 |
Легенда. Комментарии
|
|
|
|
Eлка
* * *
Первый. Нет, брат, ничего из тебя не выйдет, я вижу. Не от тех ты родителей родился.
Второй (в ярости). Ты не можешь знать, от каких я родителей родился, – от своих или от чужих!
– Вы должны за этим смотреть, это безобразие! Не имеет собака юридического права лаять на проходящих!
– Зато моральное право имеет, довольно и этого.
– Как так довольно? Что вы, гражданин, глупости говорите!
Пьяного высадили из трамвая. Он стоит в недоумении.
– За что меня высадили?
Молодой человек, ждущий трамвая:
– Если вы трезвый, то вы сразу поймете, за что.
– Много ли верст до солнца?
– Сто тридцать миллионов.
– Только‑ то? А говорили: далеко.
– Ну, как живете? Радуетесь ли жизни?
– Что? Жизни радуюсь ли? Я этими пустяками давно уж перестал заниматься.
– Мама, дай карандаш.
– На что тебе?
– Буду богу письмо писать.
– Что ж ты писать будешь?
– Чтоб солнце сделал, да скорей чтобы: гулять очень хочется, на балконе чай пить, купаться.
M. О. Гершензону врачи в последние годы его жизни запретили курить. Он не курил и томился по табаку. На заседаниях, например, Академии художественных наук, иногда не выдерживал, просил у знакомого папироску и закуривал. Я тоже старался отвыкать от куренья, не держал папирос и тоже томился по куреву. Подойдет в перерыве Гершензон:
– Викентий Викентьевич, хотите курить?
– Х‑ хочу…
– Погодите, я сейчас раздобуду!
С лукаво‑ торжествующим видом приносит две папироски, и мы закуриваем.
В феврале 1925 года он тяжело заболел. С каждым днем положение ухудшалось. Надежды уже не было. Вдруг Михаил Осипович с радостным лицом обратился к жене:
|
|
|
– Ну, Маруся, я умираю! Теперь можно покурить.
Жадно выкурил папиросу и вскоре умер.
Учитель греческого языка в нашей тульской гимназии:
– Некоторые писатели древности утверждали, что Гомер родился в двадцати городах. Но это неверно: он родился только в семи городах.
– С выступлением Ивана Петровича я совершенно не могу согласиться. Вы уж извините меня, Иван Петрович: amicus Plato, sed magis arnica veritas, – друг мне Платон, но еще больший друг – истина.
– Прежде всего вы мне вовсе не друг!
– Совершенно правильно. И кроме того – вы далеко не Платон…
В середине двадцатых годов существовало в Москве литературное общество «Звено». Один молодой пушкинист прочитал там доклад о Пушкине. Пушкин такой писатель, что, надергав из него цитат, можно пытаться доказать, что угодно. Докладчик серьезнейшим образом доказывал, что Пушкин был большевиком чистейшей воды, без всякого даже уклона. Разнесли мы его жестоко. Поднимается беллетрист А. Ф. Насимович и говорит:
– Товарищи! Я очень удивлен нападками, которым тут подвергся докладчик. Все, что он говорит о коммунизме Пушкина, настолько бесспорно, что об этом не может быть никакого разговора. Конечно, Пушкин был чистейший большевик! Я только удивляюсь, что докладчик не привел еще одной, главнейшей цитаты из Пушкина, которая сразу заставит умолкнуть всех возражателей. Вспомните, что сказал Пушкин:
Октябрь уж наступил…
Легенда
Эту легенду мне когда‑ то рассказал путешественник‑ англичанин.
Однажды пароход заночевал из‑ за туманов близ острова Самоа. Толпа веселых, подвыпивших моряков съехала на берег. Вошли в лес, стали разводить костер. Нарезали сучьев, срубили и свалили кокосовое дерево, чтобы сорвать орехи. Вдруг, они услышали в темноте кругом тихие стоны и оханья. Жуть их взяла. Всю ночь моряки не спали и жались к костру. И всю ночь вокруг них раздавался судорожный какой‑ то шорох, вздохи и стоны.
|
|
|
А когда рассвело, они увидели вот что. Из ствола и из пня срубленной пальмы сочилась кровь, стояли красные лужи. Оборванные лианы корчились на земле. как перерезанные змеи. Из обрубленных сучьев капали алые капли. Это был священный лес. В Самоа есть священные леса, деревья в них живые, у них есть душа, в волокнах бежит кровь. В таком лесу туземцы не позволяют себе сорвать ни листочка.
Веселые моряки не погибли. Они воротились на пароход. Но всю остальную жизнь они никогда уже больше не улыбались.
Мне представляется: наша жизнь – это такой же священный лес. Мы входим в него так себе, чтобы развлечься, позабавиться. А кругом все живет, все чувствует глубоко и сильно. Мы ударим топором, ждем – побежит бесцветный, холодный сок, а начинает хлестать красная, горячая кровь… Как все это сложно, глубоко и таинственно! Да, в жизнь нужно входить не веселым гулякою, как в приятную рощу, а с благоговейным трепетом, как в священный лес, полный жизни и тайны.
Комментарии
К жизни*
Впервые напечатано в журнале «Современный мир», 1909, №№ 1–3. Написано в 1908 году.
Как только были опубликованы первые главы повести, в газетах и журналах появились) многочисленные рецензии на нее. Критика в массе своей называла новую повесть В. Вересаева одним из лучших произведений последнего времени. «Повесть задумана широко, – писал Л. С. в „Журнальном обозрении“ томской газеты „Сибирская жизнь“ (1909, № 58, 14 марта), – и, судя по началу, автору удалось передать в живом, талантливом пересказе тогдашние события, менявшиеся с калейдоскопической быстротой».
Когда же повесть стала известна целиком и выяснилась общая идейно‑ художественная концепция автора, доброжелательный тон критических высказываний сменился сдержанными, а порой прямо уничтожающими отзывами о новой вещи В. Вересаева. Положительные оценки были единичны. Правда, критикой отмечалось, что новая повесть дает материал для изучения настроений эпохи. «Вересаев очень чутко улавливает разного рода общественные настроения, различные в творящейся вокруг нас жизни. Уловил он и эту апатию, и эту скуку, и это омертвение еще недавно столь живого организма… Вересаев как бы видит, что эта усталость, эта общественная апатия– только внешняя кора. Что под нею, в одних местах глубоко, но все же притихли живые ключи… которые еще недавно так бурлили на глазах у всех», – справедливо замечал В. Боцяновский в «Литературных листках» («Новая Русь», 1909, № 83, 26 марта). Однако рецензенты самых разных направлений писали, что по своей идейной значимости и художественным достоинствам «К жизни» уступает повести «Без дороги» и «Поветрию». Но если критика была едина в общей оценке произведения, отмеченного стремлением автора встать «над схваткой», подняться над ожесточенной классовой борьбой, не утихавшей после революции 1905 года, то сами мотивы неприятия повести оказывались различными.
|
|
|
Элементы мистики, биологизм, выразившиеся в рассуждениях В. Вересаева о «Хозяине» и «Властителе», культ внесоциально толкуемой «живой жизни», естественно, вызывали возражения у тех, кто твердо верил в конечный успех борьбы народа за свободу. Н. На‑ ов в статье о сборниках «Знания» сожалел, что изображение революционных настроений рабочих оттеснено в повести на задний план «размышлениями на тему, что думает добрый интеллигент в этапе, когда ему не спится…» («Голос Приуралья», 1910, № 169. 11 августа).
При всем общем либерально‑ угодническом тоне статьи Вл. Кранихфельда в «Современном мире» (1909, № 5) критик высказал много справедливых суждений о повести. Он рассматривал ее как «правдивую и вдумчиво написанную летопись интеллигентских настроений» тех дней. Вл. Кранихфельд убедительно вскрывал индивидуалистическую сущность таких мнимых революционеров, как Чердынцев, который на поверку оказывался ближе к Иринарху. чем к Дяде‑ Белому «Когда революционные волны пошли на убыль», Чердынцев «не поставил себе вопросов: почему не удалась эта работа, почему результаты ее не оправдали его ожиданий и надежд?.. Вопрос: зачем жить? – вытеснил все остальные и завладел всем его существом», «возрождение Чердынцева произошло в плоскости чисто индивидуальных переживаний», и поэтому вересаевский лозунг «живой жизни» не может увлечь массы. Объективно повесть рисовала характерный для тех лет процесс «разобщения личности со средой» – в этом ее познавательное значение.
|
|
|
Подобные суждения о новой вещи В. Вересаева в те годы были редки. В условиях торжества реакции пресса почти исключительно предоставляла слово рецензентам черносотенных и охранительных убеждений. Идеи гуманизма, бодрый тон повести, очевидное желание автора противостоять упадническим настроениям, господствующим в литературе, известная близость в этом смысле В. Вересаева М. Горькому вызывали раздражение в либерально‑ реакционных кругах. Повесть называли «длиннейшей и скучнейшей», а самого автора – «идейно‑ жизнерадостным товарищем из первокурсных медиков», «совершенно безнадежным», «конченым писателем». С другой стороны, критиков правого лагеря радовал определенный отход автора «К жизни» от социальных тем к постижению «темных влечений души». Они склонны были рассматривать повесть «протоколиста» марксизма В. Вересаева как симптом резкого изменения умонастроений в среде молодых революционеров и как свидетельство того, что революция якобы зашла в тупик.
Это была разнузданная клевета на В. Вересаева, попытка использовать «К жизни» как материал для контрреволюционной пропаганды.
