Педагогика и психология власти

Данный параграф, как и последующие, будет касаться в общем-то почти не рассмотренных в науке проблем. Они чаще всего прекрасно выписаны в драмах, трагедиях, экзотических повестях или фантастических романах. Уход со сцены в России псевдовластного марксизма, державшего в строжайшей узде любые отклонения от предписанных догм, позволяет попытаться привлечь внимание к острым и ждущим своего освещения вопросам. Ввиду их неразработанности многие из этих вопросов будут лишь названы, упомянуты, но они ждут и, будем надеяться, дождутся своего часа. Этим своего рода психолого-педагогическим вступлением можно, пожалуй, открыть сюжеты, связанные с педагогикой власти и психологией власти. В российской литературе последних десятилетий можно отыскать лишь единицы научных работ, касавшихся таких тем. Сейчас эти темы выплеснула мемуарная литература. Но это все-таки не наука. Обратившись к нашей дореволюционной литературе и даже зарубежной научной литературе, мы убедимся, что там авторов все-таки больше. Но даже Ф. Ницше в своей книге "Воля к власти" заводил речь о "психологии философии"* и "физиологии искусства"**, а отнюдь не о психологии власти, не о физиологии власти и не об искусстве власти.

Как же видятся сегодня педагогика власти и психология власти? Обычно педагогика и психология рассматриваются вместе, поэтому и у нас они находятся именно в такой связке, хотя несомненны самостоятельность и автономия каждой из этих областей знания. Особенно это относится к обособленности самой психологии и психологии власти, которые не только тяготеют к соседству с психологией бессознательного, но и вообще близки к биосоциальной и медикосоциальной проблематике.

Итак, обратимся к педагогике.

Педагогика (англ. pedagogy, pedagogics, от греч. paidogogike, от pais (paido. s) — дитя и ago — веду, воспитываю) — наука о воспитании и обучении человека, исследующая сущность, цели, задачи, закономерности и социальную роль воспитания. Педагогика призвана готовить человека к цивилизованному образу жизни, в том числе к пониманию сути государства и власти, к умению правильно вести себя с властями, а если придется, то и разумно властвовать.

Педагогика власти (англ. pedagogy of power) — система знаний на стыке педагогики и кратологии; одна из формирующихся областей кратологии. В ней с позиций педагогической науки должны исследоваться суть, необходимость, возможность и особенности воспитания и образования лиц, занятых деятельностью (или готовящихся к ней) в столь сложной, трудной, деликатной и в то же время авторитарной сфере, как власть. Педагогике власти надлежит иметь систему представлений о педагогических условиях, характеристиках и факторах властной практики, возможностях и пределах педагогического влияния на управляемых и подвластных со стороны обладателей власти.

По мере демократизации жизни общества, его движения к правовому государству все более остро встает проблема педагогической культуры властей, властителей и подвластных.

Поскольку кратология и право — науки близкие, соседствующие, взаимодействующие и нуждающиеся в педагогическом обосновании и использовании педагогики, то неудивительно, что наиболее творчески одаренные и последовательные отечественные ученые обращались к проблемам педагогики власти.

Л. И. Петражицкий (1867—1931), возглавлявший в 1898—1918 годах кафедру философии права Петербургского университета, в своем труде "Введение в изучение права и нравственности. Основы эмоциональной психологии" (1908 г.) специально подчеркивал важность психологии и педагогики. Он писал:

* Ницше Ф. Воля к власти: Опыт переоценки всех ценностей / Пер. с нем. Т. I. M.: REFL-book, 1994. С. 212.

** Там же. С. 349.

"Историю человеческих учреждений, в частности, например, социально-экономических организаций, только и можно понять путем анализа соответственных правовых систем (например, системы рабства, либерально-капиталистической системы, зачатков системы социализации народного хозяйства) с точки зрения их мотивационного и педагогического значения.

Миссия будущей науки политики права состоит в сознательном ведении человечества в том же направлении, в каком оно двигалось пока путем бессознательно-эмпирического приспособления, и в соответственном ускорении и улучшении движения к свету и великому идеалу будущего.

Из предыдущего вытекает, что политика права есть психологическая наука.

Теоретическим базисом ее должно быть общее психологическое знание факторов и процессов мотивации человеческого поведения и развития человеческого характера и специальное учение о природе и причинных свойствах права, в частности учение о правовой мотивации I и учение о правовой педагогике.

Основным методом правно-политического мышления является психологическая дедукция, умозаключение на основании подлежащих психологических посылок относительно тех психических — мотивационных и педагогических — последствий, которые должны получаться в результате действия известных начал и институтов права или относительно тех законодательных средств, которые способны вызвать известные желательные психические — мотивационные и педагогические — эффекты"*.

Сошлемся и на известного российского правоведа, историка и теоретика педагогики С. И. Гессена (1887—1951). Будучи в эмиграции, в Берлине в 1923 году он издал труд "Основы педагогики", суммировавший его философские, правовые и педагогические воззрения на индивидуальное измерение человека, отстаивавший демократический плюрализм интересов человека в мире власти.

Немало полезных педагогических идей для властной практики и кратологии содержат идеи таких мыслителей, как Я. А. Коменский (1592—1670), И. Г. Песталоцци (1746—1827), и педагогические системы российских педагогов-творцов К. Д. Ушинского (1824— _870/71), А. С. Макаренко (1888—1939), В. А. Сухомлинского •918—1970)и др.

Развитие отечественной кратологии и педагогики, несомненно, будет вести и к развитию стыковых областей знания, к числу которых в нашем случае мы относим педагогику власти, или, говоря иначе, кратологическую педагогику. Вместе с тем ясно, что вопросы власти должны находить более полное отражение в истории и теории педагогики, в психологической, вузовской, школьной, военной педагогике, различных секторах профессиональной педагогики (например, педагогика гос-служащих) и других областях педагогических знаний. |;4,- Что следует отметить, говоря о психологии власти?

Сегодня в России складывается довольно благоприятная обстановка для разработки психологии власти как науки. Накоплен богатый опыт разработки сугубо психологических проблем, широко представленных

* Антология мировой политической мысли: В 5 т. M.: Мысль, 1997. Т. IV.?9

в научной литературе*. Надо отметить здесь большой вклад таких ученых, как Г. М. Андреева, Г. Г. Дилигенский, В. П. Зинченко, А. И. Китов, А. А. Леонтьев, Б. Ф. Ломов, Б. Д. Парыгин, С. Л. Рубинштейн, Д. Н. Узнадзе, Д. Б. Эльконин. Издаются содержательные словари**. Заслуживают внимания издания зарубежных авторов***, переиздания трудов отечественных ученых, хотя до многих интересных публикаций дореволюционного периода наши руки пока еще не дошли****.

В настоящее, казалось бы непростое, время мы тем не менее располагаем необходимыми условиями для разработки очень важной, сложной и перспективной области знаний — психологии власти. При этом надо принимать во внимание богатую динамику развития соответствующих историко-психологических разделов науки, позволяющих квалифицированно и доказательно внедрять систему кратопсихологических знаний.

Не зря в свое время Р. Иеринг еще в 1877 году писал: "История власти на земле представляется историей человеческого эгоизма, последняя же состоит в том, что эгоизм научается, доходит до разумения, каким образом надлежит пользоваться властью с той целью, чтобы не только сделать чужую силу безвредною, но и полезною. На всякой ступени развития, как на низшей, так и на высшей, это разумение, обусловленное собственным интересом, служит настолько же к усилению, насколько и к умерению власти; гуманность, до которой возвышается человек, в ее первоначальном источнике есть не что иное, как самообуздание власти и силы, обусловленное разумно понятым собственным интересом.

Первым шагом на этом пути было рабство. Победитель, вместо того чтобы казнить побежденного неприятеля, начал оставлять ему жизнь, нашел, что живой раб ценнее трупа неприятеля; он стал щадить последнего по той же причине, по которой хозяин щадит домашнее животное..."*****

Насколько же мудрее и дальновиднее должны быть теперь властители если не жестокого XX века (полного дикости и варварства), то хотя бы XXI века.

* См.: Андреева Г. М. Социальная психология: Учеб. М.: Аспект Пресс, 1997. 376 с.; Общая психология: Учеб. пособ. / Под ред. В. В. Богословского. М.:

Просвещение, 1981. 383 с.; Социальная психология. Краткий очерк / Под общ. ред. Г. П. Предвечного и Ю. А. Шерковина. М.: Политиздат, 1975. 319 с.; Дилигенский Г. Г. Социально-политическая психология: Учеб. пособ. М.: Новая школа, 1996. 352 с.; Основы инженерной психологии: Учеб. для техн. вузов / Под ред. Б. Ф. Ломова. М.: Высш. шк., 1986. 448 с.; Китов А. И. Социальная психология и управление. М., 1972. 196 с.; Дубров А. П., Пушкин В. Н. Парапсихология и современное естествознание. М.: СП "Соваминко", 1989. 280 с.

** См.: Психологический словарь / Под ред. В. П. Зинченко, Б. Г. Мещерякова. 2-е изд. М.: Педагогика-пресс, 1997. 440 с.

*** Дильтей В. Описательная психология / Пер. с нем. Спб.: Изд-во "Але-гейя", 1996. 160 с. (по изданию М., 1924); Обуховский К. Психология влечений человека / Пер. с польск. М.: Прогресс, 1972. 247 с.; Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи К. Г. Юнга / Пер. с англ. Спб., 1996. 382с.

**** Рыбаков Ф. Е. Атлас для экспериментально-психологических исследований личности с подробным описанием и объяснением таблиц. М.: Тип. т-ва И. Д. Сытина, 1910. 46 с.; Румянцев Н. Е. Лаборатория экспериментальной педагогической психологии. Спб., 1907. 47 с., и др.

***** Иеринг Р. Цель в праве / Пер. с нем. Спб.: Изд. Н. В. Муравьева, 1881. С. 184.

Необходимая всем психология власти (англ. psychology of power) это одна из наук на стыке психологии и кратологии, фактически составная часть кратологии. Эта наука дает представление о закономерностях, механизмах и фактах психической жизни человека, оказавшегося в структурах власти и у ее руля, а также о влиянии психических процессов и проявлений у множества подвластных непосредственно на власть.

Ввиду особой скрытности образа мышления и действия реальных рпиц, стоящих у власти, эта сфера весьма трудна для изысканий и научного анализа, а потому разработана слабо, в том числе и в российской науке. В прямой постановке вопросы психологии власти пока крайне |редко рассматриваются отечественными учеными. Можно назвать Клишь единицы авторов, обращающихся к этой тематике: В. Д. Попов, А. И. Соловьев, А. А. Силин*. Имеющиеся публикации пока еще не дали развернутого обобщающего представления об этой науке. Рассмотрение ее по большей части идет наряду с другими сферами знания — философией, социологией, правом, политологией.

Вместе с тем растет объем публикаций, охватывающих чрезвычайно интересный с научной, да и обыденной точки зрения материал, дающий яркие, впечатляющие, а порой ужасные и отталкивающие картины влияния психики властителя, психологии повелителя на власть, на властные процессы.

Наиболее продуктивно потрудились в этой сфере зарубежные ученые**. Теперь свой вклад начинают вносить и российские исследователи, получившие, наконец, определенную свободу для анализа властной практики, как российской, так и мировой***. При этом конечно же в пору становления психологии власти, как и любой другой науки, надо внимательно, тщательно разрабатывать и теорию, и логику, и сущность, и содержание, и особенности, и функции этой области знания.

