3. Размышление о мудром человеке

 

В молодости Марк Аврелий был гневлив, часто ему с трудом удавалось сдержать себя. Позднее он благодарил богов за то, что мог вовремя остановиться и не наделать глупостей. Он видел, насколько разрушителен был гнев Адриана. Известно, что во время одного из таких приступов ярости император, к ужасу очевидцев, выколол металлическим пером глаз рабу. Придя в себя, Адриан начал извиняться и спросил беднягу, может ли он для него что‑ то сделать, чтобы исправить ситуацию. «Мне нужен только мой глаз», – ответил искалеченный раб[51].

В отличие от Адриана его преемник Антонин был известен своим мягким и ровным нравом. В своей первой книге «Размышлений» Марк рассуждает о добродетелях своего приемного отца, называя себя учеником Антонина, при этом он не упоминает добродетелей, перенятых от Адриана. Марк однозначно видел в Антонине пример идеального правителя, такого, каким он сам хотел стать. И в самом деле, спустя десять лет после смерти Антонина Марк продолжал усердно следовать его примеру.

Стоики объясняли Марку, что гнев – это всего лишь несдержанность характера, кратковременные вспышки безумия (tempo) и их последствия часто бывают непоправимыми, как в случае с глазом раба. Они также учили его психологическим приемам и давали инструментарий для тренировки самообладания и сдерживания агрессивных чувств. Вне всякого сомнения, Марк хотел походить на скромного и мирного Антонина, а не на высокомерного и неуравновешенного Адриана. Но в достижении этих добродетелей ему требовалась помощь. Как ни странно, он выражает признательность человеку, который чаще всего провоцировал его приступы гнева, тем самым уча их сдерживать. Стоик‑ наставник Марка Юний Рустик часто приводил его в ярость, но при этом объяснял ему, как вернуть себе нормальное расположение духа. Далее мы увидим, что стоики владели множеством техник управления гневом. Например, они советовали подождать, пока наши чувства не улягутся сами собой, и затем спокойно подумать, как повел бы себя мудрый человек в данной ситуации. Рустик также учил Марка, как примириться с другими людьми, когда те готовы исправить свое поведение. Наверное, именно так вел себя Рустик, когда понимал, что Марк злится, тем самым подавая пример поведения в соответствии с правилами хорошего тона. Марк наблюдал и перенимал эту манеру. Если Антонин профессионально читал лекции по философии, Рустик, будучи тоже экспертом по стоицизму, скорее действовал больше как ментор или личный наставник. Рустик был государственным деятелем консульского ранга в Риме и старше Марка примерно на двадцать лет. Как оказалось, он был внуком известного стоика Арулена Рустика, друга и последователя Тразеи, лидера стоической оппозиции – политического героя Эпиктета и его учеников. Сам Рустик был высокоуважаемым человеком как в личной, так и в общественной жизни. Кроме того, он был невероятно предан Марку. В своих личных письмах Фронтон, используя гиперболу, говорит, что Рустик с радостью положит и пожертвует свою жизнь ради спасения одного мизинца Марка. Вне всякого сомнения, Марк, став учеником Рустика, преклонялся перед ним и был предан ему многие годы, даже после того, как стал императором. Например, существовал такой обычай при имперском дворе, когда император приветствовал своего префекта претория поцелуем в губы. Марк нарушал эту традицию и при встрече всегда первым целовал Рустика, словно своего родного брата, а потом только префекта. Этим жестом он давал понять всем, что этот философ занимал особое положение при дворе. И если Антонин был для Марка ролевой моделью императора, Рустик, несомненно, являлся примером философа‑ стоика, которому он хотел следовать. При любом удобном случае Марк называл философию своей матерью, а имперский двор – всего лишь мачехой[52].

Вне всякого сомнения, Рустик был центральной фигурой в развитии Марка как философа. Вместе с тем Марк дает ясно понять, что самыми важными событиями в их отношениях были моменты, когда его наставник дарил ему записи лекций Эпиктета из личной библиотеки. Скорее всего, имеются в виду «Беседы», записанные Аррианом, которые он неоднократно упоминает в собственных «Размышлениях». Как известно, Арриан был учеником Эпиктета, записавшим восемь томов его философских размышлений, из которых до наших дней дошли только четыре, а также краткий сборник афоризмов Эпиктета под названием «Руководство» (или Enchiridion). Арриан сам по себе был очень плодотворным писателем, а также искусным военачальником и государственным деятелем. Адриан назначил его сенатором, а затем – консул‑ суффектом в 131 году н. э. Позднее Арриан в течение шести лет служил губернатором Каппадокии, одной из наиболее важных провинций в империи. Во время правления Антонина он ушел в отставку и поселился в Афинах, где позднее служил главой города (archon), и умер приблизительно в год начала правления Марка Аврелия. Вполне возможно, что Арриан – недостающее звено, связывающее Марка и Рустика с Эпиктетом.

Арриан был на 10 лет старше Рустика, поэтому они могли лично знать друг друга. И действительно, римский философ четвертого века Фемистий упоминает их в связи друг с другом. Так, он говорит, что Адриан, Антонин и Марк «старались отвлечь Арриана и Рустика от книг, считая, что им не пристало быть только философами‑ литераторами»[53]. Императоры считали, что Арриан и Рустик не имеют права писать о мужестве, когда они, укрывшись в безопасности своих домов и избегая общественной жизни, сочиняют правовые трактаты или размышляют об идеальном миропорядке, воздерживаясь от участия в государственных делах империи. Поэтому им было велено прервать изучение стоической философии и отправиться в палатку военачальника и на трибуну оратора. Фемистий добавляет, что во время службы римскими генералами Арриан и Рустик прошли через Каспийские ворота, выгнали аланов из Армении и установили границы с иберийцами и албанами. В награду за эти военные достижения оба были назначены консулами. Они совместно управляли великим Римом и председательствовали в Сенате. Для Марка эти две личности являлись образцами государственных чиновников и военачальников, они вселили в него веру в то, что он может быть и императором, и философом одновременно.

Мы знаем, что Рустик во второй раз был назначен консулом в тот же год, когда Марка провозгласили императором. Он также служил городским префектом с 162 по 168 год н. э. и был правой рукой Марка в Риме во время первой фазы его правления. Сразу по окончании этого периода Рустик умер, вероятно став очередной жертвой чумы. Марк попросил Сенат воздвигнуть несколько статуй в его честь. Как и в случае со своими другими наставниками, Марк хранил статуэтку Рустика в своем личном киоте и приносил жертвы как дань его памяти. В связи с этим возникает странный вопрос: чем же мог Рустик вызвать такое сильное негодование у будущего императора?

Ответ, возможно, кроется в природе их отношений. В «Размышлениях» Марк говорит себе, что при обучении чтению и письму человек не может стать учителем, не побывав сначала учеником, и что это еще более справедливо в отношении искусства жить[54]. Занимаясь философией стоицизма, ученики черпали мудрость у своих учителей, смотря на них как на ролевые модели, чье поведение они пытались имитировать, и как на менторов, к чьим советам прислушивались. Рустик, вне всякого сомнения, представлял собой живой пример мудрости и добродетели для Марка. В «Размышлениях» он упоминает, что Рустик был одним из трех наставников, наряду с Аполлонием Халкедонским и Секстом Херонейским, которые были наглядным примером того, как Стоицизм мог быть образом жизни. Он всегда был готов выслушать Марка и указать нужный путь, а также дать совет, как усовершенствовать нравственные качества. И в самом деле, Марк утверждает, что именно Рустик дал ему понять, что он нуждается в нравственном воспитании и психотерапии (therapeia) стоиков. Этим можно объяснить напряженность в их отношениях. Вне всякого сомнения, Марк любил Рустика как друга и смотрел на него снизу вверх как на учителя, но порой тот его выводил из себя, возможно, потому что частенько указывал на недостатки характера юного Цезаря.

Из замечаний Марка, которые мы находим в «Размышлениях», можно сделать вывод, какие именно черты его характера Рустик подвергал критике. К примеру, философ‑ стоик учил его не задаваться и по возможности одеваться как обычный гражданин, быть усердным и настойчивым в освоении философии, читать внимательно, а не по диагонали, и не давать сбить себя с истинного пути излишне красноречивым ораторам. Подобным же образом Эпиктет неустанно повторял своим ученикам, что нельзя с легкостью рассуждать о философии, как это делают софисты, но следует демонстрировать, какие изменения в поступках и характере произошли под ее влиянием. И он приводил грубый пример из жизни: овца не исторгает из себя траву, чтобы показать, сколько она съела, а тщательно ее переваривает и в результате дает качественное молоко и шерсть[55].

Но самое важное изменение, которого добился Рустик, заключалось в том, что он убедил Марка отказаться от формальной латинской риторики, ожидаемой от римского аристократа, в пользу большего погружения в философию стоиков как образ жизни. Так, два самых значимых наставника, философ Рустик и ритор Фронтон, неустанно боролись за право влияния на Марка около десяти лет, и в этой борьбе победил Рустик. Ученые датируют это обращение примерно 146 годом н. э., когда Марку было двадцать пять лет. В своем письме к Фронтону он признавался, что не может сосредоточиться на изучении латинской риторики, что переполнен острой радостью после прочтения книг философа Аристона Хиосского. Большинство ученых считают, что это тот самый Аристон Хиосский, ученик Зенона, который восстал против его учений и стал применять более простую и строгую версию стоицизма, напоминающую кинизм. Возможно, Рустик или один из других его наставников‑ стоиков показали эти сочинения Марку. Аристон отрицал логику и метафизику как научные дисциплины, утверждая, что философы прежде всего должны изучать этику. Подобным образом рассуждает Марк в своих «Размышлениях».

Марк признался Фронтону, что сочинения Аристона причиняют ему боль, потому что указывают ему на то, насколько его характер отошел от добродетели: «Ваш ученик часто краснеет и затем начинает злиться на себя, потому что в свои двадцать пять лет он еще не успел впитать эти прекрасные учения и чистые принципы в свою душу»[56]. Юный Цезарь был в смятении. Он был подавлен, зол и лишился аппетита. Кроме того, Марк признается, что завидовал другим людям, вероятно имея в виду стремление полностью посвятить себя стоицизму и стать похожим на философов, которыми он восхищался. Приблизительно в это время Марк начал отдаляться от софистов вроде Фронтона и Герода Аттика. В чем же заключался процесс наставничества философом‑ стоиком? Почему он так сильно и глубоко повлиял на Марка? Стоики написали несколько книг, посвященных психотерапии страстей, включая книгу «Терапия», написанную третьим главой школы Хрисиппом. К сожалению, ни одна из этих книг до нас не дошла. Однако сохранился трактат «О диагностике и лечении заблуждений души», написанный знаменитым врачом Марка Галеном. Он был человеком с энциклопедическими знаниями и эклектическим вкусом в философии, которую начал изучать под руководством стоика, ученика Филопатора, и, часто цитируя Зенона, черпал знания именно из ранней стоической философии для самостоятельной диагностики и исцеления нездоровых страстей. Это может дать нам ключ к разгадке природы стоической терапии, которую Марк прошел со своим наставником Рустиком.

Еще в молодости Гален задавался вопросом, почему так популярна максима Дельфийского оракула «Познай самого себя». Разве люди и так не знают себя? Со временем он понял, что только исключительно мудрые люди доподлинно знают себя. Остальные же, по наблюдению Галена, склонны попадать в ловушку собственных заблуждений, полагая, что у них нет недостатков или что их недостатки незначительны и редки. И в самом деле, те, кто полагает, что у них меньше всего недостатков, очень часто изобилуют ими в глазах других. Это можно проиллюстрировать басней Эзопа, в которой автор говорит, что на каждом человеке есть два мешка: один – спереди, другой – сзади. Оба полны людскими недостатками: задний – самого носящего, передний – чужими. Оттого люди своих грехов и не видят, а чужие – как на ладони! Эти слова перекликаются с известным выражением из Нового Завета: «Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь» (Евангелие от Матфея 7: 3–5). По словам Галена, очень хорошо это объяснял Платон, говоря, что любовь слепа. Так же и мы в некотором смысле любим больше всего себя и поэтому слепы к собственным недостаткам. Поэтому большинство людей стремятся к обретению осознанности, необходимой для улучшения нашей жизни.

Для решения этой проблемы Гален предлагает найти подходящего наставника, чьей мудрости и опыту мы можем полностью довериться. Любой может определить, когда кому‑ то медведь на ухо наступил, но только эксперт заметит незначительные огрехи в исполнении той или иной песни. Аналогичным образом необходимо обладать нравственной мудростью, чтобы заметить мелкие недостатки в чьем‑ то характере. Мы все знаем, что, когда человек злится, его лицо краснеет и он начинает кричать, но только истинный специалист в области человеческой природы заметит первые признаки гнева, возможно, даже до того, как люди сами это обнаружат. Поэтому мы должны сделать над собой усилие, чтобы обрести друга, который старше и мудрее: человека, известного своей прямотой и честностью, которому удалось обуздать страсти, с которыми мы боремся, который сможет выявить наши пороки и сказать нам откровенно, в чем мы заблуждаемся. То, о чем говорит Гален, очень похоже на отношения современного психотерапевта или консультанта со своим клиентом. Но есть более удачное сравнение – это наставничество или поддержка зависимых людей (наркоманов и алкоголиков), борющихся со своей зависимостью, теми, кто успешно преодолевает такую зависимость – помощь более опытного партнера, согласно Сенеке. Конечно, найти подходящего наставника не такое легкое дело.

Марк писал, что любой человек, желающий достичь мудрости посредством Стоицизма, в первую очередь постарается воспитать себя и будет искать помощи у людей, имеющих такие же ценности[57]. Таким человеком был для Марка Юний Рустик. Мы должны спросить этого человека, замечает ли он в нас какие‑ либо нездоровые страсти, говорит Гален, но предварительно заверить его в том, что мы не будем обижаться, услышав нелицеприятную правду. Гален также объясняет, что неофит (новый сторонник какого‑ нибудь учения) непременно должен почувствовать, что некоторые наблюдения его наставника несправедливы, но он должен научиться слушать терпеливо и без раздражения принимать плохие вести. Из слов Марка ясно, что поначалу это было довольно сложно, но Рустик прославился как мастер сглаживать острые углы.

У Марка был еще один наставник‑ стоик, которого звали Цинна Катулл, но мы знаем о нем очень мало. Марк видел, что Катулл прислушивается к замечаниям своих друзей по поводу его характера. Даже если они были несправедливы к нему, он старался исправиться, чтобы не потерять их расположения[58]. Поэтому как Рустик, так и Катулл подавали своим поведением пример того, как мудрый человек должен относиться к критике друзей.

Вне всякого сомнения, стоики унаследовали любовь к простоте речи у своих предшественников киников, которые были известны тем, что высказывались прямо и откровенно и критиковали даже могущественных правителей. В каком‑ то смысле говорить правду в лицо правителю было долгом и привилегией истинного философа. В одной из самых известных легенд о кинике Диогене рассказывается, как Александр Македонский отправился навестить философа. Они были из абсолютно разных миров: Диоген жил как нищий, а Александр – как самый могущественный человек на планете. Однако когда Александр спросил Диогена, что он мог бы для него сделать, киник ответил, чтобы тот отошел, потому что заслоняет ему солнце. Диоген мог разговаривать с Александром как равный, потому что был равнодушен к богатству и власти. Как известно, Александр ушел и вернулся к своим завоеваниям, так и не набравшись мудрости. Стоики же применяли более умеренный подход и заботились о том, чтобы их речь не только была честной и простой, но и соответствовала потребностям адресата. Нет нужды быть прямолинейным с людьми, если им это не принесет пользы. В своих «Размышлениях» Марк часто говорит о том, какое значение он придает откровенности и правдивости, при этом он также признает, что доносить такую правду до адресата необходимо соответствующим образом. Например, то, как его детский учитель‑ филолог Александр Котиенский мог тактично исправить речевую ошибку, произвело на Марка неизгладимое впечатление[59]. Он никогда никого не критиковал публично, не прерывал и не делал замечаний собеседнику, пока тот говорил. Вместо этого он неявно, но искусно направлял его в нужное русло. Марк замечал, что Александр ненавязчиво поправлял собеседника, предлагая свою формулировку, при этом мог параллельно вести разговор на другие темы. Если истинная цель стоиков – мудрость, то просто рубить с плеча порой недостаточно. Необходимо приложить больше усилий, чтобы научиться эффективно общаться с другими людьми.

