 |
Ты пытаешься меня оскорбить, мальчик? Ты либо специально расслабился, либо твой доклад страдает, потому что на самом деле ты глубоко глуп. Я беспокоюсь об уменьшающейся остроте твоего ума. Должен ли я попросить Хансена перевести тебя в школу для учащихся
|
|
|
|
Ты пытаешься меня оскорбить, мальчик? Ты либо специально расслабился, либо твой доклад страдает, потому что на самом деле ты глубоко глуп. Я беспокоюсь об уменьшающейся остроте твоего ума. Должен ли я попросить Хансена перевести тебя в школу для учащихся с ограниченными возможностями?
Возьми себя в руки.
— Достопочтенный Дэшил Ловетт III. Герцог Суррейский.
Специалисты по поиску натуры для съемок постоянно посещают Вульф-Холл. Они приезжают на своих блестящих черных внедорожниках с тонированными стеклами и стоят перед зданием в выцветших, потрепанных бейсболках, повернутых задом наперед, разинув рты. Смотрят на фасад школы, как будто только что наткнулись на долбаную золотую жилу. Видите ли, Вульф-Холл — это влажная мечта кинорежиссера. Зубчатые башни на восточном и западном крыльях. Наклонная центральная крыша со зловеще выглядящим окном — таким окном, в котором в любой момент может появиться темная, зловещая фигура, только чтобы в следующую секунду раствориться в воздухе. Массивный серый камень, образующий облицовку, увит густым зеленым плющом, его листья окрашены в ядовито-яблочно-красный цвет.
Если принять во внимание огромные эркеры, обветшалые колонны, тщательно ухоженные сады, ведущие к нависающему готическому входу, и тяжелые дубовые двери с молотками-горгульями, то вы смотрите на идеальное место для любого фильма ужасов.
Конечно, директор Харкорт отвергает каждое предложение, которое попадает к ней на стол. Она считает, что ее академия — это не какая-то приманка для туристов. До тех пор, пока та дышит и имеет право голоса в этом вопросе, не будет никаких бестактных голливудских постановок, снятых на территории школы.
|
|
|
Пакс поднимается по ступенькам школы с опущенной головой, словно скоро наступит конец света. Рэн следует за ним. Его вездесущая, всегда уверенная развязность придает ему вид человека, который собирается выйти на сцену на церемонии вручения премии «Оскар», чтобы принять свою награду. Где-то между ними я замыкаю шествие, стараясь не скрипеть зубами.
Мне никогда не было дела до этого места. Для меня никогда не имело большого значения, придется ли мне приезжать сюда и отбывать здесь свое время в течение учебного года. Я был с Рэном и Паксом, и это все, что имело значение. Но, черт возьми, если я не зол, как черт, что должен прийти сюда сегодня.
Пакс не утруждает себя тем, чтобы придержать дверь открытой для нас, точно так же, как он намеренно пренебрегает всем, что может быть полезно кому-либо еще. Рэн язвительно смеется, снова открывая дверь, и мы заходим внутрь. Не успеваю я сделать и трех шагов, как чья-то рука обхватывает мое горло, проводя удушающий захват.
— Что за хрень с тобой творится?
Я пытаюсь вырваться.
— Отвали от меня, Пакс.
Он хихикает, шепча мне на ухо.
— Неа, пока ты не признаешь это. Твой член сморщился и отвалился, да?
Черт возьми. Пакс в том настроении, так что не отпустит меня, пока я не дам ему то, что он хочет. Это требует быстрых, решительных действий. Одним быстрым движением я зацепляю свою ногу за его, сгибаю колено так, что его колено должно согнуться, вытягиваю руку вперед, а затем с силой ударяю локтем по его ребрам.
Секунду спустя парень уже лежит на спине, растянувшись на мраморном полу.
— ЧЕРТ! — хрипло ругается Пакс. Кажется, он не может глотнуть воздуха. — Ублюдок!
Я стою над ним, рассматривая руки и ноги, согнутые под странными углами на мгновение, прежде чем предложить ему руку.
— Лучше не связывайся со мной сегодня, чувак, — говорю ему.
— Я заметил. — Он принимает мою руку так неохотно, как только может человек. И хмуро смотрит на меня, как только встает на ноги. — И люди всегда говорят, что это я слишком реагирую.
|
|
|
— Нет. Ты слишком раздражаешь, — поправляет Рэн.
— Ха. — Пакс не в восторге от этого. — А ты тогда какой?
— Горячий. Естественно.
Это заставляет нас с Паксом закатить глаза. Правда в том, что Вульф-Холл делится на три фракций, все как в глупых подростковых романах. Есть команда Рэна, лагерь Пакса, а еще есть Дэшетки. Невозможно понять, какие девушки являются членами какой фракции. И нельзя сказать по тому, как девушка одевается, или насколько она умна, дружелюбна, застенчива, или дерзка. Единственное, что можно гарантировать в отношении студентки Вульф-Холла, это то, что она точно является членом одной из фракций, и, вероятно, при этом твердолобым членом.
В Вульф-Холле не раз случались кошачьи кулачные бои из-за того, кто из парней Бунт-Хауса самый горячий.
И Пакс спровоцировал многие из них.
Он искоса бросает на меня яростныйх взгляд. Очевидно, не собираясь забывать о том, что я только что усадил его на задницу.
— Если ты собираешься весь день быть недовольным куском дерьма, то тебе придется взять тайм-аут не только из-за меня. Джейкоби тоже схватит тебя за задницу, и ты не сможешь отбиться от нас обоих.
Рэн хмыкает в ответ.
— В его словах есть смысл.
Не хочу упоминать, что я злюсь из-за электронного письма от отца. Мой старик — это последнее, о чем мне хочется говорить, поэтому делаю единственное, что имеет смысл — лгу.
— Все в порядке. У меня не было времени подрочить сегодня утром, вот и все. К обеду я буду в порядке. Ну же. Как насчет того, чтобы вы оба перестали доставать меня, и мы отправились на занятия, прежде чем Фитц сдерет с нас шкуру за опоздание.
Рэн выгибает темную бровь, выдыхая смешок.
— Фитц любит нас. Он ни хрена не сделает, даже если мы опоздаем.
Наш учитель английского, доктор Фитцпатрик, в последнее время был немного снисходительнее к нам. Он все еще выгоняет нас, когда мы выкидываем всякое дерьмо в его классе, но сейчас больше лает, чем кусает. Бог знает, что могло вдохновить на такой уровень терпимости к нашему дерьму, но я не жалуюсь.
Мы прибываем в логово, кабинет/библиотеку/классную комнату Фитца, сразу за ним. По сравнению с остальными динозаврами, которые преподают в Вульф-Холле, этот парень практически зародыш. Он носит хорошо сшитые рубашки и брюки, которые, вероятно, одобрил бы мой придирчивый отец. Однако мужчина зачесывает волосы назад, как хипстер. И его очки делают его похожим на Кларка, бл*дь, Кента. Есть в нем что-то слишком изысканное, что мне не нравится.
|
|
|
Пакс рычит себе под нос, когда мы входим в комнату, и учитель начинает медленно хлопать нам.
«Гребаные аплодисменты? Я дам тебе медленные хлопки, ублюдок».
— Как всегда, не опаздываете, а задерживаетесь? Пожалуйста, садитесь, джентльмены. Сегодня нам предстоит многое обсудить. Мне бы не хотелось задерживать вас в обед, чтобы убедиться, что мы разберемся с материалом.
Я улыбаюсь беспощадной улыбкой. Той самой, которой мой отец размахивает перед политическим оппонентом всякий раз, когда они делают острое замечание. Это небрежно приподнятые уголки рта, которые говорят: «Я буду держать язык за зубами, потому что я джентльмен. Но справедливое предупреждение: еще одно слово, и я дам тебе оплеуху на публике, как маленькой сучке, которой ты и являешься».
Фитц хихикает, словно сидит в первом ряду на моем внутреннем монологе и находит его просто очаровательным. Однажды я сотру эту самодовольную улыбку с лица ублюдка. Этот день наступит достаточно скоро.
Логово — это необычный класс английского языка. Здесь непринужденная атмосфера. Удобно. Здесь нет рядов парт и стульев для студентов. Пространство с высокими потолками огромное. В задней части комнаты расположены ряды книжных стеллажей, которые содержат все: от классики до современных литературных произведений, не говоря уже о большом количестве случайных исторических текстов. У задней стены есть большой кирпичный камин с дымоходом, который Фитц разжигает зимой. Правая стена в основном состоит из створчатых окон. Куда ни глянь, повсюду мягкие кресла с откидными спинками и пуфы, подушки, табуреты и потертые диваны. Рэн паркуется на своем любимом кожаном диване. Я усаживаюсь на пол под окном, выходящим в сад. Пакс обычно сидит за старым викторианским письменным столом справа от меня, но этим утром парень опускается рядом со мной, одаривая меня грубой улыбкой. Я свирепо смотрю на него. Пакс все утро пытался втянуть меня в драку.
|
|
|
— Да ладно тебе, чувак. Достаточно.
Он надувает губы, качая головой в притворном удивлении.
— Я ни хрена не делаю. Просто сижу рядом со своим другом.
— Точно. А я — король Англии.
— Ты троюродный брат будущего короля Англии, — бормочет Рэн с дивана.
Он уже лежит, закрыв лицо рукой, чтобы защитить глаза от утреннего света, проникающего в окна.
— Зачем ты вообще здесь сидишь? — спрашивает Пакс. — Есть гораздо более удобные места, чтобы дать отдохнуть твоей изнеженной заднице.
Разве не было бы здорово просто получить минутку покоя? В одиночестве. Я вздыхаю.
— Потому что я троюродный брат будущего короля Англии. И не хочу, чтобы кто-то здесь думал, что я лучше их.
— Ты лучше их, — бормочет Рэн. — Всех до последнего…
— Ты собираешься поделиться, почему у тебя такое плохое настроение? — снова настаивает Пакс. Он не отвяжется, пока я не дам ему то, что он хочет.
— Хорошо. Ладно, ты, настойчивый ублюдок. Мой отец снова меня достал. За последнюю неделю я получил три электронных письма, и меня это бесит. Теперь доволен?
Пакс проводит языком по зубам.
— Правда? Поэтому ты такой недовольный?
— Что, хочешь их почитать?
В его глазах светится неподдельное ликование. Ленивая, многозначительная улыбка расползается по его лицу, и мне не нравится ее вид.
— Уверен, что это никак не связано с девушкой по имени Кэрри?
— Кэрри?
—А-а-а, прекрати. Я видел, как ты разговаривал с ней за пределами вечеринки. Она тебе нравится, не так ли? — В голосе Пакс звучит слишком легкий, слишком возбужденный тон.
Он не знает о поцелуе. Если бы знал, то не задавал бы мне этого вопроса. Пакс уже строит планы. Если я не буду действовать осторожно, он поймет, что что-то случилось, и все будет кончено. Как только урок закончится, он превратится в ураган пятой категории, полный злобных планов, направленных на то, чтобы поставить Карину на колени. Потому что мы парни из Бунт-Хауса. Нам не позволено проявлять симпатию к девушке. Если у кого-то из нас возникнут какие-то теплые или сентиментальные чувства к студентке Вульф-холла, то она станет чертовой легкой добычей. Это одно из наших правил. Влечение к девушке — это отвлечение от нашей дружбы, а также угроза нашему правлению в качестве бесспорных небожителей школы. Давным-давно мы заключили договор, что не позволим девушкам доставлять нам неприятности. Решили, что вместо этого устроим неприятности им.
|
|
|
Когда на первом курсе я завел роман с Сэди Ротмор, мы трое терроризировали ее до чертиков. Родители перевезли ее обратно в Висконсин и записали в государственную школу. В прошлом году член Пакса становился твердым всякий раз, когда он был рядом с Коллетт Бриджер. Парень отказывался признавать, что запал на нее, и утверждал, что его член на самом деле сломан, но все равно согласился, когда мы с Рэном загнали его в угол комнаты и сказали, что с Коллетт нужно разобраться. Он сыграл свою роль без жалоб. Рэн соблазнил девушку в раздевалке и ласкал ее, пока она не кончила. Затем Пакс поделился видеозаписью этого акта со всеми, кто был в списке экстренных уведомлений Вульф-Холла. Список, в который входили родители Коллетт, черт возьми.
Признаться, что прошлой ночью я позволил Карине проникнуть мне под кожу? Паксу? Это был бы полный кошмар. Из нас троих Пакс придумывает самые вредные способы измываться над людьми.
Я стискиваю зубы, слишком сильно сосредоточившись на блокноте, который удерживаю на ногах.
— Ладно, чувак. Остынь. У меня нет к ней никаких чувств. Не нужно тратить энергию на кого-то, кто не имеет абсолютно никакого значения.
Бл*дь. Мне кажется, у меня на виске пульсирует вена. Пакс кусает костяшки пальцев, стараясь не рассмеяться.
— Черт, Джейкоби. Лорд Ловетт выглядит чертовски виноватым. Кажется, он чертовски втюрился в Мендосу.
При этом Рэн делает то, что предвещает неминуемую катастрофу: он, черт возьми, садится.
Парень окидывает меня взглядом очень зеленых и очень заинтересованных глаз, что предвещает катастрофу. Затем улыбается дьявольской улыбкой.
— Карина Мендоса? — спрашивает он. — Эта Карина Мендоса? — Он указывает прямо... черт, прямо на девушку, о которой идет речь.
Как я раньше не замечал ее в этом классе? Она сидит на диване с цветочным принтом в противоположном конце комнаты, рядом с Марой Бэнкрофт. На ней ярко-зеленая шелковистая рубашка и коричневый галстук (какого хрена? ) в сочетании с парой обрезанных джинсовых шорт, которые демонстрируют огромное количество обнаженной плоти бедер, настолько восхитительных и подтянутых, что мне хочется проползти по комнате на четвереньках и трахнуть ее.
Карина поднимает взгляд, как раз в тот момент, когда Рэн указывает на нее, что просто потрясающе.
— Мне показалось, что я почувствовал напряжение между вами двумя в больнице, — говорит Рэн, мрачно шевеля бровями. — Хотя я не был уверен. Просто подумал, что, может быть, дело в количестве крови, вытекающей из твоего члена. Кстати, как он сейчас?
Пакс отвечает раньше, чем успеваю я.
— Началась гангрена.
Я хмуро смотрю на Пакса.
— Все в порядке, спасибо. И не было никакого напряжения. Ни малейшего трепета. Я был в крайне скомпрометированном положении и пытался вспомнить имя девушки. Бл*дь, подай на меня в суд.
— Вполне справедливо. — Рэн снова падает на диван, возвращаясь в горизонтальное положение. — Мы пойдем в «Косгроув» в пятницу вечером. И если ты не трахнешь хотя бы одну цыпочку и не заставишь ее выкрикивать твое имя, с Мендоса начнется игра. Согласен?
Пакс хлопает так громко, что по крайней мере трое других студентов чуть не выпрыгивают из своей кожи.
—Да! Чертовски согласен!
Рэн приподнимает голову на дюйм от диванной подушки.
— Дэшил?
Чееерт.
— Согласен.
Его голова снова опускается.
— В любом случае, для меня это идеальные планы на уик-энд.
Я поднимаю взгляд. Карина все еще смотрит в нашу сторону. Ее глаза — красивые, поразительные, широко раскрытые — смотрят прямо на меня, и они полны беспокойства. Как будто она точно знает, какая бомба вот-вот взорвется у нее перед носом, и готовится к последствиям.
|
|
|
