 |
Сколько раз человек может перенести предательство? 6 глава
|
|
|
|
-Вера, я же просила оставить меня одну…
-Это что-то новенькое. Меня еще никто не называл женским именем.
Услышав до боли знакомый голос, принадлежащий отнюдь не лучшей подруге, я удивленно распахнула глаза и повернула голову. Сокол сидел позади водительского кресла и прожигал меня своими темными глазами.
Кажется, от этого взгляда я даже протрезвела немного. Как он вообще тут оказался?
-Что ты здесь делаешь? – потерла глаза сжатыми в кулак ладонями, но видение не исчезло.
Сокол все еще сидел передо мной, только сейчас вдобавок и улыбался саркастически.
-Сижу, не видишь? Или алкоголь уже сделал свое дело, и ты перестала понимать обыденные вещи?
С каждым его словом сознание становилось яснее, но слабость не проходила. Я уже не могла противостоять ему, спорить и огрызаться. Хотелось закрыть глаза и погрузиться в спасительную тьму, чтобы она поглотила меня, утянула на дно.
-Эй-эй, я не позволю тебе так просто избавиться от меня.
Холодная рука схватила за подбородок и приподнял голову, но заставить открыть глаза он не мог.
Почему у него руки постоянно холодные? Малокровием страдает что ли?
Точно, ведь и кожа бледная до невозможности.
-Что тебе от меня надо?
Так трудно выговаривать каждое слово, безумно устала. И сердцу так больно, не дает вздохнуть нормально. Щемит и щемит, сильными ударами бьется о грудную клетку, стремясь прорваться наружу.
Больнее всего от того, что он даже не поднял трубку. Не в первый, не в двенадцатый раз. Гудки идут, а ответа нет. Игнорирует. Не хочет слышать мой голос?
-Расскажи мне, - голос прозвучал близко, прямо над ухом. Рука прошлась по щеке в легком касании, погрузилась в волосы, притягивая голову к себе.
С закрытыми глазами чувства обостряются, воспринимаются совсем иначе. Подчиняясь его рукам, кладу голову ему на плечо. Сокол, продолжая одной рукой гладить меня по волосам, другой сжимает мою ладонь, переплетает пальцы.
|
|
|
Поцелуй в висок и вновь просит непривычно нежным голосом:
-Расскажи мне всё.
И чувства прорываются наружу, стремясь покинуть отчаявшуюся душу. Язык заплетается, эмоции зашкаливают, но уже не могу остановиться. С каждым произнесенным словом становится легче, а объятия крепнут.
Из динамиков магнитофона доносится голос Градского*, который странным образом убаюкивает и успокаивает. Как и ласковые прикосновения.
В полях под снегом и дождем
Мой милый друг, мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг, от зимних вьюг.
-Все произошло слишком неожиданно. Может быть, только для меня одной. Мама подозревала об изменах и раньше, но молчала, надеясь на лучшее. Думая, что с возрастом остепенится, прекратит. Ведь женщины чувствуют это, не знаю как, но чувствуют. Догадываются, хоть порой и не верят.
И если мука суждена
Тебе судьбой, тебе судьбой,
Готовь я скорбь твою до дна
Делить с тобой, делить с тобой
-Он ушел, и даже записки не оставил. Просто собрал чемоданы и, бросив что-то о скором разводе, трусливо скрылся. Так больно, так обидно. И мама… видел бы ты ее. Она будто постарела на десятки лет…
Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом, где тьма кругом
Во тьме я солнце бы нашел
С тобой вдвоем, с тобой вдвоем
Слезы катятся по щекам, но я их не замечаю, продолжая делиться своим горем. Сокол слушает, не перебивает, и стоит мне только остановиться, начинает тихо подпевать певцу. И голос его пробирается сквозь кожу, течет по венам, устремляясь к сердцу.
И если б дали мне в удел
Весь шар земной, весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной, тобой одной.
Последнее, что я слышу, прежде чем погрузиться в сон, это тихое:
|
|
|
-Моя звезда!