Здесь дороги мысли и наблюдения не только нынешних ученых и Правителей, но и властителей и мыслителей других времен и народов. Например, среди внимательно раздумывавших над судьбами властей, Властных учреждений и их психологией был и опытнейший российский государственный деятель П. А. Столыпин. Он говорил: "...правительство, действующее не в безвоздушном пространстве, должно было знать, кто придет час и оно столкнется с двумя самостоятельными духовными вирами — Государственной думой и Государственным советом. Но так как эти два духовных мира весьма между собой различны, то люди, искушенные

* См.: Попов В. Д. Социология и психология власти // Драма обновления. М.: Прогресс, 1990. С. 369—400; Соловьев А. И. Психология власти: противоречия переходных процессов // Власть многоликая. М.: Рос. филос. общ-во, Моск. отд., 1992. С. 47—67; Силин А. А. Философия и психология власти // Свободная мысль. 1996. № 1.

** См.: Съюард Д. Наполеон и Гитлер. Сравнительная биография/Пер, с англ. Смоленск: Русич, 1995. 384 с.; БуллокА. Гитлер и Сталин. Сравнительное жизнеописание: В 2 т. / Пер. с англ. Смоленск: Русич, 1995. Т. 1. 528 с.; Т. 2. 669 с., и др.

*** См.: Чулков Н. И. Императоры. Психологические портреты. М.: Московский рабочий, 1991. 286 с.; Кайтуков В. М. Эволюция диктата. Опыты психофизиологии истории. М.: Норд, Б/г. 415 с.; Матвеев В. А. Страсть власти и власть страсти. Истор. повествование о нравах королевского двора Англии. XVI—XX вв. М.: Республика, 1997. 368 с.

опытом, находили, находят и теперь, что правительство должно было мириться с политикой, скажем, некоторого оппортунизма, с политикой сведения на нет всех крупных, более острых вопросов, между прочим и рассматриваемого нами теперь, с политикой, так сказать, защитного цвета. Эта политика, конечно, не может вести страну ни к чему большому, но она не приводит и к конфликтам. Очевидно во всяком случае, что ключ к разъяснению возникшего недоразумения — в оценке и сопоставлении психологии Государственного Совета, Государственной Думы и правительства"*.

Уж если в начале XX века речь заходила на высшем уровне о психологии властей и психологии властных учреждений, то, видимо, и в нынешнее время могут возникать аналогичные вопросы, и они должны тщательно учитываться и анализироваться. Это важно для того, чтобы Россию сделать могучей и достойной страной, великой Россией. В заботах о будущем нашего Отечества различного рода психологические аспекты и факторы, особенно относящиеся к власти, должны учитываться со все большим усердием и тщательностью.

А. И. Соловьев в статье "Психология власти" писал: "Чем последовательнее будут выдержаны и воплощены основополагающие принципы демократии, тем будут эффективнее преодолеваться предрассудки и стереотипы массового сознания, отождествляющие статус управляемого с ролью подвластного, возникать потребность во властном волении, соучастии во власти, управлении делами общества и государства. Смешанная экономика, плюралистическая организация политических отношений, создание оппозиционных структур власти, духовная свобода — это главные врачеватели гражданской психологии, средства поиска социальных ценностей, которые способны сплотить и стабилизировать общество, снизить удельный вес безответственной активности людей, поднять уровень моральных требований к гражданскому поведению электората и селектората"**.

Психология власти стоит наиболее близко к политической психологии. Поэтому охарактеризуем содержание и этой области знания.

Политическая психология (англ. political psychology) — одна из составных частей политологии, область науки, изучающая психологические компоненты политического сознания, деятельности и ценностных ориентации людей, социальных групп, национальных образований, органов государственной власти, которые проявляются в конкретных действиях и поступках. Понимание и осмысление психологических механизмов внутренней и внешней политики — одно из важнейших условий политической деятельности, и особенно многогранной деятельности органов власти.

Из всей сферы социально-психологического знания политическая психология и особенно психология власти не только очень нужные и интересные области теории, но и самые сложные, трудные, острые, жесткие и даже жестокие. Это именно та зона теории и практики, где наиболее чувствительно и болезненно дают о себе знать человеческие агрессивность, деструктивность, жестокость, садизм, мазохизм.

* Столыпин П. А. Нам нужна великая Россия. Полн. собр. речей в Государственной Думе и Государственном Совете. 1906—1911. М., 1991. С. 356— 357.;

** Власть многоликая. М., 1992. С. 66.

Чего стоит одна фраза Эриха Фромма: "Я думаю, что главным мотивом для Сталина было наслаждение своей неограниченной властью:

"Хочу — казню, хочу — помилую"*.

Эта оценка фактически ставит под сомнение, если вовсе не перечеркивает любые уверения в глубокой приверженности Сталина и сталинистов к идеям и идеалам коммунизма. Хотя, думается, и она не вычеркивает из истории столь противоречивую и влиятельную фигуру, " немало потрудившуюся на пользу державы.

Э. Фромм вправе был сказать о себе: "Я занялся изучением агрессии и деструктивности не только потому, что они являются одними из наиболее важных теоретических проблем психоанализа, но и потому, Что волна деструктивности, захлестнувшая сегодня весь мир, дает основание думать, что подобное исследование будет иметь серьезную практическую значимость"**.

В фокусе всех современных борений в человеческом сообществе, а в эпицентре их оказались сегодняшние жители России и русскоязычные граждане многих стран, особое значение приобретает необходимость глубочайшего всестороннего анализа психолого-кратологической и управленческой проблематики.

К сожалению, эти проблемы мало анализировались в прошлом***. Правда, их рассматривали М. Вебер, А. Файоль, Ф. Тейлор, Г. Форд, А. Гастев, А. Богданов, П. Керженцев. В настоящее время серьезные, обстоятельные исследования начинают выходить в свет****.

Проблемы психологии власти, психологии социального управления, психологии политических конфликтов и борьбы, и прежде всего собственно психологии борьбы за власть и удержания власти будут в ближайший период стоять на первом плане (и не только в России), а потому и нужна их первоочередная научная разработка.

Этика и эстетика власти

Сейчас мы подошли к проблемам еще двух важных областей знания, которые помогают основательнее постичь природу и все своеобразие власти и властей. Это две важнейшие философские науки — этика. эстетика, о которых сказано, казалось бы, бесконечно много и написаны

* Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности / Авт. вступ. ст. П, С. ревич. М.: Республика, 1994. С. 251.

** Там же. С. 15.

*** См., напр.: Свенцицкий А. Л. Социально-психологические проблемы I управления. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975; Шепель В. М. Управленческая психология. М.: Экономика, 1984. 248 с.; Лейбин В. М. Психоанализ и философия неофрейдизма. М.: Политиздат, 1977; Зигерт В., Ланг Л. Руководить без конфликтов: Сокр. пер. с нем. М.: Экономика, 1990.

**** См., напр.: Зимичев А. М. Психология политической борьбы. Спб.:

Санта, 1993. 155 с.; Абдулатипов Р. Г. Власть и совесть: политика, люди и народы в лабиринтах смутного времени. М.: Славянский диалог, 1994. 286 с.; Игнатенко А. А. Как жить и властвовать: Секреты, добытые в старинных арабских назиданиях правителям. М.: Прогресс-Культура, 1994. 352 с.;

Гозман Л. Я., Шестопал Е. Б. Политическая психология. Ростов н/Д: Феникс, 1996. 448 с.; см. также: Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. М.:

дНаука, 1989.

за века пирамиды книг. Самую общую картину рисуют здесь разнообразные словари*.

Но, сколько бы ни произносилось слов по поводу этики и эстетики (а теперь еще и с помощью бесчисленных сетей информатики с их возможностями), эта тема так и не будет никогда исчерпана до конца. И в этике, и в эстетике существует множество направлений, теорий, концепций, которые будут появляться и далее.

Напомним аксиологию (о ней разговор впереди), деонтологию, метаэтику, нормативную этику. Задумаемся над этическим абсолютизмом, автономной этикой, гедонизмом, эвдемонизмом. Поразмышляем над аналитической эстетикой, информационной эстетикой, метаэстетикой, эстетикой позитивизма и прагматизма, эстетикой труда и спорта и множеством других теорий и направлений.

Несомненно, мы и вправе, и обязаны ставить и решать вопросы и об этике власти, и об эстетике власти, тем более что со времен Аристотеля и доныне десятки и сотни выдающихся умов человечества касались этих проблем, искали ответы и порой отваживались давать свои советы в этой области властителям и властям. Поставим же и мы вопросы этого рода.

Этика (греч. ethika, от ethos — обычай; лат. ethica) — философская наука, объектом которой является мораль.

Аристотель отличал учение о нравственности (морали) от обыденного морального сознания людей, стихийно формирующегося в разнообразной и противоречивой жизненной социальной практике человека.

Можно ли желать большего в сфере власти, чем ее законопослушность, соблюдение норм права и приверженность высоким принципам морали? Другое дело, что это неимоверно трудно и для лиц, облеченных властью, особенно высшей, и для их окружения.

Этика власти (англ. ethics of power) — 1) соблюдение властью норм морали и нравственности; 2) система представлений, знаний на стыке этики и кратологии, которая может рассматриваться как одна из наук о власти.

Этика власти занимается исследованием места морали в системе властных отношений, в деятельности правителей и органов власти, теоретически обосновывает необходимость и важность нравственного поведения властей, дополняющего и развивающего их приверженность нормам права, вырабатывает соответствующие рекомендации для властной практики.

Как показывает исторический опыт, этика в поведении и действиях властей всегда оставалась узким местом, страдала изъянами. Их преодолению должно послужить формирование демократического, правового государства XXI века. В этом смысле у понятия "этика" большое будущее.

Этика власти призвана занять свое собственное особое место как область знаний, характеризующих установки, позиции и поведение властей (и лиц, и органов), согласуемые с этическими принципами, нормами морали, которые в цивилизованном обществе все чаще предопределяют оценки, решения и поступки самих субъектов власти.

В общей, даже несистематизированной характеристике основных принципов морали хорошо видно, как они вторгаются в сферу властвования

* См., напр.: Словарь по этике / Под ред. И. С. Кона. 4-е изд. М.: Политиз-1981. 430 с.; Эстетика. Словарь / Под общ. ред. А. А. Беляева и др. М.: Поспят 1989

какие требования предъявляют к властям и какие ожидания и надежды рождают у подвластных. Это относится и к деятельности властителя, качествам его личности, его ценностно-нормативным представлениям и ориентациям.

В этом свете можно вести речь о благодеяниях и злодеяниях властей, о мотивах, намерениях и целях власть имущих, о культуре, гуманизме, ответственности, самовоспитании, стыде, совести, чести и вместе с тем о зле, грубости, хамстве, бесчеловечности, волюнтаризме, догматизме, фанатизме, фарисействе, аморализме, цинизме и эгоизме в делах, поступках, принципах лиц, оказавшихся у власти.

Эта тема привлекала множество мыслителей. Блистательный П. Гольбах (1723—1789) создал труд "Основы всеобщей морали, или Катехизис природы", а в 1770 году опубликовал работу "Этократия, или Управление на основе морали". В ней он намечал продуманную общественно-политическую программу буржуазно-демократического правительства*. Для этого П. Гольбах предлагал передать национальному собранию законодательную власть, выработать и принять комплекс основных законов, обеспечивающих свободу, собственность и безопасность подданных. Он предлагал рассматривать воспитание как дело государства, отделить церковь от государства, провести судебную реформу и много других мер, а также решительно осуждал милитаризм и войны.

Очень многое для развития представлений об этике власти сделали отечественные мыслители.

"Где есть беззаконие, там должен быть и протест. Он может быть практически бесполезен, но он всегда нравственно необходим. Это не только право, это прямая обязанность каждого гражданина... обязанность, от исполнения которой зависит прочное утверждение законного порядка в русском обществе"**, — писал выдающийся политический мыслитель России Б. Н. Чичерин еще в 60-е годы XIX века.

1 Заслуживают внимания взгляды виднейшего российского философа 'И. А. Ильина (1882—1954). Человек, по Ильину, — существо прежде всего духовное, вместилище религиозного опыта, вечного божественного начала. По мнению Ильина, государство, власть и право базируются в первую очередь не на силе "приказа и угрозы", а на духовном авторитете, духовной правоте, на "содержательной верности издаваемых повелений и прав". Государственная власть есть духовная, волевая сила. Власть — тонкое искусство; она должна обладать "душевно-духовной прозорливостью", способностью понимать жизнь людей, умением их воспитывать. Властвующий должен не только хотеть и решать, но и других "систематически приводить к согласному хотению и решению". Поэтому, подчеркивал И. А. Ильин, подлинная основа власти — нравственно-религиозная***.

Трудно перечислить профессионалов разных областей знаний, фактически уделявших внимание этике власти, даже если они и не именовали так эту сферу теории и практики****.

* См.: Кочарян М. Т. Поль Гольбах. М.: Мысль, 1978. С. 147.

** Чичерин Б. Н. История политических учений. М., 1869. Ч. 1. С. VIII.

*** См.: Антология мировой политической мысли: В 5 т. Руководитель '"проекта Г. Ю. Семигин. М.: Мысль, 1997. Т. IV. С. 663.

**** См.: Хвостов В. М. Очерки истории этических учений. М., 1912. 214 с.;

Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственно-сти.Спб., 1907. Т. I. 308 с.; 1910. Т. 2. 309 с.; Берлин П. А. Русское взяточничество _(ак социально-историческое явление // Современный мир. 1910. № 8. С. 45—56.

Спектр морально-этических проблем, связанных с властью и нередкими обличениями властителей, как хорошо известно из отечественного и мирового опыта, необычайно велик.

Коснемся лишь такой деликатной темы, как брачно-семейные отношения властителей и властительниц и их сексуальные похождения. Вот лишь некоторые сюжеты из книги М. Салливан "Любовницы американских президентов": Джек и богиня секса; Одиночество сумасшедшего монарха; Похоть сердца и гордость страсти; Идеальный развратник; Президент и его наложница; Многоженец поневоле; Сомнительный холостяк; Был ли... гомосексуалистом; Президент с омертвевшим сердцем и др.*

Действительно, вопросы теории и практики этики власти всегда интересовали и волновали людей различных стран и эпох, различных слоев и уровней, и, видимо, эта проблема останется и в будущем и актуальной, и важной, и жгучей**.

А теперь обратимся к эстетике, тесно связанной с этикой, и в особенности в сфере власти.

Эстетика (от греч. aisthetikos — чувственный, чувствующий, относящийся к чувственному восприятию) — философская наука, изучающая сферу эстетического как своеобразного (специфического) проявления ценностного отношения между человеком и обществом (миром) и область художественной деятельности людей.

Проблематика эстетики известна издавна и всегда активно обсуждалась, а сам термин введен в 1735 году немецким философом А. Баумгартеном (1714—1762) для обозначения "науки о чувственном знании", постигающем и создающем прекрасное и выражающемся в образах искусства.

Власть, даже будь она сама по своим деяниям безобразной, никогда не обходила вниманием прекрасное и не уклонялась от возможности поставить прекрасное себе на службу. Начиналось это с поощрения приятной ее слуху лести и венчалось грандиозными архитектурными, планетарными и космическими проектами. '

Фактически в сферу эстетики власти выходили Кант, Гегель и другие мыслители. Не обошел ее и марксизм.

К сожалению, идеи эстетики, восходящие к Платону и Аристотелю и насчитывающие на путях своего развития и обогащения множество известных имен, в сфере науки о власти находили пока мало применения. Дело в том, что самой по себе разработанной кратологии не было. Поэтому проблематика обслуживания власти миром прекрасного решалась по другим "ведомствам", прежде всего в области литературы и искусства. Здесь ведь торжествуют никогда не исчерпывающие себя возможности поэзии, музыки, песен, танцев, всегда приятных человеку, услаждающих слух и ублажающих зрение властителей.

Эстетика власти (англ. aesthetics of power, от греч. aisthetikos) — это, во-первых, возможное проявление во властной практике поистине

* Салливан М. Любовницы американских президентов. От Вашингтона до Буша / Пер. с англ. М.: Гурман, 1994. 382 с.

** Среди литературных и научных источников назовем хотя бы следующие: Кропоткин П. А. Этика: Избранные труды. М.: Политиздат, 1991; Бердяев Н. А. Судьба России. М.: Советский писатель, 1990; Радзинский Э. С. Властители дум. М.: Вагриус, 1993.

величественного, достойного, прекрасного, особенно во времена, когда власть и властители находятся на подъеме, творят общеполезные, запоминающиеся, возвышенные дела в мирную пору и даже в лихую годину защиты, отстаивания интересов государства; во-вторых, практически возможная и допустимая постановка вопроса о совокупности знаний на стыке собственно эстетики и кратологии, знаний, относящихся к осмыслению проявлений возвышенного, достойного и прекрасного во властной практике, рассчитанного на эстетическое восприятие актов и акций властей согражданами или подвластными.

Эстетика власти может проявляться в различного рода торжествах, празднествах, их оформлении, преподнесении, в разнообразных ритуалах, символике, атрибутике, церемониалах и т. д.*. Об этом уже было многое сказано в предыдущих главах книги.

Само собой разумеется, эстетика власти не должна быть сводима к чисто внешнему эффекту. Уже в Российской империи признавалось большое влияние атрибутики, ритуалов и т. п., производимое на личность, ее настроение, психику, отношение к делу, на служение России и государю императору. Эти идеи учитывались и закладывались в практику государственного награждения, величания, возвышения и т. д.**.

Практика советских времен — серпа и молота и красного флага — в своеобразной форме тоже обращалась фактически к эстетике власти. Это оригинально проявилось во времена Сталина и великих строек коммунизма. Но аскетизм, защитные гимнастерки, фуражки, погоны и сапоги трудных военных и послевоенных лет конечно же не позволили использовать огромный эстетический потенциал и традиции нашего Отечества.

Однако не будем излишне сгущать краски над прожитыми советскими людьми годами и не станем забывать достойные дела и свершения советского народа. Это ведь было бы и аморально, и антиэстетично.

•; В самом деле, не только к победе в Великой Отечественной войне, не только к триумфу Ю. А. Гагарина сводится то доброе, что было и нравственным, и эстетическим подвигом тех долгих 70 лет. Здесь взгляд должен быть теперь уравновешенным и здравым. Годы Советской власти означали не только нравственный подъем духа миллионов людей (а вовсе не одно лишь самопожертвование), но и эстетически впечатлявшие в свое время демонстрации, церемонии, сооружения. Благо, что даже на запуске в космос В. Ф. Быковского и В. В. Терешковой довелось автору присутствовать, с великими конструкторами, начиная с С. П. Королева

* См.: Фоли Д. Энциклопедия знаков и символов / Пер. с англ. М.: Вече:

^.АСТ, 1997. 432 с.; Бауэр В.,Дюматц И., Головин С. Энциклопедия символов / Пер. с нем. М.: КРОН-ПРЕСС, 1995. 512 с.; Энциклопедия восточного символизма. Сост. К. А. Вильяме/Пер, с англ. М.: Изд-во АДЕ "Золотой век", 1996. 432 с.; Бейли Г. Потерянный язык символов / Пер. с англ. М.: Изд-во АДЕ "Золотой век", 1996. 348 с.; Похлебкин В. В. Словарь международной символики и эмблематики. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Междунар. отношения, 1994. 560 с.

** См.: Регалии Российской империи. М.: Красная площадь, 1994. 239 с.;

Дом Романовых. Спб., 1992; Дворянские роды Российской империи. Т. 2. Князья. Спб.: ИПК "Вести", 1995; Гербы дворянских родов России. М.: Лексика, 1991; Лавренов В. И. Герб Твери. История эмблемы и символа. Тверь, 1994;

Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена в Российской империи. Спб., 1992. 225 с.

общаться и потом рассказывать об этом соотечественникам, а в меру возможного и в печати.

И этично, и эстетично с сегодняшних позиций и властям, и гражданам воздавать должное прожитым нашей страной десятилетиям и векам. Перед современной Россией открыты большие возможности поставить этику и эстетику власти на службу интересам возрождения и возвеличения нашей Родины.

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: