§ 2. Численный состав и степень боевой готовности флотов России и Японии к началу военных действий

Действия миноносцев Первой эскадры флота Тихого океана в период русско-японской войны 1904-1905 гг., являясь одной из составляющих действий всего флота, в значительной мере определялись общим состоянием военно-морских сил России и Японии накануне начала военных действий, поэтому для их анализа необходимо рассмотреть следующие аспекты: 1) состояние военно-морского флота России и Японии накануне войны; 2) минные флоты России и Японии к началу военных действий.
Для сравнительного анализа состояния военно- морских сил России и Японии накануне военных действий необходимо изучить следующие вопросы: 1) численный состав флотов обеих противоборствующих держав на Тихом океане; 2) тактико-технические характеристики кораблей всех классов в составе флотов России и Японии; 3) система базирования российского и японского флотов на Тихом океане.
К началу военных действий русский флот на Тихом океане состоял из Эскадры Тихого океана и Сибирской военной флотилии. С 17 апреля 1904 г. приказом по морскому ведомству № 81 предписывалось эскадру, находящуюся в водах Дальнего Востока, именовать впредь «Первой эскадрой флота Тихого океана».
Японский Объединенный флот включал в свой состав три эскадры: 1-я под командованием вице-адмирала Того, 2-я – вице-адмирала Камимуры и 3-я, которой командовал вице-адмирал Катаока. Морской агент в Японии, капитан 2-го ранга А. И. Русин перед войной составил характеристики японских адмиралов. Адмирал Того получил весьма низкую оценку: «Вице-адмирал Того малосведущ в вопросах тактики и стратегии. Постоянная эскадра под его командою плохо маневрировала»^[1]. Камимура получил, напротив, высокую оценку: «Адмирал Камимура хорошо знает современный военный корабль и будет без сомнения хорошим начальником эскадры»^[2]. Наиболее высокую оценку у Русина получил контр-адмирал Дева, который в русско-японской войне 1904-1905 гг. командовал отрядом крейсеров: «По своим дарованиям, познаниям в морском деле и опытности, приобретенной за плавания, адмирал Дева занимает одно из первых мест в ряду адмиралов японского флота и в будущую войну Японии явится выдающимся деятелем»^[3].

Численный состав флотов России и Японии (на 26 января 1904 г. )^[4]

