Конец трудоголизма.  Отношение к телу и ЗОЖ

 Конец трудоголизма

Еще одно разительное отличие, которое подмечается представителями старших поколений, – отсутствие у нынешней молодежи такого качества, как трудоголизм. Говоря об этом, я не утверждаю, что старшие сплошь были трудоголиками (это далеко не так), или что среди миллениалов трудоголики отсутствуют, что тоже было бы неверно. И тем более это не означает очередного обвинения молодежи в лени.

 Речь идет о другом явлении – миллениалы трудятся, но при этом они хотят какого‑ то другого, более здорового и правильного, как они считают, баланса между трудом и жизнью, работой и семьей. Наряду с работой, где хочется не только зарабатывать, но и самореализовываться, должен быть полноценный досуг, где также нужно самореализовываться. Хочется поддерживать нормальный work‑ life balance.

 Отсюда проистекает важный сдвиг жизненных ориентиров – меньшая привязанность к профессиональной карьере, зарабатыванию денег как таковому. Нередким становится дауншифтинг, когда происходит отказ от линейной профессиональной карьеры или по крайней мере ее прерывание на год или несколько лет ради путешествий и иного рода «ничего‑ не‑ делания», простого наслаждения жизнью. И потеря работы уже не воспринимается как трагедия – найдется другая. А былые обвинения в тунеядстве сегодня уже не грозят.

 Формируется настойчивая забота о собственном стиле жизни, не поглощенной целиком одной лишь работой, появляются столь удивительные для старших некоторая расслабленность и отсутствие стремления к вычерчиванию долгосрочных ориентиров. Здесь остается меньше места для привычной достижительной мотивации в ее былом значении и осознается особая ценность частной жизни.

 При этом, конечно, молодежь хочет зарабатывать, точнее, и зарабатывать она хочет тоже. Здесь нет какого‑ то выраженного бессребренничества, и это вполне объяснимо. Мы живем в мире растущего количества материальных соблазнов, умело подогреваемых коммерческими структурами. И конечно, необходимо какие‑ то деньги иметь, иначе этот мир будет проплывать мимо тебя. Но зацикленности на деньгах и заработках при этом не наблюдается. Зарабатывать на обеспечение текущих потребностей действительно легче при наличии материальной базы за твоей спиной. К тому же меняется отношение к самой собственности, которую все чаще можно арендовать, т. е. взять на некоторое время, не приковывая себя цепями к этой собственности. А вместо этого инвестировать в себя – в свое образование, путешествия и все новые впечатления.

 Отношение к телу и ЗОЖ

Я уже затрагивал многие аспекты ориентации на здоровый образ жизни (ЗОЖ) среди молодого поколения в эмпирической части книги. Вернемся к этому важному предмету еще раз, поскольку, как я полагаю, распространение ЗОЖ – нечто большее, нежели дань очередной быстротечной моде.

 Встанем на короткое время на позицию экономиста, у которого все люди во что‑ то инвестируют и что‑ то максимизируют. Так вот, мы (советские поколения) всю жизнь инвестировали в социальные и экономические атрибуты, пытаясь максимизировать свой статус, достижения в профессиональной карьере, уровень материального благосостояния. Также, несмотря на ограниченность возможностей (а не исключено, что именно благодаря этой ограниченности), мы инвестировали и в свое биологическое Я, но, скорее, в гедонистической форме – в форме максимизации текущих удовольствий, в меньшей степени заботясь о последствиях такого поведения (например, о собственном здоровье). Отсюда, в частности, такие проявления гедонизма, как массовое курение и пьянство, с которыми не могли справиться ни медики, ни административно‑ принудительные кампании. А столь популярные занятия спортом (в том числе с неприятными последствиями для будущего здоровья) стали проявлением достижительной мотивации. Конечно, успешная максимизация социального и материального статусов косвенно приносила определенные плоды и в отношении физиологического состояния человека. При прочих равных, кто находился в лучших материальных и социальных условиях, тот был здоровее и в среднем жил подольше.

 Сегодня молодое поколение тоже максимизирует, но инвестиции все больше направляются в собственную жизнь и здоровье [Юдин, 2015]. А социальный успех в том числе достигается через физиологическое состояние. Ты здоров, следовательно, благополучен. Но важнее то, что возникло другое отношение к собственному телу и к телесности в целом. Речь идет уже не о том, чтобы просто лечиться или предотвращать болезни, но о том, чтобы целенаправленно строить свое здоровое тело. Отсюда возрастающее негативное отношение к алкоголю и табаку, вообще вредным привычкам, к плотским излишествам или чрезмерному напряжению. Их заменяют умеренный фитнес и расслабляющие спа‑ процедуры. Из этого же корня произрастает повышенное внимание к экологии или к проблеме просроченных продуктов, которое, конечно, наблюдалось и раньше, но явно не в таких масштабах, как сегодня.

 Биологические начала человека уже не кажутся заданными раз и навсегда. Появилось множество возможностей изменить или по крайней мере существенно подправить собственную биологическую природу. Одним из ярких примеров в этой области, несомненно, служит распространенное увлечение пластической хирургией, которая перестала быть чем‑ то необычным, выходящим за рамки нормального.

 Стремление достроить собственное тело во многом порождается растущим недовольством этим телом, характерным для все большего числа мужчин и женщин. Подобная неудовлетворенность всегда подпитывалась коммерческой рекламой, модными журналами, киноиндустрией, культом селебрити (знаменитостей), активно предлагающими (навязывающими) образы красивых людей. Сегодня ее кратно усиливают социальные медиа, где все пытаются представить себя в самом лучшем виде [Сторр, 2019]. Желание соответствовать недостижимому и выстроить совершенное тело все чаще сопрягается с рисками излишне увлечься приемом стероидов, изуродоваться пластическими операциями или довести себя до анорексивного состояния.

 Как водится, все то, что кажется предметом индивидуального, автономного выбора, на деле определяется многими внешними (социальными) факторами. Так, произошла интенсивная морализация здоровья в публичном дискурсе, и ведение здорового образа жизни все более становится именно моральной категорией [Гольман, 2014]. Политика хелсизма стала элементом активной государственной политики, воплотившись на рубеже 2010‑ х годов, как я показывал ранее, в ряде стратегических правительственных документов, касающихся потребления алкоголя, табакокурения и здорового образа жизни в целом.

 На политику хелсизма наслаивается прогрессирующая коммерциализация элементов ЗОЖ, не только привлекающая внимание к новым товарам и услугам, но старательно провоцирующая моральные паники среди населения – по поводу излишнего веса и преждевременных морщин (седин, облысения, далее по списку), ГМО или глютена.

 Новым отношением к телесности отчасти объясняется и то, что проблемы гендера и сексуальности оказались в публичном поле, обрели невиданную ранее популярность. Молодежь не просто более толерантна по отношению к различиям – этническим, сексуальным и гендерным. Гендерная политика и отказ от гомофобии становятся одним из критических вопросов, формирующих молодежные солидарности [Омельченко, 2018].