 |
Глава 7. Как понять молодых взрослых. Поколение сытых?
|
|
|
|
Эссе
Далее я поделюсь некоторыми размышлениями о поколении миллениалов – об их мотивации, отношении к себе и к другим. Мои размышления будут построены на сочетании исследовательского и личного опыта, изложенного в несколько более свободной форме. В первом эссе мы обсудим отличительные характеристики молодых взрослых; проблемы, с которыми сталкивается молодое поколение; и новые вызовы, которые оно ставит перед обществом. А во втором эссе зададимся более прагматичным вопросом – как нам справиться с этими вызовами и эффективнее учить более молодые поколения студентов‑ миллениалов и следующее за ними по пятам поколение Z.
Глава 7
Как понять молодых взрослых
Я начну с некоторых стереотипных представлений о молодежи, которые распространены среди старших поколений. А затем попробую поискать другие, более глубокие объяснения.
Поколение сытых?
Мы видим, что многие миллениалы как‑ то беспорядочно мечутся, не могут определиться со своими профессиональными и жизненными траекториями, простроить собственное будущее даже на относительно недалекую перспективу. И первое объяснение этих метаний, особенно популярное среди старших поколений, связано с тем, что у них попросту «нет проблем», они «пришли на все готовое». Иными словами, им уже не нужно бороться за материальное существование (в той мере как это приходилось делать раньше их родителям). И поэтому молодежь «c жиру бесится».
Приведем характерный пример. Во время прямого эфира в конце 2018 г. на одной из популярных российских радиостанций, где мы обсуждали проблемы молодежи, было запущено голосование с вопросом о том, являются ли нынешние молодые люди скорее лентяями или мечтателями. Не будем оценивать адекватность самого вопроса. Скажем лишь, что 95 % радиослушателей (практически все) посчитали молодых лентяями.
|
|
|
Мне подобное объяснение кажется слишком примитивным. Если жизнь в чем‑ то стала полегче, это не означает исчезновения всяческих проблем. Просто эти проблемы стали другими. И хочется понять, что именно беспокоит молодое поколение. Действительно, российские миллениалы входили во взрослую жизнь в наиболее благополучный период 2000‑ х годов. Турбулентные 1990‑ е годы остались в прошлом. На смену пришли восемь лет устойчивого экономического роста, увеличивались реальные доходы населения, появилась относительная стабильность. У большинства уровень доходов, конечно, не столь велик. Но милллениалам меньше приходится заботиться о хлебе насущном, их родители обзавелись собственным жильем, накопили имущество, часть предметов длительного пользования стала намного дешевле и доступнее в относительных ценах – покупка телевизора, холодильника или даже автомобиля давно перестала рассматриваться как грандиозная проблема. А обеспечивать текущие запросы намного проще, если базовые потребности удовлетворены. Работу молодые в основном находят, общий уровень безработицы в России традиционно невысокий[27], и среди молодежи он значительно ниже, чем, скажем, во Франции или тем более в Испании или Греции. А доля молодежи, которая не работает и не учится (так называемая NEET категория), в возрастной группе 20–24 года имеет тенденцию к снижению, несмотря на последние экономические кризисы[28]. При этом у российской молодежи нет и системной закредитованности, как, например, у американских сверстников, у которых продолжают расти долги по образовательным кредитам[29].
Наряду с решением ряда материальных проблем для себя и своих детей родители миллениалов чуть ли не с пеленок говорили им, что они лучшие, что мир принадлежит им, взращивая будущие склонности к нарциссизму. Жизнь потенциально уже удалась, надо только протянуть руку и взять свое. Так появлялись повышенные притязания и возникал так называемый социальный перфекционизм, порожденный ориентацией на во многом навязанные и зачастую нереальные, изначально недостижимые стандарты совершенства [Сторр, 2019].
|
|
|
Затем молодые миллениалы выходили во взрослую жизнь. И тут выяснялось, что все не столь радужно, многие возможности оказались закрытыми. Во‑ первых, замедлились социальные лифты. Уже нельзя, как в 1990‑ е годы, сделать стремительные формальные карьеры и вообще труднее совершить взлет наверх по традиционным профессиональным лестницам. Во‑ вторых, экономическая ситуация в конце 2000‑ х годов начала меняться – приходит один экономический кризис, потом другой, что объективно ограничивает былые возможности. В‑ третьих, молодые люди хотят, чтобы их нынешнее обучение и будущая работа были осмысленны, они хотят вносить осязаемый вклад, желают, чтобы их оценили (хотя они еще немногое умеют) – и профессионально, и материально, и личностно. А реальные места обучения и работы сплошь и рядом не соответствуют первоначальным ожиданиям. В‑ четвертых, в соответствии с глобальным трендом растет вероятность попадания в ряды прекариата с временной и неполной занятостью и низким уровнем социальной защиты [Стэндинг, 2014].
Более неоднозначной становится оценка эффективности высшего образования для будущей карьеры. По данным опроса ВЦИОМ за 2018 г., половина миллениалов согласна с тем, что высшее образование обеспечивает человеку успешную карьеру и облегчает достижение жизненных целей. Но за прошедшие десять лет именно у молодых взрослых эта доля резко снизилась. По сравнению с 2008 г. у группы респондентов в возрасте 18–24 года она упала с 79 до 52 %, а в возрастной группе 25–34 года – с 74 до 50 %. В более старших поколениях снижение тоже произошло, но значительно меньше [ВЦИОМ, 2018а]. Накопление человеческого капитала все чаще не приводит к ожидаемой отдаче. И миллениалы ощущают это более остро.
В результате возникают разного рода недоумения и фрустрации, усиливаются сомнения, появляются проблемы с самооценкой. Растущее число молодых людей садятся на антидепрессанты, обращаются к помощи психологов, о которой старшие поколения даже не помышляли.
|
|
|
