 |
Разруха. Формалин. Палево. Железная. 30-е сентября 2015-го. Детали. Мир под палкой. Спорами. Лоскуты. Бомбардировка. День рождения
|
|
|
|
Разруха
Разделяя родных по крови,
Соединяя близких по духу,
Плавилась небесная кровля,
Мрачно маршировала разруха.
В грязь втаптывая святыни,
Смывая скрижали веков и судеб,
Народы потоком несло в пустыню,
В землю, которой у них не будет.
Преобразуя страну в призрака
С грудами необратимости и гнева,
Слизывая с лиц признаки
Нации, ниспосланной самим Небом.
Наизнанку вывернутое сущее,
Про́ пасть и бездонное прошлое, –
Вот и всё наше «преимущество»,
Неразумное, непоправимое, пошлое.
Прыгающие по кочкам бесы
Будоражат и завлекают новых
Сферой жадных своих интересов.
Поэтому взгляд у меня суровый.
Формалин
Как измена родине, культурный формализм,
Смыслы размывая, проникает внутривенно.
Заливая в головы холодный формалин,
Сохраняет матрица фашизм обыкновенный.
Палево
Горлоначальники правят штурвалами,
Рабовладельцы матёрые, с матами,
Машут кнутами, грохочут забралами,
Невозмутимые, невиноватые.
Тёмный народец мешает куражиться,
Лезут под ноги людишки рабочие,
Путаются и вредят экономике,
А горлоначальники – все непорочные.
Стали сантехники вдруг санитарами,
Стали электрики элементарными,
Выбора нет, повторяется палево,
Вместо Иосифа выберут Сталина.
Железная
Железная сволочь, дорога,
Ползущая в бу́ ддово будущее,
В рубище из горевы́ х острогов,
Пространство кайлом рубящая.
Чахоточные каторжане,
Иссохшие до меловых скелетов,
Сидят на порохе и на уране,
Дуро́ м плавя ошмётки лета.
Заку́ поренной бутылью,
Запаянной огненной горловиной,
Вы́ прастаны тела остылые,
Цепь рвущие на половины.
|
|
|
30-е сентября 2015-го
Сороковой конвой,
Миллионокилограммовый,
Ничей, но вовсе не дармовой,
Тяжеленный, будто само слово,
Пересёк границу на точках
«Матвеев Курган» и «Донецк»,
И дальше загромыхал по кочкам
В самое пекло, в бездну, в конец.
Детали
Интроверты теснят экстравертов,
Экстраверты гнобят интровертов,
Истребители Воинов Света
Недовольны порывами ветра.
Из проёмов раздробленных окон
Выпирают детали из стали,
Революция встала нам боком
И другими кривыми местами.
Изрыгаются аудитории
Сочленениями и конструкциями,
Зависает вопрос лепрозориев:
А была ли она, революция?..
Мир под палкой
Подленькое плодоовощное будущее,
Ничего человеческого не сулящее,
Управляемое и увлекаемое чудищами,
Из чёрной норы в бездонное настоящее.
Из рядового прошлого по наклонной прогресса,
Схожего параметрами с соковыжималкой,
Заканчиваются на Иосифах любые Инессы,
Засыпает мир под термоядерной палкой.
Спорами
Семенами уйдём в чернозём,
На слова и на предательства скорые,
Грозовые ворота грызём,
Разлетаемся ветрено спорами.
Лоскуты
Разнополярные Стариковы,
Служащие государевы,
Рвут в лоскуты одеяла,
Но этого им мало.
Тянут страну на разрыв швов,
Криво сшивая основы основ,
Пряча концы на самое дно,
Туда, где черным-черно.
* * *
В поле брани столько вони,
Зашатался в поле воин,
Безо всякой мысли тыкал
Пальцем в небо горемыка.
Притомился конь в загоне,
Сбил подковы, но не болен.
Свечи сальные сгорели,
Поминальные, в апреле.
* * * *
Папа Карл пилил полено,
Колотил его об стену,
Красил губы, дёргал брови,
Не спешил, не суесловил.
Беглый вырубился мальчик,
Второгодник, не иначе,
Длинноносый простодыра,
Без прописки, без квартиры.
|
|
|
А на полке жил сверчок,
Музыкант и дурачок,
Безвозмездно пел кантаты,
Не прописан, не женатый.
Бомбардировка
Мироустройством занимаются задиры,
Штабы насытил генеральский перегар,
Ещё одна бомбардировка «ради мира»,
Потом ракетный или танковый удар.
Радары спутников нацелены на точки,
Стволы орудий исключительно точны,
Но мы по-прежнему в одной всемирной бочке,
И, как обычно, генералам не нужны.
День рождения
Страна моя, веками неумытая,
Отечество моё и холуёв,
Насыщенная быдлом и бандитами,
И всяческими зомби до краёв.
Отчаянно стою, неподдающийся,
Под грубыми ударами толпы,
Не врущий и усиленно не рвущийся,
И не сойти мне с правильной тропы.
Моя стихия – ветры и течения,
Моя свобода – вечная любовь,
Мой каждый день – как новый день рождения,
Раз накануне разбивают бровь.
Вышибает
Как наркотик, сиюминутная, одномоментная,
Поэзия депрессивно-турбулентная,
Вышибает на целые десятилетия,
Будто Бродские на всей планете и я.
Сторублёвка
Разменяли честь на сторублёвку,
Ради выгод призрачных и злых,
Натиску не будет остановки,
Как рублей не стало золотых.
Крымская беда не за горами,
Что теперь ни сделай – всё ботва.
Жаль, что не подавится салями
Идолопоклонская братва.
Карачун
Здесь, в ожидании свобод,
Особый путь петлёй обвился.
Словоохотливый народ
Почти безропотно убился.
Не прекословя палачу,
Не возражая власть имущим,
Народ отведал карачун,
И продался за хлеб насущный.
Несётся мимо блатвора
В тонированных лимузинах.
Электорат готов, пора
Катать стакан у магазина.
Он воспевал своих господ,
И сам уверовал в рекорды.
Поллитрой счастлив был народ,
Потом упал в крапиву мордой.
Самозабвенно рвался в бой,
Служил безропотным солдатом,
Срубая ветку под собой,
Свалился и разбился с матом.
|
|
|
