Неудобство ясного мышления 14 глава

Марта (отбиваясь от него). Перестань!

Джордж (шлепок). Ну, соберись с духом. (Снова шле­пок.) Мне нужно, чтобы ты держалась на но­гах и действовала, радость моя. Я намерен тебя поколотить, так что будь готова дать мне сдачи. (Снова шлепок, делает шаг назад, от­пускает ее, она встает.)

Марта. Хорошо, Джордж. Что ты хочешь?

Джордж. Хочу боя на равных, детка. Только и всего.

Марта. Ладно, будет бой.

Джордж. Хочу, чтобы ты рассвирепела.

Марта. Я и так свирепая.

Джордж. Будешь еще свирепее.

Марта. Не беспокойся, буду!

 

-187-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

Ник. Как-то... неловко.

Джордж (насмешливо). Вот оно что.

Ник. Да. Так. Именно.

Джордж (передразнивает его). Да. Так. Именно. (По­том громко, но самому себе.) ОТВРАТИТЕЛЬ­НО!

Ник. Послушайте! Я ничего такого не сказал...

Джордж. ОТВРАТИТЕЛЬНО! (Не громко, но подчер­кивая каждое слово.) Вы думаете, мне прият­ны... как бы это сказать... эти высмеивания, эти нападки в присутствии (презрительный жест в его сторону)...в вашем присутствии? Думаете, мне это нравится?

Ник (холодно, неприязненно). Да нет... Думаю, что совсем не нравится.

Джордж. Ах, вот что вы думаете? Хм?

Ник (враждебно). Да... Думаю. Думаю, что не нра­вится.

Джордж (притворяясьрастроганным). Ваше сочувствие обезоруживает меня... ваше... ваше сострада­ние исторгает из меня слезы! Крупные, соле­ные, ненаучные слезы!

Ник (в высшей степени пренебрежительно). Я од-

ного не понимаю, почему вы заставляете по­сторонних людей принимать участие в таких сценах.

Джордж. Я заставляю?

Ник. Если вам и вашей... жене приятно кидаться друг на друга, как дикие...

Джордж. Мне? Это МНЕ приятно?

Ник. Как дикие звери, то почему бы вам не зани­маться этим, когда у вас никого...

Джордж (сквозь ярость у него пробивается смех). Ах, ты самовлюбленный петух...

Ник (с откровенной угрозой). Вы прекратите это... мистер! (Молчание.) Поосторожнее! [стр. 122— 123].

В этой последовательности саркастическая атака Джорджа на недостаток участия Ника толкает послед­него к пренебрежительному равнодушию. Но это при­водит в бешенство Джорджа, который, хотя возможно ища симпатии, заканчивает тем, что оскорбляет Ника,

 

 

-188-

ГЛАВА 5. ПЬЕСА -КТО EOI/1TCR ВИРДЖИНИЮ ВУЛЬФ?»

пока последний не начинает угрожать ему. Со стороны Ника попытка не общаться в конце концов приводит к сильному вовлечению в игру, в то время как попытка Джорджа усилить позицию Ника в их с Мартой игре заканчивается демонстрацией того, каким он (Джордж) может быть, когда его доводят до бешенства. Будущий паттерн установлен.

5.45. Выводы

Теперь должно быть попятно, что описание даже очень простой, искусственной системы семьи требует значительной объемной проработки. Что же касается вариаций содержания нескольких правил взаимоотно­шений, то они бесчисленны и часто сильно детализи­рованы. (Реминисценцией этой проблемы является интерпретация Фрейда сна Ирмы (50), в котором сон на полстранички вырос на девять страниц интерпре­тации.) Нижеследующее — общее резюме интсракци-онной системы Джорджа и Марты.

5.451. Стабильность. Как уже говорилось, система ста­бильна благодаря се переменным, если они остаются внутри определенных границ, что справедливо в от­ношении диадной системы Джорджа и Марты. «Ста­бильность» кажется менее всего подходящим поняти­ем для описания их командных комнатных игр, но проблема основывается на подразумеваемых перемен­ных. Их разговоры — подвижные, шумные и шокиру­ющие; сдержанность и приличие быстро забываются, и создастся впечатление, что что-то происходит. На самом деле, очень сложно в любой момент предполо­жить, что случится позже. Однако крайне легко опи­сать кок это произойдет. Что касается переменных, которые здесь определяют стабильность, то ими явля­ются не содержание, а взаимоотношения, и в поняти­ях паттерна их взаимоотношений пара демонстрирует крайне узкий круг поведения*.

На основе клинических наблюдений и некоторых экспе­риментальных данных (61) мы утверждаем, что патогенные семьи

 

-189-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

5.452. Калибрование. Этой областью поведения явля­
ется калибрование, «окружение» их системы. Симмет­
рия их поведения определяет качество и высокую сен-
зитивность «нижнего предела» этого круга, т. е. редко
можно заметить несимметричное поведение. «Верхний
предел», как уже было сказано, характеризуется их
определенным стилем, негативной обратной связью в
комплиментарности. Миф о сыне требует от обоих ус­
тановить предел того, как долго они могут нападать
друг на друга, и придает силу достаточно стабильной
симметрии — до тех пор, пока, конечно, различие
между сыном-мифом и другим поведением не исчез­
нет, и эта область перестанет быть ни неприкосновен­
ной, ни гомеостатической. Они ограничены даже внутри
области симметричного поведения: их симметрия по­
чти исключительна, так что если говорить о потлаке*,
то в их играх скорее возможно описанное уничтоже­
ние, чем накопление или завершение.

5.453.Рекалибрование. С эскалацией, которая приводит
к уничтожению сына, для нас система драматически за­
вершается в то время, как система Джорджа и Марты —
может быть рекалибрована, ее шаг-функция изменена.
Они эскалицировали почти без ограничений, пока их
ограничения не были разрушены. Если о сыне миф не
будет продолжен, тогда, как угверждает Феррейра, по­
требуется новый порядок интеракции. Джордж и Марта
открыто выражают свой страх и беззащитность, смешан­
ные с надеждой относительно своего будущего.

по сравнению с нормальными обычно демонстрировали более вынужденные паттерны интеракции. Это заметно противоречит тра­диционным социологическим взглядам на разрушенные семьи как хаотические и неорганизованные; но существует различие свой­ственные уровню анализа и определению переменных. Крайняя жестокость во взаимоотношениях внутри семьи может казаться — и возможно даже считаться — хаосом в системе семья—общество. " Ритуал некоего северо-западного индейского племени, в котором вожди состязаются в уничтожении собственности, сим­метрично сжигая свое имущество.

 

 

-190-

J лава б ПАРАДОКСАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

6.1. ПРИРОДА ПАРАДОКСА

Парадокс занимает человеческие умы последние две тысячи лет и продолжает это делать в настоящее время. Некоторые из наиболее важных достижений это­го века в области логики, математики и эпистемологии непосредственно связаны с парадоксом, особенно раз­витие метаматематики или теории доказательств, тео­рии логических типов, рядов, исчисления и т. п. Кое-кто может и вспомнить классические парадоксы из школьной программы, хотя, возможно, забавные стран­ные случаи из школьной жизни вспоминаются чаще. Однако цель этой и последующих глав заключается в том, чтобы показать, что в природе парадокса имеется нечто, что непосредственно прагматично и существен­но важно для нас всех, т. к. парадокс не только может определить интеракцию, воздействовать на наше пове­дение и нашу психику (6.4), но он также бросает вызов нашей вере в логичность и, следовательно, в конечную значимость нашего мира (8.5 и 8.63). Более того, в раз­деле 7.4 мы попытаемся показать, что осторожный па­радокс, в духе максимы Гиппократа «Подобное исцеля­ется подобным», имеет значительный терапевтический эффект; а в разделе 7.6 коснемся роли парадокса в не­которых наиболее значительных достижениях челове­ческого ума. Мы надеемся, что из этого введения к па­радоксу понятно, что рассмотрение концепции пара­докса имеет несомненную важность и никоим образом не является бегством в башню из слоновой кости, хотя сначала нам придется изучить его логический фундамент.

6.11. Определение

Парадокс может быть определен как опроверже­ние, за которым следует правильное заключение. Это

 

-191-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

определение разрешает нам тут же исключить все те формы фальшивых парадоксов, которые основаны на утаивании ошибки в рассуждениях или на некотором софизме, преднамеренно встроенном в аргументацию*. Однако уже здесь определение парадокса становится неточным, т. к. разделение парадоксов на реальные и фальшивые достаточно относительно. Не исключено, что закономерные предпосылки сегодняшнего дня ста­нут ошибочными или заблуждениями завтра. Так, на­пример, парадокс Зенона об Ахиллесе и черепахе, которую он не мог догнать, был несомненно «истин­ным» парадоксом, пока не было открыто, что беско­нечно сходящийся ряд (в этом случае постоянно уменьшающееся расстояние между Ахиллесом и чере­пахой) имеет определенный предел. После того как это открытие было сделано, ранее правдоподобное предположение оказалось заблуждением, и парадокс прекратил существование. По этому поводу процити­руем Квина (Quine):

«Ревизия концептуальной схемы не так уж редко встречается. В небольшой степени она совершается при каждом научном достижении. Но в большей степени при научных революциях Коперника, при переходе от механики Ньютона к теории относительности Эйн­штейна. Можно надеяться даже преуспеть со временем, используя самые значительные научные достижения, и найти новые закономерности природы. Было время, когда доктрина о вращении Земли вокруг Солнца на-

" Типичный пример такого рода парадокса — это история о шести мужчинах, каждый из которых хочет отдельную комнату, в то время как у хозяина гостиницы их только пять. Он «решает» проблему, помещая первого мужчину в комнату номер один и просит другого мужчину побыть там с первым. Несколько минут спустя третий мужчина разметался в комнате номер два, четвер­тый — в комнате номер три, пятый в комнате номер четыре. Про­делав нес это, хозяин возвращался в комнату номер один, и пере­мещал шестого джентльмена, который его там ожидал, в комнату номер пять. Вот так! Ошибка таится в том, что второй и шестой мужчины представлены как одно лицо.

 

-192-

ГЛАВА G. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

зывалась «парадоксом Коперника» даже людьми, кото­рые приняли ее. И, возможно, придет время, когда из­вестные выражения без полных имен или подобной за­щиты будут так же бессмысленны, как их показывает антиномия» (120, р. 88—89).

6.12. Три типа парадокса

«Антиномия», выражение, содержащее в послед­нем предложении приведенной выше цитаты, требует объяснения. «Антиномия» иногда используется в том же значении, что и «парадокс», но большинство авто­ров предпочитают ограничить свое использование па­радоксов, возникающих в формализованных системах, таких, как логические и математические. (Читатель мо­жет удивиться — где же могут возникнуть парадоксы? В этой и следующих главах будет показано, что они легко возникают в семантике и в прагматике, а в восьмой главе обсуждается, как и где они возникают в опыте человеческого существования.) Антиномия, согласно Квину (120, р. 85) «порождает самопротиво­речие, вызванное принятыми способами размышле­ния». Стегмюллер (Stegmuller) (147, стр. 24) более спе­цифичен и определяет антиномию как утверждение, сочетающее противоречие и доказательство. Таким образом, если у пас есть утверждение Sj и второе утверждение — отрицательное первому —Sj (что обо­значает «не Sj», или «Sj — ложь»), тогда оба утверж­дения могут образовать третье утверждение: S_k, где S_k — Sj & —Sj. Итак, благодаря этому мы получили формальное противоречие, т. с. нечто может быть само и несамо, т. е. как правдой, так и ложью. Кро­ме того, продолжает Стегмюллер, если с помощью метода дедукции можно показать, что как Sj и его отрицание —Sj возможны, то возможно и S_k — и, следовательно, возникает антиномия. Таким образом, каждая антиномия — это логическое противоречие, хотя, как мы увидим ниже, не каждое логическое про­тиворечие является антиномией.

7 Првгадтяка чммютшгак коммуникаций

 

-193-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

Далее перейдем ко второму классу парадоксов, которые отличаются от антиномий только в одном важ­ном аспекте: они не встречаются в логических или математических системах — поэтому они не основаны на таких терминах, как формальный класс и число, — но скорее возникают из некоторых скрытых нссовпа-дениий на уровне структуры мысли и языка*.

Вторую группу часто относят к семантическим антиномиям или парадоксальным определениям.

И, наконец, существует третья группа парадок­сов, которая исследована меньше всего. Они представ­ляют значительный интерес для нашего изучения, поскольку возникают при поведенческих интеракци­ях, в которых они определяют поведение. Будем назы­вать эту группу прагматическими парадоксами и позднее увидим, что они могут быть разделены на парадоксаль­ные предписания и парадоксальные предсказания.

В общем, имеется три типа парадоксов:

(1) логико-математические парадоксы (антиномии);

(2) парадоксальные определения (семантические
антиномии);

' В этом мы следуем Рамсею (Ramsey) {121, стр. 20), кото­рый предложил следующую классификацию: Группа Л:

(1) Класс из всех классов, которые не являются членами

самих себя.

(2) Отношение между двумя отношениями, когда одно не

содержится н другом.

(3) Противоречие самого большого порядкового числитель-

ного (противоречие Бурали Форта) (Burali Forte): Группа Б:

(4)«Я лгу».

(5)Наименьшее порядковое числительное, поименованное

не меньше чем в 19 слогах.

(6)Наименьшее неопределимое порядковое числительное.

(7) Противоречие Ричарда (Richards),

(8) Противоречие Вейла (Weyle) о разнородной логике.
(Необходимо заметить, что Рамсей предпочитает выраже­
ние «противоречия в теории агрегатов», а не «парадокс».) Все эти
парадоксы описаны в работе Бошснского (Bochenski) (29).

-194-

ГЛАВА 6. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

(3) прагматические парадоксы (парадоксальные предписания и парадоксальные предсказания), которые очевидно соответствуют структуре теории че­ловеческой коммуникации, а именно трем основным областям этой теории: первый тип — логическому син­таксису, второй — семантике, а третий — прагматике. Далее мы представим примеры каждого из типов и попытаемся показать, как мало известны прагматичес­кие парадоксы, которые, так сказать, вырастают из двух других типов.

6.2. ЛОГИКО-МАТЕМАТИЧЕСКИЕ ПАРАДОКСЫ

Наиболее известный парадокс этой группы мож­но представить как «класс из всех классов, которые не являются членами самих себя». Он основывается на следующих предпосылках. Класс А -- это общность всех объектов, обладающих определенными свойства­ми. Таким образом, все коты прошлого, настоящего и будущего составляют класс котов. Установив этот класс, все другие объекты в мире могут быть отнесены к клас­су «не котов», т. к. вес эти объекты в общем имеют одно определенное свойство: они — не коты. Теперь любое утверждение, означающее, что объекты принад­лежат к обоим этим классам, будут просто противоре­чием, т. к. ничто не может быть котом и не котом од­новременно. Здесь не происходит ничего необычного: существование этого противоречия просто доказыва­ет, что нарушен основной закон логики.

Теперь оставим котов и не котов и, поднявшись повыше на один логический уровень, посмотрим, что из себя представляют сами классы. Например, очевид­но, что класс всех концепций является концепцией сам по себе, в то время как класс котов сам по себе не является котом. Таким образом, мир на втором уровне снова разделен на два класса: те, которые являются членами самих себя, и те, которые не являются члена­ми. Снова любое утверждение, означающее, что один

 

-195-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

из этих классов является членом самого себя, а дру­гой — нет, будет равнозначно простому противоре­чию, которое разрешается без дальнейшей суеты.

Однако, если аналогичную процедуру повторить на следующем, более высоком, уровне, возникнет но­вая трудность. Все, что мы должны сделать, — это объ­единить классы, которые являются членами самих себя, в один класс. Назовем его класс М, а все классы, кото­рые не являются членами самих себя, — класс N. Если теперь мы проверим, является ли класс N или нет чле­ном самого себя, мы непосредственно придем к извес­тному парадоксу Рассела. Позвольте вам напомнить, что деление мира на самочленные и несамочленные клас­сы истощено; по определению здесь не может быть никаких исключений. Это разделение должно быть при­менимо и к классу М, и к классу N. Таким образом, если класс N является членом самого себя, то в то же время он не является членом самого себя, т. к. класс N — класс классов, которые не являются членами самих себя. С другой стороны, если N не является членом самого себя, тогда он удовлетворяет условию самочленства: он явля­ется членом самого себя, именно потому, что он не яв­ляется членом самого себя, т. к. несамочленство есть необходимое ограничение всех классов, составляющих N. Это уже не просто противоречие, но истинная анти­номия, потому что парадоксальный результат основан на жесткой логической дедукции, а не на нарушении законов логики. Если не имеется где-то скрытой ошиб­ки во всем понятии класса и членства, то логическое заключение неизбежно: N является членом самого себя, если и только если он не является членом самого себя, и наоборот.

Фактически имеется заблуждение, возведенное в степень. Оно было сделано Расселом во введении к его теории логических типов. Очень кратко эта теория постулирует фундаментальный принцип, который Рас­сел (164) предлагает определить следующим образом: все то, что включает все из коллекции, должно не быть

-196-

ГЛАВА В. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

одним из коллекции. Другими словами, парадокс Рассе­ла является следствием смешения логических типов или уровней. Класс есть более высокий тип, чем его члены, и, чтобы постулировать такое, мы должны пе­рейти от одного уровня к другому в иерархии типов. Следовательно, утверждение, которое мы сделали, что класс всех концепций является концепцией сам по себе, не является ложным, но оно —- бессмысленно, в чем мы вскоре убедимся. Эта отличительная особен­ность важна, т. к., если утверждение просто фальши­во, тогда его отрицание должно быть истиной, кото­рой, как очевидно, в данном случае нет.

6.3. ПАРАДОКСАЛЬНЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ

Этот пример класса всех концепций обеспечивает подходящий мост, но которому мы можем перейти от логических к семантическим парадоксам (парадоксаль­ным определениям или семантическим антиномиям). Как мы уже видели, «концепция» более низкого уровня (члена) и «концепция» следующего более высокого уровня (клас­са) не идентичны. Одно и то же имя — «концепция» -используется для обеих, при этом создастся лингвисти­ческая иллюзия идентичности. Чтобы избежать этой ло­вушки, маркер логического типа — подписи в формали­зованных системах, цитирование отмечаются кавычка­ми (в более общем употреблении) -~ должен быть ис­пользован всякий раз, когда имеется вероятность воз­никновения неясности с уровнями. Тогда нет сомне­ний в том, что в нашем примере концепция 1 и кон­цепция 2 не идентичны и что идея самочленства класса должна быть отброшена. Более того, становится оче­видным, что в этих случаях именно противоречивость языка, а не логика является корнем зла.

Возможно, одной из наиболее известных из всех семантических антиномий является та, в которой че­ловек говорит о себе: «Я являюсь лжецом». Переходя от утверждения к его логическому заключению, мы

 

-197-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

снова находим, что это является истиной, только если это не ложь; другими словами, человек лжив, только если он говорит правду, и, наоборот, правдив, когда лжет. В этом случае, для того чтобы устранить анти­номию, нельзя использовать теорию логических ти­пов, т. к. слова или комбинации слов не имеют логи­ческой иерархии. И Бертран Рассел опять первым на­шел решение этой проблемы. В последнем абзаце сво­его введения K^Tractatus Logico-Philosophicus» Виттген-штсйна (Wittgenstein), он пишет, почти между прочим, «что каждый язык, как утверждает мистер Виттгенш-тейн, имеет структуру, о которой внутри языка ничего не может быть сказано, но что может быть другой язык, структурно связанный с первым и имеющий новую структуру, и что у этой иерархии языков может и не быть предела» (133, стр. 23). Это предположение было развито, главным образом, Карнапом (Сагпар) и Тарс-ки (Tarski) и сейчас оно известно как теория уровней языка. По аналогии с теорией логических типов, эта теория защищает от путаницы с уровнями. Она посту­лирует, что на самом низшем уровне языков делаются утверждения об объектах. Это — область языка как объек­та. Однако в тот момент, когда мы желаем сказать нечто об этом языке, мы должны использовать мета­язык и метаметаязык, если мы хотим говорить об этом метаязыке, и т. д.

Используя эту концепцию уровней языка, в се­мантической антиномии лгуна, можно видеть, что его заявление, хотя и состоит только из трех слов, содер­жит два утверждения. Одно из них находится на объек­тивном уровне, другое — на метауровне и утверждает нечто о том, что находится па объективном уровне, а именно то, что это неправда. В то же самое время, почти как в трюке фокусника, из этого следует, что это утверждение на метаязыке само по себе одно из утверждений, относительно которого сделано метаут-верждение, т. е. само по себе утверждение является объектом языка. В теории уровней языка, этот тип реф-

 

-198-

ГЛАВА Б. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

лексии утверждений, включающих их собственную правду или ложь (или аналогичные свойства подобной доказуемости, определенности, решительности и тому подобное) являются эквивалентными концепциями самочленства класса в теории логических типов; и оба они являются бессмысленными утверждениями.

Конечно, мы с неохотой следуем логическому доказательству того, что утверждения лгуна бессмыс­ленны. Это может показаться хитростью, и это чувство еще сильнее в случае других парадоксальных дефени- ций. В небольшой деревушке, где происходит эта ис­тория, проживает парикмахер. Он стрижет всех, кто не стрижется сам. Это определение, с одной стороны, является исчерпывающим, но с другой стороны, если кто-то попытается отнести самого парикмахера либо к самостригущему, либо к несамостригущему, то оно приведет прямо к парадоксу. И опять жесткая дедук­ция доказывает, что такого парадокса не может быть. Однако у пас возникает недоуменное чувство, поче­му нет? С этим навязчивым сомнением позвольте рассмотреть бихевиорально-прагматические следствия парадокса.

6.4. ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ПАРАДОКСЫ

6.41. Парадоксальные предписания

Хотя парадокс Барбера (Barber) почти всегда изла­гается в вышеупомянутой форме, однако существует, по крайней мерс, одна несколько отличная его версия. Она использована Рейчспбахом (Rcichenbach) (123), и в ней, очевидно, лишь по частной причине парикмахер заменен солдатом, которому приказано его капитаном стричь только тех солдат роты, которые не стригутся сами. Конечно, Рейченбах приходит к единственно ло­гичному заключению, «что парикмахера в определен­ном смысле в роте нет». Независимо от авторской при­чины, по которой эта история была представлена в та­кой, отчасти необычной форме, она является примером

 

-199-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

преимущественно прагматического парадокса. В конце концов, нет причины, почему такой приказ не мог быть отдан в действительности, вопреки его логической аб­сурдности. Основные составляющие этого непредвиден­ного обстоятельства следующие:

(1) сильные комплиментарные взаимоотношения (офи-

цер и подчиненный);

(2)в пределах этого взаимоотношения, приказ отда­
ется так — что ему необходимо подчиниться, но
нужно и ослушаться, чтобы быть подчиненным (со­
гласно приказу, солдат стрижет себя, если и только
если он не стрижет себя и наоборот);

(3)человек, который занимает в этих взаимоотноше-

ниях ведомую позицию, не способен выйти за рам­ки этих взаимоотношений и, таким образом, раз­решить парадокс, критикуя приказ, т. с. метаком-муникатируя о нем (это было бы расценено как нарушение «субординации»).

Человек, попавший в такую ситуацию, находит­ся в незащищенной позиции. Таким образом, хотя, с чисто логической точки зрения, приказ капитана ли­шен смысла и парикмахера в роте нет, логическая си­туация выглядит отличной от реальной жизни. Праг­матические парадоксы, особенно парадоксальные пред­писания, встречаются в действительности намного чаще, чем кто-то склонен в это верить. Как только мы начинаем искать парадокс в интеракционном контек­сте, явление перестает быть просто предметом охоты логика и философа науки и становится делом совер­шенно практической важности для нормальной пси­хики коммуникаторов, будь они индивидами, семьей, обществом или нацией. Предлагаем рассмотреть сле­дующие примеры, взятые из литературы и родствен­ных ей областей и из клинических случаев.

6.42. Примеры прагматических парадоксов

Первый пример. Синтаксически и семантически правильно написать: Чикаго — это населенный город, и было бы совершенно неправильно написать: Чикаго —

 

 

-200-

ГЛАВА 6. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

это трехсложное слово, т. к. в этом случае должны быть использованы знаки цитирования: «Чикаго» — это трехсложное слово. Различия в этих двух упот­реблениях слов заключаются в том, что в первом ут­верждении слово определяется как объект (город), в то время как во втором утверждении то же слово опреде­ляется как имя (которое является словом) и, следова­тельно, само себя. Два употребления слова «Чикаго» являются, следовательно, различными логическими типами (первое утверждение сделано на языке объек­та, второе — в метаязыке), и знаки цитирования фун­кционируют как маркеры логического типа (сравните 108, стр. 30-31)*.

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: