13. Все едут в Париж.

Майсам казалось, что Западная Европа это место, где комфорт окружает людей не только в быту, но и сама природа исключительно благожелательна по отношению к человеку, не обременяя его ни запредельной жарой, ни холодом, ни назойливыми насекомыми. Но жизнь полна сюрпризов и возле заправки, на выезде из города Булонь, наши странники были атакованы неведомой мошкарой, до того приставучей, что ничего подобного ни Чарли ни Чухлинка, в детстве много времени проводившие за городом, не могли припомнить. Насекомые жалили, кусали, залезали в глаза и уши и никакого спасения от них не было. Убегать от них тоже было бесполезно. Букашки пускались в погоню и непременно настигали ребят. К пущему несчастью, ни одна машина не останавливалась. Никто не ехал вдоль побережья Ла-Манша, как хотели майсы. Все ехали только в Париж! Вот Парижа им еще не хватало, думали странники. Потом как выбираться из него? И упорно показывали табличку с названием городов на побережье пролива между Францией и Англией. Но не таков современный мир. Как в России никто не едет из Вологды в Кострому, а всем, и костромичу, и вологодчанину нужно непременно в Москву и только в Москву, так и во Франции, все хотят быть поближе к огням столицы, к свету витрин её центральных улиц. А если и не хотят, то сама жизнь заставляет всех туда стремиться. Но, так или иначе, спасение от мошкары всё же пришло. Сами майсы слишком упорны, чтобы из-за таких мелочей, как атака гнуса, изменять свои планы, но при этом слишком доброжелательны, чтобы отказать человеку, который сам предлагает им руку помощи. Итак, рядом с ними остановился автомобиль, из которого высунулась дружелюбная облысевшая голова пухлого араба, который жестами приглашая ребят сесть в автомобиль сказал: “Париж, Париж! Я не еду на запад, но могу довести до Парижа! Поехали! ”. Так судьба распорядилась, что майсы, всё-таки, вопреки своему желанию, должны были попасть в Париж, застрять там на долгое время, возненавидеть его, а потом полюбить.  

Добросердечный араб всю дорогу рассказывал Чарли и Чухлинке истории из своей жизни и с интересом слушал о похождениях ребят. В итоге, проникшись их рвением, он решил оказать им помощь и вручил удивительную купюру, которую ни тот, ни другой никогда не держали в руках. Это была купюра достоинством в целых сто евро! Конечно, как того требуют правила хорошего тона, майсы поначалу отказывались от такого щедрого подарка, причём, делали это совершенно искренне, чего правила этикета как раз не требуют. Однако, вскоре они убедились, что араб совершенно непреклонен в своем желании поспособствовать их успешному путешествию. Кроме того, они вспомнили о своей миссии – давать людям возможность делать добрые дела, потому что нет ничего приятнее, чем помочь тем, кто в этом действительно нуждается. Поэтому, после непродолжительного разговора со своей совестью, Чарли дрожащими руками взял почти новую банкноту и положил её, конечно, в задний карман штанов, потому что специальных хранилищ для денег у майсов не водилось.

Никогда бы они не подумали, что ТАК увидят главный символ Парижа – Эйфелеву башню. Майсы предполагали, что завтра доедут до неё на метро и окажутся у подножья её давящей громады и высоты. Или случайно набредут на неё гуляя без карты. Или вовсе не набредут, потому что специально искать главный магнит, притягивающий в этот город миллион туристов каждый год, не планируют из своего путешественнического снобизма и презрения к достопримечательностям.

Но увидели они творение Эйфеля иначе. На подъездах к столице извилистая дорога взобралась на холм и взору майсов предстал весь вечерний Париж, в котором уже зажигались огни. Весь город лежал перед Чарли и Чухлинкой, а по центру его высилась горящая свеча из металлической арматуры. И если когда-то майсы и сомневались в архитектурных достоинствах этого символа Франции, то сейчас это сооружение казалось ребятам самым прекрасным на свете, ведь для них оно была символом того, что они сделали! “Мы смогли! Мы в Париже! Мы добрались до Парижа сами, без самолётов поездов, автобусов! Только силой своей смелости и доброты людей! Мы в Париже! ” – кричали они про себя. “От самого дома до самой Эйфелевой башни! ” – мысленно визжали от восторга майсы, и лишь огонёк в глазах выдавал степень восторга в котором на самом деле они пребывали.

Дружелюбный араб сказал, что хотел бы предложить ребятам ночлег, но не может, так как сам едет в гости, и высадил майсов там, где он уходил в сторону от направления к центру, в самом настоящем НЕГРИТЯНСКОМ районе, об опасности которых так много говорят по российскому телевидению. Район этот был застроен такими же белыми панельными высотками, как родное для Чарли Крылатское. Они высились как белые скалы на берегах северных океанов в сказочных представлениях греков о Гиперборее.

- Кто не понимает величия и изящества этих домов.. – начал было Чарли, - тот… не понимает их величия и изящества. – поймал он себя на желании осудить “несмышлёных” людей.

Лишь отдельные чудаковатые белые парни сидели в уличных макдональдсах в компаниях совсем-совсем черных ребят, которые в этот погожий денёк вовсе не показались майсам такими уж страшными. В поисках ночлега они заходили во дворы, но не находили ни гаражей, ни пустырей, ни открытых подъездов и крыш, поэтому они перешли через мост над железной дорогой и попали в промышленный район, где надеялись набрести на уютную пустошь. Но, неожиданно, погожая погодка стала превращаться погожая погодка превратилась в сильнейшую бурю с ливнем, лившим стеной, страшными раскатами грома и молниями, ветвистыми как раскидистые кроны дубов.

- Молния - это глаза неба, - сказала Чухлинка, когда майсы забежали под козырек первого попавшегося кафе. Это было заведение для дальнобойщиков и работников предприятий. В этот вечерний час оно было закрыто. Ребята думали переждать здесь непогоду, но ливень с грозой и не думали прекращаться. Это был настоящий шторм! К полуночи путешественники оставили всякие мысли о том, что стихия скоро утратит свою силу и, расстелив свои коврики прямо на крыльце забегаловки, завернулись в свои уютные спальные мешки. Сначала они долго сидели и наблюдали за величественным зрелищем шторма с грозой и благодарили судьбу за то, что она подарила им такую романтическую ночь. “Ведь, - думали они, - возможно мы и не нашли бы подходящего, достаточно уединённого и безопасного места для ночлега, если бы не этот ливень, который огородил нас стеной воды от окружающего мира”. Получалось, что этот шторм, на самом деле, их спас. Эта мысль окончательно успокоила странников и позволила им спокойно заснуть, несмотря на то, что, по сути, расположились они просто на асфальте под открытым небом посреди негритянского района в огромном, неизвестном городе. И, действительно, до самого утра их почти никто не беспокоил, кроме белого парня, который, по долгу службы, работал в любое время суток и не взирая на погодные условия. Это был электрик-монтёр, а, возможно, и человек какой-то иной загадочной профессии. Под утро он споткнулся об их тела развалившиеся на асфальте, желая проверить какой-то провод у входа. Проливной дождь к тому моменту еще не прекратился, небо было обложено чёрными тучами и, поэтому, несмотря на рассветный час, было ещё темно. Он сказал почему-то по-английски: “О, вы спите? It”s ok! Всё в порядке! ” и, сделав то, ради чего пришел, скрылся за стеной дождя. То, что человек этот говорил на языке популярном по другую сторону Ла-Манша совершенно не удивило майсов, ведь они еще не знали, что в Париже на этом враждебном для всех французов наречии не говорит почти никто.