 |
Глава вторая. Глава Третья. Глава чetbертая. Глава пятая
|
|
|
|
Позиция Олега была возле позиции Романова. От длительного бездействия на холоде Нартова начало трясти.
– Что, холодно? – усмехнулся Романов.
Олег кивнул. Серая мгла уже рассеялась, и дорога была хорошо видна. До дороги было метров семьдесят. Нартов повел вдоль дороги стволом своего автомата, проверяя, как он будет действовать во время открытия огня.
Подполковник усмехнулся:
– Это не холод. Это ерунда. Вот как вспомню «Черные горы» у Асадобада… Что бы хоть немного согреться мы жгли картон от ракет сигнальных, да обертку от выстрелов к подствольнику… Разворошишь картон, чиркнешь зажигалкой, руки к огню тянешь, дым вдыхаешь – думаешь, что дым в тело тепло принесет. Один хрен холодно. Высота в горах большая, давление низкое – воздух разряжен, и бегать ox как тяжело. Это здесь – одно удовольствие…
– Здесь одно удовольствие, а там у вас было другое… – усмехнулся Олег и вдруг совершенно отчетливо понял, что командир хлебнул такого в Афганистане, чего ему, Нартову, никогда не видать. A раз так, то не имел он морального права так рассуждать о войне перед человеком, который повидал на своем веку того, чего нормальному человеку видеть совсем не надо.
– Юрий Борисович, я вам, наверное, противен?
– Следи, Олег, за дорогой…
Зубы выбивали немыслимую чечетку, а взмокшая при переходе спина встала колом, и мороз уже запустил свои мохнатые лапы даже под свитер. Олег держался, как мог, но, украдкой посмотрев на разведчиков, с удовлетворением заметил, что и они практически все страдают от холода, и верно, держатся на последнем дыхании. Вот сейчас кто‑ нибудь не выдержит и взвоет от холода…
Олег зло усмехнулся про себя: первым взвывшим будет он сам.
|
|
|
Опять вспомнился расстрел машин, и в кровь пошел адреналин. Тепло распространилось по всему телу и сосредоточилось где‑ то в голове, в районе затылка. Несколько раз Олега передернуло под воздействием нахлынувших ярких негативных воспоминаний, и ему вдруг захотелось думать о чем‑ то хорошем…
Вспомнился ему родной дом. Как там сейчас родные? Что они сейчас делают? Спят? Спят, конечно. Спят, и не знают, что сейчас, в это самое время, их сын, внук и жених, сидит под деревом в кустах где‑ то в горах Чечни между Сельментаузеном и Хал‑ Килоем и ждет… A кругом мороз… A кругом враждебные горы… И ожидание чего‑ то страшного и непоправимого… Им тепло и хорошо. Им не надо никого убивать. Им не надо подставлять свою голову под пули врага. A он лежит здесь и ждет…
A за душой стоит Ее Величество Смерть. И страх в душе. И оборачиваешься на каждый шорох. И от каждого куста ждешь очереди в грудь или спину. A за каждой травинкой прячется мина или растяжка. Она тоже тебя ждет. Может, дождется…
Вдруг снова ужасно захотелось взвыть. Только на этот раз не только от холода, а еще и от всего того, что вокруг… Взвыть от страха, от близости смерти, от понимания того, что все это не нужно никому… Взвыть захотелось на Луну. Как волк. Как борз. Как одинокий чеченский борз…
Рядом шевельнулся Романов:
– Сейчас сцапаем проводника…
Подполковник улыбнулся дьяволом. Глаза его блестели в ожидании хорошего «результата».
– A как мы определим проводника? – спросил Олег командира.
– Спросим, – отозвался Романов.
– Как? Прямо отсюда?
– Конечно. Положим их всех на дорогу и спросим…
– A если они не лягут?
– Лягут… – Романов оскалился золотом. Было в этой улыбке что‑ то от сусуманских уркаганов… – A если не лягут, пусть пеняют на себя.
Олег снова поводил вдоль дороги стволом, проверяя сектор стрельбы. Нешироко, но сойдет. Проводник не должен привести с собой много народу. Если духов будет слишком много, Лунин подаст знать, и группа тогда пропустит всех без боя. Боевики и знать не будут, что их где‑ то ждала засада. He хватало еще разведгруппе ввязываться в длительный бой на территории врага…
|
|
|
Если проводник придет один, вообще все предельно просто. Схема захвата отработана еще в мирных условиях буквально до мелочей, как, впрочем, и схема быстрого огневого поражения «лишних» людей. Возможно, что весь бой будет состоять всего из нескольких бесшумных выстрелов из «винторезов».
Олег посмотрел на сосредоточенное лицо командира отряда. Романов еще на месте постоянной дислокации так строил боевую подготовку, что бойцы буквально чуть ли не «вешались» от перегрузок. Зато сейчас самый последний боец отряда всегда знал свою задачу и в дополнительных указаниях особенно не нуждался. Вон как провели засаду на машины! A это уже есть мастерство.
На лице Романова не дрогнул ни один мускул. Командир сосредоточенно следил за дорогой. Все его мысли сейчас были направлены на захват проводника. И ничего другого в этом мире для него не существовало.
Олег, пытаясь согреть пальцы ног, начал ими шевелить, но накалившиеся на морозе горные ботинки уже, по всей видимости, превратили пальцы на ногах в белые костяшки‑ отморозки…
– Ну и где эта тварь? – спросил Романов минут через сорок.
Олег хотел было ответить что‑ нибудь, но не смог. Челюсть отказывалась работать – что‑ то произошло с суставами.
– Сейчас не придет, потом поздно будет… – сказал Романов и посмотрел на часы. – Нам уже валить отсюда надо. Сейчас начнется движение, и мы мало что сможем здесь сделать…
Подполз Иванов. Он курил в кулак:
– Ну что, Борисович, делать будем? Проводник, кажись, не придет…
Глеб выпустил дым сигареты внутрь бушлата.
– Проверяют нас, суки, – Романов посмотрел на капитана. ‑ Они ведь тоже не дураки. Олега могли влет раскусить. Какой из него араб? Наверное, и раскусили, но понимали, что если сразу забузят, то остальные рядом где‑ то. Придут и перемочат всех на месте.
– Надо было так и сделать сразу. Грохнули бы одного, второй и так бы нас на проводника вывел. Чего было зря комедию ломать… – выговорил Иванов.
|
|
|
Помолчали минут пять.
– Ну так что? – спросил Глеб. – Уходим?
– Подождем еще, – сказал Романов.
– Уходить надо. Светло уже. Движение сейчас начнется. Пастухи…
– Ты что, пастухов испугался?
– Мне на них абсолютно… – Глеб не договорил, и полез обратно на свою позицию.
Еще через пять минут на связь вышел Лунин:
– Никого нет. Что будем делать?
Романов посмотрел на часы, сплюнул в сторону, и сказал:
– Возвращайтесь.
Было слышно, как на той стороне радиоэфира Дима облегченно выдохнул. Наверное, он специально в момент выдоха нажал кнопку на тангенте…
Группа снялась с места неудавшейся засады, и в темпе вышла на хребет, где дождались подгруппу Лунина. Там пересчитались, вызвали эвакуацию, и начали спуск с другой стороны хребта. B назначенное место вышли с резервом времени в полчаса, и заняли круговую оборону. He хватало еще в самом конце операции расслабиться и нарваться на боевиков.
Бронегруппа пришла точно в срок. После возвращения на базу Романов построил разведчиков, поблагодарил за службу и разрешил пять часов поспать.
Разрядившись, и сдав оружие с оставшимися боеприпасами, Олег собрал у всех промедол, и пошел к начмеду.
– Привет, – поздоровался Олег, входя к врачу в палатку.
Саша еще спал и, услышав Олега, тут же подскочил:
– Что?
– Это я. Промедол принес, – сказал Олег, протягивая Кириллову шприц‑ тюбики. – Ты чего так прыгаешь?
Саша сел на свои нары:
– Сон приснился страшный.
– Какой? Расскажи, чтобы он не сбылся.
– Уже не помню, – Саша посмотрел на Олега: – Вот только что помнил, а сейчас уже сон вышел из головы…
– У меня такое бывает, – кивнул Олег. – Даже часто…
– Промедол принес?
– Да.
– Как выход?
– Нормально… – Олег неопределенно махнул рукой.
– Давай шприцы сюда!
Саша спрятал промедол в ящик, и дальше лег спать. Олег вышел из палатки, и пошел в свой блиндаж.
B блиндаже Лунин и Иванов уже разливали водку.
– Будешь? – спросил Дима входящего в блиндаж Нартова.
Олег подставил кружку. Он понял, что без водки сейчас он не сможет.
|
|
|
– Наливай…
Распив на троих полбутылки, офицеры повалились спать. Кутаясь в одеяло, Иванов вдруг спросил Нартова:
– Ну как, Олег, ощущения? Вот это уже война…
– Сойдет, – отозвался Олег.
Он завалился на спальник и прикрыл глаза. На тело навалилась страшная лень – не хотелось двигаться, и не было сил даже снять с себя хотя бы ботинки и разгрузочный жилет. Ноги до сих пор не отогрелись, но сейчас под боком была натопленная печка, никуда не надо было идти, и беспокоиться уже было не о чем…
Голова закружилась, и казалось, что тело валится в какую‑ то бездну. Стало мутно на душе, и Олег не заметил, как впал в дремоту.
* * *
Под утро, после череды операций, Света вошла в свой модуль и завалилась на койку. Руки‑ ноги отваливались от усталости. Она отстояла шесть операций, на одной из которых умер тяжелораненый лейтенант внутренних войск. Мальчик буквально перед своей смертью пришел в себя и просил сохранить ему жизнь. Света сделать этого не смогла. У него была большая кровопотеря и значительное повреждение печени. Еще перед началом операции было уже совершенно ясно, что лейтенант не жилец. Но за операцию взялись, пытаясь использовать хоть какой‑ то шанс на спасение его жизни.
B модуль вошла Ирина и тоже упала на койку. Минут через пять она сказала:
– Господи, когда это все закончится?
Вопрос повис в воздухе. Света не знала на него ответа. Она сама задавала себе этот вопрос тысячу раз на день. И ответа не было.
Еще через три минуты они обе уже спали. График работы позволял им сейчас выспаться, но такого удовольствия они не испытывали уже давно – в госпиталь раненые поступали не равномерно, а наплывами, по мере того, как войска в Чечне вели боевые действия. Одномоментное поступление большого количества раненых собственно и отличало военный госпиталь от гражданской больницы. A наличие у военных врачей погон на плечах заставляло их работать, не взирая ни на какие трудности. Вот и сейчас молодые женщины спали, но в любой момент были готовы подняться и приступить к выполнению своих задач.
Бесследно это не проходило. Света чувствовала, что в любой момент готова наорать хоть на кого, и только выдержка не позволяла сделать это. Иногда, особенно когда раненых привозили под вечер, понимая, что отдых ночью отменяется, ей невыносимо сильно хотелось бросить все это и просто уехать к себе домой, плюнув на госпиталь, на армию, на войну в Чечне. Но как только она видела раненых, это желание у нее улетучивалось до следующего раза. Света вставала к операционному столу и делала свое дело…
B модуль вошел начальник госпиталя Алишер Ильясов. Увидев лежащих на койках женщин, он деликатно откашлялся.
|
|
|
Ирина подняла голову:
– Заходите, товарищ полковник. У нас есть чай…
Ирина села на койке и привычным движением поправила на голове волосы. Света приподняла голову и, увидев начальника, тоже привстала.
– Да, я, собственно, не за чаем…
Он посмотрел на своих медиков. B госпитале было много женщин, и он умел с ними разговаривать. Было в полковнике что‑ то такое притягательное, был он элегантен и галантен. He в свое время он жил. Ему нужно было быть полковником царской армии – дворцы, шампанское, эполеты, шпаги. Но он жил в наше время и судьбой ему было уготовлено разбирать результаты чеченской войны в виде огромного количества раненых, которых принимал его госпиталь…
– Что‑ то случилось? – спросила Света. Она окончательно проснулась и была готова слушать.
– B Ханкале формируется госпиталь передового базирования. B госпиталь я передаю часть медперсонала. Я не хочу никому приказывать, и поэтому желаю слышать ваш ответ.
– Отвечать сразу? – спросила Ирина.
– Можете два часа подумать.
– Почему такая спешка?
– Потому что через четыре часа на Ханкалу уходит колонна. И тот, кто согласится ехать, должен будет собрать свои вещи и получить продовольственные документы всего за два часа…
– B армии по‑ другому нельзя… – горько усмехнулась Света. ‑ Там хоть есть условия для жизни?
– Бараки, в перспективе постройка пятиэтажных домов на базе новой сорок второй дивизии.
– Я поеду. Надоело смотреть, как Эльвира окончательно сходит с ума… – вдруг сказала Янина. ‑ Она третий день сидит на лавочке у морга и все время что‑ то шепчет.
– Тогда и я поеду, – сказала Ирина. ‑ Как мне тут без подруги?
Ирина посмотрела на Свету. Янина благодарно кивнула.
Только Света не из‑ за Эльвиры решила ехать в ханкалинский госпиталь…
Через четыре часа госпитальная колонна тронулась. Колонну из двадцати машин и автобуса сопровождало два взвода мотострелков на пяти БМП и двух «Уралах» с зенитными автоматическими пушками.
B автобусе Света уснула практически сразу и проснулась только тогда, когда Ирина толкнула ее в бок:
– Вот здесь…
Колонна уже шла по Грозному. B стороне от дороги лежали два остова сгоревших грузовых машин. Ирина повторила:
– Вот здесь…
Света сразу поняла, о чем идет речь, и ей стало не по себе. Здесь, на этом месте, погиб ее муж Игорь. He должен он был погибнуть, не должен был…
Машины остались далеко позади и Света, повернув голову, еще долго смотрела назад, размышляя о чем‑ то своем. Она уже привыкла к тому, что Игоря нет, и никогда больше не будет, грешным делом уже задумывалась и о том, что на этом жизнь ее не окончена, но вид места гибели супруга снова навеял массу переживаний.
Света украдкой вытерла слезу рукавом.
До Ханкалы доехали без происшествий. На новом месте новый персонал разместили по жилым палаткам, пообещав скоро заменить их общежитием. Света и Ирина поселились с женщинами из терапевтического отделения нового госпиталя, вчера прибывшими из Санкт‑ Петербурга. Как водится у военных, в первый день выпили для знакомства, а потом на пару долго ревели у входа в палатку, проклиная свою судьбу, грязь вокруг и тех, кто развязал эту войну…
* * *
Выспаться Олегу не удалось. Из штаба прибежал дневальный:
– Товарищ лейтенант Нартов, вас командир вызывает…
Олег подскочил с нар и с готовностью отозвался:
– Иду…
Нартов подскочил, но еще не проснулся, и некоторое время тупо смотрел в след выходящему из блиндажа бойцу.
Выйдя из блиндажа, Олег побрел в сторону штаба. По пути ему встретился Шевченко. «Замполит» ему что‑ то сказал, но Олег от усталости и недосыпа не понял его и прошел мимо. B палатке Романов указал ему на стул.
– Смотри.
На столе перед Олегом командир разложил несколько фотографий с одинаково‑ бородатыми лицами. Нартов перебрал их по одной. На некоторых снимках были заметны края каких‑ то документов – явно эти фотографии были пересняты с удостоверений личности или паспортов.
– Здесь есть Вараев?
– Да, – кивнул Олег и выбрал одну из фотографий. – Вот он.
– Правильно. A там ты его точно опознал?
– Думаю, что да. Хоть и было темно, но я на девяносто процентов уверен, что это был именно Вараев. A что?
– Да вот, думаю, почему они не пришли утром.
– Проверяются. Может, думают, приду второй раз, тогда и сведут с проводником, – предположил Нартов.
– Может, – согласился Романов.
– Значит, надо идти второй раз.
– Нет, это значит, что сутки они взяли на проверку всего того, что ты им там наговорил. A придем второй раз, и нас там будет ждать засада… Второй раз мы туда не пойдем.
– Что будем делать? – спросил Олег.
Романов посмотрел на своего переводчика. Парень начал включаться в работу…
– Чего‑ нибудь придумаем. Если чего придет в голову, сразу мне говори.
– Тогда, если это не такой большой секрет, можно мне узнать основные направления деятельности нашего отряда в этой войне. Что бы знать, о чем думать…
Романов покачал головой. Нартов делал большие успехи. Буквально poc на глазах. Подполковник сел за стол напротив Олега, и собирая фотографии, сказал:
– Ну, если спрашиваешь, то слушай. Основная задача нашего отряда это ликвидация партизанского движения. Да, именно так. B газетах и по телевидению духов могут называть как угодно, но для профессионалов это – партизанское движение. Мотивы этого движения для нас роли не играют. Движение направлено на противодействие конституционной власти, а потому считается опасным для государства. Ликвидация партизанского движения может выражаться в изъятии у населения оружия и боеприпасов, в разрушении инфраструктуры бандформирований, в перекрытии каналов финансовой подпитки вооруженных формирований, в дискредитации участников движения, а так же в ликвидации их лидеров и активных участников. Что бы все это реализовать, нам, как разведчикам, нужно владеть информацией, что и где у них происходит. B идеале будет, если мы наперед все будем знать об их деяниях. Вот, собственно, в этом и заключаются задачи нашего отряда.
– Я понял, – кивнул Олег. – Примерно так себе это и представлял.
– Ну, раз понял, то думай, что сможешь предложить. Мне нравится иметь дело с думающими офицерами. Все, иди отдыхай…
Олег вышел из палатки и пошел к своему блиндажу. Почему‑ то подумал, что Романов должен был его похвалить за хорошую работу по разгрому колонны боевиков, но этим разговором от командира и не пахло.
Сев на нары Олег нашел в себе силы снять ботинки и поставить их у печки. Проконтролировав, что на ботинки не сыпятся угли, он забрался в спальный мешок. Хотелось пить, но лень было вылезать из спальника, и Олег не заметил, как уснул.
И приснился ему дом. Дом, в котором он прожил всю свою сознательную жизнь. И приснились ему родители, которые так лелеяли его и оберегали от всех прелестей жизни городских подворотен, которые настояли на том, что бы он пошел учиться на языковеда. Родители работали в МИДе и видели сына дипломатом в какой‑ нибудь арабской стране. A еще приснилась ему любимая девушка. Скоро он вернется из этой проклятой Чечни, и она станет его женой. Начнется с того момента счастливая жизнь. Красивая невеста ждет сейчас своего суженного. Ждет милая. Приснилась Олегу свадьба. Шампанское. Цветы. Феерия белого цвета платья невесты. Кругом все белое – искрится и переливается… И сам он в черном костюме новом. Подходить надо к невесте легко, как на крыльях, и брать ее под ручку и вести под венец…
Посмотрел Олег, а у невесты все платье в крови. Красным стало все платье. И чувствуется нутром, что кровь вайнахская на платье том. Кровь тех, кого убил он на этой земле. И не будет от такой приметы никакого счастья.
Взвыл Олег во сне. Взвыл и проснулся.
Мишин толкал в печку дрова, и на вой Нартова обернулся:
– Ты чего?
Олег выпученными глазами некоторое время смотрел на печку, на Мишина и только спустя некоторое время до него дошло, где он и что вокруг происходит.
– K чему кровь снится? – спросил он Мишина.
– Может, рожу тебе кто начистит? – предположил Володя.
– Да иди ты. Я серьезно…
Олег выбрался из спальника.
– Обед был?
– Был, – кивнул Володя на два котелка, стоящих на ящике. – Это вам троим…
Иванов заворочался и поднял голову:
– Сколько время?
– Три часа, – отозвался Мишин.
– Ого…
Глеб вылез из спальника и стал обуваться.
– Кто мне составит компанию?
Вдвоем с Нартовым он вышел «до ветру».
– Вот подхвачу в этих засадах простатит, – сказал Глеб. – Жена из дому выгонит…
Нартов не знал, что такое простатит.
– A я, кажется, простыл, – сказал Олег, чувствуя, как ломит кости.
– B спецназе нет раненых и больных, – сказал Иванов. – Есть только живые и мертвые…
Олег уже слышал это от срочников. B этом что‑ то было. B блиндаже Олег спросил Мишина:
– Какой сегодня день?
– Хрен его знает. Уже потерял счет. A это важно?
– Нет.
– Ну и чего тогда спрашиваешь?
– Да так. От скуки.
Растопив хорошо печку, Володя поставил на нее чайник. Чай попить не успели. B блиндаж ввалился дневальный и с порога крикнул:
– Тревога! Отряд в ружье!!!
C нар слетел Лунин, вытаскивая из‑ под спальника свой пистолет, с которым он никогда не расставался. Офицеры быстро оделись и выскочили из блиндажа. Олег увидел, что дежурная бронегруппа уже выезжает из ворот расположения отряда, а бойцы роты Иванова получают оружие.
– Что случилось? – спросил Олег пробегающего мимо Кириллова.
– Наши попали в засаду…
Романов собрал нескольких офицеров:
– Семь минут назад получен по радио доклад из группы Данилова, что группа окружена и ведет бой. B помощь им я послал дежурную бронегруппу во главе с Самойловым, но этого мало. Иванов, возглавите вторую бронегруппу и следом за первой. У вас три БМП и три «Урала». Данилова вытаскивает первая бронегруппа, а ваша по задачам Самойлова. Ясно?
Романов указал на карте место, где сейчас приняла бой группа Вити Данилова, поставил задачи на выдвижение, и рота ринулась на помощь своим разведчикам, попавшим в беду.
Олег тоже поехал, хотя на это ему никто приказа не давал. Рота проехала мимо десантного полка. Было видно, что артиллерия готовится к стрельбе. He прошло и минуты, как «Ноны» начали стрелять залпами. Это было уже серьезно.
Олег ехал на второй БМП, сжимая в руках автомат и пристально вглядываясь вперед, стараясь рассмотреть врага прежде, чем тот успеет открыть огонь.
Иванов снял с головы гарнитуру радиостанции:
– Романов нам передал, что артиллерия удачно накрыла группу боевиков, а Самойлов уже вошел в район действия группы Данилова.
– Как бы нас там чехи в засаду не приняли… – высказал свое опасение Олег. – Расстреляют, как куропаток. Кто нас тогда выручать будет? Сил‑ то больше нет…
– Сто восьмой полк поднял роту… – сказал Глеб. – Если что, они нас вытаскивать будут…
Бронегруппа катила с приличной скоростью, оставляя за собой клубы придорожной пыли и выхлоп двигателей. Люди находились в полной готовности к бою…
Иванов связался с Самойловым и сказал Олегу:
– Все, Самойлов дошел до Данилова и сейчас вытаскивает его…
– Потери есть?
– Двое раненых.
Рота подкатила к стоящим у дороги машинам бронегруппы Самойлова. Иванов приказал спешиться и занять круговую оборону. Вместе с Нартовым Глеб подошел к командиру группы второй роты лейтенанту Симакову. Тот с семью бойцами остался с бронегруппой на охране.
– Где Самойлов? – спросил у него Глеб.
– Вон там! – лейтенант указал рукой вверх по склону горы. – Уже возвращаются.
Ждать пришлось не долго. Со склона спустились группа Данилова и две группы роты Самойлова. Данилов был возбужден, выглядел испуганным, но реагировал на все вроде нормально. Через пару минут он судорожно стал объяснять:
– Мы сидели в дневке, в ложбинке. Боец в дозоре уснул, и прямо на нас вышло с десяток боевиков. Я отдыхал, смотрю – духи. Метров двадцать до них. Хватаю за плечо пулеметчика, и как дали в два ствола! Te бегом от нас. Вся группа огонь открыла, завалили двух боевиков. Они там остались… Я дал радио, мало ли чего. Я же не знал, сколько их тут всего…
– Да и раненые… – согласно кивнул Глеб.
– Раненых мне наша артиллерия сделала, – отмахнулся Витя. – Они залп дали, я решил скорректировать. Левее, говорю, метров триста. Ну, они и дали «левее», как всегда наоборот… вернусь на базу, артельщикам рожи начищу…
Услышав шум, Олег обернулся. B стороне Самойлов избивал заснувшего в дозоре бойца. Чтобы и ему и другим в другой раз не повадно было. Разведчик, понимая свою вину, молча сносил удары.
– Надо сходить туда, – сказал Глеб, махнув рукой вверх по склону. – Забрать оружие и документы убитых. A может, из них кто живой остался…
Связались с отрядом. Романов разрешил сходить на место боя. Олег увязался идти тоже. Решили подниматься по склону двумя группами. Проверили связь, пошли.
Олег шел следом за Ивановым. Тот послал в головной дозор двух контрактников и в боковой еще двоих, а сам шел в ядре группы вторым. Поднимались до места боя минут двадцать. Шли в полной готовности. Наконец, головной дозор доложил, что обнаружены пять тел. Через три минуты Олег увидел впереди воронку от взрыва снаряда десантной «Ноны». За воронкой лежало срезанное взрывом дерево, и два тела боевиков. Над телами стоял Одинцов.
– Вот двое, там, дальше, еще один, а вон там, метрах в двухстах, еще двое, которых лейтенант сразу срезал… – сказал контрактник Иванову.
– Понял, – кивнул Глеб.
Иванов остановился и посмотрел назад, на поднимающихся в гору своих разведчиков.
– Живее копытами шевелите! – крикнул он бойцам.
Олег обошел ротного и приблизился к одному из убитых. Боевик лежал лицом вниз и Олег пнул его ногой, понимая, что тот убит, но, желая еще раз проверить это. Тело дернулось, и вдруг ожило…
Олег даже не успел ничего предпринять, как боевик повернулся на спину и вскинул пистолет. Нартов судорожно начал было поднимать свой автомат, но понимал, что не успевает выстрелить раньше, взвыл от осознания своей беспомощности и тут же по ушам стеганул хлесткий выстрел «Стечкина», а в грудь как будто ударили молотом.
Перед глазами мелькнули верхушки деревьев, и Нартов понял, что в него стреляли, и что он лежит, уже подстреленный, на земле.
Откуда‑ то сбоку простучала автоматная очередь. Потом еще две.
Олег хватал воздух ртом, но вздохнуть у него не получалось – так бывает, когда отобьешь об чей‑ нибудь кулак свое солнечное сплетение…
Подскочил Глеб, опустился рядом на колени:
– Олег, куда он тебя?
Ротный начал ощупывать переводчика, с ужасом осознавая, что лейтенант перед боевым выходом не одел бронежилет.
– Куда он тебя?
Олег смотрел на Глеба перепуганными глазами. Больно не было. Просто пока он еще не мог вздохнуть после удара пули. Руками Олег и сам прощупал себя и, поднеся руки к глазам, увидел, что они были в крови. Это напугало его еще больше.
Через полминуты, когда Иванов уже достал перевязочный пакет, Олег смог сделать вздох. C выдохом он сказал:
– Глеб, меня ранили…
– Вижу…
Глеб расстегнул на раненом бушлат. Подбежал Одинцов:
– Куда его?
– Сейчас…
Сняв бушлат и задрав свитер и тельник, Глеб сказал:
– Вроде ерунда. Пару ребер только снесло. Почти по касательной… Вот входное, вот выходное…
Контрактник помог ротному перебинтовать Олега, после чего Нартов поднялся на ноги и, подскочив к ранившему его духу, выстрелил в уже убитого боевика несколько раз из автомата:
– Вот тебе, сука…
Но тут Олегу стало от пережитого плохо, закружилась голова, и ему пришлось опуститься на землю.
– Несите его вниз! – приказал Иванов, но Олег нашел в себе силы встать и сам пошел к дороге.
Под бинтами уже хлюпало от крови, но Олег старался держаться бодрым и даже пытался шутить с разведчиками. Когда колонной возвращались уже на базу, ему снова стало плохо. Стала нарастать боль.
На броне Иванов вколол Олегу промедол. C одним из раненых бойцов было совсем плохо – осколком снаряда ему располосовало бедро, перебило кость. Боец выл от боли даже после двух инъекций обезболивающего. Раненых сразу доставили к Кириллову.
Первого врач осмотрел бойца с ногой. Рана была серьезной, и медлить было нельзя. B полевых условиях раненому так и не остановили кровь, и в настоящее время он находился в шоке от боли и значительной кровопотери.
– Ну, что? – спросил Романов у врача.
– Нужно делать операцию, – сказал Саша. ‑ Срочно. Или до госпиталя он может не дотянуть…
– Что для этого надо?
– У меня все есть…
Раненого уложили на операционный стол, который Кириллов сделал из снарядных ящиков.
– Лежи и не дергайся… – сказал эскулап.
Саша сделал раненому новокаиновую блокаду, пошутив при этом: «хорошо зафиксированный разведчик в анестезии не нуждается», и приступил к операции – нужно было найти поврежденный кровеносный сосуд и перекрыть его, ибо другого способа остановить кровотечение не было.
Олег сидел в это время в углу палатки своего друга, и вяло следил за действиями капитана медицинской службы. Нартову было плохо, но Олег держался, понимая, что раненому парню еще хуже, а потому и крепился, как мог.
– Да что ты так переживаешь, – разговаривал с раненым Кириллов. – До свадьбы заживет, и будешь выплясывать на этой ноге как танцор диско…
– Товарищ лейтенант, – к Олегу подошел санинструктор‑ срочник Вовка Градов. – Давайте, я пока вашу рану подготовлю…
Олег нашел в себе силы привстать и выпрямиться, чтобы Вовке было удобнее разматывать с груди бинты. Олег приподнял руки, и санинструктор быстро смотал бинт до раны.
– A сейчас будет больно… – предупредил боец.
– Рви… потерплю, – Олег сжал зубы.
Санинструктор осторожно стал отрывать подушечку перевязочного пакета от самой раны. Кровь успела уже спечься, и приятного было совсем мало.
– Есть, – вдруг удовлетворенно воскликнул Саша. ‑ Нашел…
Олег увидел, как прямо в лицо Кириллова брызнула струя алой крови.
– Покажите, товарищ капитан… – Вовка повернулся к своему начальнику, чтобы рассмотреть по лучше, как Кириллов будет перекрывать перебитый кровеносный сосуд.
– Смотри…
Вовка промочил Олегу рану и отвернулся к раненому солдату. Кириллову понадобилось меньше минуты, чтобы перекрыть кровотечение зажимом Бильрота, защелкнув кремальеру.
– Теперь что делаем? – Саша посмотрел на своего санитарного инструктора.
– Что? – спросил Вовка.
– Если состояние перебитого сосуда позволяет, вставляем специальный эндопротез… где он?
– Этот? – Вовка открыл металлическую коробку с несколькими пачками различных препаратов и достал одну из них.
– Давай этот…
Кириллов быстро и сноровисто подрезал рваные края кровеносного сосуда, а потом взяв эндопротез, вставил эту небольшую пластмассовую ребристую трубку в концы артерии, тем самым полностью восстановив кровоток. На этапе медицинского пункта оказание квалифицированной медицинской помощи было закончено.
– Вот и все, теперь можно и в госпиталь везти… – Саша смахнул рукавом co лба кровь и повернулся к Олегу: – Что, готово? Ну, показывай…
Олег повернулся к врачу простреленным боком. Саша посмотрел на рану и сказал:
– Тебе, брат, повезло. Пуля практически вскользь прошла. Ребро, конечно, перебило, но легкое, по всей видимости, не задето. Дышать больно?
– Теперь больно. A сразу вообще боли не было… – сказал Олег, кривясь от боли.
– Это всегда так. Ну и везет же тебе на касательные раны. Второй раз тебя духи в упор стреляют, а все никак нормально попасть не могут… – так шутить могут только врачи.
– Долго буду лечиться?
– Пару недель в госпитале полежать придется. A что, хочешь больше полежать?
– Глупо меня ранили. Как я могу долго лежать? Меня же наши мужики засмеют…
– He засмеют, – серьезно сказал Саша. – Любой срочник молился бы на такую рану: и жив остался, и здоровью вреда почти нет, и воевать больше не надо, не надо башку свою под пули чеченские подставлять… а может, еще и медаль какую дадут.
– A если здесь, у тебя в медпункте отлежусь? – робко поинтересовался Олег.
– He, нельзя, – сказал Саша.
– Почему?
– A если у тебя заражение крови начнется? A если ты здесь копыта откинешь? Что тогда? Это же конец всей моей медицинской карьере! Чего доброго меня еще и посадят…
– O себе заботишься?
– Сам не позаботишься, никто не позаботится. Ладно, рана у тебя для жизни практически не опасная, собирай свои манатки, полетим в госпиталь…
Появился Романов. C порога он зло посмотрел на Нартова:
– Что, мальчик, повоевать захотелось? Чего ты туда поперся? Некому кроме тебя воевать? Какого черта? B глаза мне смотрите, товарищ лейтенант! Что мне прикажете сейчас без переводчика делать?
– Я могу и здесь отлежаться… – тихо выговорил Олег.
– Нельзя, – вставил Саша.
– Нельзя? – Романов посмотрел на врача.
Кириллов мотнул головой. Командир перевел свой взгляд на переводчика:
– Пропали мои операции…
Подполковник вышел из палатки.
Олегу стало не по себе. Впервые он вдруг ощутил себя действительно нужным в отряде человеком.
– Саша, а что такое простатит?
– O! – Кириллов повернулся к Нартову: – Это вообще замечательная болезнь!
– A в чем ее замечательность?
– Если запустишь, то можно стать законченным импотентом… да и называется в армии эта болезнь профессиональной болезнью разведчика. Вы же там все больше на голой земле лежите…
Олегу эта перспектива не понравилась.
– A у меня есть простатит?
– A хрен его знает… – отмахнулся Саша. – Это проверять надо…
Через полчаса на посадочной площадке десантного полка приземлились два вертолета, и Кириллов загрузился в один из них вместе с ранеными и своим санинструктором. Bo второй грузились раненые десантники, которых накануне здорово потрепал отряд боевиков, напавший на транспортную колонну.
Когда машина поднялась в воздух, Олег долго смотрел вниз. За бортом мелькали верхушки деревьев, над которыми пилоты ювелирно вели винтокрылую машину, опасаясь забираться на большую высоту, чтобы не быть сбитыми ракетой переносного зенитно‑ ракетного комплекса.
Чуть позади шел второй вертолет, а в стороне летели два «крокодила» Ми‑ 24. Машины выглядели грозно. Олег подумал, что вот это и есть настоящие «боги войны».
Бортстрелок несколько раз расстреливал из пулемета подозрительные места на земле. После Чири‑ Юрта машины снизились метров до десяти, и казалось, что вот‑ вот вертолет вспашет носом землю…
Шли над дорогой – пилотам так легче было ориентироваться. У поворота дороги на Шали пролетели над блокпостом. Бойцы внизу приветливо помахали руками.
– A вчера они по нам очередь пустили… – повернулся к Олегу бортстрелок. – Хорошо, что никого не зацепили. Когда к вам летели, мы им дерьмо в газетном кульке сбросили… – Бортстрелок улыбнулся во весь рот. – Пусть, думаем, повеселятся…
– Куда летим‑ то? – спросил Олег Сашу.
– B Ханкалу. Там сейчас передовой госпиталь…
– A эта, как ee, Света, в Моздоке работает?
– Да. A что?
– Ничего. Так спросил. Ты же говорил, что она мне привет передавала…
– Говорил.
– Ну вот.
Очень скоро вертолет приземлился на площадке палаточного 22‑ го военного госпиталя. K борту сразу подбежало несколько бойцов‑ санитаров, которые приняли носилки с раненым в ногу разведчиком. Кириллов, Нартов, и второй раненый боец из группы Данилова, поддерживаемый Градовым, пошли в пункт приема сами.
Принимающий хирург распорядился направить Нартова в операционную во вторую очередь, не преминув сказать Кириллову, что сегодня раненым повезло, ибо общее количество поступивших в этот день было не так велико, как в иное время…
Олега стали готовить к операции – вкололи транквилизаторы и противовоспалительные средства. Вскоре Олег почувствовал действие транков – на душе вдруг стало легко, пропали все негативные переживания.
На операционном столе он пролежал не более получаса. Под местным наркозом военные врачи быстро обработали ему рану, собрали обломки ребра и ушили ранение кетгутом. Еще через двадцать минут боец‑ санитар сопроводил Олега в его палатку для легкораненых офицеров на выделенную ему койку. Форму у Олега забрали. Вместо формы выдали больничную пижаму и теплый халат с тапочками.
– Вот ваша офицерская палатка, товарищ лейтенант, – сказал санитар.
B палате всего находилось шесть коек, четыре из которых были заняты спящими мужиками. Никто из них даже не проснулся, когда Олег вошел в палату и сразу лег на свою койку.
Тут же появилась медсестра:
– Вы лейтенант Нартов?
– Я, – Олег повернулся к медсестре.
– Я буду делать вам уколы каждые четыре часа. Так что ночью не пугайтесь…
Олег усмехнулся:
– Разве такая красавица как вы может напугать старого солдата?
– Я могу… – медсестра усмехнулась в ответ.
– Меня зовут Олег, – представился Нартов.
– Ирина.
– Очень приятно.
– Мне тоже.
Медсестра еще что‑ то наговорила о внутреннем распорядке в госпита
|
|
|
