 |
Глава 1. Книга Иова
|
|
|
|
Глава 1
Во времена, когда правили Судьи, случился на земле голод, и некий человек из Вифлеема Иудейского[833] ушел жить на полях Моава[834] — он, и его жена, и двое сыновей. Звали его Элимелех, а его жену звали Нооми, сыновей — Махлон и Кильон, все — эфратийцы[835] из Вифлеема Иудейского. Пришли они на поля Моава и зажили там.
Вот Элимелех умер и осталась Нооми с двумя сыновьями. Взяли они за себя дочерей Моава, одну звали Орпа, а другую — Руфь. Прожили там еще лет десять. Но умерли и они оба — Махлон и Кильон, и осталась Нооми одна — после обоих детей и после мужа. Собрались тогда она и ее невестки покинуть поля Моава, потому что достигла до полей Моава весть, что Господь оказал милость своему народу и дал ему урожай.
Вышла Нооми из округи, где жила прежде, и невестки с нею, и пустилась в обратный путь к селениям иудейским. А обеим невесткам сказала:
— Ступайте, возвращайтесь в дома своих матерей. Пусть Господь будет милостив к вам, как вы добры были к умершим и ко мне. И пусть вознаградит Он вас, чтобы каждая нашла приют в доме мужа!
Она их поцеловала, а они заплакали в голос. Сказали они:
— Нет, мы пойдем с тобой, к твоему народу.
А Нооми сказала:
— Возвращайтесь, дочери мои! [836] Зачем вам со мной уходить? Как будто в моем чреве родятся еще сыновья и станут вам мужьями? Возвращайтесь, идите, ведь стара я и уж больше не быть мне замужем. А если я и скажу вам, что не лишилась надежды, что вот сойдусь с мужем и рожу сыновей, неужели будете вы сохнуть, пока они вырастут, неужели протомитесь взаперти, без мужа? Нет, не нужно, дочери мои. И так‑ то мне горько за вас, потому что тяготеет на мне Господня десница.
И опять они заплакали в голос. Орпа поцеловала свекровь и ушла, но Руфь от нее не отстала. Нооми сказала:
|
|
|
— Вот и вернулась подружка твоя к своему народу и к своим богам. Возвращайся и ты.
Руфь сказала:
‑ Не вели покинуть тебя
И не идти за тобой!
Ты пойдешь ‑ и я за тобой пойду,
Где ты заночуешь, ‑ там и мой ночлег,
Твой народ ‑ мой народ, твои боги ‑ мои боги! [837]
Где ты умрешь ‑ там я умру,
И с тобой погребут!
Да совершит Господь по воле своей ‑
И сверх того! [838]
Разлукой нам ‑ одна смерть!
Тогда Нооми поняла, что Руфь решила идти с нею, и больше не говорила. Пустились они в путь и достигли Вифлеема Иудейского. Вошли в Вифлеем, и весь город всполошился из‑ за них. Женщины спрашивали наперебой:
— Это ли Нооми? Это ли — сладкая?
И Нооми сказала:
‑ Не зовите меня Нооми ‑ сладкая,
А зовите меня Мара ‑ горькая:
Так‑ то сильно Господь меня огорчил.
Отсюда вышла ‑ руки полны добра,
Господь возвернул сюда ‑ руки пусты мои.
А вы зовете меня Нооми,
Когда решил Господь против меня,
Крепкий[839] беду наслал на меня!
Так и воротилась Нооми домой — и с нею Руфь моавитяика, невестка ее, что пришла с полей Моава. А пришли они в Вифлеем к началу жатвы ячменя.
Глава 2
У Нооми был свойственник по мужу, человек достойный из Элимелехова рода. Звали его Боаз. А Руфь моавитянка сказала Нооми:
— Дозволь мне пойти в поле? Буду подбирать колосья за кем‑ нибудь, кто окажется добр ко мне.
Нооми сказала:
— Иди, дочь моя.
Она отправилась в поле и стала подбирать за жнецами колосья. И случилось так, что попала она на Боазов надел. Вот пришел из Вифлеема Боаз и сказал жнецам:
— Господь вам в помощь!
Сказали они:
— Благослови тебя Господь!
Тут Боаз спрашивает у отрока, надзиравшего за жнецами:
— Чья это молодка? [840]
Отрок сказал:
— Моавитянка она и пришла вместе с Нооми с полей Моава. Она сказала: «Дозволь, я буду подбирать колосья? Может, и наберу за жнецами сколько‑ нибудь среди копен». С утра она пришла и по сей час здесь; совсем недолго побыла она дома без дела.
|
|
|
И сказал Боаз Руфи:
— Выслушай и запомни, дочь моя. Не ходи подбирать на других наделах и не уходи отсель, а будь вместе с моими жницами. Смотри все время за полем, где они жнут, и следуй за ними. А я приказал отрокам не трогать тебя. А когда захочешь пить, то иди к сосудам, откуда они черпают, и утоли жажду.
Руфь поверглась ниц, и поклонилась ему до земли, и сказала:
— Да чем же заслужила я милость в глазах твоих, что ты приветил меня? Ведь я — чужеземка!
И Боаз ответил:
— Много наслышан я о том, как поступила ты со своей свекровью после смерти мужа, как оставила ты отца и мать и родную землю и пришла к народу, которого ни вчера не знала, ни третьего дня. Пусть же воздаст тебе Господь за твои дела, пусть сполна наградит тебя наградою Господь, бог Израиля, потому что пришла ты под Его крыла искать приюта.
Тогда Руфь сказала:
— Да найду я милость в твоих глазах, господин, потому что ты утешил меня и ласково говорил со своей служанкой, а ведь не стою я ни одной из твоих служанок.
В час еды Боаз сказал ей:
— Иди сюда, ешь с нами хлеб, обмакивай свой ломоть в уксус.
И Руфь села рядом со жнецами, и Боз дал ей поджаренных зерен, и она поела досыта, и даже осталось у нее впрок. Она поднялась и снова пошла подбирать колосья. И тут Боаз приказал отрокам:
— Пусть она подбирает и между копнами, а вы не обижайте ее. И из снопов надергайте для нее колосьев, пусть подберет, не укоряйте ее.
Она подбирала в поле до вечера и обмолотила все собранное. Вышло у нее ячменя около меры[841]. Она взяла зерно и вернулась в город. Увидела свекровь ее Нооми, сколько та насобирала, да еще Руфь отдала ей то, что осталось у нее от еды. И свекровь сказала:
— Где же ты сегодня подбирала колосья и где работала, благослови Господь твоего доброхота!
И Руфь моавитянка рассказала свекрови, как повела себя с тем человеком, а потом говорит:
— Человека, у которого я работала сегодня, зовут Боаз.
И Нооми сказала невестке:
— Благослови его Господь, что он не оставил своей добротой ни живых, ни умерших.
И еще Нооми сказала ей:
|
|
|
— Этот человек — нам кровный и близкий[842]. Он вызволит нас вызволением.
А Руфь моавитянка сказала:
— Он еще сказал мне: «Держись возле моих отроков, пока они не закончат работу».
Но свекровь сказала Руфи, своей невестке:
— Лучше бы, дочь моя, ты выходила в поле со жницами его, тогда никто не заденет тебя на другом поле.
И Руфь держалась возле жниц, работавших у Боаза. Она подбирала колосья, пока не кончилась жатва ячменя и жатва пшеницы. А жила она со свекровью.
Глава 3
Как‑ то свекровь ее Нооми ей сказала:
— Что, дочь моя, не найти ли мне приют для тебя, чтобы было тебе хорошо? Ведь вот Боаз, с чьими жницами ты работала, он — кровный и близкий нам! Нынче ночью он станет провеивать ячмень на гумне. Умойся, умастись умащением, оденься и спустись к гумну, но до времени не показывайся — прежде чем кончит Боаз есть и пить. А как отойдет он ко сну, приметь, где он ляжет. Тогда приди к нему, открой его изножье и ляг, а он скажет тебе, что делать.
И Руфь сказала ей:
— Сделаю все, как ты сказала.
Она спустилась к гумну и сделала, как сказала ей свекровь. А Боаз поел, попил и ублажил свое сердце и улегся спать подле вороха зерна. Руфь подошла украдкой, открыла его изножье и легла. Среди ночи он вздрогнул, повернулся, и вот — женщина у его ног!
Он сказал:
— Кто ты?
Она сказала:
— Руфь, раба твоя. Простри крыла над твоей рабой, ведь ты — кровный и близкий и вызволишь меня вызволением.
И Боаз сказал Руфи:
— Благослови тебя Господь, дочь моя! Этот твой добрый поступок еще добрее прежнего[843], ведь ты не пошла за юношами, ни за бедными, ни за богатыми. Но теперь, дочь моя, не бойся; о чем попросишь, то и сделаю для тебя, — ведь все у ворот моего народа ведают[844], что ты достойная женщина! Но хоть и родич я твой, но есть родич еще ближе, чем я. Поспи‑ ка ночь тут, а утром, если он согласится вызволить тебя выкупом, что ж, хорошо, пусть выкупает, если нет, тогда я, как жив Господь, тебя выкуплю! Спи до утра.
И Руфь проспала у его ног до утра и встала на рассвете, пока нельзя еще отличить одного человека от другого. Сказал ей Боаз[845]:
|
|
|
— Пусть не знают, что сюда приходила женщина.
И еще он сказал:
— Возьми‑ ка свой плат[846] и держи.
И она взяла плат за свой край, а он отмерил в плат шесть мер ячменя[847] и положил ей на плечи, а потом вернулся в город. Вернулась и она к свекрови, а та сказала ей:
— Кто ты, дочь моя? [848]
И Руфь рассказала, что сделал для нее тот человек. И еще сказала:
— Отсыпал он мне эти шесть мер ячменя и сказал: «Не возвращайся к свекрови с пустыми руками! »
Нооми сказала:
— Посиди дома, дочь моя, пока не узнаешь, как обернется дело, а он не успокоится, пока сегодня же его не закончит.