Очень важное значение Марк придавал дипломатии. Его долг как Цезаря, а позднее императора предполагал обсуждение крайне деликатных дел, например, при переговорах о заключении мира с иностранными врагами. Из его личной переписки видно, что он был обаятельным и тактичным человеком, наделенным талантом разрешать конфликты между своими друзьями. И действительно, Фронтон очень восторженно говорил о способности своего юного ученика примирять друзей, которую ритор сравнивает с мифической способностью Орфея приручать диких животных музыкой своей лиры. За все время правления Марк Аврелий избежал множества серьезных проблем благодаря своему терпению, дипломатическим способностям и умению деликатно выражаться. Он даже напоминает себе, что всегда и со всеми должен быть честным и тактичным, особенно в Сенате[60].

Кроме того, что Марк обладал врожденным талантом дипломатии, у стоиков он узнал, как должен общаться мудрый человек. Аполлоний Халкедонский, например, был крайне несдержанным человеком, однако он свою излишнюю самоуверенность уравновешивал широтой взглядов. Марк рассказывает, что еще один его любимый учитель Секст Херонейский производил впечатление очень серьезного и прямолинейного человека, вместе с тем был очень терпелив с неотесанными и категоричными людьми. Исправление пороков других людей требует невероятного такта – это все равно что указать человеку на неприятный запах изо рта. Однако он заметил, что Сексту удавалось завоевать уважение самых разных людей умением искусно подстраиваться под собеседника, и это подкупало последнего больше, чем самая сладкая лесть, даже когда философ говорил откровенно или не соглашался. Вне всякого сомнения, стоики, подобные Марку, больше, чем киники, придавали значения манерам и цивилизованности. Они понимали, что мудрый диалог предполагает умение выражать свои мысли надлежащим образом. И действительно, согласно Эпиктету, самой поразительной чертой характера Сократа было то, что он никогда не раздражался во время спора. Будучи исключительно вежливым человеком, он воздерживался от резких высказываний, даже когда его оскорбляли другие люди. Он терпеливо сносил все выпады в его сторону и в то же время мог положить конец почти любой ссоре, не теряя спокойствия и холодного рассудка[61].

Нам представляется, что Рустик, подвергая критике поведение Марка, порой задевал его за живое, но вместе с тем его замечания попадали в цель и шли на пользу Марку, не нанося ему глубокой обиды. Интересно, где можно найти наставника с таким чувством такта? Гален признается, что таких людей, как киник Диоген, который не боялся говорить правду без обиняков самому Александру Македонскому, встретишь нечасто. Прежде всего, нужно быть открытым любой критике: согласно Галену, мы должны допустить, что любой вправе указывать нам на наши недостатки, и дать себе слово не злиться по этому поводу. И впрямь, Марк наказывает себе стараться проникнуть в душу другого человека и изучить его ценности и убеждения, равно как и другому открыть свою душу[62]. Если кто‑ то убедит его в том, что он выбрал неверный путь в плане своего мировоззрения или поступков, он с готовностью постарается измениться. Марк стремился поиск истины сделать первостепенной задачей в жизни, напоминая себе, что это никому еще вреда не принесло, в то время как ошибочное мировоззрение и невежество вредят куда больше[63]. Насколько известно, так советовал поступать Зенон. Он говорит, что люди всегда готовы указать на недостатки другого, просят их об этом или нет. Поэтому мы должны не избегать критики, а приветствовать ее как неизбежность и извлекать из нее пользу, видя в каждом человеке учителя. Поэтому Гален говорит, что если мы хотим стать мудрыми, то должны быть готовы выслушивать замечания от первого встречного и быть благодарны «не тем, кто нам льстит, а тем, кто нас упрекает»[64].

