 |
Глава 14. . Сиэтлская баталия
|
|
|
|
ГЛАВА 14.
СИЭТЛСКАЯ БАТАЛИЯ
В нашем утверждении нет политических нападок на протекционизм… Доказывается, что ущерб, который свободная торговля наносит одному из факторов производства, неизменно меньше, чем выигрыш, который она приносит другому. Следовательно, всегда можно подкупить пострадавших при помощи субсидий или других инструментов перераспределения, чтобы результатами свободной торговли остались довольны обладатели всех факторов производства.
Вольфганг Столпер и Пол Самуэльсон{652}
В январе 1999 года политические лидеры Сиэтла имели все основания гордиться, когда их городу отдали предпочтение перед Сан‑ Диего для проведения конференции министров торговли конференции стран членов ВТО. Не просто тысячи посетителей хлынут в отели и рестораны города, но на встречу приедут лидеры мирового масштаба, включая президента и государственного секретаря США.
Норму Стэмперу, заслуженному шефу полиции Сиэтла, было известно и то, что конференция привлечет десятки тысяч антиглобалистов, и что последняя конференция ВТО, проходившая 18 месяцев назад в Женеве, обернулась кошмаром. Но это Америка, а не Европа, страна на протяжении целого поколения не видела бурных политических протестов, а 1200 его вышколенных сотрудников, определенно, были готовы отразить любой натиск. Вдобавок, главный протестный контингент, АФТ‑ КПП (Американская федерация труда и Конгресс производственных профсоюзов) пообещала провалить конференцию.
Ни Стэмпер, ни АФТ‑ КПП не удержали ситуацию. Протесты огромных масс молодежи, хорошо снабженных бутылками, противогазами, ломами, молотками и треножниками, с которых наблюдатели могли смотреть поверх голов толпы, вылились в беспорядки. К третьему дню конференции Сиэтл совершенно вышел из‑ под контроля. Толпы резали колеса автомобилей, били стекла, грабили магазины, а более тысячи нападавших взяли в осаду здание, где проходила встреча. Они удерживали осаду несколько часов, пока измученные защитники отбивались при помощи слезоточивого газа и резиновых пуль. {653}
|
|
|
Протестующие вынудили раньше срока свернуть конференцию и приковали внимание всего мира к вопросам свободной торговли. Но привнесла ли Сиэтлская баталия что‑ нибудь новое в историю мировой торговли?
Едва ли. Мятежники Сиэтла в экономическом, идеологическом и даже тактическом смысле почти ничем не отличались от антиглобалистов прошлого – плантаторов Мадейры, возмущенных экспортом сахара из Нового Света; испанских парикмахеров и производителей шелка из Мехико, возмущенных притоком дешевой рабочей силы и тканей из Азии; английских переработчиков мусковадо в рафинад, недовольных конкуренцией с Барбадосом; ткачей, напавших на дом Джосайи Чайлда, штаб‑ квартиру Ост‑ Индской компании и парламент; дебоширов «Бостонского чаепития». Если бы археологи установили, что четыре тысячи лет назад крестьяне Дильмуна, недовольные низкими ценами на шумерское зерно, разгромили таможню, едва ли это нас удивило бы.
В этой последней главе рассмотрены два вопроса. Чему нас научила история торговли? Как мы можем применить полученные знания в сегодняшних спорах о глобализации?
* * *
Склонность к торговле и обмену является частью человеческой природы, и всякая попытка ее подавить в конце концов обречена на провал. С тех самых пор, как человек впервые покорил моря и пустыни с помощью кораблей и верблюдов, он возит через них товары. На заре нашей эры Европа встретилась с Азией, они предложили друг другу свои предметы роскоши. К концу XIX века сформировалась большая часть характеристик современной торговли, которые мы считаем очень важными: надежные коммуникации, дальняя торговля товарами широкого потребления и скоропортящимися товарами и межконтинентальный цикл производства. Сегодняшние споры о глобализации почти дословно повторяют дискуссии прошлого. Где бы ни возникала торговля, всюду за ней следуют возмущение, протекционизм и их постоянные спутники – смута, свержение власти, а то и война.
|
|
|
* * *
Корабли всегда были и в обозримом будущем всегда будут самым эффективным способом перевозки грузов на дальние расстояния. В свою очередь, торговля по морю требует политической стабильности в ключевых точках морских путей. С давних времен сложная география береговой линии Европы научила торговцев и мореходов ценить стратегически важные проливы и проходы, захват которых может вызвать в стране голод. На протяжении, по крайней мере, двух с половиной тысяч лет Геллеспонт и Босфор считались средоточием морских перевозок. Они сохраняют эту роль и сегодня. Когда европейцы устремились в Индийский океан путем Васко да Гамы, первыми их целями (впрочем, не все они были достигнуты) стали проливы: Малаккский, Ормузский и Баб‑ эль‑ мандебский.
