Глава 3 МЫШОНОК. Чрезмерно беспомощный ребенок, производящий впечатление умственно отсталого.

Глава 3 МЫШОНОК

Чрезмерно беспомощный ребенок, производящий впечатление умственно отсталого.

Главы 1 и 2 были посвящены расторможенным детям. Главы 3 и 4 — о детях пассивных и замкнутых. Тем не менее, у всех четверых процесс развития весьма сходен — возможно, он универсален.

Это было на большой перемене. Я разговаривал с учительницей первого класса и посматривал на ее учеников, игравших на площадке, наблюдая за ребенком, которого ко мне направили. Внимание учительницы привлек другой ученик. «Вам обязательно следует посмотреть Джорджа, если найдется время, — сказала она. — Я думаю, он отстает в развитии».

Я расспросил учительницу подробнее. «Он ничего не делает в классе, совсем ничего. Он не умеет читать. Собственно, он почти не знает алфавита. Он и по арифметике дальше двух считать не умеет. Я не уверена, что за год я слышала его голос, а если и слышала, то раз или два. Что-то с ним определенно не в порядке».

После такого вступления мне, конечно же, следовало посмотреть Джорджа. Возможно, потребовалось бы отправить его в специальную школу, в класс для умственно отсталых детей. Я недоумевал, почему учительница не обратилась ко мне раньше — сейчас на дворе стоял апрель — но из того, что она сказала мне прежде и что я узнал позже, явствовало, что тому были две причины. Одна состояла в том, что Джордж был настолько незаметен, что хотелось не столько проигнорировать его, сколько просто забыть о его существовании. Более того, Джордж казался совсем беспомощным, словно сделанным из стекла, и я думаю, что, сами того не осознавая, все, кто имел с ним дело, боялись, что, если они хоть что-то попытаются с ним сделать, он тут же рассыплется на мелкие кусочки.

Прежде чем вернуться в кабинет с мальчиком, которого я пришел посмотреть, я задержался на минуту понаблюдать за Джорджем. Многое можно узнать, наблюдая за физической активностью ребенка. Что же я увидел? Щупленького, бледного малыша, который очень мало двигался. Другие дети съезжали с горки, карабкались на турники. Он стоял рядом. Его обходили в очереди, потому что непонятно было, стоит ли он в очереди. Он ничего не делал в классе — он и на площадке ничего не делал.

Все же он производил впечатление ребенка, отстающего в физическом развитии, — а именно так часто выглядят умственно отсталые дети, если это отставание обусловлено органическими поражениями мозга. У него не была нарушена координация. Когда он конце концов взобрался на горку, он съехал вниз, как любой другой ребенок. Единственное, что было ясно — он напоминал мышонка, очень робкого мышонка.

Неделю спустя я привел Джорджа в кабинет для тестирования. Его ответы на простые вопросы или, точнее, отсутствие ответов — заставили меня подумать, что учительница была права в своих опасениях, подозревая у него умственную отсталость. Все, что он был в состоянии сделать — это назвать имена своих братьев и сестер, сказать, что ему нравится и не нравится в школе, рассказать, во что он любит играть и тому подобное. Иногда он отвечал медленно, иногда вообще не отвечал. Его ответы состояли из минимального количества слов. Но, по крайней мере, не было никаких признаков серьезного эмоционального расстройства, непонимания вопросов или странных ответов. То немногое, что он говорил, звучало осмысленно.

Чтобы ответить на вопрос об умственной отсталости, я обратился к тестам интеллекта.

Джордж продолжал в том же духе: «чуть-чуть или совсем ничего» — и я превратился в образец терпеливого ожидания и поощрения. Это стандартная процедура проведения индивидуального теста умственного развития, направленная на то, чтобы помочь ребенку выполнить тест как можно лучше. К моему удивлению, Джордж постепенно начал реагировать: сначала один ответ, потом — другой. Он был тихий и медлительный, но он выдавал верные ответы, видимо, потому, что понимал, что я буду спокойно ждать и не стану давить на него.

Джордж продвигался: от паузы в 30—45 секунд между вопросом и ответом он перешел к десятисекундной паузе и в конце концов отвечал даже еще более быстро. Это подтверждало его изначальную невероятную робость, но свидетельствовало также и о том, что он быстро раскрывается, когда его собеседник терпелив и поощряет его. Что еще более важно, число ответов, правильных для ребенка шестилетнего возраста, все увеличивалось. По числу набранных им очков он не попал в категорию умственно отсталых, ни даже в следующую, более высокую категорию (так называемую категорию «замедленного усвоения»), а — в норму! Умственное развитие его было средним, и при этом он ухитрился показаться своей учительнице умственно отсталым — так мало он говорил и так малого достиг за восемь месяцев в первом классе!

Я провел обычную встречу с родителями. Было очевидно, что отец пытается быть строгим, и я попросил его чувствовать себя спокойнее. Мать вела себя воинственно, и я попросил ее расслабиться. Как я узнал позже, даже после этой единственной встречи отец переменился. Он перестал прибегать к физическому наказанию, и это свидетельствовало о том, что он и в других отношениях стал мягче. Однако мать была не в состоянии ослабить гипертревогу и гиперзащиту. Во всяком случае, Джордж не переменился и начал второй класс таким же несчастным, каким закончил первый.

Я предупредил мать Джорджа, что я, возможно, начну серию занятий для родителей, состоящую из десяти встреч, и когда такая серия началась в середине учебного года, она присоединилась к нам и регулярно посещала занятия.

Родительские отчеты, как обычно, начинаются с третьей недели занятий.