Разумеется, это не означает, что мы должны одинаково верить всему, что нам скажут. Марк предельно ясно дает понять, что мы должны учиться отличать добрый совет от дурного и не занимать мысли мнениями недалеких людей. Мы, конечно, должны прислушиваться к большей части мнений, касающихся нас, но не всем им придавать одинаковое значение. Принимая критику спокойно и бесстрастно, мы постепенно научимся выделять рациональные зерна и отличать добрый совет от дурного. И в самом деле, порой лучше учиться на чужих ошибках. Однако, как замечает Гален, мы должны больше доверять совету людей, которые доказали свое право называться мудрыми и добродетельными. Тем не менее, если проявим осторожность, то сможем кое‑ чему научиться у других людей, пока не нашли такого человека, как Рустик, чьей мудрости мы можем доверять безоговорочно.

Чтобы такие отношения состоялись, ученик должен быть честен со своим учителем до мелочей. В одном месте Марк представляет мудрого учителя, который предлагает следующее упражнение: говорить все, что приходит на ум, не подвергая свои мысли цензуре. Он пишет, что редкий человек сможет его выполнять хотя бы на протяжении одного дня, потому что по своей глупости мы гораздо больше придаем значения мнению других людей, нежели собственному. И все же его целью было обрести такую прозрачность. Мы должны представлять, что кто‑ то без предупреждения задает нам вопрос: «О чем ты прямо сейчас думаешь? », мы должны ответить честно и не краснея. Марк заявляет, что хочет обнажить свою душу, сделать ее проще и доступнее – более заметной, чем вмещающее ее тело. В другом месте в своих рассуждениях о духовности он идет еще дальше и, подобно кинику, заявляет, что мы не должны стремиться к обретению стен и прочих материальных благ. С одной стороны, в этом выражается желание Марка достичь высокого нравственного идеала: обрести такую чистоту души, чтобы нечего было скрывать от окружающих. Вместе с тем его стремление перекликается с мощной терапевтической стратегией. Чувство, что за нами наблюдают, помогает нам развить большую осознанность и скорректировать наше поведение, особенно на глазах у ментора, вызывающего у нас восхищение и безграничное доверие. Даже если у вас нет своего Рустика, можно просто представить, что за вами наблюдает кто‑ то мудрый и великодушный, и пользы от этого будет не меньше, особенно если вы представите, что этот некто видит ваши самые сокровенные чувства и мысли[65].

Как говорит Гален, мы не должны терять бдительности ни на час, если действительно хотим стать лучше. Что же имеется в виду? Он объясняет, что Зенон Китийский учит нас «все, за что бы мы ни взялись, делать обстоятельно – так, если бы мы должны были отчитываться потом перед своими учителями»[66]. Это очень эффективное упражнение для ума, которое превращает стоическое наставничество во что‑ то, похожее на практику осознанности. Представляя, что за нами наблюдают, мы начинаем больше внимания уделять своему характеру и поведению.

