 |
9. Посмертный монолог Орта
|
|
|
|
9. Посмертный монолог Орта
Фан‑ Орт ступил через порог своего жилища и замер: в кресле у окна сидел профессор Орт.
– Ну, здравствуй, сын, – сказал тот насмешливо. – Не ожидал встретиться? Еще бы, мой прах рассеян в космосе и никакая сила меня не воскресит. Успокойся: перед тобой видеозапись, поэтому не пытайся со мной разговаривать. Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить, и на все дам ответ.
Итак, первый твой вопрос: почему я не стал «призраком», ведь с помощью гемян сделать это было не трудно?
Отвечаю: не пожелал стать частицей целого, растворить свое «я» в так называемом коллективном разуме.
Следующий вопрос: как я в виде говорящего голографического изображения появился перед тобой? Подумав, ты поймешь, что это дело техники.
Ты спросишь далее, почему я обращаюсь к тебе именно сейчас. Потому что настало время вмешаться. Я задал контрольный срок, в течение которого должна была состояться колонизация новой Гемы. Он истек, а этого не произошло. Предусмотрев такую возможность, я заранее разработал резервный вариант, основанный на двух моих открытиях, о которых никто не знает. Пора привести его в действие. Садись!
Фан‑ Орт, действительно, все это время стоял у порога, не смея пошевелиться. В свое время профессор настолько изучил психологию сына, что безошибочно предвидел его реакцию на свое появление. И когда тот присел в соседнее кресло, повернулся к нему, словно был не голограммой, а живым человеком.
– Трудно тебе, сын… – сказал он с теплотой в голосе, столь несвойственной ему при жизни. – Знаю, ропщешь, проклинаешь отца. Ничего, скоро все изменится!
– Как? – не удержавшись, спросил Фан‑ Орт, и видеозапись ответила:
|
|
|
– До сих пор интеллект‑ автоматы выбирали звездную систему из числа сложившихся. И всякий раз оказывалось, что либо нет подходящей планеты, либо недостаточна устойчивость центрального светила. В отличие от «призраков» звезды стареют и умирают, ничего не поделаешь… Логический вывод: надо отдать предпочтение не успевшей сформироваться системе, у нее впереди заведомо долгая жизнь.
Забыв, что перед его глазами не живой человек, а видеозапись, к тому же, сделанная годы назад, Фан‑ Орт взволнованно воскликнул:
– Но что это мне даст?! Процесс формирования звездной системы длится миллиарды лет!
Орт предугадал и этот возглас. Видеозапись сделала точно выверенную паузу, после которой продолжила:
– Вот здесь и сработает первое из моих тайных открытий «эмбрион» небесного тела, затравка, способная вызвать бурную конденсацию протопланетного облака. В результате время формирования системы сожмется до нескольких тысячелетий.
– Но я не проживу и столько! – простонал Фан‑ Орт.
– Вспомни притчу о близнецах, когда первый, возвратившись из субсветового полета молодым, застал второго глубоким старцем. Однако могло быть и наоборот. Принцип относительности, который мне удалось развить, носит обратимый характер. И мое второе открытие – эффект хронокомпрессиихроноэкспансии, сжатия‑ расширения времени. А теперь перейдем к деталям…
10. Крах
После необъяснимого исчезновения Кея власть и ответственость постепенно сосредоточились в руках Фан‑ Орта. На одной из утренних встреч в конференц‑ зале он потребовал слова и, заявив, что нашел выход из тупика, изложил идеи отца, выдав их за свои.
– Такая наполовину искусственная планета станет колыбелью будущей цивилизации, в становлении которой мы сыграем главную роль, – завершил он свое выступление.
– Браво, Фан! Наконец‑ то ты нашел себя! – зааплодировала Орена; к ней присоединились остальные.
|
|
|
– Как ученого я недооценивал вас, Фан‑ Орт, – признал Эрро. Ваши идеи это революция в науке. Интеллект‑ автоматы проанализируют их, и можно будет…
– Все и так ясно, – перебил Корби. – Зачем заниматься перестраховкой?
– Нет, почему же, пусть проверяют, – возразил Фан‑ Орт, уверенный, что отец не мог ошибиться.
Интеллект‑ автоматы дали экспертную оценку 0, 97. Такой оценки удостаивались перспективные, но все же требующие дополнительного исследования идеи. Оценка 0, 99 означала бы рекомендацию к немедленному осуществлению.
Фан‑ Орт был раздосадован.
– Машины осторожничали, – сказал он недовольно.
– Прекрасная идея, поздравляю! – не согласился с ним Эрро.
– Вы что, издеваетесь? Программа же остается без изменений!
– Наука не терпит спешки. Нужно провести серию экспериментов, и только тогда…
– «Наука», «наука»… – зло передразнил Фан‑ Орт. – Носитесь со своей наукой, а для меня важно дело. И я не могу оставаться спокойным, когда его сознательно тормозят!
– Подумаешь, не хватает двух сотых! – выкрикнул Корби. Степень допустимого риска установили гемяне. Так ли уж объективно? Они ведь доверяли интеллект‑ автоматам больше, чем нам. Между тем, пионеры киберлогики не зря предупреждали, что когданибудь машины поработят человека. Это уже случилось! Но еще не поздно вырваться из‑ под их власти. Предлагаю избрать ФанОрта командором с правом решающего голоса, иначе интеллектавтоматы и вовсе задушат нас!
– Какая нелепость! – замахал руками Эрро.
Орене, поддавшейся общему настроению, маленький «книжный червь» показался в этот момент особенно жалким, смешным и беспомощным. Она уже не помнила, что совсем недавно восхищалась его мудростью. Но ведь не он, целиком посвятивший себя науке, а, казалось бы, не имеющий к ней отношения Фан, сделал величайшее открытие. Ее Фан, которого Орена, к своему стыду, так недооценивала…
«Зачем Эрро восстанавливает против себя всех? подумала она с презрительной жалостью к этому неудачнику. Неужели не понимает, что остался один?! »
– Занимайтесь своей астрофизикой, ни в чем другом вы не смыслите! – язвительно воскликнул Корби.
|
|
|
– Друзья, одумайтесь, – убеждал Эрро. – Вы хотите совершить непоправимую ошибку! Больше того, предательство!
В ответ раздался нечленораздельный гул, сквозь который прорывались выкрики:
– Лишить его слова!
– Сам предатель!
– Долой!
Фан‑ Орт был избран командором сфероида. Против голосовал один Эрро.
И первое, что сделал командор, обретя неограниченную власть, – внес ряд необходимых, по его мнению, изменений в программу интеллект‑ автоматов. Теперь они могли принимать самостоятельные решения лишь при аварийных ситуациях, когда промедление вело бы к гибели…
…Месяц назад на экранах светозаров расцвел цветок с закрученными спиралью лепестками – вращающаяся туманность. Она сжималась, и процесс сжатия подходил к концу. На их глазах рождалась звезда, которая станет новым Яром.
В естественных условиях эта стадия продолжалась бы миллиарды лет, но благодаря «феномену Фан‑ Орта» комбинированной хронокомпрессии‑ хроноэкспансии – она завершится неизмеримо быстрее. Нужно лишь вывести на орбиту новой Гемы ее «эмбрион», и начнется бурная конденсация протопланетного облака. Уже в ближайшие годы сформируется планета, пригодная для посадки сфероида, а спустя десятилетие и для инкубации эмбрионов.
Фан‑ Орт с нарастающим нетерпением ждал, когда это произойдет. В прошлом его тоже не раз обуревало нетерпение, но близкое к отчаянию, нетерпение без надежды. Сейчас же он перестал быть пассивным наблюдателем. Ничто не мешало ему приступить к осуществлению замысла, в который Фан‑ Орт не счел нужным посвятить никого из товарищей, даже Орену. Он не собирался выслушивать чьи‑ либо замечания. Наконец‑ то он почувствовал себя Астронавигатором с большой буквы.
При мысли, что от него зависит судьба множества людей, как уже живущих, так и еще не появившихся на свет, Фан‑ Орт испытывал не просто гордость, а болезненно сладкое наслаждение. Не зря он был лишен детства тираном‑ отцом, вытерпел такое, от чего любой на его месте лишился бы рассудка, а то и жизни. Не зря профессор Орт предпочел продлить себя в нем, вместо того, чтобы стать «призраком»!
|
|
|
В отсек управления вошла Орена.
– Милый, все собрались в конференц‑ зале. Ждут тебя. Настроение прекрасное. Даже Эрро считает, что скоро нашим мытарства закончатся! Ну, пошли. Обсудим, что предпринять дальше.
– Хватит обсуждений!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я уже принял решение, – отрезал Фан‑ Орт. – И не отвлекай меня, сейчас самый ответственный момент.
– Ответственный? Но ведь интеллект‑ автоматы…
– Они отключены. От них мало толку.
– Ты… не доверяешь мастерству интеллект‑ автоматов? А помнишь, что когда‑ то говорил об их надежности? Девять девяток, кажется?
– Дело не в надежности!
– В чем же тогда?
– Они отказались выполнять маневр. Им, видишь ли, не нравится моя стратегия! Они собирались снова вывести сфероид на орбиту ожидания. Но я не желаю больше ждать. «Эмбрион» новой Гемы нужно запустить на расчетную траекторию как можно раньше!
– Не рискованно ли это? – встревожилась Орена.
– Кто не рискует…
Орена с сомнением покачала головой.
– Ты хотя бы посоветовался с Эрро!
– Эрро, опять Эрро! – вспылил Фан‑ Орт. – Этот зануда все испортит. Пусть уж занимается своей монографией, а я как‑ нибудь обойдусь без его советов!
– Но ведь Эрро первоклассный астрофизик!
– Может быть, это он открыл эффект хронокомпрессии‑ хроноэкспансии?
