Критерий эмпирического характера теоретических систем

(1) Предварительный вопрос. Юмовская проблема индукции, то есть вопрос о достоверности законов природы, возникает из явного противоречия между принципом эмпиризма (согласно которому только «опыт» позволяет судить об истинности или ложности фактуального высказывания) и осознанием того обстоятельства, что индуктивные (или обобщающие) рассуждения недостоверны.

Под влиянием Витгенштейна Шлик¹ высказал мнение о том, что данное противоречие можно устранить, приняв допущение, что законы природы представляют собой «не подлинные высказывания», а «правила преобразования высказываний»*¹, то есть разновидность «псевдовысказываний»

Эту попытку решить проблему индукции (решение Шлика представляется мне чисто словесным) объединяет со всеми более ранними аналогичными попытками, а именно априоризмом, конвенционализмом и т. п., необоснованное допущение о том, что все подлинные высказывания в принципе должны быть полностью разрешимы, то есть верифицируемы или фальсифицируемы. Эту мысль можно выразить более точно: для всякого подлинного высказывания должна существовать логическая возможность как его (окончательной) эмпирической верификации, так и его (окончательной) эмпирической фальсификации.

Если отказаться от этого допущения, то становится возможным простое разрешение того противоречия, которое образует проблему индукции. Мы можем вполне последовательно интерпретировать законы природы и теории как подлинные высказывания, которые частично разрешимы, то есть они — по логическим основаниям — неверифицируемы, но асимметричным образом только фальсифицируемы: это высказывания, проверяемые путем систематических попыток фальсифицировать их.

Предлагаемое решение имеет то преимущество, что оно открывает путь также для решения второй, еще более фундаментальной проблемы теории познания (или теории эмпирического метода). Я имею в виду следующее.

(2) Главная проблема — это проблема демаркации (кантовская проблема границ научного познания), которую можно определить как проблему нахождения критерия, который позволил бы провести различие между утверждениями (высказываниями, системами высказываний), принадлежащими к эмпирической науке, и утверждениями, которые можно назвать «метафизическими».

¹ Schlick M. Die Kausalität in gegenwärtigen Physik // Die Naturwissenschaften, 1931, Bd. 19, N 7, S. 156.

*^lДля более адекватной передачи мысли Шлика лучше, может быть, сказать: «Правила образования и преобразования высказываний» По-немецки это звучит так «Anweisungen zur Bildung von Aussagen» («указания для образования высказываний»). Здесь слово «Anweisungen» («указания»), очевидно, можно перевести как «правила», однако слово «Bildung» («образование») в то время вряд ли еще обладало теми добавочными техническими смысловыми оттенками, которые впоследствии привели к четкому различению между понятиями «образование» и «преобразование» высказываний. (286:)

Согласно решению этой проблемы, предложенному Витгенштейном², такое разделение достигается с помощью использования понятий «значение» или «смысл»: каждое осмысленное, или имеющее значение, предложение должно быть функцией истинности «атомарных» предложений, то есть должно быть полностью логически сводимо к сингулярным высказываниям наблюдения или выводимо из них. Если некоторое утверждение, претендующее на роль научного высказывания, не поддается такому сведению, то оно «не имеет значения», «бессмысленно», является «метафизическим» или просто «псевдопредложением». В итоге метафизика оказывается бессмысленной чепухой.

Может показаться, что, проведя такую линию демаркации, позитивисты достигли большего успеха в уничтожении метафизики, чем все предшествующие антиметафизики. Однако этот метод приводит к уничтожению не только метафизики, но также и самого естествознания, ибо законы природы так же несводимы к высказываниям наблюдения, как и рассуждения метафизиков. (Вспомним проблему индукции!) Если последовательно применять критерий значения Витгенштейна, то законы природы окажутся «бессмысленными псевдопредложениями», следовательно, «метафизическими» высказываниями. Поэтому данная попытка провести линию демаркации терпит крах.

Догму значения или смысла и порождаемые ею псевдопроблемы можно устранить, если в качестве критерия демаркации принять критерий фальсифицируемости, то есть (по крайней мере) асимметричной или односторонней разрешимости. Согласно этому критерию, высказывания или системы высказываний содержат информацию об эмпирическом мире только в том случае, если они обладают способностью прийти в столкновение с опытом или, более точно, если их можно систематически проверять, то есть подвергнуть (в соответствии с некоторым «методологическим решением») проверкам, результатом которых может быть их опровержение³.

Таким образом, признание односторонне разрешимых высказываний позволяет решить не только проблему индукции (заметим, что существует лишь один тип умозаключения, осуществляемого в индуктивном направлении, а именно — дедуктивный modus tollens), но также более фундаментальную проблему демаркации — ту проблему, которая породила почти все другие проблемы эпистемологии. Наш критерий фальсифицируемости с достаточной точностью отличает теоретические системы эмпирических наук от систем метафизики (а также от конвенционалистских и тавтологических систем), не утверждая при этом бессмысленности метафизики (в которой с исторической точки зрения можно усмотреть источник, породивший теории эмпирических наук).

² Wittgenstein L. Tractatus Logico-Philosophicus. London, Routledge and Kegan Paul [русский перевод: Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., ИЛ, 1958; новое издание — в книге: Витгенштейн Л. Философские работы. Часть I. М., Гнозис, 1994. С. 1-73].

³ Эта процедура проверки была названа Карнапом (Carnap R. Ueber Protokollsaetze // Erkenntnis, 1932/33, Bd. 3, S. 223) «процедурой В». См. также книгу Дубислава (Dubislav W. Die Definition. 3. Ausgabe. Leipzig, 1931, S. 100. *Добавление 1957 г.). В той ссылке имеется в виду не работа Карнапа, а моя работа, о которой говорится в названной статье Карнапа и которая принимается им. Карнап сам признает, что именно я был автором того, что он описал как «процедуру В» («Verfahren В»). (287:)

Поэтому, перефразировав и обобщив хорошо известное замечание Эйнштейна⁴, эмпирическую науку можно охарактеризовать следующим образом: в той степени, в какой научное высказывание говорит о реальности, оно должно быть фальсифицируемо, а в той степени, в какой оно нефальсифицируемо, оно не говорит о реальности.

Логический анализ может показать, что роль (односторонней) фальсифицируемости как критерия эмпирической науки с формальной точки зрения аналогична той роли, которую для науки в целом играет непротиворечивость. Противоречивая система не выделяет никакого собственного подмножества из множества всех возможных высказываний. Аналогичным образом нефальсифицируемая система не в состоянии выделить никакого собственного подмножества из множества всех возможных «эмпирических» высказываний (всех сингулярных синтетических высказываний)⁵.

Второе замечание состоит из некоторых соображений, высказанных мной при обсуждении статьи, прочитанной Рейхенбахом на философской конференции в Праге летом 1934 г. (когда моя книга находилась в наборе). Отчет о конференции позднее был опубликован в журнале «Erkenntnis», и мое выступление, публикуемое здесь в переводе на английский язык, было напечатано в журнале «Erkenntnis», 1935, Bd. 5, S. 170 и далее.