Изменилось немногое. Разве что прибавилась пара ключевых точек в виде Суэцкого и Панамского канала. Сегодня в мире около 80% товаров перевозится морем, и большая часть его проходит через одну, а то и две‑ три из этих семи точек.
Нефть – самый важны из перевозимых товаров, по каким критериям бы мы ни считали – по физическому объему, по стоимости, по стратегической важности. На долю нефти в любой момент времени приходится почти половина тоннажа всех коммерческих грузов планеты. Каждый день в мире заливается и перевозится ее около 80 миллионов баррелей, из которых США потребляют четверть – 20 миллионов баррелей. Около 2/5 этого объема (12 миллионов баррелей) Америке приходится импортировать. Нефть не только повелевает миром, но и смазывает его, удобряет и поставляет сырье для самого вездесущего промышленного материала наших дней – пластика. Если всерьез перекрыть поставки нефти, то немалая часть планеты буквально замрет, и сотни миллионов людей начнут голодать.
|
|
|
Объем импорта нефти Америкой примерно соответствует ее количеству, ежедневно проходящему через ворота в Персидский залив – Ормузский пролив. Меньший, но тоже стратегически важный объем проходит через Дарданеллы и Босфор (два эти пролива вместе иногда называют Турецкими), Баб‑ эль‑ мандебский пролив, Суэцкий канал, Суэцко‑ Средиземноморский нефтепровод (параллельный Суэцкому каналу) и Панамский канал. И наконец, основная часть нефти, прошедшая через проливы Среднего Востока, должна пройти и через Малакку. Если внезапно перекрыть любой из этих проходов, в мировой экономике начнется хаос.
В ближайшие несколько десятилетий такое событие не просто возможно или вероятно, но оно, определенно, произойдет. Тем, кто в этом сомневается, стоит вспомнить новейшую историю. Только в XX веке в районе Суэцкого канала разгорелось два конфликта. В одном (1956 год) участвовали Египет, Израиль, Великобритания и Франция. Другой – Шестидневная война 1967 года, закрывшая канал на 15 лет.
Ормуз – еще более проблемная зона. В своем обращении «О положении страны» в 1980 году президент Картер провозгласил то, что вошло в историю как доктрина Картера:
Попытка внешней силы овладеть контролем над Персидским заливом будет рассматриваться как посягательство на жизненно важные интересы Соединенных Штатов Америки, и такое нападение будет отражено всеми необходимыми средствами, включая военную силу. {654}
Во время ирано‑ иракской войны 1981‑ 1988 годов эти страны применяли «войну танкеров» – нападали на корабли противника и нейтральных государств, особенно Кувейта. Самое страшное, что Ирак постоянно пытался вывести из строя главную нефтеналивную базу на острове Кхарг. Пока лондонские дельцы взвинчивали страховку на суда, ходившие в Персидском заливе, Советский Союз и Соединенные Штаты фрахтовали танкеры и вывешивали на них свои флаги, чтобы вояки дважды подумали, прежде чем нападать.
Но толку от этого не было, если не считать того факта, что к концу 80‑ х годов залив патрулировало, по меньшей мере, 10 европейских флотов и 8 местных. 17 мая 1987 года иракская ракета «по ошибке» попала в американский военный корабль «Старк», убив 37 моряков. Поскольку Соединенные Штаты заигрывали с Ираком, президент Рейган свалил все на Иран. Обвинение было несправедливым и нелепым.
|
|
|
Когда иранцы напали на «Си Айл Сити» – один из кувейтских танкеров, шедших под американским флагом, вооруженные силы США уничтожили две иранские нефтяные платформы. {655} После заключения перемирия в августе 1988 года ситуация несколько успокоилась, но в 2000 году вновь накалилась, когда «Аль‑ Кайеда» поразила у пристани Адена в Баб‑ эль‑ мандебском проливе американский военный корабль «Коул», убив 17 человек. Вообще, мировая торговая система наиболее уязвима в этих трех точках – Суэцком канале, Ормузском и Баб‑ эль‑ мандебском проливах, потому что все они находятся в нестабильном регионе, где орудует множество государственных и негосударственных врагов Запада.