– Конечно же, не он, а ты. И я горжусь тобой, милый. Но прошу тебя: продумай все еще раз. Не забывай, что мы отвечаем…
– За твои банки с икрой? Можешь о них не беспокоиться, хотя мне куда дороже наши будущие дети. Не миллионы безродных людишек, а мои собственные потомки, которым я передам эстафету, полученную из рук отца.
– Только помни свое детство и никогда…
– Могла бы не говорить. Кстати, мы уже начали маневр, а ты ничего и не почувствовала, – усмехнулся Фан‑ Орт покровительственно.
– Зачем вы заблокировали автоматы? – послышался за их спинами тонкий голос Эрро.
Фан‑ Орт вскочил в бешенстве.
– Это вас не касается!
– Это касается всех нас. Немедленно снимите блокировку!
– И не подумаю!
– Тогда я сниму сам!
– Только попробуйте!
Эрро быстрыми шажками засеменил в аппаратную, но Фан‑ Орт догнал его и коротким злым движением сбил с ног.
– Что ты делаешь, Фан! – закричала Орена. – Как тебе не стыдно! Ты дикарь, а не сверхчеловек!
– Эй, вы, оба! – взревел Фан‑ Орт. – прочь отсюда или я вас…
Эрро вскочил с неожиданной быстротой. Его лицо напоминало гипсовую маску, по нему струилась кровь.
– Оглянитесь, – крикнул он на бегу. – Вот что вы наделали!
|
|
|
Случившееся показалось Орене кошмарным сном: сигнальные матрицы приборов полыхали оранжевым пламенем, ее Фан‑ Орт, уверенный в себе гигант, обладающий молниеносной реакцией, не ведающий страха и сомнений, тупо смотрел на них, а карлик Эрро, этот книжный червь, жалкий задохлик с разбитым лицом, не теряя ни секунды, спешил разблокировать автоматы…
Тяжесть, удушье, тьма обрушились на Орену. Перед тем, как потерять сознание, она еще успела подумать:
«Эрро опоздал, это конец…»
– Рен, миленькая, ты жива… – донеслась сбивчивая скороговорка. – Я не виноват, поверь мне… Кто знал, что оторвется часть протопланетного облака… Словно из пращи… И прямо в сфероид!
Было нечем дышать. Она возвращалась из вязкого беспамятства, не сразу осознавая, что произошло.
– Эрро… жив?
– Это он виноват! Он! Если бы не отвлек меня в такой момент, если бы…
– Прекрати! Что с ним, что с остальными?
– Все, все погибли… Мы уцелели чудом… Не ходи туда… Тебе туда нельзя… Там такой ужас… – захлебывался словами ФанОрт.
«Нет, это не Фан…» – подумала Орена.
Перед ней на коленях стоял незнакомый человек, жалкий, испуганный, сломленный.
Фан был не таким. Среди подростков‑ сверстников самый высокий, самый ловкий, самый сильный – он. Могучий юноша со скульптурным торсом – тоже он. Отяжелевший богатырь с надменным взглядом – и это он…
Любила ли она Фан‑ Орта? Во всяком случае, была уверена, что любит. Хотя поначалу отчетливо видела его недостатки и пыталась с ними бороться. Потом смирилась и сама не заметила, как стала преувеличивать достоинства, дала укорениться в сознании образу сверхчеловека, которому дозволено то, что запрещено обыкновенным людям.
И сейчас Орена с горьким недоумением пыталась понять, как могла утратить собственное «я», слепо уверовать в незадачливого «сверхчеловека», который стоит сейчас перед ней на коленях и размазывает по щекам слезы?
…Им была суждена долгая постылая жизнь. Жизнь без будущего. Предстояло терпеть друг друга – худшего наказания не бывает.
Орена презирала себя за то, что не смогла распознать ничтожество. А Фан‑ Орт винил во всем отца, который, оказывается, так и не сделал из него сверхчеловека…
Эрро успел‑ таки разблокировать автоматы. Но было уже слишком поздно. И все же гравитационные импульсы спасли сфероид от уничтожения пылающей плазмой: началась конденсация протопланетного облака. Сфероид уподобился «эмбриону» планеты, с которым связывал надежды Фан‑ Орт. Вокруг него образовалась скорлупа из силикатов и железа. Их частицы, слипаясь под воздействием гравитационных импульсов, упрочнялись и, в свою очередь, притягивали рассеянное в пространстве вещество. Скорлупа становилась все толще и толще, сфероид постепенно разбухал…
Когда миновала опасность, интеллект‑ автоматы попытались выключить генератор гравитационных импульсов, чтобы прекратить конденсацию протопланетного облака, но процесс вышел из‑ под контроля: в катастрофе пострадали не только люди.
И еще миллиарды лет будет продолжаться формирование планеты, названной впоследствии Землею, пока из прилегающего к ее орбите пространства не аккумулируется практически все твердое вещество.
|
|
|