Писатель тяжело перенес нападки критики и позднее попытался вообще отказаться от своей повести, считая, что она «самая плохая из всех» его «вещей», «неуклюжая, надуманная, неубедительная» («Записи для себя», т. 5). Явно ошибаясь в общей оценке произведения, он высказал ряд верных конкретных замечаний: «Не могу… принять упрека за то, что повесть написана взъерошенным, претенциозным языком, что я в ней поддался тогдашней „моде“. Решительно все другое мое, относящееся и к тому времени, написано обычным моим языком. Здесь же „поддался моде“ не я, а герой моей повести, которая ведется от первого лица, в виде дневника. Мне пришлось даже ломать себя, чтобы заставить говорить моего героя языком, для того времени характерным.
…Я захотел все свои нахождения вложить в повесть, дать в ней ответы на все мучившие меня вопросы. Но… ответы эти для того времени и для выведенного мною лица были Совершенно нехарактерны. Это были именно только мои ответы, для себя». В то же время В. Вересаев подчеркивал, что «повесть… в известной степени отражает настроения тогдашней молодежи и составляет неотделимое звено в цепи моих повестей, отражающих душевную жизнь „хорошей“ русской интеллигенции» (там же).
Готовя повесть «К жизни» для Полного собрания своих сочинений в изд. т‑ ва А. Ф. Маркс (т. 4, СПб. 1913), В. Вересаев провел небольшую стилистическую правку, в трех местах сократил рассуждения о «Хозяине» и «Властителе», снял тринадцать заключительных эпизодов повести. В них изображался бунт крестьян, требовавших у Федора Федоровича раздела помещичьей земли, рассказывалось об увольнении с завода Дяди‑ Белого и нищенском положении его семьи. Но основной идейный смысл финала повести сводился к пропаганде писателем теории «живой жизни». В. Вересаев показывал, насколько изменились представления Чердынцева об окружающих людях после того, как он утвердился на позициях этой теории. Откровенный схематизм и нарочитость такого финала, вероятно, и заставили писателя отказаться от него.
|
|
|
В варианте 1913 года (с незначительной стилистической правкой) повесть вошла и в Полное собрание сочинений В. Вересаева, т. 6, изд. т‑ во «Недра». М 1930, по тексту которого печатается.
Марья Петровна*
Впервые опубликовано в «Слове», сборник четвертый, «Книгоиздательство писателей в Москве», 1915. Написано в 1915 году.
Цензура стремилась смягчить антивоенную направленность «Марьи Петровны», изъяла заключительную фразу рассказа: «Было ощущение одного общего, огромного несчастья, которое на всех обрушилось и всех уравняло» (стр. 124 настоящего тома); а также сняла слова: «…господи, сколько народу перепорчено – молодого, здорового! » (стр. 123 настоящего тома).
Впоследствии В. Вересаев восстановил эти цензурные купюры.
Печатается по изданию: В. Вересаев. Рассказы. М. 1936.
Дедушка*
Впервые напечатано в «Слове», сборник шестой, «Книгоиздательство писателей в Москве», 1916. Написано в 1915 году.
Рассказ подвергался незначительной стилистической правке. Печатается по изданию: В. В. Вересаев, Избранное, М. 1944.
У черного крыльца*
Написано в 1915 году.
Печатается по изданию: В. В. Вересаев, Избранное, М. 1944.
Семейный роман*
Впервые опубликовано в журнале «Красная нива», 1927, № 49, 4 декабря. Написано в 1916 году.
«Семейный роман», который В. Вересаев называл «невыдуманным рассказом», явился, видимо, одной из первых попыток в овладении жанром, занявшим впоследствии столь значительное место в творчестве писателя. Однако в цикл «Невыдуманных рассказов о прошлом» «Семейный роман» не вошел, В. Вересаев включил его в книгу «Записей для себя».
Переиздавая рассказ, автор подвергал его незначительной стилистической правке.
Полемизируя с письмом одного читателя, усмотревшего в «Семейном романе» проповедь ненаучных взглядов, В. Вересаев писал:
«Письмо, хотя и довольно малограмотное, видимо, принадлежит человеку, считающему себя ориентированным в вопросах биологии, – может быть, даже преподавателю биологии. Оно характерно, как образчик вульгарного понимания учения об условных рефлексах. „Инстинкт“, „условный рефлекс“, – этим исчерпывается вся душевная жизнь животных. Всякое упоминание о „разуме“ животного повергает в форменную панику не только людей, подобных автору приведенного письма, но и многих ученейших профессоров‑ биологов».
В. Вересаев спорил с теми, кто считал ненаучным приписывать птицам «радостные» крики и другие проявления сознания. «…Многие современные ученые но поводу всякого „разумного“ действия животного спешат прибавить, что это, только кажется разумным, а в действительности это инстинкт или рефлекс, – продолжал писатель. – Но ни один живой человек, сколько‑ нибудь имевший дело с животными, конечно, не согласится с подобною педантическою безглазностью. Слишком он чувствует живую „душу“ животного. Тем менее сможет с этим согласиться художник» («Записи для себя», хранятся у В. М. Нольде). Эти мысли в дальнейшем были развиты В. Вересаевым в одиннадцатой главе «Невыдуманных рассказов о прошлом» («Рассказы о животных»).