Изучая философию стоиков, как это делал юный Марк, необходимо неустанно практиковать осознанность, а значит, следить за своими мыслями, действиями и чувствами подобно тому, как Рустик постоянно наблюдал за ним. Эпиктет говорил своим ученикам, что подобно тому, как ходьба босиком требует повышенной осторожности, дабы не напороться на гвоздь или не вывихнуть лодыжку, так же мы должны непрестанно беречь свой характер, дабы не впасть в грех ошибочных нравственных суждений[67]. В наши дни пациенты, проходящие психотерапию и делающие успехи, между сеансами часто задаются вопросом, а что сказал бы их психотерапевт, если бы ему стали известны их мысли. Например, каждый раз, когда их охватывает беспокойство, они представляют, что их терапевт спрашивает: «Где доказательство того, что ваши страхи имеют какие‑ то основания? » или «Чем подобное беспокойство может обернуться для вас? » Стоит только представить, что кто‑ то читает ваши мысли и чувства, и вы научитесь их осознавать. Конечно, если вы время от времени делитесь переживаниями со своим наставником или терапевтом, вам будет легче представить их присутствие, когда их нет рядом. Даже если в вашей жизни нет такого человека, вы все равно можете представить, что за вами наблюдает мудрый и чуткий друг. К примеру, если вы прочли достаточно литературы о Марке Аврелии, вы можете представить, что он помогает вам выполнить сложное задание или справиться с трудной ситуацией. Что изменилось бы в вашем поведении, если бы вы знали, что он рядом? Что он сказал бы по поводу вашего поведения? А по поводу ваших мыслей и чувств, если бы мог их читать? Это, конечно, может быть ваш собственный ментор, но понятно, о чем идет речь.

Вполне возможно, что именно этим занимался Марк, когда писал «Размышления». Рустик умер предположительно около 170 года н. э., когда Марк осуществлял командование легионами на северной границе во время Первой маркоманской войны. Некоторые факты дают основание предположить, что именно тогда он начал работать над своими «Размышлениями». Поэтому сразу напрашивается вопрос: а не было ли это реакцией на утрату своего друга и наставника? Как мы видим, Марка окружали люди, которые не разделяли его взглядов и находились в оппозиции, а некоторые даже желали его смерти. Похоже, в тот момент он остро нуждался в таком друге, как Рустик, который разделял бы его философские воззрения и наиболее культивируемые ценности.

Если Марк на самом деле начал писать эти заметки вскоре после ухода из жизни его наставника‑ стоика, возможно, он задался целью посвятить свою жизнь самосовершенствованию. Даже сегодня такие письменные упражнения, как ведение дневника, являются популярной формой психологической самопомощи. Однако помимо афоризмов Марка Аврелия и цитат известных поэтов и философов «Размышления» содержат небольшие фрагменты диалогов. Это могли быть выдержки из лекционных записей, например фрагменты «Бесед» Эпиктета, которые дал ему Рустик. Либо это были вымышленные диалоги с воображаемым внутренним ментором. Возможно, это были фрагменты запомнившихся бесед со своими наставниками, произошедших много лет назад. Например, можно привести, немного перефразировав, один из таких диалогов.

 

Учитель: Постепенно, шаг за шагом, ты должен строить свою жизнь и быть довольным теми поступками, которые, если на то будет воля божья, достигнут цели.

Ученик: А если на пути к достижению цели я столкнусь с внешними препятствиями?

Учитель: Не существует препятствий на пути человека, который во всем действует разумно, справедливо и осознанно.

Ученик: А что, если возникнет затруднение только в каком‑ то внешнем аспекте моего поведения?

Учитель: Тогда нужно без сожаления принять это затруднение и тактически сместить свои приоритеты, занявшись тем, что позволяют обстоятельства. Это поможет тебе выбрать альтернативный вариант действий, который лучше всего вписывается в общий жизненный план, о котором мы сейчас говорим[68].

 

Гален считает, что подражание какой‑ то ролевой модели более целесообразно в молодости. Становясь старше, мы принимаем на себя больше ответственности за свой характер, и особое значение приобретает следование определенным философским принципам и претворение их в жизнь. Чем больше у нас жизненного опыта, тем большую осознанность мы должны развивать и начинать замечать собственные ошибки, не прибегая к помощи ментора. Более того, мы постепенно учимся обуздывать такие страсти, как гнев, с помощью самодисциплины и их предупреждения при появлении первых признаков. Если мы будем это делать регулярно, то станем менее подвержены негативным эмоциям. Марк начал изучать философию примерно за тридцать лет до того, как не стало Рустика. Поэтому как стоик он, скорее всего, был готов перейти на следующую стадию психологического развития, когда начал писать «Размышления».

 

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: