в нескольких саженях от падающих бомб и изготовился к бою. Ловко маневрируя, ложась с борта на борт, открыл огонь из всех видов боевого оружия. Два черных султана падающих в море самолетов были встречены моряками с ликованием.
Эвакуация сотен женщин, детей, стариков из осажденной Феодосии, буксировка под огнем противника терпящего бедствие судна «Спартак», участие в отражении фашистских воздушных налетов на Туапсе, доставка раненых в тыловые госпитали Сочи и Гагры, спасение военных грузов и продовольствия с подорванного транспорта «Ташкент» – таков далеко не полный перечень боевых операций «Мстителя».
С осени 1942 и до февраля 1943 года экипаж тральщика, как и экипажи сотен других вспомогательных судов «малого флота», неутомимых тружеников войны, сражались за Кавказ у стен города‑ героя Новороссийска, а когда корабли гибли, моряки уходили на опаленный пятачок легендарной «Малой земли» и вместе с десантниками расширяли плацдарм для подготовки полного разгрома врага.
– Как вы узнали о судьбе «Мстителя»? – спросил я Петра Виссарионовича.
– В этом последнем походе я не участвовал. В самом начале 1943 года меня серьезно ранило, и я был отправлен на лечение в Тбилиси. Перед отъездом договорились, что по выздоровлении я найду свой корабль в Поти, где он должен был стать на ремонт и размагничивание корпуса. В Поти я обошел все суда, но своего не нашел. Знакомый моряк с буксира «Кубань», к которому я обратился с вопросом, давно ли ушел тральщик № 67, с сочувствием ответил:
– Это «Мститель»? Так он потоплен фрицами под Новороссийском.
Меня будто оглушило. Присел на пирсе, там и замер до глубокой ночи. Утром отправился на вокзал, чтобы ехать в Туапсе, – война была еще в разгаре, не утихали кровопролитные бои за Кавказ. И вдруг в вокзальной толпе узнаю знакомую фигуру – нашего старпома Алексея Мироновича Свалова. Зимой 1943 года он был на второй шлюпке, которая отошла от нашего тральщика к «Малой земле». Из его рассказа узнал, что десантники, маскируясь в скалах, благополучно высадились на берег и двинулись вперед. Алексей Свалов и главстаршина Иван Сочинский немного задержались: нужно было укрыть или уничтожить шлюпку. В это время где‑ то рядом разорвался снаряд. Очнулся Алексей Миронович в одном из полевых лазаретов 18‑ й десантной армии генерала К. Н. Леселидзе, затем был эвакуирован в тыловой госпиталь. И вот сейчас направляется для продолжения службы на море. О судьбе высадившихся на «Малой земле» моряков «Мстителя» он ничего рассказать не мог.
Петр Виссарионович умолк. Мы еще долго сидели с ним на веранде у моря. Зимние буруны волн с ревом накатывались на берег и, зло шипя, убегали в море. О чем думал он, ветеран‑ черноморец? Может быть, о боевых друзьях, погибших в этих волнах? О том, чтобы память о них сохранилась навечно, навсегда. Старый моряк пишет запросы в разные города, не теряя надежды узнать о судьбе тех, с кем свела его ратная служба на буксире «Геленджик», ставшем в годы войны грозным «Мстителем»…
Рассказ о судьбе моряков с тральщика «Мститель», опубликованный в газете, вызвал поток взволнованных писем и телеграмм.
Родные и близкие членов экипажа, погибшего со славой у «Малой земли» и не сдавшегося врагу, более трех десятилетий ничего не знали о своих сыновьях, мужьях, отцах и братьях. «Пропал без вести» – таков был неизменный ответ на все их запросы.
Газетный поиск, опубликование фотографий и энтузиазм оставшегося в живых зенитчика корабля Петра Виссарионовича Дадиани дали возможность родным узнать некоторые подробности героической гибели отважных черноморцев.
Письмо из станицы Степная Приморско‑ Ахтарского района Краснодарского края:
«Уважаемый тов. Осипов!
Я была пятилетней девочкой, но помню тот день, когда в наш дом принесли страшную бумажку: «Пропал без вести». Это о моем отце комсомольце Григории Кузьмиче Данько, комендоре с тральщика № 67. Среди реликвий нашей семьи хранится точно такой же фотоснимок пяти краснофлотцев, какой опубликован в вашей газете.
Многое передумано за эти годы. Как и где погиб отец? Не дрогнуло ли его сердце в жестоком бою? Не в плену ли он? А может быть, судьба забросила его куда‑ нибудь на задворки Европы или еще дальше? И вот через тридцать два года узнаем из газетного очерка о нашем дорогом человеке, погибшем со славой за Родину. Спасибо вам за открытие, за правду! Любовь Григорьевна Сухенко, дочь комендора».
Почти то же автор этого очерка услышал из уст дочери черноморца‑ пулеметчика, коммуниста Александра Бажана, которая, узнав из публикации о судьбе отца, сразу же приехала в редакцию из Подмосковья, где она живет со своей семьей.
Письмо из Ровно:
«Среди моряков «Мстителя», изображенных на фотоснимке, я узнала родного дядю Епихина Александра Семеновича, радиста, ушедшего с тральщика на последней шлюпке, чтобы сражаться у стен Новороссийска. Ваш очерк разбередил старые раны. В городе Лабинске на Кубани живет с младшим сыном старая мать Саши Епихина, моя бабушка, ей сейчас восемьдесят лет. В 1943 году мы получили «похоронку», но до сих пор не можем поверить, что нет нашего Саши. Море – не суша, но если он ушел на шлюпке на «Малую землю», значит, где‑ то есть и могила! Как хотелось бы навестить ее и возложить живые цветы к изголовью героя… Тамара Михайловна Бахмутская».
Взволнованная телеграмма пришла из Оренбурга.
«Сегодня прочла ваш очерк о «Мстителе», комиссаром которого был мой отец – Куцо Евгений Васильевич. Я старшая его дочь, не раз бывала на его корабле. Отец – военный моряк из Одессы. Рада быть вам полезной своими воспоминаниями, приезжайте к нам в Оренбург. Свиридова‑ Куцо Лариса Евгеньевна».
Из разговора и переписки с дочерью Евгения Васильевича Куцо я узнал подробности его гибели. Комиссар «Мстителя», который возглавил десант на первой шлюпке, удачно высадился на берег и героически сражался на огненном пятачке «Малой земли», ведя в атаку горстку краснофлотцев. В одном из боев, будучи сражен пулеметной очередью, он еще с десяток шагов двигался впереди отряда со знаменем и гранатой в руках.
Так сражались черноморцы.
Новороссийск – Феодосия – Туапсе.
|
|
|