Размышления об элементах сознания у животных, о единстве всего живого на земле опирались на многие тонкие наблюдения писателя над окружающей жизнью, но в то же время размышления эти связаны были и с его увлечением теорией «живой жизни», пагубно сказавшейся на ряде произведений В. Вересаева.
Печатается по изданию: В. Вересаев, Избранное. Повести и рассказы, М. 1935.
За гранью*
Впервые напечатано в «Московском альманахе», «Книгоиздательство писателей в Москве», 1923, № 1. Написано в 1918 году.
Рассказ подвергался незначительной стилистической правке.
Печатается по изданию: В. В. Вересаев, Избранное, М. 1944. В этом тексте отсутствуют два абзаца об объявлениях на улицах Сингапура, печатавшиеся в предшествующих изданиях после слов: «…сестра хозяйки» (стр. 171 настоящего тома).
Состязание*
Впервые опубликовано в журнале «Творчество», 1921, № 4–6, где рассказ датирован: «Коктебель. Сентябрь 1919 г. ».
Печатается по изданию: В. В. Вересаев, Избранное, М. 1944.
В глуши*
Впервые опубликовано в сборнике «Недра», книга пятнадцатая, М. 1929. В рукописи рассказ датирован автором: «Коктебель. 1–6 июля 1927 г. » – и имеет два варианта названия: «Роды», «Роды в деревне».
Печатается по изданию. В. Вересаев, Рассказы, М. 1936.
Исанка*
Впервые опубликовано в журнале «Новый мир», 1928, № 3. Черновая рукопись «Исанки» датирована 15 августа 1927 года, к концу этого же года писатель завершил работу над рассказом.
«Исанка» – первая серьезная попытка В. Вересаева изобразить советскую действительность; писатель рассматривал ее как ответственный творческий экзамен для себя. 8 декабря 1927 года, посылая рассказ в «Новый мир», он с волнением писал, что никак не может определить собственного отношения к «Исанке», просил редактора журнала В. П. Полонского возможно скорее сообщить свое мнение о рассказе.
Появление «Исанки» в печати вызвало страстные дискуссии среди молодежи. О том, как проходили диспуты в Харькове, рассказывал В. Вересаев в письме к Н. С. Ангарскому от 16 февраля 1929 года: «Прошлый понедельник, 11‑ го, был открытый диспут об „Исанке“, с саженными афишами и пр. Огромный театр не мог вместить желающих… вызывали милицию для разгона. С тех пор каждый день читаю по клубам, разбирают меня нарасхват, требуют повторных выступлений. Устроитель говорит, что мог бы мне в течение месяца устраивать ежедневные выступления в клубах… уже за два дня до диспута – „Исанки“ в продаже не было…» (ЦГАЛИ).
В рассказе действительно был поставлен ряд острых вопросов жизни молодежи, но, к сожалению, некоторые из них решались автором односторонне, другие и вовсе не получали никакого разрешения Это сознавал и сам В. Вересаев. В статье «Разрушение идолов», опубликованной газетой «Известия» 24 февраля 1940 года, он, между прочим, писал:
«Лет одиннадцать‑ двенадцать назад я напечатал рассказ „Исанка“. В нем обрисовывалось совершенно безвыходное положение нашей учащейся девушки в области любви. Условия вузовской экономики и быта не допускали возможности семьи и ребенка; аборт неприемлем; оставались для большинства уродливые, неполные взаимоотношения, растлевающие дух, несущие с собою тяжелые нервные заболевания. Рассказ вызвал длинный ряд диспутов и целый поток читательских писем ко мне. Упорно, настойчиво мне предъявляли все один и тот же вопрос:
– Где же выход? Укажите выход!
Как будто это входит в компетенцию художника. И я, конечно, отвечал: „Не знаю! “
Но вот прошел десяток лет, и мы имеем возможность наблюдать совершенно конкретное разрешение вопроса, казалось бы, неразрешимого. У нас существует целый ряд „студенческих городков“ – крупных общежитий на несколько тысяч студентов и студенток. При „городке“ – своя библиотека, читальня, комнаты для занятий, столовая, буфет, всегда кипяток, прачечная, баня, почта, амбулатория, родильное отделение, ясли, детский сад» («Записи для себя», т. 5).
После публикации «Исанки» в журнале «Новый мир» автор незначительно стилистически правил рассказ.
Печатается по изданию: В. В. Вересаев, Избранное, М. 1944.
Болезнь Марины*
Впервые опубликовано в сборнике «Недра», книга двадцатая, М. 1931. Написано в 1930 году.
В письме Е. Ф. Вихреву от 15 июля 1930 года В. Вересаев сообщал, что весной написал рассказ «Болезнь Марины», который в сентябре собирается отшлифовать и передать редакции сборника «Недра» для его двадцатой книги (ЦГАЛИ).
