 |
Не стоило. Призрак. Неустрашимый. Товарищ полковник. Полыхнуло. Идущий. Злобные зайцы. Год дураков. Не возвращаются поэты
|
|
|
|
Не стоило
Фёдор Михайлович, Вы просты,
как контрапункт человечьей доктрины.
При невозможности вечно хранить
неприкасаемо совесть и честь,
эвакуация красоты
на расстояние выстрела в спину
так далеко завела под гранит,
так глубоко, что не стоило лезть.
Призрак
Встаёт рассвет, грохочут гимны,
В потоках кофе, чая, соков
Стада авто толпятся дымно,
Дежурит Ленин одиноко.
Безумный, чёрствый, безысходный,
Встречает даты два полвека,
Настороже антинародный,
Бездушный призрак человека.
Среди большой нервозной кучи,
Глумлив, циничен и отчаян,
Чекист, преемник и подручный,
Перебивает крики чаек:
«Вперёд, гвардейцы кардинала,
Пора свободе резать крылья,
Строптивых только не хватало,
Кто не един, тот станет пылью!
Кто не со мной, того проучим,
Порвём, прогнём, затравим ядом!
Хвала мотающим «колючку»
И отливающим снаряды!
Пора вернуть кайло народам,
И трудодни за все работы!
Даёшь сверхприбыли заводам,
Производящим огнемёты! »
В большой семье не без урода,
Но здесь чума, и трижды больно.
Белеет парусом свобода
В тумане Родины безвольной.
Неустрашимый
В туман и стужу крест несли,
Суровый климат, век таков.
Следы суровых чудаков
Впечатаны в кусок земли.
Мы знали время веселей,
Способных на отважный шаг.
Держи повыше белый флаг,
Идущий по моей земле.
Царём назначен Человек,
Но царство не вернуть назад.
Часы песочные молчат,
Отсчитывая прошлый век.
Необъяснимо слепо шёл
До самой пропасти народ.
По краю глобуса ползёт
Неустрашимый богомол.
Товарищ полковник
Я к Вам обращаюсь, полковник Квачков,
|
|
|
Простите, не вижу Ваших зрачков,
Но всё же, ответьте, товарищ полковник:
Кто же в России всему виновник?
Почему наш глобус вращается криво,
Почему страна на краю обрыва,
Где окончание всей тягомути,
И кто же виновник беды? – Распутье?
Вам наше небо в клеточку – данность,
А нам накрутили странность на странность.
Может из камер виднее, полковник,
Кто же в России всему виновник?..
Мясо
Калифорния так далеко,
А к Берлину двоякое чувство,
Я не против других языков,
Но в России единственный – русский.
Я не против полёта шмеля,
Но я против воздушных ударов.
Содрогается злобой Земля,
И ночами тревожат кошмары.
Не укрыться от града стеной,
Не преграда граница для сильных.
Мне Париж не по нраву давно,
Слишком нежный, лукаво-стерильный.
Неприемлемый Африки цвет,
Посреди европейского быта,
Ни родного, ни близкого нет,
И не скажешь об этом открыто.
На полях не свобода, а срам,
В ожиданьи пожарные части,
По-арабски накурено там,
И бурлят африканские страсти.
Приручают, – сиди, мол, терпи,
Чтобы так до скончания жили…
Лучше водку в Австралии пить,
И закусывать мясом на гриле.
Полыхнуло
Полыхнуло вдали не по-детски,
обломились курорты, бензин.
Опрокинулся берег турецкий,
голова отлетела в Берлин.
Только мы у гниющей канавы
ожидаем дождя с ветерком.
Че Гевары всегда будут правы,
даже если в тюрьме, под замком.
Идущий
Мы ждали законной свободы,
А это –
Всего лишь отмена запрета.
Войной не поможешь народу,
И, значит,
Мы действовать будем иначе.
В историю, в самую гущу
влетаю.
Отечество не выбирают.
Дорогу осилит идущий,
А спящий
Запутается в настоящем.
Тревогой звонарь православных
разбудит,
Во благо потерянным людям.
Ударит всей силой, на равных
с рассветом,
А звук потеряется где-то.
|
|
|
Злобные зайцы
Вруны напоказ поют,
Свивая гнездовья лестных,
Презренен корыстный блуд
Русовствующих повсеместно.
В потоке людских имён,
Среди голосов обычных,
Из тени родных знамён
В меня попадают лично.
То гусли у них в руках,
То вроде бы слово наше,
Но их разъедает страх,
И русский поэт им страшен.
Пустые хулы свистят.
Блокирую злобных зайцев.
Любите не всех подряд, –
Русовствующих опасайтесь.
Год дураков
Не зря эмоции проснулись,
Накрылась тазиком печаль:
Эльфийский Новый год в июле,
Но можно мае отмечать.
Сидим за ядерным забором,
Готовим ядерный ночлег.
Год дураков начнётся скоро,
Как начался дурацкий век.
Не возвращаются поэты
Градус спирта переводится в куплеты,
Острым лезвием кроится белый лист,
Никуда не возвращаются поэты,
Возвращенец – не скиталец, а турист.
Происходит растворение от водки,
Омовение изношенной души,
Неприемлемы поэтам военсводки,
Но приветствуется бремя Чан Кайши.
Водоросли
Недоросли и водоросли в люди выходят толпами,
Медленно расползаются в поиске тёплых мест,
Правят своими креслами, графиками и колбами.
К ним у верхушки правящей хищнический интерес.
Ведроголовая публика видит во снах Будённого,
Но триколором власовским вымощены умы.
Краем касается каждого плотная ткань знамённая,
Нет нам дороги около, только внутри тюрьмы.
|
|
|