Численный состав флотов обеих противоборствующих держав на Тихом океане к 26 января 1904 г. приведен в таблице. В этот список не включены устаревшие корабли, боевое значение которых было невелико. Кроме того, японцы располагали еще броненосцем береговой обороны «Чин-иен» и малым броненосным крейсером «Чиода». Два новейших броненосных крейсера «Ниссин» и «Кассуга» были куплены Японией в Италии и вошли в состав действующего флота 11 апреля 1904 г. ^[5] Помимо этого в состав японского флота уже после начала военных действий вошли два легких крейсера и три эскадренных миноносца. Из этих данных видно, что по числу эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров, представлявших основную ударную мощь флота, японцы имели преимущество в численности – 14 против 11.
Надо сказать, что после победы над Китаем в войне 1894-1895 гг. Япония стала усиленно наращивать свои военно-морские силы. В России это не осталось без внимания, и в ноябре 1895 г. по высочайшему повелению Николая II было образовано Особое совещание, которое пришло в том числе к следующим выводам: 1) Япония подгоняет окончание своей судостроительной программы к году окончания Сибирского пути, что указывает на возможность вооруженного столкновения в 1903-1906 гг… 4) России необходимо теперь же, не упуская момента, выработать программу судостроения для Дальнего Востока с таким расчетом, чтобы к окончанию судостроительной программы Японии наш флот на Дальнем Востоке превышал значительно японский^[6].
К концу 1897 года Морское министерство выработало новую программу военного судостроения, имевшую целью постройку флота специально для Тихого океана. В 1898 году эта программа была утверждена царем. По этой программе предполагалось построить (сверх уже намеченных программой 1895 г. ): 5 броненосцев по 12000 тонн, 6 крейсеров по 6000 тонн, 10 крейсеров по 2500 тонн, 2 минных заградителя по 2700 тонн и 30 эскадренных миноносцев (их тогда называли истребителями) по 350 тонн^[7]. Часть кораблей решили заказать за границей, так как отечественные верфи были перегружены. В том же году приступили к постройке намеченных судов. Но в своей программе 1898 года мы сделали одну, ставшей роковой, ошибку: ее окончание предусматривалось в течение 1905 года, между тем как Япония заканчивала создание своего флота, предназначенного для борьбы с Россией в 1903 году.
Эта ошибка была сделана из-за позиции министра финансов С. Ю. Витте, который в то время имел большое влияние на Николая И. Он настаивал на сокращении ассигнований на новую судостроительную программу, а когда это не удалось, то добился рассрочки этих ассигнований до 1905 года (Морское министерство считало необходимым завершить постройку судов по новой программе в 1903 году). С. Ю. Витте считал, что для России непосильно израсходовать в течение 5 лет (с 1898 по 1903 годы) сумму, требуемую программой судостроения (200 млн. рублей). Кроме того, он считал, что Япония, ввиду ее тяжелого финансового положения не сможет завершить создание своего флота раньше 1906 г. ^[8] Это заблуждение всесильного министра финансов дорого будет стоить России.
В своих воспоминаниях С. Ю. Витте скромно об этом умалчивает, в то же время подчеркивая, что в то время он прекрасно осознавал необходимость усиления флота: «Мне было совершенно ясно, что, раз мы влезли в Квантунскую область, нам необходимо на Дальнем Востоке иметь собственный флот»^[9] и все от него зависящее для этого делал. Конечно, С. Ю. Витте был, без сомнения, талантливым государственным деятелем, много сделавшим, в частности, для развития в России тяжелой промышленности и сети железных дорог. Но любому человеку свойственно ошибаться и чем выше занимаемый государственным деятелем пост, тем более тяжелой становится для всей страны плата за его ошибки. К сожалению, в своих мемуарах С. Ю. Витте не всегда самокритичен. Кроме того, в своих «Воспоминаниях», которые без сомнения содержат огромный фактический материал и являются ценнейшим историческим источником, С. Ю. Витте иногда вступает в противоречие с реальными фактами. Например, ответственность за разрыв переговоров с Японией (они шли вплоть до середины января 1904 года) он возлагает лишь на русскую сторону^[10].
В действительности, в ответ на японский ультиматум 31 декабря 1903 года 15 января 1904 года было созвано Особое совещание под председательством великого князя Алексея Александровича, на котором решили удовлетворить все притязания Японии. 20 января текст ответа был утвержден царем. Но японцам уже не требовались никакие уступки: уже в конце 1903 года правящие японские круги пришли к выводу о необходимости войны с Россией. 24 января японцы прервали переговоры и дипломатические отношения. Телеграмма с ответом на японский ультиматум русскому послу в Токио P. P. Розену была японцами задержана и передана лишь 25 января, т. е. после разрыва дипломатических отношений. Точка зрения С. Ю. Витте, по сути, совпадает с мнением официальной японской историографии: всю вину японцы возлагают на русских: «потеряв надежду на мирное соглашение, Япония была принуждена прекратить дипломатические сношения»^[11].
По поводу программы судостроения 1898 года надо все же отметить, что ее реализация столкнулась помимо недостатка финансовых ассигнований со множеством других проблем и в первую очередь с отсталостью отечественной судостроительной промышленности: недостаточной была мощность имеющихся верфей, слабой была техническая оснащенность предприятий судостроительной промышленности, не хватало квалифицированных кадров, слабой была культура производства. Кроме того, Морской Технический комитет постоянно задерживал рассмотрение проектов кораблей, в проекты уже находящихся на стапелях кораблей вносились изменения, что сказывалось на сроках постройки.

Итак, ошибка в рассрочке программы судостроения 1898 года была наиболее важной, но не единственной в ряду ошибок нашей подготовки к войне на море. Еще одной серьезной ошибкой было то, что в 1902 году из Тихого океана в порты Балтийского моря для ремонта увели целую эскадру: три эскадренных броненосца («Сисой Великий», «Наварин», «Император Николай I») и четыре броненосных крейсера («Адмирал Нахимов», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Адмирал Корнилов»). Все они, за исключением «Корнилова» и «Николая I», найдут себе могилу в Цусимском проливе в 1905 году («Николай I» попадет в плен, а «Корнилов» уцелеет лишь потому, что останется на Балтике), причем за время нахождения на Балтике они не пройдут весь предполагавшийся ремонт и модернизацию, а то, что на них успели сделать, все это с успехом можно было осуществить во Владивостоке и Порт-Артуре.
Надо упомянуть также еще один факт. Чили и Аргентина, готовясь к войне друг с другом, заказали за границей ряд первоклассных боевых кораблей (Аргентина – шесть превосходных броненосных крейсеров в Италии). Затем обе державы заключили между собой соглашение, согласно которому прекращали наращивать свои военно-морские флоты и должны были одновременно продать по два корабля, которые в высокой степени готовности еще находились на зарубежных верфях. Россия получила предложение о приобретении двух аргентинских крейсеров, но Морское министерство это предложение отклонило^[12]. Эти крейсеры (будущие японские «Ниссин» и «Кассуга»), построенные по выдающемуся проекту (при водоизмещении, таком же, как у русского крейсера «Баян», они несли вдвое более сильную артиллерию и были прекрасно забронированы), купленные Японией в конце 1903 г., с успехом действовали против нашего флота. Кроме того, была реальная возможность купить и другие четыре аргентинских крейсера, построенных по тому же проекту – финансовое положение Аргентины в то время было крайне тяжелым и она была заинтересована поправить его за счет продажи кораблей своего флота. Уже после начала военных действий русское правительство будет предпринимать отчаянные, но безуспешные попытки приобрести эти корабли.
Нельзя сказать, что русское морское командование не понимало необходимости усиления флота на Дальнем Востоке и не предпринимало никаких мер в этом направлении. Наместник Николая II на Дальнем Востоке адмирал Е. И. Алексеев, понимая неизбежность военного столкновения с Японией, настоятельно требовал присылки подкреплений кораблями с Балтийского флота^[13]. Осенью 1903 г. из Средиземного моря на Дальний Восток послали отряд под командованием контр-адмирала А. А. Вирениуса. В состав этого отряда входили: эскадренный броненосец «Ослябя», крейсеры 1-го ранга «Дмитрий Донской» и «Аврора», крейсер 2-го ранга «Алмаз», 7 эскадренных миноносцев, 4 номерных миноносца и 3 транспорта^[14]. Однако в связи с недостаточной организацией и обеспечением, а также частыми поломками миноносцев отряд продвигался крайне медленно. События на Дальнем Востоке развивались очень быстро, и необходимость присутствия морского отряда в Тихом океане с каждым днем делалась все более и более очевидной. Между тем адмирал А. А. Вирениус явно не спешил^[15]. Когда отряд, наконец, подошел к Джибутти, он получил в ответ на свой запрос по беспроволочному телеграфу известие о том, что уже третий день как началась война с Японией^[16].

Основные тактико-технические данные русских и японских эскадренных броненосцев 1*

1* Сост. по: Русско-японская война 1904-1905 гг. Работа Исторической комиссии при МГЦ]. Кн. 1. СПб., 1912. С. 2-4; РГА ВМФ. Ф. 763. On. 1. Д. 65. Л. 10-15; История отечественного судостроения. Т. II. СПб., 1995.

2 февраля последовало «высочайшее повеление» вернуться в Россию. Попытка усилить Тихоокеанскую эскадру готовыми кораблями с общим водоизмещением в 30000 т еще до начала войны закончилась полной неудачей^[17]. Надо отметить, что в то же время из Средиземного моря на Дальний Восток шли два броненосных крейсера «Ниссин» и «Кассуга», закупленные японцами в Италии. Несмотря на начавшиеся военные действия на Тихом океане, они благополучно достигли Японии и в апреле 1904 г. вступили в состав действующего флота Японии. Отсылку отряда Вирениуса назад на Балтику следует признать ошибкой. Если бы этот отряд продолжал свое движение, он, вероятнее всего, также дошел бы до места назначения^[18].
Наряду с численным составом русского и японского флотов на Тихом океане важное значение для последующих боевых действий имели тактико-технические характеристики кораблей русского и японского флотов всех классов, так как действия миноносцев являлись одной из составляющих действий всего флота. Дело не только и, пожалуй, не столько в численном превосходстве японцев в броненосных кораблях, сколько в их качестве. Японские эскадренные броненосцы являлись однотипными кораблями новейшей постройки, тогда как русские эскадренные броненосцы, построенные по различным судостроительным программам с интервалом времени до семи лет, принадлежали к четырем различным типам кораблей, обладавшим различными тактикотехническими данными.
Большая часть русских кораблей по своим тактико-техническим данным уступала японским^[19]. Три русских броненосца – «Петропавловск», «Севастополь» и «Полтава» являлись уже устаревшими кораблями. К началу военных действий корабли типа «Полтава» уже не могли на равных соперничать с новейшими японскими броненосцами типа «Микаса». Известный справочник Джейна за 1904 г. соотносил их боевую силу как 0, 8 к 1, 0 в пользу последних^[20]. Кроме того, машины «Севастополя», изготовленные Франко-Русским заводом в Петербурге, отличались низким качеством изготовления и сборки. Даже на официальных испытаниях в 1900 году «Севастополь» не смог развить контрактной скорости (16 узлов), а к началу военных действий с трудом развивал 14. Ненадежная энергетическая установка являлась главным недостатком этого корабля, серьезно снижавшим его боеспособность.
Два эскадренных броненосца «Пересвет» и «Победа» были значительно слабее любого броненосца, так как имели 254 мм артиллерию главного калибра и недостаточное бронирование. Броненосцы «Пересвет» и «Победа», однотипные с «Ослябя», более подходили к типу сильных броненосных крейсеров, но для крейсеров их скорость хода была мала^[21]. И лишь два новейших броненосца «Цесаревич» и «Ретвизан», оба заграничной постройки, по своим тактико-техническим данным не уступали лучшим японским броненосцам. Разнотипность русских кораблей затрудняла их использование, особенно управление ими в бою, из-за чего понижалась боевая мощь эскадры^[22]. Русские броненосцы, входившие в состав Первой эскадры Тихого океана, были построены по трем (! ) судостроительным программам.
Еще хуже обстояло дело с броненосными крейсерами. Их было всего 4 против 8 у японцев и, кроме того, русские крейсеры уступали японским по ряду важнейших элементов. «Баян» по своей артиллерии в два раза уступал любому из броненосных крейсеров японского флота. Заказывая «Баян» во Франции фирме «Форж и Шантье» по проекту видного французского кораблестроителя М. Лаганя, Морской Технический комитет в задачу этого крейсера включил совместные действия с эскадренными броненосцами. Но слабое артиллерийское вооружение не позволяло использовать «Баян» в эскадренном бою так же эффективно, как использовали свои броненосные крейсеры японцы. В то же время в ходе военных действий «Баян» покажет более высокую эффективность, нежели русские бронепалубные крейсеры (хотя и стоимость его была выше, нежели у лучших бронепалубных крейсеров «Аскольд» (полная стоимость с вооружением и боезапасом 5 млн. рублей золотом) и «Богатырь» (5, 5 млн. рублей)^[23] – «Баян» (без вооружения стоил почти 6, 3 млн. рублей)^[24]. «Громобой», «Россия» и «Рюрик» создавались в первую очередь для крейсерских операций с целью нарушения морской торговли, но для эскадренного боя подходили мало. Они уступали японским броненосным крейсерам в бронировании (в том числе и в защищенности артиллерии), скорости хода и силе бортового залпа: их 203 мм орудия были расположены в бортовых установках так, что на один борт могли стрелять только два орудия из четырех. У японских крейсеров 203 мм орудия были расположены в башнях и на любой борт могли вести огонь все четыре орудия. Лишь на крейсере «Громобой» постарались в какой-то степени учесть требования эскадренного боя и с этой целью два носовых 8-ми дюймовых орудия и двенадцать 6-ти дюймовых поставили в бронированные казематы. В тяжелом бою первого августа 1904 года это позволило крейсеру уверенно противостоять огню японских башенных крейсеров.
Как показала русско-японская война, русские крейсеры хорошо зарекомендовали себя при ведении разведки и в действиях на морских коммуникациях противника, но оказались малоэффективными в эскадренном бою, а именно этот вид боевых действий флота оказался преобладающим в русско-японской войне^[25]. «Рюрик» к началу войны был уже устаревшим кораблем, его ход из- за изношенных машин был лишь около 17 узлов против 21 узла у японских броненосных крейсеров^[26]. Причем даже такую скорость «Рюрик» мог развить на короткий промежуток времени, в течение же длительного времени он мог держать ход не более 15 узлов^[27].
Против 7 русских бронепалубных крейсеров у японцев было к началу военных действий 14 и еще 1 малый броненосный крейсер «Чиода». Правда, из 14 бронепалубных крейсеров 7 были уже устаревшими. Все русские крейсеры этого типа были новой постройки, три из них – «Варяг», «Аскольд» и «Богатырь» – являлись сильнейшими кораблями этого типа, равных которым не было в японском флоте. Однако уже вскоре после начала военных действий японский флот пополнился новым бронепалубным легким крейсером «Цусима»^[28], а в сентябре 1904 г. вступил в строй еще один – «Отова»^[29]. Кроме того, из русских крейсеров «Варяг» погиб в первый день войны (27 января 1904 г. ), «Боярин» 29 января подорвался и погиб на минном заграждении, выставленном русским же заградителем «Енисей»^[30], а «Богатырь» 2 мая 1904 г. в тумане наскочил на скалы у мыса Брюса, получил тяжелые повреждения и в дальнейшем в боевых действиях участия не принимал^[31].
Кроме того, следует отметить, что русские крейсеры «Диана» и «Паллада», создававшиеся как «истребители торговли», имели для своего водоизмещения слишком слабое вооружение (восемь 6-ти дюймовых орудий, не считая мелкокалиберных) и малую для кораблей своего класса скорость – проектные 20 узлов они не смогли развить даже на приемных испытаниях (с трудом дали чуть более 19).
Кроме всего вышеперечисленного, надо отметить еще один существенный недостаток, который сказался на боеготовности русских кораблей, а именно – несовершенство русских снарядов. Наиболее тяжелые последствия в этом отношении имело решение Морского технического комитета о принятии на вооружение в 1892 г. новых облегченных снарядов, что должно было способствовать повышению до 20% их начальной скорости полета, и, следовательно, значительному увеличению пробивающей способности и настильности траектории. Последнее значительно улучшало меткость стрельбы, которая считалась в русском флоте наиболее важным свойством. Но эти выводы были справедливы только для боевых дистанций до 20 каб., которые в русских правилах артиллерийской службы считались предельными.