Глава 4
Поднялся Боаз к городским воротам и сел там. Вот проходит мимо него родич, о котором он говорил. Боаз окликнул его по имени и сказал:
— Послушай‑ ка, заверни сюда и присядь со мной.
Тот завернул к нему и присел с ним рядом. Затем Боаз призвал десятерых мужей[849] из старейшин города и сказал им:
— Присядьте со мной.
Они сели. Он сказал родичу:
— Нооми, та, что вернулась с полей Моава, продает надел, что прежде был у нашего брата Элимелеха. И я извещаю тебя при всех, кто здесь, и при старейшинах нашего города. Если ты согласен выкупить ее, то выкупай, а если не будешь — скажи, чтобы я ведал, что, кроме тебя, некому, а значит, я—за тобой. Тот сказал:
— Я выкупаю. Сказал Боаз:
— Как только ты купишь это поле у Нооми, ты покупаешь и у Руфи, оставшейся после умершего[850], и должен взять ее в замужество, чтобы восстановить его имя над его наследием.
— Нет, тогда я не могу выкупить, ведь так и мое наследие расстроится[851]. Вызволяй выкупом ты, что мне положено, потому что мне не под силу.
А так издревле повелось у Израиля при выкупе и при мене: ради закрепления дела снимал человек сандалию с ноги и передавал другому. Таков был порядок сделки у Израиля. И сказал родич Боазу:
— Ты выкупай, — и снял сандалию с ноги. Тогда Боаз сказал старейшинам и всему народу:
— Вы свидетельствуете ныне, что я выкупил у Нооми все, что было Элимолеха и что принадлежало Кильону и Махлону. А также и Руфь моавитянку, жену Махлона, взял себе в жены, чтобы восстановить имя умершего над его наследием. И пусть не исчезнет имя умершего среди братьев его и из ворот его родного города. А вы ныне свидетельствуете это!
И весь народ в городских воротах и старейшины сказали:
— Свидетельствуем! И да уподобит Господь жену, входящую в твой дом, Рахили и Лии, что воздвигли вдвоем дом Иакова, а ты процветай и величайся в Эфрате, и да восславится имя твое в Вифлееме. И да будет твой дом подобен дому Переца[852], которого родила Иегуде Тамар, —благодаря потомству, которое даст тебе Господь от этой молодой женщины.
|
|
|
Взял себе Боаз Руфь, и она была ему женой, и он вошел к ней, и Господь одарил ее беременностью, и она родила сына. Тогда женщины сказали Нооми, ее свекрови:
— Благословен Господь, который не лишил тебя ныне наследника, и пусть прославится его имя навеки. И пусть он оживит твою жизнь и будет тебе кормильцем к старости, потому что родила его невестка, которая полюбила тебя, а она для тебя лучше семи сыновей!
Нооми взяла ребенка, приложила его к своей груди[853] и стала пестовать. И нарекли ему соседки имя, говоря:
— Сын родился у Нооми.
И они назвали его Обэд[854], а был он отцом Ишаю, отцу Давидову.
Вот родословие Переца: Перец породил Хецрона, Хецрон породил Рама, а Рам породил Амминадаба[855]. Амминадаб породил Нахшона, а Нахшон породил Салмона; Салмон породил Боаза, а Боаз породил Обэда; Обэд породил Ишая, а Ишай породил Давида[856].
Время, о котором повествуется в «Книге Руфь», относится к периоду, предшествовавшему созданию Царства, когда всеми делами племен вершили их вожди — Судьи. Это дает основание для сопоставления «Книги Руфь» с книгой «Судей» (не случайно в христианском каноне обе книги расположены рядом: «Судьи», затем «Руфь»). В «Руфи» «предание старины глубокой» сохранило в основном точку зрения рассказчика — современника этой старины. В книге же «Судьи» старинные предания освещаются с позиций монархическо‑ теократической идеологии более позднего времени, видимо, периода кодификации Библии. Эта идеология и превратила «Судьи» в книгу ненависти и ксенофобии, розни и коварства, освященных сделкой‑ «союзом» («берит») с господом богом. Отношения с другими племенами мыслятся либо как их завоевание и уничтожение, либо как их подчинение и выплата им дани. Сближение с этими племенами сурово осуждается как измена «своему» богу, браки с иноплеменниками — как блуд, моавитяне, в частности, как исконные враги, заслуживающие лишь одного — покорения, угнетения и уничтожения. Совершенно иной, прямо противоположной идеологией пронизана книга «Руфь». Эта книга о любви, о супружеской верности навеки, доходящей до самозабвенной преданности и стремления увековечить память о любимом человеке, муже, сохранить его имя восстановлением его потомства, его семени, пусть и от другого человека, на основе древнего обычая — «левирата». В каноне «Книга Руфь» расположена рядом с другой книгой любви — любви юной пары — «Песнь песней». Вся история первоначального переселения семьи мужа Руфи в Моав, смешанный брак древних евреев с моавитянками, возвращение Нооми с Руфью домой — все изображено с совершенно другой точки зрения на взаимоотношения племен, чем в книге «Судей», — с позиций дружбы между разными племенами.
Книга Иова
|
|
|
