С. Садмен, Н. Брэдбери Опрос как социальный процесс

Сходство между интервью и обычным разгово­ром отмечалось часто. В. Бингем и Б. Мур опре­делили интервью как «целенаправленную бесе­ду». Похоже, что возможность встречаться и го­ворить с разными людьми — один из самых привлекательных стимулов для интервьюеров. Равным образом, основным мотивом респонден­тов, по всей вероятности, является возможность поговорить на разные темы с приятным слуша­телем. Мы многого не знаем о намерениях лю­дей, принимающих участие в опросах, но, исхо­дя из имеющихся данных, можно предположить, что большинство делают это с удовольствием. Люди, которые отказываются участвовать в оп­росах, поступают так не потому, что устали от многократного участия в обследованиях. Это те, кто по складу характера не расположен к опро­сам как таковым и всегда отказывается участво­вать в них. В отличие от свидетелей в суде, рес­пондентов никто не обязывает отвечать на воп­росы. Мы можем лишь убеждать людей принять участие в интервью и всячески поддерживать их интерес (или по крайней мере терпение). Если вопросы унижают, смущают или расстраивают респондентов, они могут прервать интервью или исказить ответы.

В отличие от претендентов на вакантную долж­ность или пациентов, отвечающих на вопросы врача, респонденты не могут получить взамен ничего осязаемого. Их единственная награда — психологическое удовлетворение: возможность высказать собственное мнение, поделиться опытом с приятным и беспристрастным слуша­телем, внести свой вклад в общественное или научное знание, а то и просто поднять себе на­строение, оказав помощь интервьюеру. Интервью отличается от обычного разговора не­сколькими особенностями. Интервью — это преж­де всего взаимодействие двух людей, связанных особыми нормами поведения: интервьюер не дол­жен высказывать никаких суждений по поводу от­ветов и обязан обеспечивать их конфиденциаль­ность; респонденты, в свою очередь, должны отве­чать на вопросы правдиво и вдумчиво. В обычном разговоре мы можем игнорировать неприятные вопросы, или давать двусмысленные, не относя­щиеся к делу ответы, или отвечать вопросом на вопрос. Однако при интервьюировании сложнее уйти от вопроса подобными способами. Опытный интервьюер либо повторит вопрос, либо попыта­ется подвести респондента к однозначному и уместному ответу.

Несомненно, для проведения интервью имеет важное значение способность интервьюера до­биваться взаимопонимания с респондентом.

■еринг А.Г., Огородникова И.А. Скажите, пожалуйста: к вопросу об особенностях метода интевью-ирования // Вестн. Омского ун-та, 1999. Вып. 4. С. 119-122.

На попытку остановить словесный поток и держаться ближе сути дела опрашиваемый может обидеться, перейдя на формальный тон или вовсе прекратив беседу. А попытка уточнить речь собеседника (интервьюер дол­жен точно фиксировать смысл ответа) может лишь раззадорить опрашивае­мого, заставить его рассказать еще больше о своей жизни либо превратить интервью в философский спор.

В ходе исследования русскоязычной миграции из бывших республик СССР ученые столкнулись с тем, что респонденты не просто с большим желанием отвечали на вопросы и были откровенны (что явно противоречи­ло целому ряду утверждений о закрытости «постсоветского» респондента). Подчас они говорили так много и подробно, что на интервью не хватало одной кассеты. Практически все переселенцы охотно соглашались принять участие в интервью, поскольку испытывали огромный дефицит в общении. Люди страстно желали, чтобы их выслушали, были искренни, доверитель­ны, испытывая облегчение от того, что кому-то интересна их «история». Этот «синдром» невостребованности личного мнения характерен не только для этой группы респондентов⁴.

Социологи давно заметили: внимание к «простому человеку», его повсе­дневной жизни, мнению о различных сторонах действительности, особенно со стороны серьезных ученых, ценится очень высоко. К нему, рядовому тру-

Кроме того, вопросник как «инициатор» разго­вора является важнейшим элементом в созда­нии благоприятной атмосферы и стимулирова­нии желания респондента предоставить необхо­димую информацию. Плохой вопросник, как и неловкая беседа, может превратить исходно благоприятную ситуацию в скучную и разочаро­вывающую встречу. Помимо стремления сфор­мулировать отдельные вопросы наилучшим об­разом, вам как составителю вопросника долж-

но быть присуще умение видеть его в целом и оценивать его совокупное влияние на процесс опроса. При включении в вопросник тем, кото­рые могут не заинтересовать респондентов, необходимо быть особенно внимательным к тому, чтобы некоторые разделы интервью были для них интересны и, возможно, могли развлечь.

Начинающие исследователи часто беспокоятся по поводу вопросов на темы, которые могут вызы­вать страх или смущение у респондентов. Долгое время считалось, что в интервью можно зада­вать только социально одобряемые вопросы. В 1940-х гг. при проведении опроса обществен­ного мнения службой Гэллапа был задан вопрос о том, страдает ли кто-нибудь в семье респонден­та от заболевания раком, что вызвало общее не­довольство среди опрашиваемых (опрос прово­дился на национальной выборке). Сегодня респон­дентам задаются вопросы на темы, в прошлом неприемлемые. Людей спрашивают о религиоз­ных убеждениях, источниках доходов и расходах, здоровье, употреблении наркотиков и алкоголя, отношении к сексу и преступности. Люди готовы обсуждать эти темы при соответствующей моти­вации и гарантиях конфиденциальности. Если мы будем рассматривать интервью как осо­бый случай социального взаимодействия, мы сможем понять источники ошибок при составле­нии вопросов. Большинство респондентов доб­ровольно участвуют в исследованиях. Они с са­мого начала хотят предоставить наиболее реле­вантную информацию. Ваша задача — усилить эту тенденцию, создав такой вопросник, который будет поддерживать намерение респондентов отвечать на вопросы. Если предмет обсуждения требует возврата к прошедшим событиям, воп-

⁴ Пилкингтон X., Омельченко Е. Зачем мне врать? / Опыт применения интервью к изучению русско­язычной миграции [ www.socnet.ru ]

женику, в забытую Богом деревушку приехали столичные ученые. И не за чем-нибудь, а расспросить про его жизнь. Видать, она много значит! Респонден­ты, хотя никогда в том и не признаются, часто чувствуют, что они как бы при­общаются к научному процессу, косвенно влияют на развитие науки и обще­ства. Речь идет уже не о мотиве комфортного общения, а о более сложном, возможно этическом, стимуле — приобщении к кругу вечных ценностей.

Диапазон требований к интервьюерам, работающим в столь разных ситу­ациях, естественно, весьма широк как в социологическом, так и в психоло­гическом, педагогическом, конфликтологическом, журналистском и иных отношениях. Например, С. Белановский⁵ считает главным достоинством интервьюера умение создать комфортную атмосферу, чтобы у собеседника сложилось ощущение собственной значимости и чрезвычайной важности своих высказываний. Назарова полагает, что дружелюбие во многом способ­ствует тому, чтобы респондент размышлял над вопросами и отвечал на них⁶.

Значительные трудности любого интервью связаны с тем, что проводя­щий его сотрудник играет две роли — сначала убеждает участвовать, для чего должен быть настойчивым и уверенным в себе, а затем фиксирует ответы, никак не выражая собственного отношения к содержанию сообщений⁷.

Социолог-антрополог в организации постоянно сталкивался с проблемой «двойного дна». Его собеседники вольно или невольно воспроизводят в рас-

рос должен включать все возможные подсказки, помогающие точно воспроизвести события. Если брать в целом, опрашиваемые настроены быть «хорошими респондентами» и предостав­лять ту информацию, которую от них хотят по­лучить. В то же время они хотят выглядеть хо­рошими людьми. И в присутствии интервьюера будут стремиться показать себя с лучшей сто­роны. Поэтому в социологическом исследовании очень важной остается проблема предотвраще­ния смещений, вызванных стремлением респон­дентов давать социально одобряемые ответы. Если респонденты не могут оценить свои дей­ствия как социально одобряемые, они оказыва­ются перед дилеммой: с одной стороны, им хо­чется сообщить точные сведения, с другой — они хотят оставаться хорошими людьми и про­изводить положительное впечатление на интер­вьюера. Известно несколько приемов, призван­ных помочь респонденту в разрешении этой ди­леммы: обучение интервьюера способам установления взаимопонимания с опрашивае­мым; создание для последнего располагающих к ответу условий; исключение любой критики со стороны интервьюера. Корректное формулиро­вание вопросов также позволяет избежать по­добных смещений. Исследователям не следует

задавать вопросы о неизвестной респондентам информации. Если все же необходимо задать такие вопросы, интервьюер должен особо под­черкнуть, что знание ответов в этом случае не­обязательно.

Личное {face-to-face) интервью представляет собой социальное взаимодействие. Предназна­ченная для самостоятельного заполнения почто­вая анкета предполагает гораздо меньшую со­циальную вовлеченность; в индивидуальны) телефонных интервью социальное взаимодей­ствие меньше, чем в личных, но больше, чем пp^ использовании самостоятельно заполняемое анкеты. При почтовом анкетировании компенси­ровать недостаток взаимодействия могут толь­ко вопросы и инструкции, обеспечивающие по­лучение точных ответов и побуждающие респон­дента к участию в исследовании. При этом ) интервьюера нет возможности поощрить опра шиваемого или что-то объяснить ему, как npi> личном или телефонном интервью. При органи зации исследования необходимо учитывать раз личия между этими видами опросов. Сокращено и адаптировано по источнику: Сад Мен С, Брэдбери Н. Форма вопроса в социаль ном контексте / Пер. с англ. А.А. Виницкой / http://www.nir.ru/Socio/scipubl/sj/si3-4-00sad.htm

Белановский С.А. //www.exlibris.ng.ru/printed/izdat/2001-06-28/6_improvisation.html Назарова И.Б. Качество опроса: факторы неответов // Социологические исследования. 1999. № 11 Бутенко И.А. Стандартизированное интервью и новые технологии // Социологические исследова ния. 1997. №Ц. С. 100-106.

сказах какие-то ожидаемые, желательные реакции и оценки, что-то умалчи­вают, поддерживая легитимный образ институциональной культуры. Иссле­дователя постоянно сопровождает подозрение, что за этой глянцевой оболоч­кой скрывается другой мир, недоступный поверхностному наблюдателю. По­этому антрополог должен постараться заглянуть «по ту сторону экрана». Для этого полевой исследователь, применяющий глубинное интервью, по мнению П. Романова⁸, может использовать ряд тактик: 1) исследователь как «шкаф» или «фонарь» — включенное наблюдение в организации идет постепенно, когда к ученому привыкают, он становится незаметен; 2) «исповедник» — интервью­ер воспринимается как человек, заслуживающий доверия и высокой откровен­ности; 3) «искуситель» — привлекательность исследователя подталкивает со­беседника противоположного пола к дополнительной откровенности; 4) «крот» —неутомимый искатель мелких фактов, необходимых для заверше­ния полевого исследования; 5) «детектив», вооруженный знанием всех обсто­ятельств дела, умеющий раскрыть любую головоломку.