___________________________________________________
*Песня А.Градского "В полях под снегом и дождем".
Глава 7
Утро встретило меня головной болью и ужасной сухостью во рту. Вот это я напилась вчера. Давно такого за мной не наблюдалось.
Отбросив одеяло, я осторожно поднялась, морщась и постанывая, и еле-еле добралась до ванной. Думать о чем-то в данную минуту не хотелось. Все-таки физическая боль лучше моральной, она хотя бы не рушит психику.
Душ занял почти час из-за моей медлительности, но после я чувствовала себя намного лучше. Более расслабленной и даже чуток воодушевленной.
Подумаешь, ушел отец? Скатертью дорога.
Как там говорится:
«Это не от нас уходят, это судьба отсеивает ненужных?».
Не помню точно, но смысл в этом есть. Переодевшись в белую майку и длинную юбку красного цвета, я отправилась на поиски матери. Нашлась она в своей комнате. Сидела на кровати, рассматривая семейный фотоальбом и то, как периодически поднималась ее рука к лицу, я поняла, что плачет. Сердце тоскливо сжалось.
-Мама, - вырвалось само собой надрывным шепотом.
Кинувшись к ней, я села рядом и крепко обняла, делясь своей силой и теплотой. Так хотелось согреть, успокоить, но я не понимала, что нужно для этого сделать. Когда близкий человек, за спиной которого ты всегда пряталась в поисках защиты, вдруг сломается, как нужно действовать? Что нужно предпринимать?
Я не знала ответов на эти вопросы и поэтому была растеряна и напугана. Хотелось залезть под кровать и свернуться в клубочек, как всегда поступала в детстве, слушая крики родителей. Так все это произошло не так неожиданно и резко, как мне казалось? К этому вел целый ворох событий и громких ссор?
А я скрывалась в своем мире, глубоко уйдя в свою музыку, и не замечала ничего. Просто не желала замечать.
-Давно это началось? – спросила, отбирая альбом и кладя на тумбочку. Мама было потянулась за ним, но, услышав вопрос, замерла.
По растрепанным волосам и помятой одежде, я поняла, что она не спала всю ночь. Красные глаза, взглянувшие на меня пристально и немного жалобно, лишь подтвердили мои подозрения.
-Очень давно, - ее голос был хриплый и резкий. И в то же время, в нем слышалось отчаяние. Протянув руку, я стерла слезы, катившиеся по ее щекам. Но они не прекращались. – Я знаю, что он любит меня, знаю. Но никак не могу понять, что его гложет. Что прячет внутри и не может поделиться со мной. Секреты куда ни глянь, оговорки повсюду… мне надоело терпеть, таить догадки в себе и прямо спросила… и вот что из этого вышло. – Мама несколько раз всхлипнула и продолжила. - Нужно было молчать. Помалкивать. Продолжать держать все себе. Делать вид, что не замечаю. Нужно было просто…
|
|
|
-Нет! – криком обрываю ее прерывающуюся речь, и, надавив на плечи, заставляю улечься. – Ты все сделала правильно. Если он посмел так с нами поступить, ты не должна так себя мучить. Ты ни в чем не виновата, слышишь, мама?
Но мама лишь повернулась ко мне спиной и молча продолжила плакать. Она не желает слушать меня, не хочет верить. Её плечи вздрагивают, а я уже ничем больше не могу помочь. Просто не знаю, что следует сделать, чтобы заставить ее поверить и принять все, как есть.
Выйдя из комнаты, я закрыла за собой дверь и направилась в кухню. Нельзя было оставлять ее вчера одну. Думая только о себе, я ушла, даже не выслушав ее. Именно это ее и добило.
Я никчемная дочь, но за что ей это? Отец, почему ты так с ней поступил?
Приняв таблетку и запив ее холодной минералкой, я прислонилась к холодильнику и закрыла глаза. Обрывки воспоминаний проносились перед глазами так быстро, что не могла сосредоточиться на одном.
