Социоараматургические и зтнометоаологические эксперименты

Этнометодология, разработанная в 1960-х гг., представляет собой ради­кальную (иногда выражаются еще резче: экстремальную) форму полевого ис­следования, основанную на феноменологической философии и парадигме социального конструирования. Первая требует от ученого постоянного «вгля-дывания» в повседневное поведение людей и проявления здравого смысла с тем, чтобы увидеть за ними нечто другое — скрытый контекст. Этнометодо-логи не просто исследуют здравый смысл или социальное взаимодействие людей в естественных условиях (поэтому эмпирические исследования ква­лифицируют как полевые), они разрушают это взаимодействие, выворачи­вают логику человеческих поступков наизнанку и спрашивают испытуемо­го: ну как, ты еще жив?

Этнометодология в действительности представляет уникальную методо­логию, какой еще, кажется, никогда в мире не было. Она парадоксальна, ее приемы напоминают экстремистские акции, безжалостно проводимые над ничего не подозревающими подопытными.

Этнометодологи с удовольствием изучают повседневный язык, включая паузы и контекст речи. Они полагают, что люди «совершенствуют» понима­ние здравого смысла, используя скрытые, подразумеваемые социокультур­ные правила, а социальное взаимодействие — это процесс создания реально­сти. Люди толкуют повседневные события, используя знание культуры и «ключи» из социального контекста. Этнометодологи исследуют то, как обыч­ные люди в повседневной жизни применяют скрытые правила для понима­ния смысла социальной жизни (например, чтобы узнать, пошутил кто-то или нет). Этнометодологи исследуют в подробностях обычное социальное взаи­модействие, но метод их исследования впору сравнить с хирургическим но­жом, хладнокровно вспарывающим живую плоть социального естества.

Основываясь на социодраматургическом подходе Эрвина Гоффмана, счи­тавшего, что повседневное взаимодействие людей на самом деле не что иное, как череда постоянно разыгрываемых микроспектаклей, представители эт-нометодологии провели ряд любопытных экспериментов, призванных при­открыть для наблюдателя то, что скрывается за занавесом — по ту сторону социально конструируемой реальности.

Так, в одном из своих экспериментов Г. Гарфинкель просил студентов, чтобы они, в очередной раз отобедав дома, не благодарили родителей, а рас­платились с ними деньгами. Ученому важно было знать реакцию опешивших родителей, которые, попав в необычную ситуацию, обнаруживали те спря­танные в глубь подсознания мотивы, правила, установки, которые форми­ровали их поведение.

Поставить партнера в экстремальную ситуацию и таким способом выяс­нить скрытые реакции — общая для этнометодологов процедура «всматри­вания» в социальную реальность. Тот же Гарфинкель неожиданно прибли­жал свое лицо, почти утыкаясь в нос говорящему, и следил за его реакция­ми. Одни обвиняли его в сексуальных домогательствах, другие предлагали

обратиться к психотерапевту. Но главное было достигнуто: разрушалась обы­денная структура ситуации.

Разрушение привычных норм общения происходит и в том случае, когда культурные нормы одной нации вторгаются в обычаи другой. Известно, что у немцев и голландцев вполне естественно, когда в ресторане мужчина и жен­щина поровну делят счет или расплачиваются каждый за себя. Но стоит, не предупреждая о том партнера, англичанину или русскому повести себя тем же манером, например, мужчина предлагает женщине заплатить за себя са­мой, как возникает полное замешательство. Разрушаются привычные стерео­типы восприятия и оценки социальной реальности. «Возникает вопрос: за­чем вообще нужно нарушать привычные устоявшиеся структуры повседнев­ных взаимодействий? Разве именно повседневность не является ясной и прозрачной сферой жизни, не требующей рефлексивного рассмотрения? Однако эта ясность кажущаяся. Повседневность кажется ясной не потому, что отрефлексирована, а потому что ускользает от рефлексии. "Обычную жизнь" не анализируют до тех пор, пока ее не нарушит какое-нибудь из ряда вон выходящее событие. Столкнувшись с таким нарушением, "повседнев­ные деятели" стремятся прежде всего "нормализовать" ситуацию, ввести ее в рамки повседневности и лишь после этого приступают к исследованию на­рушившего ход нормальной жизни фактора, который уже интерпретируется как нормальное, повседневное явление»²².

Этнометодологу важно не то, как смущался испытуемый, а то, как он вы­кручивался из неожиданной ситуации. Редко кто воспринимал ее с юмором. В большинстве случаев следовали стереотипные реакции, например «Ты что, сошел с ума?» или «Вы явно шизофреник?». Так реагирует подавляющая мас­са нормальных людей на ненормальные ситуации. Но именно эту «нормаль­ность» и фиксирует социолог. Он получает ответ на исходный вопрос: как люди формируют нормальную (читай: стереотипную) социальную реальность.

Опыты, которые достаточно часто практикуют этнометодологи, называ­ют «нарушающими правила» экспериментами («breaching» experiments). Их цель — выявить скрытые в толще повседневности неписаные правила, на основании которых люди придают смысл реальности в повседневной жизни (отсюда важнейшая философская аксиома методологии: социальная реаль­ность — не стихийное событие, а специально сконструированный человечес­кий проект).

Провокации и нарушения естественного хода вещей вызывают у испыту­емых мощную реакцию, которая только подтверждает существование в об­ществе неких социокультурных правил. Они, как перила или подпорки, нуж­ны человеку при движении в социальном потоке. Пока ты не спотыкаешь­ся, то и перил вроде бы не существует. Во всяком случае ты их не ощущаешь, не осмысливаешь, а значит и выразить, например, в опросе, никак не мо­жешь. Логика специалистов по провокациям такова: надо человека слегка подтолкнуть, пусть он упадет и лишь тогда воспользуется подпорками. Скры­тые социальные смыслы и неявные социальные конструкции, рассуждают они, можно обнаружить, лишь испытывая объект на изломе.

Метод провоцирования и разрушения привычных структур повседневно­сти, несомненно, расширил горизонт познания в гуманитарных науках. Он

²² Ионин Л.Г. Социология культуры. М., 1996. С. 78.

выходит за рамки привычных анкетных опросов, свойственных традицион­ной социальной науке (не только социологии, но также антропологии, пси­хологии, экономике, социальной психологии).

Несомненно, этнометодологический эксперимент принадлежит каче­ственной социологии. Он включает специализированный, весьма детальный анализ микроситуаций (например, транскрипты коротких разговоров или видеозаписей социального взаимодействия). Разумеется, этнометодологи не брезгуют и количественными методами, но иначе оценивают их познаватель­ные возможности. Они утверждают, например, что стандартизированные тесты и анкетные интервью (survey interviews) определяют способность чело­века понимать скрытые шифры и, скорее, применять здравый смысл, чем оценивать объективные факты.

По сравнению с Чикагской школой полевого исследования, этнометодо-логия придает большее значение методу и утверждает, что данные исследо­вания являются результатом использованного метода в такой же мере, как и изучаемой социальной жизни.