 |
Казнь Буса Белояра
|
|
|
|
К сару Бусу кинулись готские воины. Это было странным. Они не образовали круг, пропуская вперёд конунга для решающего поединка – они кинулись на Буса сами. На мгновение готы замерли под его взглядом. Дымка таяла – слишком тяжело поддерживать наваждение в присутствии будая, тем более сара. На огромном вороном коне въехал Амал Винитар в сопровождении витязей-ветеранов. Взгляд конунга встретился со взглядом сара Руссколани.
- Возьми меня – отпусти людей, - проговорил Бус Белояр. Амал Винитар спешился и двинулся к нему. Но тут в воротах города появилось лицо византийца. Отец Феодосий сделал неуловимое движение. Одни Боги ведают, какими силами ему пришлось воспользоваться и что в это время происходило во всех остальных уголках планеты, куда успели проникнуть адепты-яхвисты. У какого-то «святого» сорвалось хорошо подготовленное показательное чудо, для которого он собрал народ – и толпа вышвырнула его из города. Где-то в Европе адепт потерял контроль над тщательно зомбируемым им военачальником. Кара-Чурин Тюрк раскрыл тщательно подготовленное манихеями убийство волхва. А где-то за океаном, майа убили бледнолицего чужеземца, призывавшего их совершать кровавые жертвоприношения. [68]Чтобы удержаться против сара Руссколани, отец Феодосий собрал на себя всю мощь яхвинского эгрегора. И сотни адептов в один миг почувствовали, что лишены всех своих возможностей. Воздух загудел и заклокотал. Казалось, он потемнел и перестал пропускать свет Солнца. Впрочем, простые люди не могли этого увидеть. И вновь пелена упала на глаза готских воинов. Они кинулись на сара Буса. Но Бус так и не поднял своего меча. Его скрутили. Кровавая пелена заволокла взор Бальтазара. Рука потянулась к мечу. Сар Бус стоял к нему спиной с заломленными руками, но в самой голове князя прозвучал голос Буса:
|
|
|
- Нет. Не поднимай меча.
Дальнейшее происходило, как в тумане.
- Это он! – прокричал кто-то из готов, - Князь Бальтазар! Правая рука Буса!
Бальтазара скрутили и куда-то поволокли. Русы бросали оружие. Но готы брали в плен только князей – остальных убивали. Готы ворвались во дворец. К счастью. Он был уже пуст. Бус приказал всем мирным жителям покинуть столицу. Два рослых гота волокли из дворца парадное кресло сара Буса, сидя в котором, Бус Белояр принимал посольства из дальних стран. Амал Винитар стоял безучастный ко всему происходящему. Отец Феодосий распорядился сколотить кресты. Амал Винитар обернулся и увидел своих старших витязей. Бывалые воины с трудом сдерживали своё возмущение:
- Мой конунг! – проговорили они, - Мы – воины! Мы – витязи! Мы имеем право получать приказы только от самого конунга! Только ты имеешь право приказать нам! Почему нами коммандует чужеземец? Человек. Чужой нам по крови? Человек, чужой нам по духу? Да в добавок ещё и чернобожник?!
- А с чего вы взяли, что то, что приказывает он, делается не по моей воле?! С чего вы взяли, что это не я приказал отцу Феодосию подготовить всё для казни?!
- Но, мой конунг! Это мы – твои витязи! Это в нас ты можешь быть уверен! Он – чернобожник! Как можно доверять ему?!
- У него больше опыта – только и всего, - Амал Винитар устало вздохнул, - Хватит. Всё это и так через чур затянулось. Пора заканчивать с этим и возвращаться домой. Выполняйте приказ. Отец Феодосий знает, что говорит.
Взгляд Амала Винитара по-прежнему блуждал где-то и ускользал, даже когда смотришь ему прямо в глаза. Тяжёлая пелена окутала всё вокруг. Витязи не могли видеть. Действительность ускользала от них, но они увидели усталость конунга и поспешили выполнить приказы попа. На склоне горы были приготовлены семдесят крестов, а на центральной площади выросли пыточные столбы.
|
|
|
Амал подошёл к монаху:
- Ты – византиец? – спросил он.
- Да, - удивлённо ответил отец Феодосий.
- Дай мне вина. [69]
Отец Феодосий молча протянул фляжку. Конунг вновь не сумел сложить два и два и не удивился, откуда у нищего монаха с собой дорогое красное вино.
- Пора начинать, - амал Винитар встряхнул головой, прогоняя усталость и быстрым шагом направился к приготовленному для него парадному креслу сара Буса.
Конунга окружили витязи. Собрались воины. В центре площади стояли привязанные к столбам князья Руссколани. Раздобытый неизвестно откуда отцом Феодосием палач занял место возле кресла конунга.
Вышел Отто. Его сильно пошатывало. Лицо старого витязя приобрело неестественно красный оттенок. На левой руке Отто по-прижнему висел щит, а из руки по-прежнему торчала стрела. Правая рука сжимала окровавленный меч. Взгляд Отто встретился со взглядом Амала Винитара.
- Мой конунг! – Отто провёл рукой в сторону столба, к которому был привязан Бус Белояр, - Это сар Руссколани! Только правитель может убить правителя! Хочешь убить Буса Белояра – убей его сам! В Поединке! Не оскверняй своё имя и память своего отца бесчестной казнью правителя Русов!
- Перечишь мне, - сквозь зубы процедил конунг, - А где ты был?! – вскакивая взревел Амал Винитар, - Тебя самого нужно взять под стражу за дезертирство!
- Рядом с тобой, с самого начала боя, мой конунг!
- Это не первый бой! Где ты был всё время до этого, когда твои братья сражались?!
- Мой конунг! Это первый бой, в котором нам противостояли воины, - лёгкая улыбка тронула губы Отто, - Я появился, как только стал нужен. Разве для того, чтобы сражаться с мирными жителями, тебе нужны витязи?
- Бери сеч! – Амал Винитар тяжёлым движением вынул из ножен свой меч.
Отто приподнял меч, посмотрел на него, и опустил на землю.
- Нет, мой конунг. Я не подниму на тебя меча.
-Ты пошёл против меня! – взревел конунг.
- Я верно служил Германореху, твоему отцу, - проговорил старый витязь, - Я верно служил тебе, Амал Винитар. И служу до сих пор. Я не пошёл против тебя даже сейчас, за одно с тобой! Когда ты сам пошёл против тебя!
|
|
|
Амал Винитар камнем бросил вперёд своё тело и тяжёлый меч конунга пробил кольчугу и пропорол внутренности старого витязя. Отто пошатнулся, опёрся рукой о плечо конунга и посмотрел ему прямо в глаза. Шальные глаза конунга впились в Отто.
- Я не поднял на тебя меча, - с трудом проговорил старый витязь, - Только правитель может убить правителя. Я это помню. Вспомни и ты.
Отто медленно развернул руку со щитом и вынул стрелу. Уже почерневшая кровь пульсирующей струёй хлынула из раны. Глаза Отто заволокло кровавой пеленой, губы слипались, руки не слушались. Он с трудом поднял стрелу к глазам и прочитал: « Амалу Винитару. От клана Белки. За мою мать и за моего отца. За моих дядьёв. За двадцать моих сестёр и восьмерых братьев. За мой клан, убитый по твоему приказу.
Любомир – последний из клана Белки ».
Амал Винитар ошарашенно смотрел на него:
- Рунная стрела! Стрела возмездия! От неё же нет спасения! Такая стрела пробивает любой доспех и убивает даже тогда, когда рана сама по себе не смертельна! Как?! Как, Отто?!
Трясущиеся губы умирающего витязя сложились в печальную улыбку:
- Жаль, что я сумел защитить тебя только от этой стрелы, мой ко... нунг.
Последнее усилие воли, которым Отто удерживал своё тело, вылетело вместе с его душой. Отто рухнул. Амал Винитар склонился над ним. Старый витязь не дышал. Его тело медленно остывало.
В тот миг, когда Отто попытался заслонить конунга от всего яхвинского эгрегора и от кое-чего внутри самого конунга, он погиб. Но в этот, последний миг, Отто стал илуваром. И он ударил силой илувара. На долю мгновения витязи и кое-кто из воинов вдруг увидели. Отто не смог пересилить весь эгрегор, и в следующий миг пелена вновь легла на их глаза, но они видели, и некоторые из них со временем вспомнят. Но кое-чьи глаза не закрылись обратно. Как не странно, не витязя, а обычного воя. Фриц смотрел на погибшего боевого друга. Фриц уже тогда понимал, что исчезнет.
Неслышно подошёл отец Феодосий и дотронулся ладонью до спины конунга. На пальцах с трудом виднелся какой-то шнурок, а на ладони в последний момент что-то блеснуло.
|
|
|
-Мы не можем терять времени, мой конунг. Русы ещё не повержены. Могут подойти армии словенов и скифов. Разрушенные стены города не выдержат штурма. Пора начинать.
Почему-то, Амал Винитар пропустил обращение «мой конунг» от человека не принимавшего присягу.
Отец Феодосий очень точно подобрал слова и интонацию.
Боевая икона адепта-яхвиста чётко между лопаток коснулась тела конунга. Точно подобранные слова и интонация завершили дело. Слова отца Феодосия показались Амалу Винитару продолжением слов Отто.
Казнь началась.
Амал Винитар восседал в кресле безучастный ко всему. Палач и трое его сподручных получали приказы от отца Феодосия. Почему-то, это не показалось воинам странным.
Сперва, в течение часа, планомерно пытали всех, стараясь измотать. Потом принялись всерьёз. Палач, поигрывая щипцами двинулся к сару Бусу. Но отец Феодосий покачал головой и кивнул на Бальтазара. Князя отвязали от столба и поволокли в центр площади.
Отец Феодосий улыбался. Ему больше не был нужен Амал Винитар. Сейчас ему было нужно совсем другое. Его план почти осуществился. «Русы попали в ловушку из своей же Правды», - думалось ему. Прострация конунга, конечно же достигнутая не без зелий, заранее добавленных в предложенное Винитару вино, очень сильно играла ему на руку. Как он узнал, что конунг попросит вина? Этому трюку можно научить даже новичка. Сделать так, чтобы человек вроде бы по собственной воле пошёл, и открыл окно, или наоборот, закрыл его. Без слов. С расстояния видимости. Конечно, воля Амала Винитара сильна – но и отец Феодосий далеко, как не прост. Сейчас, весь яхвинский эгрегор был собран на него, и святой отец буквально чувствовал дыхание Яхве над самым своим ухом. Понимал ли он. Что происходит и к чему всё идёт? Отец Феодосий далеко не дурак – он прекрасно всё понимал. Но Яхве предложил ему шикарный подарок. Он сказал: «Тебе не стоит бояться Апокалипсиса. Высший Разум всё ещё слишком слаба. Ей не хватит сил на создание полноценного искусственного интеллекта. У ангела, которого я создам, убив Землю, будет сознание. И это будет твоё сознание. Ты один переживёшь Апокалипсис. И ты один будешь жить вечно. Иногда ангелы выходят из под контроля – пример тому – Люцифер. Ты служишь мне по собственной воле. Теперь я буду делать ангелов из таких, как ты. На каждой планете, которую я убью – будет один избранный. Тот, кто останется жить в виде ангела. На Земле – я избрал тебя». Обманул ли Яхве отца Феодосия? Обманул бы наверное. Мы этого так и не узнаем. Неуловимое «почти» всё ещё отделяло отца Феодосия от цели. В виде семидесяти пар глаз князей Руссколанских, оно смотрело на него.
|
|
|
Бальтазаром занялись всерьёз. Палач был очень опытный. Яхвисты всегда славились своими палачами. А этот был лучший. Отец Феодосий подготовился на совесть. Большинство палачей даже не видели таких замысловатых крючков и таких зелий. Этот палач мог причинить такую боль, от которой обычно человек умирал. Но сделать это так, чтобы человек не только оставался жив, но и в сознании. Два часа продержав Бальтазара на пике боли, палач обернулся. «Всё готово», - говорил его взгляд. Отец Феодосий хотел было шагнуть вперёд, но поостерёгся. Он был слишком близок к исполнению своей цели, и сейчас ему была особенно дорога собственная жизнь. Он сжал кулак, усиливая нажим на готских воинов и кивнул. Палач улыбаясь подошёл к Бальтазару и протянул меч.
- Вот он, - палач указал рукой на сидящего в кресле Амала Винитара, - причина твоих страданий. Заслонить его никто не успеет. Убей его – и вы все будете свободны. У него нет сына, а в войске готов нет больше ни одного илувара. Убей его – и некому будет бросить вам вызов – вы сможете спокойно уйти.
Бальтазар сжал рукоять меча. В глазах полыхнули красные угольки. Он не был рождён на этой планете. Он вообще не был рождён. Он видел конунга и видел, что никто не успеет заслонить ему дорогу...
Он видел лицо Святогора-богатыря. Он видел клокочущие тучи эгрегоров и заживо сгоравшего в них Святогора, собою закрывшего Землю. Он видел опустевшее лицо замертво рухнувшего на землю волхва Златогора.
Бальтазар с силой отшвырнул меч. На лице палача отразилась лёгкая досада и недоумение. Он оглянулся на отца Феодосия. Лицо попа выражало усталость, на нём проступили глубокие морщины. Отец Феодосий молча кивнул. И палач продолжил с удвоенным рвением.
Бальтазар уже с трудом понимал, что происходит. Он слышал скрип тянущихся жил и с трудом осознавал, что это тянут его жилы. Но палачу приходилось иметь дело с воинами высшего посвящения. Он знал, что в любой момент, Бальтазар может собраться и совершить невозможное. Над полуобморочным князем склонилось мокрое от пота лицо палача: «Возьми меч! Убей меня! Убей Амала Винитара! » - палач с силой повернул его голову в сторону городских ворот: «Посмотри! Ворота открыты! Возьми меч! » Конунг хищно оскалился, глядя на князя. Но Бальтазар лишь с силой оттолкнул державшую меч руку палача. Винитар усмехнулся. Отец Феодосий поднял руку. Палач и двое его сподручных отступили от Бальтазара, оставив князя не связанным. Перед ним поставили стул. На стул положили обнажённый меч.
