 |
Глава 5 завершая картину. Конфликт. Быть или не быть игровому занятию?
|
|
|
|
Глава 5 ЗАВЕРШАЯ КАРТИНУ
Пожалуй, хватит детально описывать занятия конкретного родителя и конкретного ребенка. Сейчас обратимся к наиболее ярким моментам некоторых других ситуаций. Часто на родительских семинарах возникают интересные моменты: мать рассказывает, что она поняла, что ее дочка все еще боится, как бы не описаться ночью (а она-то думала, что дочка уже забыла об этом, поскольку все наладилось), и осознание проблемы сблизило ребенка с матерью; мать, считавшая, что «все эти чудачества с игрушками» — глупость, пока на одном из игровых занятий сын не сказал, что его «писи» ядовитые, и потом стал рассказывать о каких-то непонятных страхах, о существовании которых мать даже не подозревала. В этой главе описываются пятнадцать самых разнообразных случаев, которые представляются нам в той или иной мере важными. Вместе они дополняют картину игрового занятия. Их можно грубо разделить на пять категорий: «Конфликт», «Самопонимание», «Понимание ребенка», «Перемены» и «Ребенок ищет сближения».
КОНФЛИКТ
Быть или не быть игровому занятию?
Надин сообщила, что ее сын, Джон, пригрозил, что он не пойдет на игровое занятие, когда она стала настаивать на перемене места. Дело в том, что занятия обычно проходили в комнате, которую Джон занимал вместе с братом. В тот день братишка заболел и лежал в постели. Джон сказал: «Ну и что, мы все равно будем здесь играть». — Надин сказала: «Нет, он должен оставаться в постели. В этот раз мы будем заниматься в моей комнате». (Это был правильный шаг, гораздо лучше, чем допускать на занятия третьего человека. ) Джон сказал: «Нет, мы сделаем так, как я хочу», — что было частью его проблемы: он хотел, чтобы все делалось так, как он хочет. Надин сказала: «Нет, мы будем заниматься в моей комнате». — На это Джон сказал: «Тогда я не буду заниматься». И Надин сказала: «Хорошо», — и вышла. Ей было нелегко, но она сумела это сделать.
|
|
|
• Конечно, Джону до смерти хотелось поиграть, и он не хотел упускать такую возможность. Но и уступать ему не хотелось. Что он мог сделать? Будучи мальчиком смышленным, он попытался шантажировать мать: «А что же ты расскажешь руководителю на следующей неделе? » Совсем малыш — и пяти лет еще нет!
Однако Надин была упряма и смекалиста не меньше сына. Она ответила: «Я скажу ему, что ты не захотел играть». (Когда она рассказывала об этом на семинаре, все участницы рассмеялись. ) Джон был повержен, но сделал еще одну изящную попытку: «А что ты собираешься делать в четверг утром? » — Она ответила: «Ну, если я не пойду на родительский семинар в четверг утром, то смогу прибраться дома. У меня ведь никогда нет времени, чтобы прибраться». Это подействовало. Джон капитулировал. «Ладно, — сказал он. — Давай будем заниматься в твоей комнате».
Это был, безусловно, конфликт, и вместе с тем, в нем было что-то здоровое, поскольку каждый понимал, что происходит.
Не так было дело в случае, описываемом ниже. Мать и сын, мальчик восьми лет, не понимали, что они на самом деле чувствуют, и старались взять верх один над другим. Предмет спора был почти такой же, как в предыдущей ситуации: быть или не быть игровому занятию — но результат был разрушительным, нездоровым.
Бетти: Итак, Джек очень рассердился, потому что его друг болел два дня подряд и сказал ему, что он не может прийти играть. Я сказала, что так или иначе, пора начинать наше занятие. То есть, я сказала: «Мы сможем поиграть, но не раньше чем я закончу натирать пол». Он сказал: «Я не хочу заниматься», — и пошел вниз. Я знала, что он вне себя, потому что друг уже два дня пренебрегал им — именно так он это понимал, хотя мальчик действительно был болен. А потом он вернулся и сказал: «А я нашел классное место в подвале, где можно спрятаться». Он должен был прийти и сказать мне об этом, потому что никто его не искал.
|
|
|
Смех в группе.
Бетти: Потом он сказал: «Ну, когда мы будем играть? »— а я сказала: «Мне показалось, что ты сказал, что не хочешь этим заниматься». Я специально так сказала, потому что он старается заставить меня сделать что-то исподволь, вместо того, чтобы просто прийти и сказать. Раз уж он сказал: «Я не хочу заниматься», — я хотела, чтобы он сказал: «Ну, ладно, я и вправду хочу заниматься». Я сказала: «Мне показалось, что ты сказал, что не хочешь этим заниматься». А он сказал: «Нет, это ты не хочешь этим заниматься». Мы смотрели друг на друга; это был тупик.
Дальше Джек обратился к тактике, описанной в предыдущем эпизоде.
Бетти: Потом он сказал: «Ну, и что ты собираешься сказать руководителю семинара на следующей неделе? »
Смех.
Бетти: Я сказала: «Я ему скажу, что ты ушел: ты не хотел играть». Тогда он сказал: «Ну, хорошо, я хочу играть» — этого-то я и ждала, но к этому времени я уже начала второй раз покрывать пол мастикой.
Смех.
Бетти: Я сказала: «Хорошо, как только я это закончу», — и он опять разозлился.
Раньше Бетти говорила, что у нее все время уходит на то, чтобы прибираться в доме, и что, честно говоря, она предпочитает убираться, чем играть с детьми. Таким образом, хотя она и думала, что она говорит Джеку, что ей хочется с ним играть, он на самом деле слышал, что уборка в доме важнее. В этот момент он был особенно чувствителен к отвержению, поскольку его друг был болен и не мог играть с ним, поэтому быть поставленным на второе место вслед за натиркой полов — это оказалось слишком, и он вышел.
Когда Бетти сказала, что она хотела, чтобы Джек попросил о занятии, потому что она не хотела, чтобы он добивался от нее чего-то исподволь, не попросив об этом, она опять неверно истолковала мои указания. Обычно я стою за то, чтобы дети просили о том, чего они хотят, а не манипулировали (см. «Конец гиперопеке» ниже в этой главе), но в этом случае Джек уже попросил, и Бетти, собственно, заставляла его покориться.
И когда он сделал это, удача все равно от него отвернулась, потому что Бетти как раз в этот момент покрывала пол вторым слоем мастики.
Моя задача состояла в том, чтобы помочь матери увидеть, как сын истолковал ее действия — как отвержение, и помочь ей осознать ее собственную потребность— доминировать над ним посредством отвержения.
|
|
|
