 |
Контрольные вопросы. Социальная помощь в России
|
|
|
|
Контрольные вопросы
1. Какие меры по восстановлению социальной сферы были приняты в странах Западной Европы после второй мировой войны?
2. Что лежало в основе возникновения общества потребления?
3. Что в конце 50-х годов привело к изменению взгляда на социальную работу?
4. Какие социальные проблемы порождает отчуждение?
5. Выполнение каких функций взяла на себя Национальная ассоциация социальных работников?
6. Что включает в себя этический кодекс социального работника?
7. К каком году была основана Международная федерация социальных работников?
8. На что указывает превращение социальной работы в общественный институт?
[1] Всеобщая декларация прав человека // Диалог. 1990. № 18. С. 48.
[2] Современная западная социология. Словарь. М., 1990. С. 127.
[3] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд. Т. 23. С. 650.
[4] См.: Современная западная социология. Словарь. М., 1990. С. 253.
[5] Краткий словарь по социологии / Под ред. Д. М. Гвишиани, Н. И. Лапина. М., 1989. С. 88.
[6] Современный философский словарь / Под ред. В. Е. Кемерова. Москва-Бишкек-Екатеринбург, 1996. С. 507.
ГЛАВА 9
СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ В РОССИИ
Хотя Россия не принадлежит в строгом смысле ни к Западу, ни к Востоку, следы их влияния явственно обнаруживаются в её культурном развитии. Среди факторов, оказавших влияние на возникновение древнерусского государства, важнейшим была внешняя торговля, потребности развития которой определяли деятельность киевских князей. О распространённости в этом государстве частнособственнических отношений свидетельствует содержание «Русской Правды», возникшей во времена Ярослава Мудрого. Ослабление экономики Киевской Руси, обусловленное сокращением внешней торговли, облегчило завоевание её монголами, которые несли с собой восточную культуру. После этого завоевания центр русских земель переместился на Северо-Восток, где вокруг Москвы стало складываться новое государство. Особенности формирования Московского государства, связанные с существованием монгольского ига, привели к тому, что у него появились типично восточные черты, которые проявлялись в установлении безусловного господства как над отдельной личностью, так и над обществом в целом. Эти черты получили дальнейшее развитие в тоталитарном государстве, созданном в России за годы существования советской власти. Но если дореволюционная Россия вступила в конце концов на путь капиталистического развития, то большевики взяли курс на полную ликвидацию частной собственности, составляющей экономическую основу человеческой свободы. Поэтому социальная помощь в Советской России, абсолютизировавшая роль государства, отличалась от тех форм, в которых она существовала в дореволюционной России.
|
|
|
Социальная помощь в дореволюционной России. Развитие социальной помощи в дореволюционной России шло примерно тем же путём, что и в странах Запада. Этот путь предполагал наличие различных субъектов социальной помощи, деятельность которых координировалась государством, озабоченным сохранением стабильности в обществе. В странах Запада он привёл к возникновению профессиональной помощи нуждающимся, а в России был прерван Октябрьской революцией, установившей гегемонию государства в социальной сфере. Если конец дореволюционной России ассоциируется у нас с 1917 г., то её начало – с временами древних славян, которым были известны простейшие формы социальной помощи.
Согласно «Повести временных лет», составленной в 12 в. киевским монахом Нестором, славяне прежде жили на Дунае, а затем расселились по разным местам. Те из них, кто поселились на берегах Днепра и его притоков, стали называться восточными славянами. Одним из древнейших восточнославянских племён, обитавших на этих берегах с 6 в., были поляне, которые сыграли главную роль в образовании древнерусского государства. Известное под названием Киевской Руси, это государство возникло в 9 в. и просуществовало три столетия, пока не распалось на отдельные княжества. С его крещением идея милосердия, составлявшая основу христианской благотворительности, не только вошла в сознание русского народа, но и пустила в нём глубокие корни. Приверженность ей русского народа обусловлена как особенностями его формирования, начавшегося во времена Киевской Руси, так и обычаями древних славян, которые всегда оказывали друг другу различную помощь.
|
|
|
Одно из первых описаний жизни древних славян дал византийский историк Прокопий Кесарийский, деятельность которого протекала в середине 6 в. Характеризуя в своём произведении «Война с готами» форму общественного устройства современных ему славянских племён, он отмечал, что они «не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве [демократии], и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается общим делом»[1]. Что касается быта древних славян, то Прокопий Кесарийский отмечал его исключительную простоту. «Живут они в жалких хижинах, - писал он, - на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют места жительства»[2]. Неприхотливость древних славян отмечал также византийский император Маврикий Стратег, но прежде всего он подчёркивал их свободолюбие. По его словам, сказанным в 6 в., славянские племена «никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране»[3]. Ценя превыше всего свободу, древние славяне проявляли милосердие по отношению к тем, кто оказались у них в плену. В отличие от представителей других племён, они не превращали своих пленников в вечных рабов, а по истечении определённого времени предлагали им вернуться домой или остаться у них на положении свободных соплеменников.
В 6 в., когда славяне появились в Поднепровье, они жили родами, которые объединялись в племена. Пока они не перешли к общинному образу жизни, род служил для них источником помощи в случае болезни, нужды и других бедствий. Он «был спаян взаимной обязанностью сородичей в материальной помощи, защите и отмщении обид, обязанностью, обусловленной коллективным характером производства и созданием родственных связей между ними»[4]. Исторические свидетельства указывают на то, что у восточных славян получил распространение обычай кровной мести, который предусматривал адекватный ответ рода на ущерб, нанесённый кому-либо из его представителей. Этому обычаю следовала княгиня Ольга, когда она мстила древлянам за своего мужа Игоря, убитого ими в 945 г. Возможность кровной мести предусматривалась ещё «Правдой Роськой» (или «Древнейшей Правдой»), в первой статье которой говорилось о том, что «если убьёт свободный человек свободного, то [за него имеют право] мстить брат за брата, или сын за отца, или отец за сына, или сыновья брата и сестры [племянники]»[5]. В «Русской Правде», составленной после победы в 1016 г. Ярослава Мудрого над его братом Святополком Окаянным, она уже не предусматривалась.
|
|
|
Ослабление родовых связей, происходившее на фоне имущественного расслоения и борьбы за власть, вызвало к жизни обычай потлача (или дарения), который был известен многим племенам, включая древних славян. Развитие производительных сил приводило к тому, что у некоторых людей образовывались излишки продуктов, становившиеся их личным достоянием. В связи с неразвитостью торговли и господством коллективистской морали эти излишки использовались их владельцами не для получения личной прибыли, а для организации праздников, которые сопровождались пирами и раздачей подарков приглашённым. Такие праздники, устраивавшиеся по поводу различных событий (например, рождения ребёнка), способствовали упрочению позиций их организаторов не только внутри своего рода, но и племени в целом.
С распадением родовых связей древние славяне стали объединяться в общины, представлявшие собой не кровные, а территориальные объединения людей, которые жили по соседству. Эти объединения, называвшиеся в одних славянских племенах задругами, а в других вервями, создавались ими для осуществления общих дел, к числу которых относилась помощь нуждающимся. Несмотря на то что община несла ответственность за помощь своим членам, она не всегда могла предохранить их от разорений, которыми оборачивались для них неурожаи и стихийные бедствия. Разорившиеся общинники были вынуждены обращаться за помощью к богатым землевладельцам, имевшим вотчины: попадая к ним во временную зависимость, они становились их закупами, а в постоянную – холопами, которые по существу не отличались от рабов. Если кто-нибудь из них предпочитал кабале охоту в лесу, то он «отрезал себе путь к возвращению к прежней жизни земледельца»[6]. «Правда Роськая» уже предусматривала возможность покупки холопа (или челядина), который по своему положению приравнивался к скоту.
|
|
|
Во времена древних славян, когда труд носил коллективистский характер, уходит своими корнями обычай общественной помощи, которую русские стали называть помочью, украинцы – толокой, а белорусы – талакой. По характеристике В. Я. Проппа, она представляла собой «приглашение соседей на спешную работу, причём работающим не предлагали плату, а обильно угощали по окончании работы»[7]. Спешной могла быть работа в сельском хозяйстве (например, уборка урожая или покос), а также строительство жилища. Если за помощью к соседям обращалась вдова, то она могла не беспокоиться об угощении. Согласно М. Забылину, ссылавшемуся на знаменитого путешественника и натуралиста И. Лепёхина, «вдов и сирот мир снабжал всем, что нужно было для такого пиршества, и даже давал сено, дрова и лучины»[8]. Обычай общественной помощи дополнялся у древних славян различными обрядами, один из которых – дожинки – заслуживает специального упоминания. Этот обряд заключался в том, что «по окончании полевых работ, на которые приглашаются окрестные жители работать безвозмездно, они отправляются в дом к хозяину и подносят ему и жене его венки, сплетённые из колосьев, и после угощения поют и пляшут до глубокой ночи»[9]. Мы видим, что помощь нуждающимся составляла важную часть жизни древних славян. Традиции такой помощи получили развитие в древнерусском государстве, которое сделало своей религией христианство, призывавшее людей к любви и милосердию.
Первые сто лет существования древнерусского государства, возникшего в результате объединения восточнославянских племён, не внесли существенных изменений в сложившуюся систему помощи нуждающимся. Древнерусская народность, от которой впоследствии произошли русские, украинцы и белорусы, следовала традициям благотворительности, сформировавшимся у восточных славян. Эти традиции существовали в виде обычаев и обрядов, связанных прежде всего с производственной деятельностью людей. Поворотным пунктом в развитии благотворительности на Руси стало её крещение, в результате которого статус государственной религии приобрело христианство. Действительно, оно интенсифицировало развитие благотворительности, получившей теоретическое обоснование в виде христианского учения о любви и милосердии. Это учение, обращенное ко всем людям, открывало гораздо более широкие возможности для осуществления помощи нуждающимся, чем представления о моральных обязательствах человека по отношению к членам своего рода или территориальной общности. В то же время оно породило явление нищелюбия, которое определяло развитие благотворительности в России до конца 17 в.
|
|
|
Хотя о христианстве было известно на Руси уже во времена княгини Ольги, которая ездила креститься в Константинополь, его распространение среди народа, привыкшего поклоняться языческим богам, началось только при её внуке. Этим внуком был Владимир Святославич, который вначале княжил в Новгороде, а с 980 г. – в Киеве, представлявшем собой политический центр древнерусского государства. Первая половина его жизни прошла в непрерывных воинах как с соседними княжествами, так и с иностранными государствами, а в борьбе за великокняжеский престол он не остановился даже перед убийством собственного брата. Тем не менее в народных сказаниях Владимир именовался Красным Солнышком, а Русская православная церковь причислила его в 13 в. к лику святых. Очевидно, что его добрые дела, связанные с введением христианства на Руси, оставили в истории более заметный след, чем то зло, которое он сотворил.
По свидетельству летописцев, крещение Руси началось в 988 г., когда киевская дружина вернулась из похода в Крым, завершившегося взятием Херсонеса. Возглавив этот поход, князь Владимир дал слово принять христианство в случае его успешного завершения. По возвращении в Киев он повелел строить церкви и ставить их в тех местах, где прежде стояли кумиры. Несмотря на сопротивление народа, принимавшее форму не только двоеверия, но и восстаний, христианское учение постепенно входило в его сознание. Оно составило основу практической деятельности Владимира, оказавшегося «истинным отцом бедных, которые всегда могли приходить на двор княжеский, утолять там свой голод и брать из казны деньги. Сего мало: больные, говорил Владимир, не в силах дойти до палат моих – и велел развозить по улицам хлебы, мясо, рыбу, овощи, мёд и квас в бочках. «Где нищие, недужные? » - спрашивали люди княжеские и наделяли их всем потребным»[10]. В своём милосердии, вытекавшем из христианского учения, Владимир дошёл до того, что отменил смертную казнь, которая существовала при Игоре и Святославе. Только под давлением своего окружения, обеспокоенного ростом преступности, он вновь стал казнить убийц, а не взимать с них денежный штраф.
Церковный устав, составленный князем Владимиром, возлагал заботу о нуждающихся на высшее духовенство, к которому относились митрополит и другие епископы. Отразив в своём содержании основные положения «Номоканона», включавшего в себя нормы христианской морали и указы византийских императоров, он положил начало церковной благотворительности в России. С конца 10 в. помощь нуждающимся стала рассматриваться также как обязанность русских князей, в исполнении которой особенно преуспели Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. Что касается простого народа, то в его жизнь всё прочнее входила милостыня, освящавшаяся именем Христа.
Наиболее известным из восьми сыновей Владимира оказался Ярослав, прозванный Мудрым. При нём была составлена «Русская Правда», в которой определялось положение различных социальных групп, а также обязательственное и наследственное право. Соединяя в себе христианское милосердие с любовью к знаниям, Ярослав Мудрый учредил в Новгороде сиротское училище, в котором на его средства содержались и обучались 300 юношей из семей священнослужителей. Не менее милосердным был и его внук Владимир Мономах, время княжения которого в Киеве пришлось на начало 12 в. Летописцы отмечали его снисходительность к человеческим слабостям, щедрость и незлобивость. В полном соответствии с духом христианского учения Владимир Мономах делал добро своим врагам, отпуская их из плена с щедрыми подарками. В «Поучении», написанном им для своих сыновей, он призывал их заботиться о бедных, вдовах и сиротах. «Всего же более, - писал Владимир Мономах, - убогих не забывайте, но, насколько можете, по силам кормите и подавайте сироте и вдовицу оправдывайте сами, а не давайте сильным губить человека»[11].
Традиции благотворительности, заложенные киевскими князьями, унаследовали их московские преемники, с деятельностью которых было связано становление государственности в России. Поддержанные также простым народом, они оставались неизменными до конца 17 в., когда государство впервые заняло чёткую позицию по отношению к нуждающимся. В течение семи столетий единственной помощью нуждающимся в России была благотворительность, основу которой составляло христианское учение о любви и милосердии. Это учение рассматривало такую помощь как средство спасения души человека, погрязшего в грехах. Акцентирование внимания на его значении не для получающего помощь, а для оказывающего её привело к явлению нищелюбия, которое стало характерной чертой благотворительности в России. По словам В. 0. Ключевского, «благотворительность считалась нужной не столько для благотворимых, сколько для благотворящих – для их нравственного здоровья, для поднятия уровня их нравственного совершенствования и как средство для обеспечения хорошего будущего в загробной жизни»[12]. Возводя нищенство в культ, она имела своим результатом увеличение числа нуждающихся, для многих из которых попрошайничество стало своего рода профессией, передававшейся от одного поколения к другому. К середине 16 в., когда на русском престоле находился Иван Грозный, для многих представителей как светской, так и духовной власти стало очевидным негативное влияние роста нищенства на общественную стабильность, сохранение которой связывалось ими с вмешательством государства в дело помощи нуждающимся.
В 1551 г. в Москве с участием Ивана Грозного и членов Боярской думы состоялось собрание высшего духовенства Русской православной церкви, получившее название Стоглавого собора. Указав на общественную опасность роста нищенства, оно высказалось за то, чтобы государство создавало богадельни, в которые помещались бы все нуждающиеся. Идея государственного призрения, сформулированная Стоглавым собором, не была, однако, реализована в полной мере ни Иваном Грозным, ни кем бы то ни было из его преемников до Екатерины II, хотя многие из них внесли большой вклад в развитие частной благотворительности. Сам Иван Грозный, вошедший в историю как один из самых жестоких правителей, посещал больницы и богадельни, а также жертвовал деньги на благотворительные цели.
Царь Фёдор, последний представитель династии Рюриковичей, по части благотворительности превзошёл своего отца Ивана Грозного. Человек исключительной набожности, он, по свидетельству современников, был для всех нуждающихся «яко отец чадолюбив». Благотворительность Бориса Годунова, вступившего на престол после смерти царя Фёдора, была направлена на помощь людям во время бедствий, которые обрушились на страну в 1601 г. в связи с неслыханным неурожаем. Борис Годунов не жалел средств на помощь нуждающимся: раздавал огромные деньги бедным (иногда до 30 тысяч рублей в день), продавал скупленный им хлеб по низкой цене или вообще отдавал его бесплатно, прежде всего вдовам и сиротам, а людей, умерших от голода или холеры, эпидемия которой вспыхнула в Москве, хоронил за свой счёт. Так продолжалось до 1604 г., когда в стране был собран большой урожай. Меры по борьбе с голодом предпринимались также Василием Шуйский, который не только сбивал цену на хлеб в интересах бедных, но и призывал богатых проникнуться чувством любви к ближнему. Явная расположенность к милосердию Михаила Фёдоровича, первого русского царя из династии Романовых, проявлялась в помощи бедным и содержании большого числа нищих. Алексей Михайлович, отец будущего императора Петра I, также был известен своей благотворительностью. Он ходил по домам простых людей, желая лучше узнать их нужды, а перед Пасхой посещал тюрьмы, освобождая при этом тех, кто совершили незначительные преступления. Подобно своему отцу, Алексей Михайлович содержал в кремлёвских палатах нищих, число которых в 1670 г. достигло двадцати. Пётр I, напротив, запрещал частную благотворительность, которая, по его мнению, способствовала развитию нищенства.
Конец эпохи нищелюбия пришёлся на время царствования Петра I, хотя изменение отношения государства к нуждающимся произошло уже при его старшем брате Фёдоре Алексеевиче, вступившем на престол в 1676 г. Это изменение заключалось в том, что государство заявляло о необходимости дифференцированного подхода к нуждающимся, при котором помощь оказывалась бы только тем, кто действительно в ней нуждались, а не притворялись нищими. С именем Фёдора Алексеевича, царствовавшего всего шесть лет, связаны два события, которые определили последующее развитие призрения в России. Первым из них был Церковный собор, созванный в 1681 г. для обсуждения важных государственных вопросов, включая проблему нищенства. На предложения Фёдора Алексеевича, в которых содержалась идея дифференцированного подхода к нуждающимся, он ответил согласием. Детальной разработке этой идеи был посвящен указ, относящийся к 1682 г. Прежде всего в нём утверждалось, что к нищим нельзя относиться только как к людям, которые молятся за своих благотворителей, поскольку многие из них являются не более чем притворщиками. Поэтому указ 1682 г. предусматривал выделение из общей массы нищих с одной стороны дряблых, больных и вообще нетрудоспособных, а с другой – тех, кто могут работать. При этом неизлечимых больных он повелевал помещать в богадельни, а излечимых – в госпитали. Забота о нищих, которые не помещались бы в госпиталях или богадельнях, возлагалась в указе Фёдора Алексеевича на монастыри. Не были забыты в этом указе и малолетние нищие: для них предусматривалось создание специальных заведений, в которых они выучивались бы грамоте и ремёслам, а также практическим наукам, необходимым в государственном управлении. Что касается здоровых нищих, то указ 1682 г. санкционировал применение к ним репрессивных мер, казавшихся прежде просто немыслимыми. Эти меры, выработка которых означала завершение эпохи нищелюбия в России, предусматривали создание – по примеру Англии и других европейских стран – работных домов, предназначенных для тех, кто честному труду предпочитали попрошайничество.
Уже в годы совместного правления Петра и Ивана, которое продолжалось в течение четырнадцати лет, были изданы два указа, направленные против нищенства. Первый из них, относящийся к 1691 г., предписывал отправлять притворных нищих в те места, откуда они пришли, а при повторном появлении в Москве – бить кнутом и ссылать в Сибирь. Через три года появился указ, направленный против нищенствующих монахов, попов и дьяконов, которых повелевалось направлять в Патриарший приказ. Первые годы своего единоличного правления Пётр I посвятил поиску путей реформирования России, которая во многих отношениях уступала странам Европы. С 1700 г. все его мысли занимала Северная война, продолжавшаяся более двадцати лет: её успешное завершение давало России выход к Балтийскому морю, который позволял ей развивать международные связи. Что касается государственной помощи нуждающимся, то её система при Петре I ещё не сложилась, хотя и начала создаваться. Важный шаг на пути к созданию этой системы был сделан в 1712 г., когда Пётр I своим указом запретил не только просить милостыню, но и подавать её. Одновременно повелевалось открывать во всех губерниях богадельни, в которые помещались бы больные и старики, не имевшие крыши над головой. Согласно указу Петра I, здоровые нищие мужского пола направлялись в смирительные дома, а женского – в прядильные, где они принуждались к труду. На монастыри этим указом возлагалась ответственность за содержание бывших солдат, а также сирот, которые после семи лет должны были отдаваться в обучение. В возможности использовать церковь для призрения сирот Пётр I убедился ещё в 1706 г., когда по инициативе митрополита Иова при новгородском монастыре был открыт детский приют. Через восемь лет он издал указ, положивший начало созданию системы тайного приноса, которая позволяла сдавать детей («зазорных младенцев») в приюты абсолютно анонимно. Незадолго до своей смерти Пётр I задумал произвести перепись всех нуждающихся, но никаких сведений о её результатах не сохранилось. Скоропостижная смерть, а также более важные государственные дела не позволили ему завершить реформирование социальной сферы. Что касается преемников Петра I, которые сменяли друг друга на российском престоле в течение тридцати семи лет после его смерти в 1725 г., то они акцентировали внимание не столько на помощи нуждающимся, сколько на борьбе с мнимыми нищими.
Система государственного призрения сложилась в России при Екатерине II, издавшей в 1763 г. указ об открытии Московского воспитательного дома, в который принимались дети-сироты в возрасте до трёх лет. Кроме Москвы, воспитательные дома были открыты в Петербурге (1770) и ряде других российских городов. Понимая неразрывную связь детских и женских проблем, Екатерина II издала в 1764 г. указ об основании Воспитательного общества благородных девиц, известного больше как Смольный институт. Через год при этом институте было открыто училище, в которое принимались девушки мещанского происхождения. Вступив на российский престол после смерти в 1796 г. Екатерины II, её сын Павел I поставил во главе Воспитательного общества благородных девиц свою жену принцессу Вюртембергскую, известную как императрица Мария Фёдоровна. Через год Мария Фёдоровна встала также во главе императорских воспитательных домов и коммерческого училища для мальчиков, основанного в Москве на средства А. Демидова. Этим было положено начало ведомству, названному впоследствии её именем.
Ещё в 1776 г. во всех губерниях России были созданы приказы общественного призрения, которые занимались вопросами помощи нуждающимся. Этими вопросами занималось также Ведомство учреждений императрицы Марии, имевшее в своём ведении различные благотворительные заведения. В связи с реформой местного самоуправления, начатой в России в 60-х годах 19 в., функции приказов общественного призрения перешли к земствам. Вообще к концу позапрошлого столетия в России был накоплен большой опыт в деле помощи нуждающимся, который, однако, оказался невостребованным вплоть до наших дней.
Негативное отношение Петра I к милостыни, получившее отражение в его указе 1712 г., привело к значительному сокращению частной благотворительности. В загоне была эта благотворительность и при преемниках Петра I, которые в решении проблемы нищенства полагались исключительно на репрессии. Только при Екатерине II, разделявшей со своим соратником И. И. Бецким приверженность просветительским идеям, она стала возрождаться. О христианских основаниях благотворительности говорила Мария Фёдоровна, которая до своей смерти в 1828 г. стояла во главе ведомства, занимавшегося прежде всего женскими проблемами. Прилагая большие усилия к улучшению деятельности существующих благотворительных учреждений, она заботилась также об открытии новых. Так, в 1802 г. на средства Марии Фёдоровны был учреждён воспитательный дом в Гатчине. Через год в Москве и Петербурге были открыты два вдовьих дома, представлявших собой богадельни, в которые принимались вдовы военных и гражданских чиновников. Чувствуя приближение смерти, Мария Фёдоровна завещала нам объединять усилия «к сохранению детей, к возбуждению, по мере возможности, чувств материнских, к поданию помощи вдове и сироте, облегчению страждущей нищеты; тогда только мы будем оказывать истинную любовь к ближнему, по великому примеру, данному нам Спасителем»[13].
К церковной и частной благотворительности, существовавшей в России с древнейших времён, в 19 в. добавилась общественная. Соответственно своему названию она представляла собой благотворительную деятельность общественных организаций, многие из которых находились под покровительством членов царской фамилии. Начало такой деятельности было положено в 1802 г., когда при содействии императрицы Елизаветы Алексеевны, жены Александра I, в России возникло Императорское человеколюбивое общество, помогавшее выбираться из нищеты тем, кто могли прокормить себя сами. В ведении этого общества находились богадельни, дома с бесплатными или дешёвыми квартирами, ночлежные приюты, народные столовые, швейные мастерские, амбулатории и больницы. К концу 19 в. Императорское человеколюбивое общество имело благотворительные заведения в двадцати семи городах России, распространяя свою помощь на 360 тысяч нуждающихся. Елизавета Алексеевна стояла у истоков ещё одной благотворительной организации – Женского патриотического общества, созданного после войны 1812 г., когда многие люди, лишившись крова в результате пожара в Москве, находились в крайне бедственном положении. Финансовую основу этого общества, просуществовавшего более ста лет, составляли частные пожертвования, которые позволили за один лишь год израсходовать на помощь пострадавшим от войны около 300 тысяч рублей. При содействии двух других российских императриц – Марии Александровны, жены Александра II, и Марии Фёдоровны, жены Александра III, - были созданы соответственно Попечительство о слепых и Попечительство о глухонемых. В 1895 г. под покровительством императрицы Александры Фёдоровны, жены Николая II, было учреждено Попечительство о домах трудолюбия и работных домах, имевшее своей целью предоставление трудовой помощи, под которой подразумевалось содействие в поисках заработка. Имея к концу 19 в. в различных городах России 175 благотворительных заведений, оно издавало также журнал под названием «Трудовая помощь».
Выдающийся вклад в развитие частной благотворительности в России внесли представители купеческих родов, прежде всего Бахрушины, Морозовы, Солодовниковы и Боевы. Средства, выделявшиеся ими на благотворительные цели, шли на строительство богаделен, больниц и даровых столовых. Так, клиника, построенная Морозовыми в Москве на Девичьем поле, представляла собой целый город. Своеобразной была благотворительная деятельность Ю. И. Базановой, которая, будучи представительницей рода золотопромышленников, заботилась о студенческой бедноте. Одной из наиболее ярких фигур в сфере частной благотворительности был П. Г. Ольденбургский, имевший титул принца. Сорок два года своей жизни отдал он благотворительной деятельности, истратив на неё из личных сбережений более миллиона рублей. В Петербурге П. Г. Ольденбургский основал училище правоведения, а также первый ночной приют для детей. В 1889 г. на Литейном проспекте ему поставили памятник с надписью «Просвещённому благотворителю», которым, однако, был снесён после Октябрьской революции, приведшей к власти большевиков.
Советская система социальной защиты. С приходом к власти большевиков социальная помощь в России стала превращаться в деятельность, в осуществлении которой исключительная роль принадлежала государству, подчинявшему себе все общественные организации, включая профсоюзы. Поэтому той формой, к которой она фактически сводилась в течение семидесяти лет, была социальная защита. Понятие социальной защиты используется в двух смыслах – узком и широком[14]. Под социальной защитой в узком смысле имеется в виду политика государства, направленная на улучшение положения тех, кто находятся в наиболее тяжёлом положении и не в состоянии сами улучшить его. Согласно более широкому пониманию, социальная защита представляет собой создание таких общественных отношений, при которых человек может сам заботиться о себе. Иными словами, она совпадает с системой социальных гарантий, представляющих собой материальные и юридические средства, которые обеспечивают реализацию конституционных прав членов общества. Социальная защищённость в широком смысле является характеристикой общества, а не отдельных его членов или их групп. Несмотря на несомненные достижения в решении социальных проблем, Советский Союз так и не сумел создать для своих граждан достойные условия существования.
Поворотным пунктом в истории России стал октябрь 1917 г., положивший начало изменению основ общественного строя, в результате которого частная собственность была заменена государственной. Провозглашённый новой властью разрыв со старым обществом, получивший наиболее уродливое выражение в деятельности Пролеткульта, коснулся всех его сфер, включая социальную. Поскольку благотворительная деятельность рассматривалась идеологами марксизма как буржуазное явление, в Советской России она стала сознательно сворачиваться. Уже в первые месяцы существования новой власти многие благотворительные организации были распущены, а принадлежавшее им имущество перешло к Народному комиссариату государственного призрения, во главе которого стояла А. М. Коллонтай. На этот комиссариат, созданный в составе первого Советского правительства, были возложены «следующие основные функции: социальное обеспечение трудящихся во всех случаях нетрудоспособности; охрана материнства и младенчества; попечение об инвалидах войны и их семьях, о престарелых и несовершеннолетних»[15]. В апреле 1918 г., когда обозначились контуры советской системы социальной защиты, Народный комиссариат государственного призрения был переименован. В соответствии с постановлением Советского правительства, подписанным Лениным, он стал называться Народным комиссариатом социального обеспечения. В этом постановлении отмечалось, что название Народного комиссариата государственного призрения является «пережитком старого времени»[16].
В связи с началом Гражданской войны, усугубившей тяготы хозяйственной разрухи, Россия перешла к политике военного коммунизма, которая включала в себя национализацию промышленности, централизацию руководства производством и распределением, продразвёрстку, запрещение частной торговли, всеобщую трудовую повинность, а также уравнительность в оплате труда. Правовую основу государственной помощи нуждающимся, которая осуществлялась в рамках этой политики в течение трёх лет, составляло Положение о социальном обеспечении трудящихся, принятое в октябре 1918 г. В нём предусматривались такие формы социального обеспечения, как врачебная помощь, денежные пособия и пенсии, а также помощь натурой. Отметим, что за период осуществления политики военного коммунизма почти в десять раз увеличилось число лиц, которые получали государственную пенсию: в 1920 г. оно равнялось одному миллиону. В то же время миллионы людей стали жертвами террора, развязанного большевиками против собственного народа. В их защиту выступила Русская православная церковь, во главе которой с 1917 г. стоял патриарх Тихон. Она сама, однако, подвергалась репрессиям со стороны властей, а её благотворительная деятельность, имевшая тысячелетнюю историю, была по существу сведена на нет. Очевидно, что фактическая ликвидация церковной благотворительности не способствовала смягчению социальных проблем, с которыми сталкивалась Советская Россия как в годы Гражданской войны, так и после её окончания.
Во время новой экономической политики, введённой в России в 1921 г., продолжилось создание советской системы социальной защиты. Замена продразвёрстки более низким натуральным налогом, с которой началось введение этой политики, привела к сокращению числа лиц, получавших помощь со стороны государства. Социальное обеспечение не распространялось больше на деревенских жителей, забота о которых ложилась на крестьянские общества взаимопомощи, создававшиеся на селе по решению Советского правительства. В 1921 г. в России началось восстановление системы социального страхования, существовавшей в ней ещё в дореволюционные времена. Через шесть лет, когда в Советском Союзе появились пенсии по старости, этой системой были охвачены практически все рабочие и служащие. Основную массу нуждающихся в 20-е годы составляли, однако, инвалиды и беспризорники. Первые из них, насчитывавшие около семи миллионов человек, полагались не только на помощь извне, но и на деятельность своих собственных организаций: в 1923 г. было создано Всероссийское общество слепых, а по прошествии трёх лет – глухонемых. Что касается беспризорников, доставлявших массу проблем советской власти, то для помощи им, координация которой возлагалась на органы госбезопасности, создавались детские дома, а также пункты питания.
Использовав новую экономическую политику для восстановления народного хозяйства, Советский Союз в конце 20-х годов приступил к социалистическим преобразованиям, важнейшими элементами которых были индустриализация и коллективизация. Если индустриализация имела своей целью создание крупного машинного производства, которое должно было составить материальную основу будущей советской экспансии, то коллективизация – уничтож
|
|
|
