В заключение приведу реальный пример из своей практики, где сравнительный анализ рисунков семьи позволил собрать множество данных, которые было бы трудно выявить другим способом.

Рис. 31

Рис. 32

 

 

 

 

В заключение приведу реальный пример из своей практики, где сравнительный анализ рисунков семьи позволил собрать множество данных, которые было бы трудно выявить другим способом.

Вместо послесловия:

пример психологического истолкования рисунка семьи, выполненного ее членами

Родители восьмилетнего Коли К. обратились за психологической консультацией. Около шести месяцев назад у мальчика появились непроизвольные (навязчивые? ) движения головой из стороны в сто­рону. По словам родителей никаких внешних причин для этого не было. Мальчик был обследован у невропатолога и психоневролога и органических поражений центральной нервной системы выявлено не было. Навязчивые движения проявлялись только дома. Учителя в школе ни разу этого симптома не замечали.

По характеру мальчик общительный, добросовестный, ответст­венный («совестливый» по словам отца). Учится в школе ровно, на «4» и «5». Ни о каких травмирующих событиях в семье и школе за послед­ний год родители не сообщали.

Отцу, матери и ребенку было предложено по отдельности выпол­нить рисунок семьи. Первым с рисунком справился Коля, и загляды­вая за плечо отца, продолжающего рисоватъ, задал ему вопрос: «Па­па, а ты что, совсем нас не любишь? »

— Почему не люблю? — спросил папа.

— Ну, ты никого из людей не нарисовал. (Заметим, что многие принципы интерпретации, изложенные выше, дети чувствуют интуитивно, безо всяких объяснений Ведь и в самом деле, рисунок паны представлял собой план комнаты. )

— Почему не нарисовал — сейчас нарисую — отвечал папа и начал подписывать на квадратиках, изображавших кресла и диван, «Коля», «Юра», «Мама». Себя при этом нигде не изображая (рис. 33).

— Это совсем не то, — разочарованно протянул Коля.

— А кто такой Юра? — задала вопрос я.

— А это наш второй ребенок — ответил папа. — Но он сейчас с нами не живет — он в деревне у бабушки. Примерно полгода.

— Мы его в деревню отправили, потому что я с двумя детьми не управлюсь — сказала мама. — Он бегал, шумел, а у меня головные боли. Особенно когда они с Колей начинали играть — хоть уши заты­кай. Говоришь им — тише, а они не реагируют.

В этот момент мама закончила свой рисунок. На нем видны четыре человека, взявшиеся за руки, хотя контакта между руками не было (рис. 34).

— Вот, у нас в семье все равны, полная демократия, — сказала мама. (Обратите внимание, что на рисунке мамы ее собственная фи­гура и фигуры детей одинаковы по размеру. Имейте в виду, что если кто-то из родителей подчеркивает свое «равенство» с малолетними детьми, то это свидетельствует о глубинном, не всегда осознанном стремлении снять с себя ответственность, «разделив ее поровну» с детьми. Одновременно это указывает на инфантилизм этого родителя, стремление конкурировать с собственными детьми за право быть опекаемым — в данном случае — отцом. )

На рисунке Коли мы видим маму, лежащую на диване и отвернув­шуюся лицом к стенке. У нее в ногах сидит папа в виноватой позе (рис. 35).

— А это мы с Юрой, — говорит Коля, показывая на две маленькие фигурки внизу. — Мы у мамы прощения просим, ведь мама болеет от того, что мы ее «довели».

— Конечно, спасения от вас нет, — комментирует мама слона Коли.

Обратите внимание, что и на рисунке отца местоположение мамы указано на диване. А это говорит о достаточной объективности восприятия ребенка. Из беседы с родителями становится ясно, что голо­вные боли у мамы — основное средство воздействия на детей и мужа в семье. Вся жизнь семьи определяется маминым самочувствием. Де­тей приучали к тому, чтобы они не делали ничего, из-за чего у мамы может заболеть голова. Отец не сомневался в том, что у жены «слабая нервная система» и что, приучая детей учитывать это обстоятельство, он воспитывает в них чуткость.

На вопрос мамы о том, насколько часто у нее болит голова, она ответила, что практически каждый день, если ее что-то «расстраи- года, очень дружны, любят вместе играть. Это и послужило поводом отправки Юры в деревню, чтобы он «не шумел, не отвлекал Колю от уроков».

Коля, оставшись без Юры, очень переживал и расстраивался, что мама оценивала как «детский эгоизм», нежелание учитывать ее со­стояние и то, что у нее «нет сил».

Обратите внимание, что Юра уже шесть месяцев не живет с роди­телями, и примерно в это же время начались навязчивые движения у Коли. Ни мать, ни отец не придают значение, разлуке между братья­ми, оценивая обстановку в семье как «ровную и спокойную».

Из рисунков видно, что мать - человек демонстративный, ипо-хондричный, с высоким уровнем потребности в опеке, использует в отношениях с мужем и детьми эмоциональный шантаж. Пока братья жили вместе, ответственность за самочувствие мамы была распреде­лена между ними как бы поровну, с точки зрения Коли. Когда он остался один, бремя вины за мамины головные боли стало невыноси­мым. Тем более, что мамино самочувствие для него оказывалось не всегда предсказуемым. Психологической поддержки со стороны отца, полностью оправдывавшего мать, он также не встречал.

Отсюда ясен символический смысл его навязчивых движений го­ловой — он как бы говорил «нет» семейной ситуации, водя головой из стороны в сторону. Становится понятным, почему навязчивые дви­жения никогда не появлялись в школе.

А теперь давайте проанализируем рисунок отца. Он тоже по-свое­му устал от эмоционального шантажа жены. Поэтому и семья для него — это прежде всего «квартира», где он сам психологически не присутствует и смотрит на нее как бы сверху, поэтому и рисуя в виде плана. Такая точка зрения звучит и в его словах: «Мужчина должен быть выше всяких там мелочей и эмоций».

Отцу было бессознательно выгодно поддерживать версию о «сла­бой нервной системе жены» для того, чтобы поддержать свою само­оценку и не оказаться вынужденным признать, что жена им манипу­лирует так же, впрочем, как и детьми, через постоянно возбуждаемое у всех чувство вины перед собой из-за головной боли.

Так отдельный симптом у ребенка оказался лишь вершиной айс­берга, представляющего собой сложную систему семейных дисгармо­ний, которую родителям было выгодно скрывать, выставляя на пер­вый план проблему сына. С семьей был начат длительный процесс психологической коррекции, направленной на решение многочис­ленных супружеских проблем, без разрешения которых ребенку было помочь невозможно.

Этот пример демонстрирует, как рисуночные методики неожидан­ным образом раскрывают перед ними проблемы, о которых никто из членов семьи не в состоянии рассказать словами.

Рис. 33

 

Рис. 34

                   

 

⇐ Предыдущая12345678

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: