 |
ГЛАВА ЧETBЕРТАЯ 4 страница
|
|
|
|
– Тогда пусть идет вверх по реке, – Олег показал направление рукой, – до овчарни. Там я его утром буду ждать.
– Хорошо, – кивнул Вараев. – Утром жди…
Он сказал все и повернулся, что бы уйти. Олег, для создания правдоподобности своего состояния, прокашлялся и сказал:
– Мы уже четыре дня ничего не ели… дайте покушать…
– Дайте ему… – бросил Вараев, и вышел.
Чеченцы тут же дали Олегу два больших лаваша и луковицу. Один из них покосился на разгрузку Нартова. Олег понял его взгляд, и не минуты не раздумывая, вынул из ее карманов гранату и отдал чеченцу:
– Это все, чем я могу расплатиться за ваше гостеприимство…
Чеченец кивнул. Цена гранаты в чеченском селе Сельментаузен равнялась двум лепешкам и головке лука…
Вараев пошел к селу, а Олег пошел вниз по реке – так ему велел уходить из загона Романов, чтобы можно было отследить возможный хвост. Пройдя метров пятьсот, Олег свернул в гору и по косогору вернулся на место расположения группы. Там его тихо окрикнули, и вскоре он уже делился лавашом с разведчиками:
– Сказал, что шесть воинов аллаха не жрали четыре дня…
Разведчики с аппетитом быстро съели угощение врага…
Романов отошел с Олегом в сторону:
– Как прошло?
– Все сказал, как и запланировали.
– Как он себя вел?
– Мне показалось, что он мне не поверил. Но сказал, что проводник утром придет…
– Понял, – кивнул Романов.
Группа снялась co своего места и растворилась в темноте.
Олег бежал уже на последнем дыхании и с ужасом думал, что в группе он несет меньше всех. A каково радисту или гранатометчику? Костя‑ гранатометчик даром что здоровый, но и он бежит – задыхается…
B ударном темпе группа прошла километра четыре, и только тогда Романов остановил группу на небольшой отдых. Разведчики повалились на холодную землю.
|
|
|
– Я весь мокрый, – пожаловался Олег Лунину.
– Зато все остальные согрелись… – отозвался Дима. – Пока тебя ждали, замерзли как собаки.
Романов вытащил карту. Олег подсел к нему.
– Сейчас перемахнем хребет и сядем на тропу, – подполковник водил пальцем по карте. ‑ Там устроим хорошую засаду. Пусть они думают, что ты будешь ждать проводника на овчарне, а мы будем сидеть значительно ближе к селу. И овцы целы и волкам поганым зубы повышибаем…
– Вы думаете, что чеченцы мне не поверили?
– A я на это и не рассчитывал.
Иванов доедал кусок лаваша:
– Тебя надо почаще к чеченам засылать. Будешь в отряд лаваши носить…
Разведчики засмеялись.
– Чего ржете? – отозвался Олег. – Это не для вас, а для воинов Аллаха, смелым моджахедам…
– Может, и за водкой тебя отправить… – спросил Зайцев.
– У них водка запрещена Кораном… – смеялся Лунин.
– Хорош базарить! – вскипел командир. – Поднимаемся. Дима, в дозор, маршрут знаешь…
Группа поднялась. Дорога предстояла хоть и не длинная, но ужасная – все вверх и вверх.
Шли, а вернее бежали, уже около часа. Олег уже думал, что силы покинут его, и он упадет и тогда больше не встанет. Пар шел из‑ под воротника, а сердце вырывалось из груди. B какой‑ то момент Олегу от перенапряжения даже захотелось просто лечь на землю, и заявить всем, что дальше он никуда не пойдет, пока не отдохнет, но осознание того, что все остальные еще держатся, и идут, не дало ему сделать это.
На мгновение он остановился, уперся рукой в дерево и опустил голову, сплевывая слюни и сопли, и хапая ртом воздух, которого от такой беготни по горам ему не хватало…
– Вперед, – подтолкнул его сзади Романов. – He останавливайся, нужно втянуться и идти, идти…
На хребте Романов решил устроить небольшой отдых. Радист установил связь с базой. Весь сеанс связи длился минуты три, после чего Романов собрал всех разведчиков и сообщил:
|
|
|
– Сейчас передали: по данным спутниковой разведки в настоящее время в нашу сторону движется два автомобиля на фарах. Они идут по распадку. Там старая дорога… – Романов посмотрел на своих «головорезов», – если мы успеем, они наши. Вопросы?
– Где получится рандеву? – спросил Иванов.
Романов развернул карту, и они оба с полминуты смотрели на нее, прикидывая маршрут, по которому можно успеть выйти на перехват машин.
Олег подумал, что даже здесь, в чужих горах, вдали от своей базы, Романов чувствовал себя хозяином. Для него эти две машины были уже решенным вопросом…
– Пошли!
Группа ринулась вниз с хребта – почти в ту же сторону, откуда и поднимались…
Вниз бежать было гораздо легче, чем подниматься вверх, но постоянно приходилось биться обо что‑ то, ноги постоянно попадали в какие‑ то ямы, грозя, в любое мгновение, обернуться вывихом или переломом, в лицо хлестали ветки деревьев и казалось, что вот‑ вот какая‑ нибудь ветка выколет тебе глаз…
Зато никакие мысли в голову не лезли, и не было времени нагнать на себя страху по поводу предстоящего боя…
Дорога появилась совсем неожиданно. Внезапно появился обрыв, а внизу, метрах в пяти, была дорога. Авдей чуть было не улетел на дорогу, но Иванов ухватил его за шиворот и удержал.
– Куда? He надо туда…
Буквально сразу вдали мелькнул движущийся свет автомобильных фар. Времени на организацию классической засады уже не оставалось, и командир принял решение тормозить машины огнем стрелкового оружия и гранатометов.
– Костя, заряжай свою шайтан‑ трубу… – начал руководить Романов. – Твоя цель – первая машина. Отойди вон туда, а то граната на такой дальности не успеет встать на боевой взвод и не взорвется! Оттуда будешь стрелять. Снайперам по моей команде огонь по водителям: Заяц по первой, Швец по второй. Пулеметчик бьет по второй. Все остальные кто справа от меня – бьют первую машину, кто слева – вторую. Огонь открывать только по моей команде! Команда к открытию огня выстрел из моего автомата! Всем все понятно?
– Так точно, – отозвалось несколько голосов.
Олег чувствовал, как совсем по другому забилось сердце и тепло пошло по всему телу, но как такового страха никакого он не испытывал. Сейчас он чувствовал себя охотником, в прицел которого бежал ничего не подозревающий дикий волк…
|
|
|
– Прицелы включить не забудьте… – напомнил Романов тем, у кого были на оружии ночные прицелы…
Разведчики расположились вдоль дороги таким образом, чтобы иметь возможность организовать огневой мешок. Расположились так, как кому было удобно. Лишь бы деревья стрелять не мешали. От дороги до срезов стволов можно было рукой дотянуться…
Олег присел за дерево возле Романова. Справа от него расположился Авдей. Машины были уже близко – метрах в двухстах. Они шли медленно – давала о себе знать старая, разбитая, и местами заросшая, лесная дорога.
– Внимание группа! B машине может находиться крупный полевой командир, – вдруг громко сказал Романов. – Приказываю по месту пассажиров на переднем сиденье не стрелять! Оставим их для допроса!
Олег на мгновение повернулся на своего командира и не узнал его: рядом с Олегом сидел за деревом не человек. Романов вдруг как‑ то неуловимо превратился в машину, созданную для убийства. Даже внешне… это был монстр. Монстр войны. Безжалостный всесокрушающий Молох…
Машины шли под светом своих фар. Олег про себя усмехнулся: война шла уже больше полугода, а чечены так и не научились соблюдать светомаскировку ради своей жизни. И вдруг он понял: чеченцы просто не ждут здесь никого. Слишком уж далеко находится эта дорога от русских военных баз. Можно и расслабиться, и фары включить…
Но даже самый последний срочник в отряде Романова знал, что на войне расслабляться ни в коем случае нельзя…
Автоматный ремень Олег ослабил и перекинул через дерево. Если его натянуть, то автомат будет плотно прижат к дереву, и таким образом можно будет стрелять из него как из пулемета – в одну точку почти без рассеивания. B таком случае натянутый ремень не дает автомату дергаться так, как если бы стрельба велась с рук.
B прицеле Олег уже держал фары. Он закрыл один глаз – не засвеченный фарами он пригодится, когда фары, возможно, потухнут…
|
|
|
Руки взмокли – Олег чувствовал, как из‑ под перчаток идет потный пар. По спине пробежали толи мурашки, толи тонкая струйка пота. Сердце уже билось так, что в висках будто кто‑ то стучал кувалдой.
– Приготовить гранаты! – крикнул Романов.
Одной рукой Олег вытащил из разгрузки РГД‑ 5 и свел на ней усики. Для себя он решил сперва бросить гранату, а только потом уже стрелять из автомата.
Машины подошли метров на тридцать. Напряжение доросло до наивысшего.
По характеру звука двигателя Олег понял, что это шли два УАЗика. Казалось, что до машин уже можно дотянуться рукой. Олег скосил взгляд на командира. Романов явно прицеливался…
– Ну, все… – командир потянул спуск своего автомата. ‑ Огонь!!! – и в этот момент все утонуло в грохоте боя.
Вспышки выстрелов, летящие из стволов искры, гром пальбы, взрывы гранат – все ударило почти одновременно. Размахнувшись, Нартов бросил на дорогу свою гранату, забыв выдернуть из запала чеку, и тут же вцепился в обшарпанное цевье автомата.
AKMC отозвался ударами в плечо. Олег водил стволом автомата по первой машине совершенно забыв, что ему положено бить по второй. Машины остановились – во все стороны от них летели какие‑ то лохмотья, куски обшивки, брызнуло стекло…
Нартов бил по машине, через пламя и искры из ствола видя как там, в салоне, пляшут от ударов пуль человеческие тела. Кто‑ то кричал в машинах, но эти крики тонули в грохоте стрельбы. Олег, увлеченный этим зрелищем, не заметил, как у него закончились в магазине патроны, и какое‑ то время продолжал нажимать спуск пустого автомата. Когда, наконец, до него дошло, почему приклад больше не бьет в плечо, он быстро отстегнул пустой магазин и аккуратно вложил его в разгрузку. Новый магазин быстро встал на свое место и Олег приподнялся, чтобы продолжить стрельбу с колена. Стоящее перед ним дерево словило очередь из его автомата, во все стороны полетели щепки – Олег знал, что это его очередь, а сидящий рядом Авдей пригнулся, думая, что стреляют по нему.
– He бойся, боец! – возбужденно и весело крикнул ему Олег.
Обе машины уже безжизненно стояли на простреленных скатах, но по ним продолжали вести огонь, до полного уничтожения.
– Харэ! – крикнул Романов, и в мгновение установилась тишина.
Это была звенящая, просто оглушающая тишина…
Олег обернулся на командира. Тот выжидающе смотрел на забитые машины, и вдруг громко крикнул:
– Эй! Есть кто живой? Выходите! Или я продолжу огонь!
Со стороны машин раздались шорохи, кто‑ то завыл, кто‑ то начал стонать.
– Два раза повторять не буду! – крикнул Романов.
|
|
|
Из машин выбрались два человека. Первая машина уже горела и вполне хорошо освещала участок дороги, на котором произошла бойня. Они пытались разглядеть в темноте своих убийц, но увидеть никого не могли.
– Вы кто? – спросил Романов.
– Мирные граждане… – отозвался один из вышедших.
Олег прекрасно видел, как трясло от страха обоих выживших…
– Раненые есть?
– Я ранен… – сказал один из горцев.
Разговор происходил на русском языке, и горцам было совершенно ясно, в чьи лапы они угодили.
– На колени оба! – приказал Романов. – He дергаться! A то убью…
Олег вдруг вспомнил, что не выдернул на гранате чеку, и тихо сказал Авдею:
– Я чеку забыл вырвать…
– Я поищу… – отозвался солдат испуганным тоном. Он, так же как и Олег, впервые принимал участие в таком массовом «мероприятии»…
– Авдей и Заяц – досмотр. Вперед! Стрелять при любом подозрении на опасность… – крикнул командир.
Последнюю фразу он мог и не говорить.
Двое спрыгнули на дорогу и осторожно направились к расстрелянным машинам. Остальные находились в готовности немедленно возобновить огонь по машинам, случись что резкое или непонятное.
– Руки за голову, – послышался голос Зайцева. – Живо!
Олег увидел, как прапорщик вместе с Авдеем уложили горцев мордами в дорогу, а потом Вадик начал кого‑ то вытаскивать из первой машины. Машина начала разгораться и разведчик спешил вытащить из нее все, что было нужно.
– Пошли, – сказал Романов Нартову и Лунину.
Они спустились на дорогу и Олег, держа автомат на изготовку, подошел ко второй машине. От машины остро несло разлившимся бензином. УАЗ в любой момент мог полыхнуть. Рывком открыв дверь, Олег заглянул во внутрь. Прямо на него выпал из машины человек. Нартов в ужасе отшатнулся назад, и человек упал на дорогу. Он еще шевелился, но в него попало немало пуль, и он явно находился при смерти. Олег на всякий случай выстрелил из автомата ему в голову, и заглянул в машину. B темноте, на заднем сиденье Олег рассмотрел еще одного расстрелянного человека, а на переднем сиденье еще одного. У кого‑ то что‑ то булькало, и Олег сразу понял, что это с кого‑ то еще стекала кровь…
– Что у тебя? – спросил, подходя, Романов.
– Три тела… – отозвался Олег.
– Оружие есть?
Олег вынул из машины автомат и показал его Романову:
– Есть.
– Это все?
– Сейчас посмотрю. Фонарь нужен…
Романов достал из кармана небольшой фонарик, которым он подсвечивал карту, и передал его Нартову:
– Держи…
Олег посветил фонарем во внутрь машины и с удивлением обнаружил, что труп на заднем сиденье принадлежал женщине. Пулей ей разворотило череп, и кровь из ее головы обильно залила полик машины и заднее сиденье.
Из машины Олег достал еще три автомата. Подошел Зайцев и заглянул в салон машины:
– Оба‑ на! Баба! Ей‑ то что тут надо было?
– Хрен ее знает, – по‑ деловому отозвался Олег, привстав на подножку машины и заглядывая в багажник. – Здесь еще стволы есть…
Зайцев открыл багажник и вытащил оттуда еще два автомата, папку с бумагами и дипломат.
– Ищите личные документы! – приказал Романов.
Олег обыскал труп женщины и достал у нее из кармана паспорт и целлофановый пакет, в котором угадывались другие документы. Так же он нашел паспорт у добитого им человека, а Романов нашел документы у убитого водителя.
Первая машина уже полыхала во всю, и зарево огня хорошо освещало место засады. Олег собрал автоматы и вознамерился, было тащить их на себе, как Романов, усмехнувшись, сказал ему:
– Ты же все это не дотащишь до базы!
– A что делать?
– Вынимай из них затворные рамы, а сами автоматы закидывай в машину – пусть горят…
Олег так и сделал. Затворные рамы всех найденных в машинах автоматах он уложил в свой РД. Романов так же затолкал ему в рюкзак и папку с документами, найденную в багажнике, и все найденные при трупах личные документы.
– Ваша граната? – спросил Олега Авдей, отдавая ему невзорвавшуюся РГД‑ 5.
– Моя… – Олег свел на гранате усики и уложил ее в разгрузку.
Романов оглядел место боя, и кивнул в сторону второй машины:
– Поджечь…
Авдей расстрелял по бензобаку машины полмагазина и УАЗ вспыхнул.
Нужно было по хорошему уложить в каждую машину по две большие тротиловые шашки, но на это уже не было времени. Нужно было уходить. От греха подальше…
– Уходим, – крикнул Романов.
Подняв на ноги пленных горцев, группа быстро полезла обратно в гору. Машины разгорались все больше и больше, и когда разведчики были уже в паре километрах от места засады, в машинах начали взрываться не найденные там гранаты…
Оба чеченца были ранены при огневом налете, но, тем не менее, бежали наравне co всеми. Хотя было ясно, что так долго продолжаться это не может. Ведь им даже раны не перебинтовали… только руки…
Перевалив хребет, Романов остановил группу, приказал занять круговую оборону и занялся захваченными чеченцами:
– Кто эта женщина? – задал командир первый вопрос.
– Это жена Ахмадова… – отозвался один из горцев.
Второй демонстративно сжал зубы. По всей видимости, он уже вышел из первоначального шока, и сейчас, видимо, намеревался показать гяурам, как ведет себя в плену настоящий моджахед.
Что это были боевики, ни у кого из разведчиков сомнений не возникло…
– Какого Ахмадова? – спросил Романов. – Ахмадовых много…
– Бислана.
– Кто еще был в машине с женой Ахмадова?
– Так, бойцы.
Вдруг второй что‑ то резко и громко крикнул по‑ чеченски, и горец вжал голову в плечи, опустив взгляд на землю. Ясно было, что тот его о чем‑ то предостерег.
– Ты кто? – спросил второго Романов.
– Я правоверный мусульманин и вас, собак, рвать буду зубами пока жив… – яростно выкрикнул моджахед.
Романов знал человеческие души лучше многих и прекрасно понимал, что и этого он сможет расколоть, но ломать комедию ему, по всей видимости, долго не хотелось. Он просто повернулся, и крикнул:
– Дима!!!
Лунин мгновенно достал из кармана нож и, ухватив горца за глазницы, и задрав ему голову, одним ударом перерезал ему глотку. Брызнувшая кровь попала и на оставшегося чеченца. Тот отмахнулся, и его стала бить крупная дрожь. Он прекрасно понимал, что и его ждет та же участь…
– Он не гордый борз, – сказал Лунин, вытирая об одежду убитого свой нож. – Он жалкий шакал…
– Ну так что? – Романов снова уделил внимание своему собеседнику.
– Это заместитель Ахмадова… – сказал чеченец.
– A ты кто?
– Я Ширвани Чатигов, водитель Ахмадова.
– Ты же был не за рулем!
– Я поменялся. Устал очень…
– Куда ехали?
– На базу в горах.
– Где находится база? Можешь показать на карте?
– Могу.
Ему показали карту, а боевик показал место, где находится база.
– Сколько там человек?
– Человек двести.
– Где сам Ахмадов?
– Сейчас на базе. Вот, вез ему его жену – он ее уже три месяца не видел…
– Кому подчиняется Ахмадов?
– Басаев отвечает за наш район. Ему Ахмадов и подчиняется.
– B вашем отряде есть наемники?
– Есть. Человек двадцать.
– Арабы?
– Да. Есть два негра.
– Кто им платит?
– He знаю.
– Вообще, деньги в отряде есть?
– У Ахмадова есть. У него же бизнес был до войны…
– Тебе он платит?
– Счет идет, а деньги обещает дать после войны…
– Где есть у вас промежуточные базы или схроны с оружием и другими запасами?
– Еще две базы есть в районе Хал‑ Килоя. Знаю, есть схрон на кладбище Сельментаузена…
Ему снова показали карту, и он указал на карте все, что знал.
– Где сейчас Хаттаб?
– He знаю. Говорят, они после Улус‑ Керта вместе с Басаевым ушли на Ведено.
– Про остальных что знаешь?
– Гелаев был в Сааби‑ Хуторе, он туда Бислана на выручку звал, но мы не пошли. У нас тогда было мало патронов.
– Сам ты откуда?
– C Шатоя.
Допрос длился около получаса, но чеченец мало что знал, и для получения ценной информации был не пригоден. Закончив с ним говорить, Романов приказал ему лечь лицом на землю, и выстрелом из бесшумного пистолета убил его.
– Ну, чего смотрите? – повернулся Романов на разведчиков. – Никогда раньше не видели такого?
Казалось, что он был зол. На самом деле он был рад, что засада с ходу прошла удачно, без потерь и с результатом: в дипломате находился спутниковый телефон, с помощью которого можно было вскрыть сети управления чеченских боевиков, а в рюкзаке Нартова папка с документами и куча автоматных затворов…
Разведчики разошлись. Романов заткнул свой пистолет под разгрузку, и никто не видел, как у него тряслись руки.
Радист отправил на базу сообщение о результатах налета и координаты выявленных баз боевиков.
– Отдохнули? – спросил командир.
Олег, лежащий спиной на земле, понял, что пора вставать…
– Идем на пределе, – начал ставить задачу подполковник. – Кто будет отставать, того будем нести на руках. Постоянно вести наблюдение. Пошли…
Дозор ушел вперед и группа, чуть выждав, пошла следом. Для засады на колонну пришлось сделать лишний круг по горам, который вымотал разведчиков, и теперь группа должна была идти к цели по не запланированному ранее маршруту.
Ночь стояла темная – хоть глаз выколи. Олег несколько раз чуть не вывернул в каких‑ то ямах ноги, да чуть не сломал пару раз себе руки, падая на тех ямах. Помимо всего прочего он сейчас остро чувствовал, что сильно натер ноги, и стопы огнем горели, мешая нормально идти. Если вниз шли еще нормально, то дорога вверх забирала силы не по минутам, а буквально по секундам и он чувствовал, что скоро просто упадет и не сможет никогда встать. Олег кусал губы и тихо, почти про себя, подвывал, но шел не останавливаясь. Он уже перестал жмуриться – попадет ветка в глаз, ну и хрен с ним…
Появилась апатия ко всему происходящему, а вместе с ней и злость. Злость не человеческая, какая‑ то необычная. Еще никогда в жизни Олег не был так зол. Злость гнала его вперед и практически не давала ни о чем думать.
Впереди мелькала спина гранатометчика с сумкой для трех гранат – зеленые вышибные заряды торчали вверх и в стороны, и казалось, что впереди идет японский самурай с мечами на спине и рукоятками мечей вверх и в стороны.
Сзади тяжело дышал Романов. Сейчас он был человеком, и тоже уставал на глазах. Но Олег почему‑ то был уверен, что командир способен одолеть еще и не такие переходы.
– Ты как? – спросил Романов.
– Иду… – отозвался Олег, не поворачиваясь, но, точно зная, что вопрос обращен к нему.
Группа шла. To вверх по горам, то вниз. To левый косогор, то правый. To кусты, то скалы.
И дышать тяжело…
Перемахнув очередную седловину, начали спуск. Вниз немного легче, но ноги уже просто подламывались без отдыха. Вниз шли минут сорок, и по истечении этого времени Лунин подал знак, что впереди что‑ то есть. Группа остановилась, пока дозор не выяснит, что впереди и как это что‑ то может повлиять на безопасность группы.
– Кажись, пришли… – сказал Иванов.
Глеб вытирал с лица не пот, а воду…
Местность осмотрели в приборы ночного видения, сверились по GPS. Романов указал пальцем на разведчиков:
– Авдей и Зайцев в наблюдение. Остальные отдыхать двадцать минут. He спать. Глеб, Швец, co мной. Старшим здесь остается Нартов.
Романов ушел вниз проводить рекогносцировку засады.
Олег сел под деревом и прикрыл глаза. Двадцать минут, которые Романов отпустил на отдых, он решил взять сполна.
Мокрая спина продрогла, и согреться сил уже не было. Это было совершенно незначительное неудобство по сравнению co всем остальным, что произошло за последние несколько часов, и вскоре Олег плюнул на мороз.
Было холодно. Ночи были еще холодны…
Страшно болели натертые ноги. Ломило от перегрузок спину и суставы. На душе было тяжело от совершенного массового убийства.
Олег вдруг вспомнил, что когда он стрелял по машинам, то даже испытывал в душе какой‑ то азарт вседозволенности. Тогда ему хотелось стрелять еще и еще. Совершенно спокойно добил в голову раненого боевика. И эта женщина с простреленной головой…
Что нужно было ей в этой машине? Ехала к своему мужу – крупному полевому командиру. A попала в безжалостные руки российского спецназа. И погибла. Кто знал, что в машине будет женщина? Никто не знал. Но даже если бы и знали, это никого бы не остановило. Война не место благородным поступкам. Война это место смерти. Это место, где правит бал ужас и животный страх, боль и чудовищные страдания, жестокость и безжалостность. Здесь нет закона, кроме закона силы. И нигде более, как на войне понимаешь, что жизнь – копейка, и завалить тебя самого могут в любой момент.
A потому начинаешь любить жизнь совершенно по‑ другому, и постоянно мечтаешь только о том, как после войны, если, конечно, останешься в живых, будешь жить дальше, стараясь использовать свой остаток жизни наиболее продуктивно, а не прожигать его как те, кто цену своей жизни не познал, и не измерил…
Ты видел много людей, погибших на заре своей жизни, так и не успевших ничего сделать за свою короткую и страшную судьбу. И поэтому хочется столько всего успеть…
Но как потом думать о том, что ты не только сам умирал, но и убивал других, отбирая у кого‑ то право на долгую и счастливую жизнь…
Олег приоткрыл глаза. Отдых физический вернул ему возможность думать. Но мысли эти только усиливали его усталость. Безжалостно давили на сознание. Как лучше отдыхать: душой или телом, Олег еще не знал.
Вдруг на миг ему показалось, что действия спецназа сильно смахивают на действия бандитских группировок, рвущих друг у друга кусок пирога, воюющих друг с другом за сферы влияния…
Подошел Романов. Наткнувшись на ствол автомата Нартова, он усмехнулся: Олег становился настоящим разведчиком. Олег единственный из всех отдыхающих подстраховался, при том, что он четко знал, что к нему из темноты идет именно Романов.
Подполковник присел рядом с ним, сказал:
– Немного еще отдохни и потом я тебя проведу к дороге, покажу, где устроим засаду. Место хорошее…
– Я понял, – сказал Олег. – Руководство страны это та же мафия, только эта мафия выше всех остальных. И ничего святого…
– Опять понесло? – усмехнулся Романов.
– Чеченский пахан когда‑ то что‑ то не поделил с московским паханом и московский пахан решил усмирить чеченского. И банда для этого есть – армия… ведь так, Юрий Борисович?
– Безусловно. Все именно так…
– И все это красиво прикрыто патриотическими лозунгами… целостность и так далее…
– Тоже верно.
– Они решают свои проблемы, а нам, да им, – Олег мотнул головой в сторону Улус‑ Керта. ‑ Нести на себе крест страданий…
– Все, Олег, верно. Так что давай, отдыхай. C утра у нас будет много работы…
– От наших снарядов и бомб гибнет мирное население. И это население обозлилось на нас. Прокляло нас. И уже никто не помнит, с чего все началось. Сейчас и мы, и они просто мстим друг другу. A то, кому эта война нужна – умело подогревает чувство мести. Месть сильная штука. Ее еще долго не загасишь. Я теперь немного понимаю Басаева. Я помню, что он говорил в захваченной больнице – видел по телевизору: «…мы хотели добраться до Москвы и там немножко повоевать, и посмотреть, как будут российские власти бомбить Москву…». Жаль, что он до Москвы не добрался. Интересно, как бы себя повела та тварь, которая развязала здесь войну, если бы к ней в кабинет вошел Басаев и достал из ножен свой острый кинжал…
– He правильные у тебя мысли… – осторожно вставил Романов.
Олег проигнорировал слова командира и продолжил:
– Вот сидят эти ублюдки в теплых кабинетах, попивают там кофе из маленькой фарфоровой чашки, и решают, как на этой войне можно зарабатывать деньги. Война для них бизнес и она у них co страданием, страхом и горем никак не ассоциируется. Война для них ассоциируется исключительно с деньгами и большими деньгами. Где‑ то здесь, вдали от их теплых кабинетов люди крошат в ночи друг друга, а они там считают прибыль. И им абсолютно плевать, что мы при этом чувствуем, им плевать, останемся мы живы или сдохнем здесь как собаки. Для них мы средство зарабатывания денег. Мы для них расходное средство. Пешки, которыми жертвуют. A вот если бы Басаев дошел бы до Москвы и взял бы эти зажравшиеся хари за уши…
– Тогда я бы уважал его всю оставшуюся жизнь, – сказал вдруг Романов. – Но он захватил больницу с невиновными людьми. Он убивал наших граждан. A это не подлежит прощению. B кругах спецподразделений ему заочно вынесен смертный приговор. И если он попадется в мои руки, я его убью так же, как я убиваю наемников. Убью даже в том случае, если командование прикажет мне взять его живьем. И так сделает каждый офицер спецназа ГРУ, спецназа BB, Альфы, Вымпела…
Олег удивленно посмотрел на Романова, как будто тот только что открыл ему страшную военную тайну.
– A что вы, Юрий Борисович, сделаете с теми, кто развязал эту войну? – Олег внимательно посмотрел в глаза Романова.
– Ничего, – ответил командир. – Им на верность я давал присягу. Кстати, и ты тоже.
– Я давал присягу Родине.
– Перестань. Ты и сам, как я вижу, уже прекрасно начал ориентироваться в таких понятиях, как патриотизм и целостность государства…
Олег замолчал. Он давно хотел выговориться перед Романовым и вот обстановка, наконец, позволила…
– Ты немного не правильно рассматриваешь аспект зарабатывания на войне денег, – сказал Романов. – A если ситуация такая, что не веди государство войну, оно теряло бы огромные деньги?
– Я не знаю. Как‑ то еще не думал об этом.
– Подумай, как будет время…
– Хорошо.
– Надеюсь, ты не отказываешься выполнять боевое задание? – спросил Романов.
– Я не отказываюсь. Я воюю против войны. Против тех, кто делает на ней деньги – против наемников, против тех, кто финансирует войну…
На горизонте появились первые проблески рассвета. Романов встал:
– Нужно идти к дороге. Подъем, разведка…
Лунин, с двумя бойцами, сел на тропу в полукилометре от основной группы – он должен был заранее предупреждать Романова о появлении на тропе путников. Остальные расположились у тропы, растянувшись по фронту метров на пятьдесят. Установили на всякий случай две мины MOH‑ 50, выведя взрыватели на кнопку. Проверившись, отработав команды управления, стали ждать. Предположительно до появления или проводника или отряда боевиков, пожелавших лично увидеть «семерых воинов Аллаха», оставалось около часа‑ двух.
|
|
|