Даже у «безопасных» проходов имеются свои проблемы. Хотя в Турецких проливах последние несколько десятилетий все спокойно, жестокие битвы кипели там во время Крымской и Первой мировой войны. В 1936 году конвенция Монтре, формально отдав контроль над проливами Турции, позволила кораблям всех стран свободно ходить по ним. Фактически, эта конвенция позволила Турции считать трафик судов через проливы, но не позволила подниматься на борт и инспектировать транзитные грузы.
Казалось бы, невелика разница, но всякий, кто видел прекрасный, романтичный Босфор, поймет. Ширина его в самом узком месте чуть более 1000 ярдов, а в длину он тянется на 20 миль. Обе стороны пролива застроены богатыми домами, а сам пролив круглые сутки забит идущими в обе стороны непрерывными цепочками танкеров, контейнеровозов, дальних паромов и роскошных лайнеров. Между ними, к северу и к югу, протискиваются вереницы из тысяч судов поменьше. Пролив давно работает на пределе своей пропускной способности, столкновения и заторы в нем стали обычным делом. Хуже того, если в пролив входит судно более пятисот футов длиной, встречное движение останавливается – слишком велик радиус разворота у этих «бегемотов».
Недавно открытые нефтяные резервы каспийского региона тоже текут через эти проливы, и опасность случайного разлива нефти приводит к тому, что Турция пробует на прочность конвенцию Монтре и превышает свою власть, запрещая, например, проход крупных танкеров по ночам. В 2001 году Турция заявила, что собирается взимать с танкеров значительную пошлину, хотя подобные сборы, по крайней мере, технически являются нарушением конвенции Монтре и международных законов.
|
|
|
К счастью, эти вопросы решаются дипломатическим путем. Гораздо опаснее террористические акты, которые могут устроить «Аль‑ Кайеда» или курдские сепаратисты. Ученые подсчитали, что взрыв крупного танкера со сжиженным газом в Босфорском проливе вызовет взрывную волну большую, чем землетрясение в 8 баллов по Рихтеру. {656}
Далее на востоке нефть, предназначенная для Японии, Кореи и Китая, проходит через Малаккский пролив, где обстановку осложняют пираты, террористы из группы «Джемайя Исламия» и споры о том, какая из прибрежных стран – Малайзия, Индонезия или Сингапур – должна оплачивать углубительные работы. Сейчас этот пролив патрулирует Седьмой флот США, так что нетрудно вообразить конфликт Америки с Китаем из‑ за желания Китая контролировать этот пролив, приобретающий все большее значение для Среднего Востока и Европы.
Нет безопасности даже в ключевых точках Западного полушария. В 1989 году силовик Мануэль Норьега аннулировал избрание Гильермо Эндары президентом Панамы, Соединенные Штаты вмешались и восстановили власть Эндары. Если бы события пошли так же, как в Гондурасе или Парагвае, американские войска вряд ли смогли бы войти в страну, а зарвавшийся лидер не оказался бы в тюрьме Майами.
Ключевые точки способны поссорить даже добрых соседей. Существование Северо‑ Западного прохода долгое время отрицалось европейскими исследователями, пока в 1906 году им не прошел Руаль Амундсен. Недавно из‑ за этого пути возникла конфронтация между США, которые рассматривали это проход как международный водный путь, и Канадой, которая заявила права на восточный вход в пролив Дэвиса (между Гренландией и Баффиновой землей). В 1969 году первый коммерческий рейс через пролив осуществил танкер «Манхэттен» компании «Хамбл Ойл». Это вызвало возмущение Канады, а когда в 1985 году там прошел ледокол американской береговой охраны, канадцы заявили официальный протест. {657}
Из‑ за глобального потепления Северо‑ Западный проход, возможно, станет судоходным круглый год за пару десятилетий, а между Оттавой и Вашигтоном возникнет повод для споров на годы. Возможно, вслед за открытием этого прохода повышение температуры на планете позволит использовать приполярный регион, задействовав Берингов пролив и связав дальний Восток и Европу, а также северное побережье Америки. Этот путь окажется втрое короче нынешнего, через Суэц. Возможно, появятся и новые пути из Европы к западному побережью Северной Америки. Такие трансполярные пути наверняка вызовут напряженность в отношениях между США и Россией и вопросы о том, кто будет контролировать Берингов пролив. {658}
* * *
Приверженцы свободной торговли переоценили ее экономические преимущества. История XIX века позволяет усомниться в том, что свободная торговля – двигатель прогресса. Будь она путем к процветанию государства, Соединенные Штаты, которые завели самые высокие тарифы в истории, никогда бы не преуспели. «Золотой век» снижения тарифов в Европе (1860–1880) сменился периодом еще более высоких тарифов (1880– 1900), периодом протекционизма. Фактически, рост США приходится на это время. Кроме того, после 1880 года экономика протекционистской Северной Европы росла быстрее, чем экономика фритредерской Англии.
