Системообразующая и языкообразующая роль формы

Выше мы отмечали (см. гл. I), что внутренняя форма в понимании В. Гумбольдта выступает как активное языкообразующее начало.

Разъясняя это положение В. Гумбольдта, Г. Шпет писал: «Внутрен­ние формы лежат между внешними и предметными. Само собою также этим подсказывается, что это «между» и есть не что иное как своего рода отношение между указанными пределами, составляющими меняющиеся живые термины этого отношения» (3, с. 93).

Эти суждения Г. Шпета требуют, на наш взгляд, известного уточ­нения. Автор не учел еще одного необходимого промежуточного компонента, без которого трудно представить и само образование формы, и наполнение ее известным содержанием, в чем, собственно говоря, и заключается отражение и познание мира (= предметных форм). Внутренняя форма не может непосредственно оформлять пред­метный мир; между ею и миром существует чувственное восприятие и образованное на его основе нерасчлененное объективное «внеязычное содержание». Только на их основе и может образоваться внутренняя форма в виде абстрагированных, узловых элементов строения образу­емой мысли, способных к воспроизведению в речи.

Форма, таким образом, оказывается необходимым посредником между различными по своей природе явлениями — звуком как мате­риалом, объективным содержанием и воспринимаемой действитель­ностью. Форма — необходимое средство взаимодействия человека и окружающего мира. Как субъект человек противостоит этому миру. В форме встречаются и пересекаются два противостоящих друг другу мира — субъективный мир человека и объективный, окружающий его мир. Эволюция взаимоотношений этих миров, постоянная, необходи-

мая, совместная деятельность людей в обеспечении своих жизненных потребностей в окружающем мире, задачи общения — все это в итоге выработало определенные средства, способы и приемы проникновения человека в этот мир с целью его отражения и познания. В форме объективно и стихийно откладываются и закрепляются организующие, общие, узловые моменты отражения и познания мира. Поэтому форма, применяясь в разных условиях речи, разделенных во времени и про­странстве, способна наполняться различным конкретным содержани­ем. Форма есть овеществленное закрепление наиболее оптимальных человеческих приспособлений отражения и познания мира, вырабо­танных и оправдавших себя в течение длительной истории того или другого сообщества, его деятельности, практики общения. Форма — единственная возможность объединить в мысли эти два мира — субъ­ективный и объективный, снять их внешнюю обособленность, недо­ступность друг другу и противостояние, войти человеку в объективный мир единственно возможным для него путем, внушенным самой его природой и условиями его существования.

Как отношение между двумя противостоящими мирами внутренняя форма динамична. Ее нельзя представлять в виде набора абстрактных схем («внутриязыковых значений»); это мысль в познава­тельном действии, осуществляемом по определенным законам. Внут­ренняя форма языка находится в постоянном движении и изменении под воздействием практики общения и деятельности человека, направ­ленной на отражение и познание действительности, форма нацелена на организацию, оформление и выражение содержания.

Будучи отношением, внутренняя форма воздействует на внешнюю форму. Последняя немыслима вне единства с внутренней формой; образование внешней формы осуществляется в единстве с внутренней и под воздействием последней. Звук, подчеркивал Потебня, сформи­рован, проникнут мыслью. Внутренняя форма воздействует также и на характер восприятия и отражения действительного мира, поскольку в ней отложены результаты познания мира — достигнутые абстракции, значения и представления, сквозь призму которых человек восприни­мает действительность. Функционирование внутренней формы заклю­чает диалектическое противоречие: по отношению к внешней форме и материальному миру внутренняя форма выступает как деятельный, динамичный, подвижный компонент языка; по отношению же к образующемуся в конкретных условиях речи содержанию она консер­вативна.

Существование внутренней формы как важнейшего компонента языка возможно только в органическом единстве с указанными двумя материальными явлениями, граничащими и взаимодействующими с ней. В этой триаде внутренняя форма выступает важнейшим системо­образующим, а следовательно, языкообразующим началом. Чтобы быть таковой, внутренняя форма одновременно должна быть в известной 196

степени изоморфной этим двум граничащим с ней «пределам» или меняющимся живым «терминам» отношения, по выражению Г. Шпета. Вне этих взаимодействующих с ней материальных явлений внутренняя форма невозможна, не существует. Передающаяся с по­мощью языка конкретная информация о действительности, являюща­яся целью сообщения, становится содержанием языковых форм, существует и передается ими в органическом единстве. Материальным знаком, сигналом вовне о содержании, организованном и оформлен­ном с помощью внутренней формы, выступает внешняя форма. Отсюда ясно, какую важную роль выполняет последняя в общении, в образо­вании и функционировании языка. Становление языка как постоянно работающей общей системы, как средства общения и мышления выразилось в образовании внешней и внутренней его формы, способ­ных выразить любое содержание, образуемое в данном говорящем сообществе, пользующемся языком. Образование указанных форм и их элементов шло в органическом единстве и соотношении.

Действие формы началось одновременно с образованием языка. Задачи общения, постоянная потребность выразить меняющееся в зависимости от условий речи содержание сделали необходимой в самих истоках становления языка систематизацию средств выражения мысли, выработку правил и законов самой мысли. Естест­венное средство общения в человеческом обществе не может не быть организованной и закрепленной в знаках системой. И эти качества — необходимо и объективно — придает языку форма.