Отвязали Буса Белояра. И привязали его к другому столбу, соящему в центре площади. Подручные палача взяли верёвки и привязали Амала Винитара к креслу, на котором он сидел. Конунг не прореагировал. Почему-то не шелохнулись и готские воины. Только по лбу отца Феодосия стекла крупная капля пота и лицо его покраснело от натуги. Крючки сразу с удвоенным рвением вонзились в тело Буса, наматывая жилы сара Руссколани. Палач рывком развернул Бальтазара.
- Тогда смотри! Смотри, как пытают твоего сара!
Неуловимым движением, Бальтазар коснулся палача. Палач отлетел и упал на камни площади. Рука князя стиснулась на рукояти меча. Он смотрел в глаза Буса Белояра. Бус лишь молча покачал головой. Бальтазар медленно развернулся к Амалу Винитару. Лицо конунга ничего не выражало. Рванулась вверх державшая меч рука. Бальтазар замахнулся. На долю мгновения лицо отца Феодосия озарила довольная улыбка.
- Давай! Убей его! – хрипел лежавший на земле палач.
И тут меч взмыл в воздух, описал широкую дугу, перелетел городскую стену и упал где-то далеко за ней.
- Земля будет жить!!! – взревел илувар Бальтазар.
На мгновение, пелена спала с глаз готов. Воины двинулись. Слышно было, как заскрипели от натуги стиснутые зубы отца Феодосия.
Пытки продолжались до глубокой ночи. Но ни один из князей Руссколанских так и не поднял меча. А на другой день, на склоне горы поднялись семьдесят и один крест. На них умирала надежда Руссколани. Стражники менялись часто. Стоять под крестами было слишком тяжело. Довелось дежурить на страже и Фрицу. Он стоял под распятым на кресте Бусом Белояром. Хотелось что-то сказать, но Фриц понимал всю бесполезность слов сейчас. И закрывал рот, так и не проронив ни слова. Висевший по правую руку от сара Буса, илувар Бальтазар приоткрыл распухшие щёлочки глаз. Медленно поднялась его грудь, вбирая воздух. Губы Бальтазара тронула лёгкая улыбка.
- Сделай всё, что собираешься, мой Или, мой любимый сынок. Сделай это.
Бальтазар умирал, но в глазах его стояла Любовь и счастье. И с последним глотком воздуха, душа покинула тело князя. Бус Белояр видел, как то из одного, то из другого илувара исходит яркое живое сияние. После этого. Их тела обмякают на крестах. По левую руку от сара Буса висел на кресте илувар Ярослав, сын князя Словена. Он оставался последним из семидесяти князей. Только здесь, на кресте, илувар Ярослав смог увидеть то, что грядёт. Боль, гораздо страшнее той. Что испытывало сейчас его тело, не давала ему уйти. Ярослав приоткрыл полные боли глаза и тихий шёпот сорвался с его искривлённых от боли губ:
- Владимир, сынок мой любимый! Не делай того, что собираешься. Ради всего, что мы делали, ради всего, чем мы жили, не делай этого.
Ярослав умирал, а в глазах его стояла боль, ему хотелось сорваться с креста и исправить хоть что-нибудь. И с последним глотком воздуха душа покинула тело князя.
А по реке плыли три люльки. В каждой из них лежал младенец. А в расписном тереме висела другая такая же люлька. И в ней тоже лежал младенец. Их отцы умирали бок о бок, закрывая Землю. А их дети – одни станут защитниками Руссколани, а другой её палачом.
Теперь все семьдесят князей были мертвы. Бус Белояр медленно вдохнул: «Я смог не всё», - пронеслось у него в голове, - «Но Земля будет жить». Бус и не заметил, что последние слова произнёс вслух. А в следующий миг, мёртвая планета окружила его. Там далеко, безжизненно обмякло его тело. Там вздрогнул стоявший под крестом готский воин, по имени Фриц. Там, кто-то побежал докладывать Амалу Винитару, что все казнимые мертвы, и армия готов двинулась в обратный путь. А его дух уже коснулся мёртвой Люции. Его груди коснулась нежная ладонь Лилит.
- А сейчас, моя очередь! – воскликнула она. И в оставшийся от его падения канал, устремилась на Землю таймелоур Лилит. Взъярённая жестокой смертью и новым пленением своего любимого. Взъярённая тем, что чернобожники творят с Землёй.
Уже через несколько лет чернобожники – убийцы и палачи, будут в страхе скулить под железной поступью... Тамары Руссколанской.
|
|
|