Переиздавая рассказ, писатель подвергал текст незначительной стилистической правке, а начиная со сборника своих рассказов (М. 1936) стал печатать «Болезнь Марины» с небольшим сокращением. После слов «Марина перестанет читать и долго слушает задумавшись» (стр. 237 настоящего тома) ранее шло: «Была она чувственна, без мужских ласк скучала. Когда летом Темка был на производственной практике, она сошлась с другим парнем, а осенью воротилась к Темке. Но теперь…» Эта правка примечательна: писатель с годами освобождался от представления, что советская молодежь якобы культивирует свободную любовь.
Печатается по изданию В. В. Вересаев, Избранное, М. 1944.
Выдуманные рассказы*
Впервые напечатано: Неопубликованная глава. – В. Вересаев, Рассказы, М. 1936;
Зеленая лошадь, Юбилей, Концерт. – «Огонек», 1941, № 13, под общим названием «Три маленьких рассказа».
В. Вересаев намеревался включить эти рассказы в качестве особой главы в книгу «Невыдуманных рассказов о прошлом».
Печатаются по авторизованному машинописному и печатному тексту, хранящемуся в ЦГАЛИ.
Невыдуманные рассказы о прошлом*
Творческая история этого цикла сложна и пока до конца не ясна. Некоторые рассказы фактически написаны В. Вересаевым еще в последние годы XIX– начале XX века. Рукопись «Парикмахера по собачьей части», например, находится в записной книжке 1890‑ х – первых лет 1900‑ х годов, рукописи рассказов «– Вот я сейчас одну индийскую сказку прочел…», «Случай на Хитровом рынке» – в записной книжке 1906–1907 годов.
Правда, тогда В Вересаев не собирался печатать эти миниатюры как самостоятельные рассказы, видел в них лишь материал для будущих крупных произведений. Да и о цикле коротких рассказов он в те годы не помышлял.
«Невыдуманным рассказом» В. Вересаев впервые назвал «Семейный роман», написанный в 1916 году.
Замысел серии подобных произведений, начало систематической работы над ней относится, видимо, к середине 1920‑ х годов, когда писатель приступает к книге «Без плана». Задумана она была очень широко, В. Вересаев так определил в подзаголовке ее жанр: «Мысли, заметки, сценки, выписки, воспоминания, из дневника и т. п. ». «Невыдуманные рассказы» должны были стать лишь одной из составных частей этой обширной книги.
В 1928 году В. Вересаев впервые публикует из нее часть материалов: в тринадцатом номере сборника «Недра» печатается 29 «детских рассказов», которые положили начало циклу «Невыдуманных рассказов о прошлом».
Особенно интенсивно пошла работа над книгой «Без плана» в первой половине 1930‑ х годов. Она все больше разрастается, да и материал в ней собирается очень пестрый. И Вересаев делит ее на три самостоятельных цикла: «Литературные воспоминания». «Записи для себя (Мысли, факты, выписки, дневниковые записи)» и «Невыдуманные рассказы о прошлом». Название последнего цикла впервые появляется в печати в феврале 1940 года, пока еще в качестве подзаголовка к «Западне», опубликованной в № 4 «Огонька».
Вскоре был обнародован и весь цикл. В №№ 6, 8, 10 журнала «Новый мир» за 1940 год публикуются 83 миниатюры с авторским предисловием и уже под общим заглавием «Невыдуманные рассказы о прошлом».
Писательская общественность встретила цикл В. Вересаева как яркое и своеобразное явление советской литературы. 3 января 1940 года Союз советских писателей устроил чтение и широкое обсуждение «Невыдуманных рассказов о прошлом». Выступавшие отмечала рождение нового жанра в литературе, подчеркивали, что В. Вересаев в коротеньких новеллах сумел воссоздать правдивую и многокрасочную картину жизни дореволюционной России.
Столь же единодушна была и оценка критики. Анализируя идейный замысел писателя, Ал. Дымшиц, например, писал: «Самое существенное, самое главное… в рассказах Вересаева – в их единой, внутренней, сквозной теме, в том идейном стержне, который пронизывает лучшие из невыдуманных, живых рассказов о действительно бывшем… Рисуя нам жизнь страшную и пошлую, он не остается на поверхности этой жизни, а отыскивает в ней то важнейшее разумное начало, которое становится его главной темой и предметом его авторски‑ лирического отношения. Человек – вот главная тема вересаевских рассказов. И эта тема о Человеке (с большой буквы! ), противостоящем грязному миру капитализма, о Человеке, побеждающем враждебную ему жизнь, – это такая типично вересаевская тема» («Ленинград», 1941, № 3). Критика высоко оценила и мастерство В. Вересаева‑ художника. Писатель «подчеркивает невыдуманность своих рассказов, – замечал М. Чарный в № 12 журнала „Октябрь“ за 1940 год. – Но существенно то, что – это искусство. Не свидетельская запись о факте, а художественное изображение факта. Искусство – в самом отборе событий, в характере изложения, в языке… В этих маленьких новеллах очевидны и мастерство языка писателя, и тонкость портретного рисунка, и даже высокое искусство сюжета».
Ободренный успехом, В. Вересаев задумывает новый цикл – «Невыдуманные рассказы о настоящем». «В приемной», «Euthymia», «Всю жизнь отдала» и др. были, вероятно, написаны именно для него, и лишь в силу того, что таких миниатюр оказалось немного, В. Вересаев ввел их в «Невыдуманные рассказы о прошлом».
В 1941 году в Москве и в 1942 в Тбилиси небольшая часть «Невыдуманных рассказов о прошлом» издается отдельными книгами, причем в последнюю автором включаются три рассказа, ранее не печатавшихся. Ряд новых миниатюр публикуется в периодической печати. Последний рассказ, написанный для цикла, – «Euthymia» – закончен в 1945 году, незадолго до смерти В. Вересаева, является вообще последним произведением писателя.
К середине 1940‑ х годов накопилось около двухсот «невыдуманных рассказов». В. Вересаев решает свести их в единую книгу. В нее он включает и некоторые свои старые рассказы, написанные в свое время отнюдь не для этого цикла («Случай», 1915, «Два побега», 1929, «Мимоходом», 1929, и др. ). Смерть писателя оборвала работу над книгой. Он подготовил первые десять глав цикла и частично одиннадцатую.
В архиве В. Вересаева, кроме того, находится беловая рукопись нескольких новелл, тоже имеющих общий заголовок «Невыдуманные рассказы». Видимо, это еще одна глава, которой автор не успел найти место в цикле: глава не имеет номера. Она вслед за одиннадцатой главой.
В последнем разделе помещены те «невыдуманные рассказы», которые не вошли в книгу, вероятно, лишь потому, что писатель не успел завершить работу над ней.
В настоящем издании впервые дается столь полный свод «Невыдуманных рассказов о прошлом».
Некоторые миниатюры В. Вересаев включал не только в цикл «Невыдуманных рассказов о прошлом», но и в «Литературные воспоминания» или в «Записи для себя», определением окончательного состава которых он занимался в те же 1940‑ е годы. Эти миниатюры в данном собрании сочинений печатаются только в составе «Невыдуманных рассказов о прошлом». Все они оговорены в библиографической справке, помещенной ниже. В ней также приводятся сведения о первых публикациях рассказов и те даты написания, которые указаны самим В. Вересаевым.
Предисловие – «Новый мир», 1940, № 6 (не полностью). Полностью опубликовано в издании: В. В. Вересаев, Соч. в четырех томах, т. 3, М. 1948.
I
Случай на Хитровом рынке. – «Огонек», 1940, № 5, с подзаголовком: «Из серии „Невыдуманные рассказы о прошлом“».
«Не такой подлец». Писатель, Проклятый дом, Ошибка, Документ, Под огнем паровоза, С опозданием. – «Новый мир», 1940, № 6.
«Студент, получив…» – «Новый мир», 1940, № 10.
Случай – В. Вересаев, Соч., т. VII, «Книгоиздательство писателей в Москве», 1919. Написано в 1915 году.
II
Анна Владимировна, Фельдшер Кичунов, Степан Сергеич, Иван Иванович, Фирма, Парикмахер по собачьей части. – «Новый мир», 1940, № 6.
Супруги. – «Новый мир», 1940, № 10
III
Ночью, Похороны, «Приехал в Петербург помещик…». – «Новый мир», 1940, № 6.
В кабинете помещика средней руки. – В. В. Вересаев, Соч. в четырех томах, т. 3, М. 1948.
За винтом. – В. Вересаев, Избранное в двух томах, т. 2, М. 1959.
IV
Грех. – «Новый мир», 1940, № 6.
Кентавры, Великодушный, «Бог соединил», «В земскую больницу…», «– Как здоровье?. », «У нестарой еще бабы…», «–У нас в деревне в церкви…», « –У нас в деревне человек один…», «Киево‑ Печерский монастырь…», «За Байкалом…», На пожарище, «Сапожник…», Вежливость, На пчельнике. – «Новый мир», 1940, № 8.
«На деревенском базаре…». – В. В. Вересаев, Соч. в четырех томах, т. 3, М. 1948.
«Эта же женщина рассказывала…», «Букинисты…». – В. Вересаев, Избранное в двух томах, т. 2, М., 1959.
V
Два побега. – «Красная нива», 1929. № 49. Включая «Два побега» в цикл, В. Вересаев снял первую фразу рассказа: «Это не беллетристический рассказ, это все правда, без всякой выдумки».
Написан в 1929 г.
Димка – партийная кличка Инны Смидович, троюродной сестры В. Вересаева.
«Весною 1901 года…». – «Вечерняя Москва», 1938, № 234, 11 октября, под названием «Из прошлого Художественного театра».
«В восьмидесятых – девяностых годах в Петербурге…», «В те же годы…», «Было это в конце 1898 года…». – «Новый мир», 1940, № 8 (эти рассказы вместе с напечатанными в № 10 «Нового мира» за 1940 г. – «В конце, кажется, девяностых годов…», «Говорят, „ревнив, как Отелло“…», «Весною 1901 года…», «4 марта 1901 года…», «Вчера был с двумя знакомыми…», «У публициста Г. А. Джаншиева.. », «П расковья Семеновна Ивановская…», «Баронесса Доротея Эртман…», Московский литературно‑ художественный кружок, «Жил в Москве знаменитейший адвокат Плевако…» – имели общий заголовок «Клочки воспоминаний своих и чужих»).
«В конце, кажется, девяностых годов…», «Говорят, „ревнив, как Отелло“…», «4 марта 1901 года…», «Вчера был с двумя знакомыми…», «Прасковья Семеновна Ивановская…», «Баронесса Доротея Эртман…». – «Новый мир», 1940, № 10.
«В девяностых годах в Петербурге…», «Смидович, Петр Гермогенович…». – В. Вересаев. Воспоминания, М. ‑ Л. 1946.
П. Г. Смидович – троюродный брат В. Вересаева.
«Прасковья Семеновна Ивановская…», «Баронесса Доротея Эртман…», Два побега, «Смидович, Петр Гермогенович…», «В конце, кажется, девяностых годов.. », «Говорят, „ревнив, как Отелло“…», «Весною 1901 года…», «В девяностых годах в Петербурге…», «В восьмидесятых‑ девяностых годах в Петербурге…», «В те же голы…» – включены автором в «Литературные воспоминания».
«Вчера был с двумя знакомыми…» – рассказ входит в «Записи для себя».
VI
«Это какая‑ то изначальная первобытная стихия…», «Нашему госпиталю…», «Из нашей части…». Враги. – «Новый мир», 1940, № 8.
VII
П. Ф. Лесгафт. – Впервые напечатано в докладе В. Вересаева «К художественному оформлению быта (об обрядах старых и новых)», прочитанном 30 ноября 1925 года на пленуме Государственной академии художественных наук, «Красная новь», 1926, № 1. Как самостоятельный рассказ «П. Ф. Лесгафт» опубликован в издании: В. В. Вересаев, Соч. в четырех томах, т. 3, М. 1948.
Мимоходом. – «Журнал для всех», 1929, № 12. Написано в 1929 году.
Московский литературно‑ художественный кружок. – «Литературная газета», 1937, № 3, 15 января, под названием «Из воспоминаний» (рассказ напечатан не полностью). Полностью – в «Новом мире», 1940, № 10. Включен автором в «Литературные воспоминания».
«Жил в Москве знаменитейший адвокат Плевако…», «По Новому шоссе…». – «Новый мир», 1940, № 10. Первый рассказ включен в «Литературные воспоминания».
«Последние годы совместной жизни…», «Я сказал А. И. Куприну…», «Скульптор Волнухин…». – В. Вересаев, Воспоминания, М. ‑ Л. 1946. Включены автором в «Литературные воспоминания».
«Рудометов…» – В. В. Вересаев, Соч. в четырех томах, т. 3. М. 1948.
VIII
Суд Соломона. – В. Вересаев, Рассказы, М. 1936.
Букеты, Испытание, «На южном берегу Крыма…», «Была няня…», «– Сейчас я одну индийскую сказку прочел…», «Жена…», «– Я вас давно заприметил…», Срочный разговор, «Зимой 1906‑ 07 года…», «На одном кладбище…», «–Мне доктора не хотели сказать…», «У публициста Г А. Джаншиева.. ». – «Новый мир», 1940, № 10.
«Поступила к нем однажды кухарка…», «Дачный поселок Коктебель…». – В. В. Вересаев, Соч. в четырех томах, т. 3, М. 1948.
«В Дагестане…», « – Сколько яблоко стоит?.. », «В Крыму…», «Председатель ревкома…», «Я спросил пожилую работницу…». – В. Вересаев, Избранное в двух томах, т. 2. М. 1959.
IX
«Ты любишь жить вкусно…», «Он не переваривал лжи…», «Этот человек горд…». – «Новый мир», 1940, № 10.
«Подошла к трамвайной остановке женщина…», «Вдали, на горизонте…», «Сколько термометра ни нагревай…», «Если ты не умеешь…», «В тридцатых годах прошлого века…», «Он за нею не ухаживал…», «Постепенно возникла между ними любовь…». –В. Вересаев, Избранное в двух томах, т. 2, М. 1959.
Рассказы этой главы включены автором в «Записи для себя».
X. Рассказы о детях
«– Отчего ветер?.. », «Образ в церкви…», «– Соня, у тебя есть папа?.. », «–Ну, Сергунька…», «С ним же…», «Я тогда жил в Туле…», «Таня начала раз такую сказку…», «–Я не люблю спать…», «– Это кто?.. », «В Коктебеле…», «Мы с нею знакомы с месяц. ‑. », «– Все комар…». Из дневника, Из драмы, сочиненной маленьким мальчиком, «Маленький, смешной карапуз…», «Я снимал дачу…», «–Леля…», «–Мама…», «Перед окном кондитерской…», «На пляже.. », «Мальчик Игорь…», «Утром…», «В прекрасной книге…», «Галя…», «–Лиза…» (Рассказывал один художник), Школьное сочинение. – Сб. «Недра», книга тринадцатая, М. 1928, под общим названием «Детские рассказы» и с подзаголовком «Очень коротенькие».
Юра. – «Огонек», 1936, № 14 (не полностью). Полностью опубликовано в издании: В. Вересаев, Избранное в двух томах, т. 2, М. 1959.
«– Это кто, сын Акулины?.. », Исторические личности в поэме «Полтава», «– Откуда люди появились?.. », Воинствующий безбожник, «Примусы отшумели…», Ванька (не полностью). – В. Вересаев, Рассказы, М. 1936, напечатаны здесь вместе с большинством ранее опубликованных рассказов этой серии под общим названием «Рассказы о детях» и с подзаголовками: «Очень коротенькие», «Первые – из прежних времен».
«– Как тебя звать.?.. », «Идет по улице чиновник…», «В комнате было темно…», «– Маня…», «Трехлетний мальчик…», «Мать гуляла с Борей…», «Девочка…», «Я спросил Марину…», «Ира…», «Она же…», «–Как Мишку вчера лупили!.. », «Гимназистка…», «Чтоб девочка не узнала…», «Иду в Крыму по саду…», Ванька (не полностью). – «Новый мир», 1940, № 8.
«Профессор…», Ванька (полностью). – В. В. Вересаев, Соч. в четырех томах, т. 3, М. 1948.
«– Почему в молитве…», «Боря…». – В. Вересаев, Избранное в двух томах, т. 2, М. 1959.
XI. Друзья в масках
«Мы катили на автомобиле…», «У угла моей дачи…», «Часто я стою на улице…». – «Пионерская правда», 1945, № 22, 22 мая, под заголовком «Рассказы о друзьях‑ животных».
«Потешнейшая собачонка…», «Шел вечером…», «Была у нас в семье моська…», «В таком же роде…». – «Пионерская правда», 1945, № 24, 5 июня, под заголовком «Рассказы о друзьях‑ животных».
«Есть ученые биологи‑ педанты…», «Если внимательно глядеть кругом…», «У нас в Туле…», «На окраине Боржома…», «В Тбилиси… », «В марте месяце 1911‑ го года…», «С этим самым Бобкой…» – В. В. Вересаев, Соч. в четырех томах, т. 3, М. 1948.
«Рабиндранат Тагор» – В. Вересаев, Избранное в двух томах, т. 2, М. 1959.
Эта глава включена автором в «Записи для себя».
Рассказы первых одиннадцати глав печатаются по тексту, подготовленному В. Вересаевым для отдельной книги «Невыдуманных рассказов о прошлом» (хранится в ЦГАЛИ).
Княгиня. – Публикуется впервые. Беловая рукопись датирована автором: «Боржоми 18–24 авг. 1942 г. ».
Печатается по авторизованной машинописи. хранящейся у В. М. Нольде.
Туча и зорька. – В. Вересаев, Воспоминания, М. ‑ Л., 1946. Беловая рукопись датирована автором: «27/Х1 1942 г. Тбилиси».
В «Туче и зорьке» речь идет о прозаике и драматурге Н. И. Тимковском (1863–1922).
Рассказ включен В. Вересаевым «Литературные воспоминания».
Печатается по тексту первой публикации.
Трусиха. – «Неделя» (воскресное приложение к газете «Известия»), 1960, № 20, 40–16 июля. Беловая рукопись датирована автором: «Тбилиси. 29 ноября 1942 г. ».
Печатается по авторизованной машинописи, хранящейся у В. М. Нольде.
Суббота. – В. Вересаев, Невыдуманные рассказы прошлом, изд. «Заря Востока», Тбилиси, 1942.
Печатается по тексту первой публикации.
Софроний Матвеевич. – «Неделя» (воскресное приложение к газете «Известия»), 1960, № 20, 10–16 июля. Беловая рукопись датирована автором: «Боржом. 8/VIII 43 г. ».
Печатается по тексту беловой рукописи, хранящейся в ЦГАЛИ.
«Фрейлина…». – Публикуется впервые по тексту беловой рукописи, хранящейся в ЦГАЛИ.
Чохов. – «Смена», 1945, № 16. Беловая рукопись датирована автором: «Боржом. 14/VIII 1943 г. ».
Печатается по тексту первой
|
|
|