Об этом говорят и самые знаменитые из американских протекционистов, например Патрик Бьюкенен, кандидат в президенты в 1996 году:
Под защитой тарифного барьера, который воздвигли Вашингтон, Гамильтон, Клей, Линкольн и последующие президенты‑ республиканцы, Соединенные Штаты из прибрежной аграрной республики превратились в величайшую промышленную державу, какая только существовала в мире – и все это за одно столетие. Таков был успех политики, названной протекционизмом, который сегодня так ругают. {659}
В этом мнении Бьюкенен не одинок. С ним целая фаланга специалистов по экономической истории, в том числе и уважаемый Поль Берош позднего периода. {660} Современные методы расчетов свидетельствуют о том, что свободная торговля в XIX веке была, в лучшем случае, плохим двигателем прогресса. На самом же деле ряд детальных исследований поддерживает вывод о том, что в 1800‑ х годах, возможно, именно протекционизм стимулировал экономическое развитие. Подробный анализ альтернативных вариантов развития американского протекционизма начала XIX века, проведенный специалистом по экономической истории Марком Билзом, показывает, что Гамильтон, сторонники Адамса и Рона Кэри были все время правы – без высоких тарифов «около половины промышленного сектора Новой Англии разорилось бы». {661} Другой почтенный историк, Кевин О'Рурк, изучал восемь крупных европейских стран, США и Канаду конца XIX века. Он обнаружил положительную зависимость между размером тарифов и экономическим ростом – чем выше был тариф, тем лучше жила страна. Выражаясь недомолвками, как это принято у академических экономистов, он заключил:
Оказалось, что гипотеза Бероша (о том, что в XIX столетии размер тарифа положительно влиял на экономический рост), если ее проверить с учетом недавно полученных данных, если учитывать другие факторы, влияющие на экономический рост, прекрасно подтверждается. {662}
Тщательно проведенное исследования периода, когда Англия в 1932 году отошла от свободной торговли, также показало, что в том году тарифы подняли экономику страны. {663}
Не все специалисты по истории торговли согласны с тем, что в XIX веке высокие тарифы пошли Америке на пользу. Брэдвор Делонг из Беркли замечает, что протекционизм помешал Новой Англии обзавестись предпринимателями, которые развивали передовые английские паровые и промышленные технологии, что тормозило производство, которое могло бы выиграть от таких технологий. Билз, вероятно, был прав, сказав, что понижение тарифа уничтожит существующие английские заводы, но Делонг возразил, что тогда государство сможет развивать вместо них другой, более выгодный, капиталоемкий и высокотехнологичный промышленный сектор. {664}
Однако после 1945 года картина меняется. Анализ, проведенный историком Эдвардом Денисоном, показал, что снижение тарифов, которое предпринимала ГАТТ в 1950‑ 1960 годах, все‑ таки привело к небольшому экономическому росту – в Северной Европе только 1% за всю эту декаду. На Соединенных Штатах оно никак не отразилось. {665}
После I960 года ситуация складывалась в пользу свободной торговли, особенно в развивающихся странах. В 1995 году экономисты Джефри Сакс и Эндрю Уорнер провели эксперимент с открытыми международными рынками конца XX века. Они делили развивающиеся страны на три группы: те, что всегда проводили политику разумно открытого рынка, те, что временами обращались к протекционизму, и те, которые всегда старались придерживаться протекционизма. Табл. 14‑ 1 перечисляет страны первой и третьей групп. {666}, [100]
|
|
|