Отчётливо помню только нежные касания, ласковый шепот и теплые объятия.
Сокол.
Как он там оказался? Почему решил утешить, проводить? Последнее, что я помню – это то, как он тихо подпевал любимой песне, а потом… Провал. Сколько не силюсь вспомнить, ничего не получается. Как доехала, поднялась в квартиру, легла спать.
Мама. Она точно должна знать, ведь больше некому было открыть дверь. Но беспокоить ее сейчас нельзя. Пусть отдыхает, немного придет в себя.
После мы поговорим. Обсудим все и решим, что делать дальше. Разговор должен состояться при любых обстоятельствах, она сама этого захочет.
Переменившееся поведение Сокола обеспокоило бы меня в иной ситуации и в другой день. Но сейчас, вспоминая прошлую ночь, я ощущала лишь благодарность. За то, что выслушал. Помог, успокоил.
|
|
|
Не знаю, когда я смогу его увидеть в следующий раз, но обязательно выражу свою признательность при встрече.
Улыбаюсь, понимая, что он вновь нарушил мои планы держаться подальше и не вспоминать. Каждый раз, когда делаю шаг вперед, он делает два назад. А когда сама решаюсь отступить, уже он сокращает расстояние между нами.
Если бы я курила, то сейчас не отказалась бы от одной пачки. Именно от пачки. Хочешь получить удовольствие, то целиком и полностью. Нельзя довольствоваться кусками.
Аппетита не было совсем. При мысли о еде, тошнота подкатывала к горлу и я старалась отбросить всякие о ней мысли. В институт сегодня не собиралась. Нельзя снова бросать маму. Пусть я и поздно спохватилась, но теперь уж точно не заставлю ее страдать в одиночестве.
В этом семестре у меня много пропусков, но это не слишком страшно. Еще отработаю, когда события немного утихнут и боль в груди ослабнет.
Пытаясь отвлечься от ненужных мыслей, я решила заняться уборкой в квартире. Только это не слишком помогало.
То и дело вспоминалась поездка в такси, хотелось вновь испытать те же чувства. Необъяснимые и невероятные. Глубокие и чувственные. Нежные и проникновенные.
Сокол ворвался в мою жизнь неожиданно и принес с собой слишком много незнакомых чувств. Он сломал четкий механизм действий, которому я следовала все эти годы, и воцарился хаос внутри. Но полностью перекладывать вину на него, я не собиралась. Можно даже, выдвинуть обратную гипотезу. Согласно которой именно моя персона влезла в «мирную» жизнь Сокола и устроила беспорядок.
Закончить уборку удалось лишь ближе к полудню. Быстро приготовив обед, я вошла в спальню родителей и позвала маму. Но она не откликнулась. Все так же лежала спиной к двери. Ступая на цыпочках, я подошла к кровати и улыбнулась. Мама спала, обеими руками прижимая к груди подушку.
Накинув на нее одеяло, лежащее у спинки кровати, я не стала ее будить. Пусть выспится, ей это только на пользу. А поесть и поговорить еще будет время.
***
-Тетя Лена пришла в себя? - с искренним беспокойством в глазах спросила Вера, стоя у зеркала в моей комнате и пытаясь спрятать седые волосы, росшие у правого виска.
Это было их семейной чертой, со стороны отца. Дядя Игорь гордился, называя это своим наследством; Влад не обращал внимания, игнорируя рассказы отца, а Вера ненавидела и прятала, считая, что только у старух могут быть седые волосы.
Как бы она не хотела, дядя Игорь не разрешал ей краситься и, как ни странно, подруга покорно подчинялась. Вот и сейчас, она стояла вся красная от злости и негромко повторяла как заклинание:
|
|
|
-Ненавижу, ненавижу, ненавижу…
Оторвавшись от гитары, которую вот уже полчаса не могла правильно настроить, я пожала плечами:
-Ну, сегодня она хотя бы встала с постели, и я могу считать это шагом вперед. Эти два дня она только и делала, что лежала на кровати, снова и снова пересматривая семейный альбом. С большим трудом заставляла ее поесть.
-Мдааа, трудно пришлось тебе.
-Да плевать мне на себя, Вера. Мне бы помочь ей прийти в себя, а я только и делаю, что постоянно убираюсь во всех комнатах и готовлю. Да я за все двадцать два года не готовила столько еды, а куда не дотронься - везде кристально чисто. Можно сказать, стерильностью страдаю в последнее время.
-Ну это же прекрасно, вон Владу как раз и нужна такая жена. Настоящая домохозяйка.
Деланно не обращая внимания на ее слова, я проиграла несколько легких аккордов, проверяя звучание. Черт, опять не то.
Завтра выступление, а я никак не могу даже свой инструмент настроить. Как же буду тогда играть на публике? Макс мне голову оторвет, если сорву концерт.
Вера что-то продолжала лепетать про брата, но я пропускала все мимо ушей. Привыкла к ее сватовству. Поняла, что лучше никак не реагировать на ее хвалебные речи, все равно не принимает отказы и отговорки. Вон, даже сам Влад смирился, а она продолжает гнуть свое.
-Кстати, - Вера встала передо мной, уперев руки в бока и прищурив глаза, - мне тут Надежда твоя звонила, беспокоилась. Говорит, что учебу пропускаешь, даже декан интересовался, где тебя носит.
Положив гитару, я немного отодвинулась от нее, чтобы «случайно» не разбить.
-Думаешь, у меня сейчас есть время, чтобы париться об учебе? У меня тут горе, а ты со своими упреками лезешь.
-Я о тебе переживаю, дура, - Вера взяла с тумбочки мой мобильный и начала в нем рыться.
Найдя то, что искала, она приблизила к моему лицу экран и продемонстрировала электронный календарь.
-Смотри.
Я перевела недоуменный взгляд с экрана на нее.
-На что?
-На дату сегодняшнюю смотри, глупая, - прошипела подруга и красным ногтем провела по уже погасшему экрану.
Кашлянув, чтобы скрыть улыбку, я отобрала у нее свой мобильник и четким голосом выговорила, словно маленькому ребенку.
-Во-первых, экран погас и мне ничего тут не видно, а во-вторых, я эту дату очень отчетливо вижу у тебя за спиной.
Вера обернулась назад и уставилась на большой календарь, висевший справа от двери, над книжной полкой. Поняв, что умного выпада в мою сторону не получилось, она махнула рукой и устроилась рядом со мной, забравшись на кровать с ногами. Гитару пришлось устроить на полу.
-Неважно, где ты можешь видеть эту чертову дату. Главное то, что сегодня уже 2 ноября и сессия не за горами. Будет обидно вылететь с последнего курса, ты не думаешь? Осталось только немного помучиться и диплом у тебя в руках. Оглянуться не успеешь, как начнешь скучать по студенческой жизни. Тетя Лена сейчас ходит сама не своя, и я точно знаю, что она совсем забыла обо всем обыденном. Когда она придет в себя, то расстроиться, узнав, сколько ты пропустила занятий.
Я слушала ее, не перебивая, и понимала, что она права. Во всем. Мама сейчас слишком занята своей болью и не слишком реагирует на окружающий мир. Но мое образование всегда было для нее важно, и она всегда беспокоилась и переживала даже тогда, когда я пропускала всего одну пару.
Но и мне сейчас тоже больно, я страдаю вместе с ней и за себя. За дочь в один день лишившуюся отца и за жену, потерявшую любимого мужа.
Каждую ночь я пытаюсь дозвониться до него, но в ответ слышу теперь даже и не гудки, а механический голос автоответчика. Слезы катятся по щекам, и я с отчаянием вою в подушку, стараясь выплеснуть всю боль.
Днем строю из себя гордую девушку, которая плевать хотела на отца-предателя, а ночью превращаюсь в маленькую девочку, скучающую по папе.
И порой мне сильно, до дрожи и судорог, хочется вновь оказаться в объятиях Сокола. Поделиться с ним своими переживаниями и утонуть в его темных омутах.
-С понедельника я обязательно выйду на учебу, - тихо произнесла я, комкая в руках край подушки, - и не пропущу ни одного занятия. Обещаю.
Вера придвинулась ко мне и, притянув, прижала к себе. Сжала крепко-крепко и зашептала.
-Ты только ни о чем не переживай, родная. Все наладится, обязательно.
Боясь, что не сумею сдержаться и зарыдаю у нее на руках, я зажмурила глаза и прикусила нижнюю губу. Чтобы отвлечься, поинтересовалась:
-Откуда ты узнала? Я же никому не говорила.
-Эх, подруга, такую новость скрыть невозможно. У вас же на дворе вон сколько бабушек, покруче всяких СМИ будут.
-Да ладно? – я приподняла голову, чтобы проверить врет ли она. Но лицо Веры было серьезное, и смотрела она чересчур пристально.
-Правда, правда. А от кого еще я могла узнать это, раз собственная подруга начала секретничать и не доверяет?!
-Дело не в этом, - я запустила руки в волосы и положила голову ее на колени, закидывая ноги на спинку кровати.
-А в чем тогда?
И правда, в чем?
Ты доверилась Соколу, но не своей лучшей подруге? Поделилась с ним своим горем, а Веру посвящать не захотела?
Зазвонил телефон и избавил меня от необходимости отвечать, чему я была безумно рада. Ответа на ее вопрос у меня не было, и это заставляло задуматься.
***
В этот вечер клуб был переполнен больше обычного. Хотя, судить об «обычном» я не могла, побывав тут только два раза. Но Влад, который решил составить нам компанию, подтвердил мои догадки и пояснил, что все из-за местной знаменитости, которая выступала только по Субботам.
Я сделала вид, что впервые слышу о таком и схватила меню, поспешив спрятаться за ним. Вера сегодня не смогла пойти с нами из-за проблем на работе.
Она окончила университет в прошлом году, и отец устроил ее на работу в редакции местного журнала. Подруге очень нравилась вся суматоха, связанная с публикацией гламурных статей и сплетней про звезд, и она была вполне довольна полученным местом.
Но расплачиваться ей иногда приходилось своими выходными, как и в этот раз.
Макс и Настя сидели рядом и о чем-то увлеченно переговаривались. Солист в день выступления приоделся, нацепив широкие джинсы с огромной цепью и обтягивающую черную футболку с огромным черепом посередине.
На голове красовалась разноцветная бандана, а браслеты на руках звенели при каждом движении.
Настя тоже не отставала. На ней было черное платье до колен и кожаная куртка. Шпильки и волосы, собранные в высокую прическу добавляли ей несколько сантиметров роста, что позволяло чувствовать себя увереннее перед Максом. Близнецы же поражали своим внешним видом, только по другой причине.
Впервые за всю историю нашего знакомства они оделись, копируя один другого. Белый майки, открывающие загорелые мускулистые руки с наколками; черные джинсы с низкой талией и волосы, выкрашенные в синий цвет. Заметив, какое впечатление произвели на нас, они лишь таинственно переглянулись и подмигнули мне.
Даже Влад пришел в сером смокинге в черную полоску и уложенных гелем волосами. Из-за чего они казались черными. Федя не упустил случая поиздеваться:
-Друг, да ты у нас крашенный ходишь? А еще над нами издевался, ахах. – Он наклонился к нему и томным голосом прошептал прямо в ухо, растягивая слова. – Сла-адкий, русые волосы тебе идут больше, ммм.
Все прыснули от смеха, увидев, как Влад отшатнулся от близнеца, чуть не свалившись с дивана. Его глаза были широко распахнуты, а губы презрительно сжались. Поняв, что над ним жестоко подшутили, он двинулся было к нему, но Рома предупреждающе зарычал:
-Только посмей тронуть его.
Прямо как зверь, защищающий свое потомство.
Влад, окинул братьев долгим взглядом и усмехнулся:
-Хочешь сразиться два на одного?
Рома встал с кресла, не разрывая зрительного контакта с соперником. Они были одного роста, но Влад был чуть шире в плечах. Но это не было преимуществом, все знали агрессивную натуру близнеца. Когда что-то ему не нравилось или же кто-то пытался обидеть его брата, он становился неуправляемым.
Его сознание уплывало, оставив наедине со злостью, и он уже не мог совладать с собой, набрасываясь на обидчика. Рома даже консультировался у психиатра в одно время.
Обстановка накалялась, все понимали, что если не вмешаться, то грядут серьезные проблемы. Напряжение охватило всех, кроме виновника всего. Федя сидел, откинувшись на спинку, и с легкой улыбкой на губах наблюдал за происходящим.
Я знала, что только он может успокоить брата, только ему тот подчинялся безоговорочно. Вскочив с места, где сидела рядом с Настей и Максом, я подошла к нему и со всей силы отвесила подзатыльник. Парень так увлекся представлением, что не заметил мое приближение и пропустил удар. Вскрикнув, он прижал руку к шее, где уже проступал отпечаток моей ладони и удивленно обернулся:
-За что?
Все застыли, позабыв о грядущей драке, и уставились на нас. Оглядевшись по сторонам, я убедилась, что другие тоже смотрят в нашу сторону и, наклонившись к Феде, обняла за шею. Поцеловала в щеку и тихо, чтобы слышал только он, предупредила:
-Если ты еще раз подставишь Влада, я расскажу Роме о том, кто именно подсыпал ему Виагру на прошлом выступлении.
Угроза возымела действие, и Федя, улыбнувшись всем, вскочил и встал рядом с братом, положив руку на его плечо.
-Да ладно, Ром, чего ты к нему прицепился? Это же я начал все.
Конфликт на этом был исчерпан, только иногда Рома бросал на Влада странные взгляды, а тот старался держаться подальше от Феди.
Пожалев Влада, я села между братьями, позволив ему занять свое место. Я же предупреждала Веру, чтобы она не рассказывала брату о сегодняшнем выступлении. Знала, что близнецы и Влад не переносят общество друг друга. Вот и сиди теперь, как на раскаленных углях, решая чью сторону занять.
Было уже почти одиннадцать, когда к нам вместе с Эдди подошел седой мужчина невысоко роста и сам, не дожидаясь, представился:
-Заместитель Директора, Петр Николаевич. Я сегодня буду вашим гидом тут, и введу вас в курс дела.
Эдди, одетый в черную рубашку и классические штаны, взял дело в свои руки и представил каждого из нас. Когда очередь дошла до меня, зам.директор задержал мою руку чуть дольше, чем требовали приличия и восхищенно окинув взглядом, протянул:
-Рад знакомству с такой прекрасной дамой. Давно не видел красоты подобно вашей.
-Мне тоже приятно познакомиться с вами, Петр Николаевич и спасибо за комплимент. Вдвойне приятно услышать его от вас.
-Для вас я просто Пётр, - наконец, он отпустил мою руку и оглядел остальных. – Мне казалось, речь шла о четверых.
Он посмотрел на Эдди, дожидаясь объяснений.
-Да, конечно, просто Влад и Настя наши друзья и приехали с нами, чтоб поддержать. Вы же позволили нам пригласить сюда и нескольких друзей, разве нет?
Пётр с минуту помолчал, а потом снова дружелюбно улыбнулся и кивнул нервничающему Эдди. Тот облегченно выдохнул. Я смотрела на зам. директора, на его улыбку, и ни капельки ей не верила.
Он был именно из той породы людей, что походят на Волков из Сказок. Прикидываются добрыми, чтобы заманить жертву в свои сети. Пётр уселся в кресло, которое недавно освободил Рома и начал объяснять нам что, где находится и в чём именно состоит наша задача. Его взгляды, которые он изредка бросал на меня, заставляли нервничать, и, встретившись глазами с Владом, поняла, что не меня одну.
В карих глазах Влада промелькнули опасные искорки в тот момент, когда Пётр протянул мне бокал и «случайно» коснулся моей руки. Не желая стать виновницей очередного конфликта, я решила устранить все возможные случайные прикосновения и пересела к Владу. Кажется, я так и буду метаться туда-сюда.
Брат Веры улыбнулся такому повороту и придвинулся ближе, а вот Петр нахмурился, поняв, что упустил жертву.
Все-таки не нужно было слушаться Веру и надевать это платье. Бордового цвета, шелковое, оно тесно облегало и подчеркивало каждый контур моей фигуры. Разрезы по бокам, доходящие до бедер и открытая спина. Вера почти силком заставила меня надеть его.
Обычно распущенные волосы были собраны в пучок и лишь несколько прядей обрамляли лицо с легким макияжем. Но, все было предусмотрено, и я взяла с собой сменную одежду, чтобы переодеться перед выступлением. Было бы смешно выступать в этом откровенном платье, чуть раздвинув ноги и держа гитару. Уж точно зал не заинтересовался бы музыкальным номером.
-Вы должны будете обеспечить высококлассное музыкальное сопровождение танцевальному номеру нашей звезды, - внес пояснение Пётр и поднялся, - Думаю, уже пора.
При упоминании «звезды» моё сердце забилось в разы быстрее обычного, а руки задрожали.
Поставив бокал на стол, чтобы другие не заметили, я обратилась к Петру, надеясь, что голос не подведет.
-Извините, а где у вас гримерная, чтобы я могла переодеться?
Кто знал, что мы приглашены сюда именно для этой цели?
***
Мы заняли свои места на главной сцене, где находилась и центральная клетка. Сцена была широкой, и наша группа уместилась у самого края. Я выбрала стул, стоящий ближе всех к клетке и кусала пальцы рук, дожидаясь, когда поднимут занавес.
Это заранее проигрышное дело.
Я не смогу играть, находясь так близко к нему. Руки дрожат и нервы на пределе. Заметив мое состояние, Макс потрепал меня по голове, списав это на страх перед такой публикой, и попытался подбодрить:
-Не волнуйся ты так, Лиля. Мы прорвемся.
Я попыталась улыбнуться в ответ, но похоже получилась только вымученная гримаса, так как Макс предложил выпить успокоительную таблетку, которую захватил с собой. Отказавшись, я глубоко вздохнула и попыталась взять себя в руки.
Дура, приди в себя. Ты же подставишь свою группу, если сорвешь выступление. Мальчики так долго стремились к этому.
И вообще, ну думай о Соколе, представь, что это просто незнакомый танцор, выполняющий свою работу.
Настроив себя таки образом, я перестала кусать подушечки пальцев и, взяв гитару, поудобнее устроилась на жестком стуле.
Только вот показное спокойствие продлилось недолго.
Сперва подняли занавес вокруг всей сцены, и перед нами предстала публика, которая стала гуще, чем перед нашим уходом из зала. Когда диджей наверху подал знак, Рома начал медленно перебирать струны. Одна за другой они стали звучать все громче и громче, обретая своеобразную плоть и воплощаясь в трогательную музыку. Музыку, которая не могла не покорить сердца окружающих, как однажды покорила моё.
Эдди был мастером своего дела и сочинял песни, которые своей легкостью и проникновенностью никого не оставляли равнодушным.
Когда запел Макс и Федя стал изредка бить в барабаны, начал подниматься занавес на центральной клетке, и я затаила дыхание. Смотрела, не в силах оторваться, хоть и понимала, что скоро мой выход.
Сдержать стон, рвущийся из груди, все-таки не удалось.
Сокол стоял ко мне лицом с закрытыми глазами и раскинутыми в стороны руками. На нем не было ничего, кроме полосок белых лент, обмотанных вокруг всего тела. Даже лицо было скрыто, кроме глаз.
Простояв так несколько секунд, вслушиваясь в незнакомую музыку, Сокол начал плавные движения. То, что эту песню он слышал в первый раз, я знала точно, потому что ребята никому не показывали листы с нотами и текстом.
И то, как быстро Сокол вжился в нее, говорило о его профессионализме. Каждый взмах, каждый поворот с точностью совпадали с аккордами, которые выводил Рома.
Было видно, что Сокол и музыка сплелись воедино, стали одним целым. Его танец на этот раз дышал отчаянием. Он рассказывал о борьбе не с миром, а с самим собой. То, как он один за другим срывал с себя шелковые ленты, подстраиваясь под такт, показывало его успехи в этой борьбе.
Макс хрипло потянул ноту, и в его голосе слышалось такое же отчаяние, которое сквозило в танце. Не отрывая глаз от сцены, я вошла в этот круг, который олицетворял собой поле битвы. Между нами потянулись невидимые нити, связывающие нас пятерых вместе, и все вокруг затерялось, просто пропало. Бесследно исчезло, оставив нас одних.
Будто поняв, что это именно я выбиваю самые проникновенные аккорды в музыке, Сокол обернулся и устремил взгляд потемневших глаз прямо на меня. На его теле остались всего лишь две длинные ленты. Одна была обернута вокруг сердца, а вторая внизу живота.
Стоило мне только встретиться с ним взглядом, сердце перестало биться так сильно о грудную клетку и успокоилось. Словно нашло то, что искало все это время. Не разрывая зрительного контракта, каждый из нас вносил свой вклад в необычное представление.
Сокол не отворачивался, лишь сильнее и глубже вовлекая меня в немой диалог и начал медленно стягивать ленту на груди. У самого сердца его руки приостановились и под бой барабанов его тело начало вздрагивать.
Упав на колени, он опустил голову и, прижимая обе руки к груди, отчаянно взвыл, ничком падая на пол клетки.
Макс на последних словах песни перешел на шепот:
«Побеждая разум и проигрывая схватку с сердцем!!!»
***
-Это был потрясающе, ребята, - кричал Эдди, хлопая в ладони и счастливо улыбаясь, - идите ко мне. Обнимашки устрою вам за такое выступление.
Но нам не было дела до его слов и восторга, мы были вымотаны полностью. Истратили все свои силы, отдали ее представлению.
Завидев Влада, направлявшегося к нам, я решило быстро ретироваться. Не было никакого желания ни с кем разговаривать. Покинув зал, я пошла искать гримерную, где оставила свой пакет с вещами. Пётр привел меня на второй этаж, точно помню, но в какую именно комнату?
Черт, это выступление еще и память мне отбило.
Я уже хотела вернуться обратно, чтобы поинтересоваться у Эдди, как неожиданно меня схватили за локоть и втащили в темное помещение.
Даже испугаться не успела, как в небольшой комнате вспыхнул яркий свет, и я увидела, кто стоит передо мной. Как и в первый день нашего знакомства на нем был длинный черный плащ, скрывавший тело.
-Не знал, что именно ты будешь в составе приглашенной группы, - произнес он, не выпуская локоть из стальной хватки.
А я не могла ответить, лишь любоваться его лицом. Глаза Сокола были сильно подведены карандашом, а от углов чуть ли не к вискам были четко нарисованы идеально ровные стрелки. Выщипанные брови были слегка изогнуты, а пирсинг на верхней губе поражал воображение весьма недетскими фантазиями.
-И вот, - не дождавшись ответа, продолжил Сокол, - я тут подумал, может мне не бежать от Судьбы?
С трудом осознав, о чем идет речь, я тяжело сглотнула и уточнила:
-Ты о чем?
-Ну, я решил, что нам следует начать все сначала.
Когда смысл его слов дошел до меня, я удивленно приоткрыла рот, не зная, что сказать и под конец выдала писклявым голосом:
|
|
|