Первоначально это действие выражалось в виде формирующихся фонематических единиц (внешняя форма) в слове-предложении, т. е. в образованной с помощью внутренней формы синкретической еди­нице, сочетающей номинативную и предикативную функции. В основу же внутренней формы, надо полагать, первоначально легло представ­ление об обозначаемом предмете, которое было выработано у людей при помощи различных неязыковых средств общения, предшествовав­ших языковым, а также весьма длительное время применявшихся одновременно и в теснейшей функциональной соотнесенности с вер­бальными средствами (см. гл. X).

В первоначальную эпоху формирования языка небольшой по числу своих членов род обходился, надо думать, ограниченным количеством слов-предложений. Немного было и фонематических единиц; однако и при этом условии их сочетаемость позволяла дифференцировать образующиеся новые слова-предложения. Этим самым был сделан решающий в истории человечества шаг, потенциально он таил в себе небывалые перспективы интеллектуального развития человека. В этой праоснове языка, первоначально весьма ограниченной по своим иде­альным и материальным возможностям, необходимо и закономерно начала действовать форма языка — языкообразующий и системообра-

зующий механизм, показавший в истории языка поразительные воз­можности выражения и развития мысли.

В эволюции языка форма также подвержена изменению; и как любое исторически меняющееся явление, обладающее сложной разно­уровневой структурой и системой, она отличается значительной вари­ативностью. Кроме того, форма имеет исключительные возможности сочетаемости своих элементов в пределах действующих в языке моделей и схем, что обеспечивает потребности общения, образования и пере­дачи мысли.

Подводя итог вышесказанному, можно утверждать следующее. Если рассматривать форму в генетическом и историческом отношении (вспомним, что В. Гумбольдт считал единственно верным научным определением языка — генетическое), то форма есть объективно и стихийно выработанный в данном языке единый принцип соединения членораздельного звука и расчлененной (дискретной) абстрактной мысли, соотнесенной с отражаемым и обозначаемым «кусочком дей­ствительности». Причем форма в этом соединении составляет устой­чивый, воспроизводимый компонент, знаково закрепленный в образующейся системе. Отсюда начинается системообразующая, а значит, и языкообразующая роль формы. С образования формы, собственно говоря, начинается становление языка как такового.

Форма — существенный элемент речевой деятельности; она необ­ходима в качестве постоянной, консервативной составляющей языка; последний благодаря форме может участвовать в выражении меняю­щегося содержания, образуемого в разных условиях речи, разделенных во времени и пространстве.

Единение формы и содержания происходит в речи, точнее — в речевой деятельности. Изучение языка в этом аспекте открывает его действительные качества, представляет язык в действии, показывает его настоящую, реальную жизнь. Единство и взаимопроникновение формы и содержания наблюдаются и при исследовании отдельных элементов формы в их отношениях к выражаемому содержанию. Потебня неоднократно подчеркивал, что в действительности «есть только р"ечь... Вырванное из связи слово мертво, не функционирует, не обнаруживает ни своих лексических, ни тем более формальных свойств, потому что их не имеет» (6, с. 42). Методологическая продук­тивность изучения проблемы формы и содержания языка заключается в том, что она заставляет рассматривать язык как определенный вид деятельности; на важность именно такого понимания языка в свое время, как известно, указывали В. Гумбольдт, Потебня и другие ученые.

Принцип соединения членораздельного звука и мысли с развитием языка усложняется и разветвляется; тем не менее он характеризуется единством своего осуществления на разных уровнях языка, в функционировании разных единиц языка: от кратчайших, конечных — фонемы и морфемы — до высшей коммуникативной единицы — пред­ложения. Это единство формы языка как бы отсвечивает в каждом 198

отдельном высказывании, в закономерных связях единиц, относящих­ся к разным уровням языка, во внешней и внутренней форме этих единиц. Все это сигнализирует об указанном единстве в данном языке звука и мысли. По малому фрагменту языка мы можем судить о связи данного фрагмента со всей системой языка, о его внешней и внутренней форме, о том что это за язык, к какому морфологическому типу он относится и др.

Именно в единстве формы при выражении в речи содержания прежде всего проявляется неповторимость и своеобразие языка, его строя. Форма, иначе говоря, и есть действующий строй языка в его отвлечении от конкретного выражения им содержания в речи, т. е. в действительном существовании языка, представляющем собой един­ство формы и содержания.

Своеобразие языка проявляется во внешней и внутренней его форме, которое, несомненно, сказывается и на самом содержании. Развитие языка под воздействием расширения человеческой деятель­ности, успехов мышления усугубляет своеобразие формы языка, делая тем самым язык все более отличным и неповторимым по своему внешнему и внутреннему строению. Так, самостоятельное развитие родственных языков ведет их к расхождению, все большей самостоя­тельности. Но рядом с этим возможны и процессы сближения, заим­ствования, ассимиляции, интерференции, поскольку в своей эволюции и функционировании языки не изолированы друг от друга.

Под воздействием необходимости организации и выражения услож­няющегося, анализируемого и синтезируемого содержания действие фор­мы приводит к созданию сложной структуры и системы языка, целой иерархии уровней, подсистем, с их разнообразными по своим функциям и неодинаковыми по своим абстрагирующим возможностям разрядами единиц. «Формальность языка,— писал Потебня,— есть существование в нем общих разрядов, по которым распределяется частное содержание, одновременно со своим появлением в мысли» (6, с. 61).

Сам факт образования такой структуры и системы, восходящих к ограниченному количеству фонематических единиц и слов-предложе­ний свидетельствует о весьма значительной временной удаленности образования человеческого языка и одновременно о заложенной в природе языка способности к развитию и совершенствованию, а также о творческих способностях самого человека.