Г ~ В КН"

 99

 Г ~ В КН"

тах гражданских правоотношений относятся и к объектам гражданских прав»⁹. Такое отрицание отрицания дезориенти­рует читателя, особенно студентов, которые будут пользовать­ся этим учебником при подготовке к занятиям.

Несколько позже С. С. Алексеев пришел к выводу о том, чтов правоотношениях пассивного типа имеется объект субъек­тивного права (он же объект правоотношения), но отсутствует объект юридической обязанности. В правоотношениях актив­ного типа имеется объект юридической обязанности (он же объект правоотношения), но отсутствует объект субъективного права. Почему в правоотношениях одного типа имеется объект права, но нет объекта обязанности, а в правоотношениях дру­гого типа, наоборот, имеется объект обязанности, но отсут­ствует объект права, —этого С. С. Алексеев не доказывает. Простое же указание на то, что в правоотношениях пассивного типа юридическая обязанность не имеет своего объекта потому, что выполняет подчиненную роль, а в правоотношениях актив­ного типа субъективное право не имеет объекта по той же причине¹⁰, едва ли можно считать достаточным доказатель­ством.

Более последовательной нам представляется точка зрения К. О. Берновского, который в правоотношениях собственности (у С. С. Алексеева это правоотношения пассивного типа) вы­делял объект субъективного права — вещь, отождествляя его с объектом правоотношения, и объект юридической обязан­ности — поведение обязанного лица, а в правоотношениях обя­зательственных (у, С. С. Алексеева это правоотношения актив­ного типа) выделял объект прав и обязанностей —поведение обязанного лица, и объект правоотношения — вещь и отмечал при этом что его в равной мере интересуют все эти виды объ­ектов (объект субъективного права, объект юридической обя­занности и объект правоотношения) ^п. iK. О. Берновский не только признавал категорию объекта правоотношения, но и подчеркивал (правда, только в обязательственных правоотно­шениях) ее самостоятельное значение. Он первый в советской юридической литературе поставил вопрос о соотношении объекта нормы права, объекта субъективного права, объекта

юридической обязанности и объекта правоотношения, усмот­рев здесь проблему.

Тот факт, что субъективному праву (или обязанности) при­надлежит в правоотношении главное место, еще не доказывает тождественности объекта субъективного права (или объекта юридической обязанности) объекту правоотношения. Обосно­вание положения о необходимости разграничения категорий «объект субъективного права», «объект юридической обязан­ности» и «объект правоотношения» предполагает, в свою очередь, уяснение смысла категорий «субъективное право», «юридическая обязанность» и «правоотношение». Правоотно­шение есть система правовых категорий: субъект правоотно­шения, объект правоотношения, субъективное право, юриди-. ческая обязанность, правоспособность, дееспособность, юри­дический факт. Если это так, то каждая категория, образую­щая эту систему, должна отвечать, по крайней мере, двум требованиям: 1) занимать самостоятельное место в этой си-' стеме и выполнять самостоятельную. служебную роль; 2) находиться в связи, во взаимодействия с другими самостоя­тельными категориями, входящими в эту систему. Общест­венные науки такие же точные, как и все другие науки ^и. Значит, и язык общественных наук должен быть точным и ясным, каждое понятие должно обозначать определенный предмет.

Правовое регулирование общественных отношений заклю­чается, главным образом, в установлении при помощи норм права субъективных юридических прав и обязанностей участ­ников этих общественных отношений ¹³, чтобы развитие этих отношений осуществлялось в определенном, нужном для госу­дарства направлении. Норма права как общее, абстрактное, неперсонифицированное правило поведения, воздействует на фактические общественные ртношения, регулирует их, персо­нифицируясь в каждом конкретном общественном отношении в определенных субъективных правах и юридических обязан­ностях участников этого отношения. Можно сказать, норма права представлена в каждом данном общественном отноше­нии (из числа, регулируемых ею отношений определенного

 

⁹ См.: Гражданское право. М., 1969, с. 1, с. 87—90 и 180—182. ■ ¹⁰ См.: Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. Вып. второй, с. 142—143.

¹¹ См.: Берновский К- Объект права, Харьков, 1931, с. 103—104.

¹² См.: Трапезников С. П. Общественные науки — могучий идейный по­
тенциал коммунизма. М.,. 1974, с. 15—30.

¹³ См.: Общая теория советского права. /Под ред. С. Н. Братуся и
И. С. Самощенко, с. 11.

 

 

вида) субъективными правами и юридическими обязанностя­ми участников этого отношения.

" Основу нормы права, ее центральную часть составляет диспозиция, в которой сформулировано само правило поведе­ния. Но откуда взялось это правило поведения? Чем оно по­рождено? Объектом общественного отношения, которое долж­но этой нормой регулироваться. В норме права отражается необходимость, диктуемая объектом, его закономерностями. Значит, норма права по отношению к объекту правоотношения выступает в роли субъекта, она «знает» его особенности, свой­ства и отражает их. По отношению же к участникам право­отношения, в процессе регулирования, она выступает как в роли объекта, —ведь объект воздействует на участников пра­воотношения через право, — так и в роли субъекта, ибо норма права «знает» необходимость, диктуемую объектом правоотно-' щения. Необходимость, «слепо» диктуемая объектом право­отношения, преобразована, «переварена» законодателем в свободу, ибо познана, и теперь от имени государства предпи­сывается в качестве субъективного права управомоченному субъекту, и в качестве юридической обязанности ■ — обязан­ному. Применительно к каждому отдельному общественному отношению, подвергающемуся правовому регулированию, диспозиция нормы права как, бы распадается на. две взаимо­связанные части: субъективное право й юридическую обязан­ность. В субъективном праве находит выражение та часть диспозиции правовой нормы, в которой сформулировано пра­вило поведения управомоченного субъекта. Юридическая обя­занность есть выражение (проявление) той части диспозиции • правовой нормы, которая устанавливает правило поведения обязанного субъекта. Субъективное право и юридическая обязанность есть, следовательно, тоже правила поведения.  Если норма права — это правило поведения, обращенное ко всем участникам определенного вида общественных отноше­ний, то субъективное право есть правило поведения, обращен­ное к управомоченному субъекту, а юридическая обязан­ность — правило поведения, обращенное к обязанному субъек­ту правоотношения.

^ Категории «субъективное ирг во» и «юридическая обязан-' ность» позволяют глубже понять процесс правового регулиро­вания общественных отношений. Субъективное право как общая возможность управомоченного субъекта действовать определенным образом производно от норм права и обраще­но к сознанию и воле управомоченного субъекта как полномо-

чие на осуществление того из нескольких объективно возмож­ных в данном случае вариантов поведения, который соответст­вует государственной воле* выраженной в нормах права.

Юридическая обязанность, также являясь производной от норм права, обращена к сознанию и воле обязанного субъек- * та, предписывая ему, —в целях осуществления субъективного права, ■ — определенное, соответствующее государственной воле, необходимое поведение¹⁴.

Волевое поведение управомоченного субъекта правоотно­шения детерминируется субъективным правом, а волевое по- / ведение обязанного субъекта — юридической обязанностью. / Субъекты должны осознать, что (какой вид поведения и в ка­ком объеме) дозволяется им субъективным правом или пред-■ писывается юридической обязанностью, и соответствующим образом действовать по отношению друг к другу > и к объекту правоотношения, ибо поведение человека детерминируется внешним миром не непосредственно, а опосредствованно через его психическую деятельность¹⁵. Таким образом, государст­венная воля, выраженная в нормах права, индивидуализиру­ется в конкретных субъективных правах и субъективных обя­занностях, и тем оамым воля отдельных лиц как участников правоотношения ставится в подчинение государственной воле¹⁶ (см. рис. 1).

Как видим, ни субъективное право, ни юридическая обязанность не направлены непосредственно на объект право­отношения (на вещи, личные и иные блага). Они и не могут быть направлены на объект правоотношения уже потому толь­ко, что сами отражают необходимые свойства¹ этого объекта. Ведь в праве закреплено только то, что познала человеческая практика и признала необходимым при осуществлении дан­ного вида общественных отношений уже в качестве правовых-. Поэтому никак нельзя согласиться с теми авторами, которые считают, что объектом субъективного права и юридической обязанности являются вещи, продукты духовного творчеста и т. п., то есть те предметы, которые выступают в качестве объекта правоотношения.

С. С. Алексеев справедливо считает, что субъективное

¹⁴ См.: Александров Н. Г. Законность и правоотношения в советском
обществе. М., 1955, с. 190.

¹⁵ См.: Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание, с. 243.

¹⁶ См.: Иоффе О. С, Шаргородский М, Д. Вопросы теории права, с.
230-231.

 

 

право, как бы оно ни определялось, всегда характеризуется как правовая возможность. Сущность субъективного права, по его мнению, раскрывается через формулу «право на что». «Вот это «что», то есть предмет или явление, в отношении ко­торого объективное право предоставляет лицу возможность (право), и является объектом этой возможности»¹⁷ — пишет С. С. Алексеев. В качестве примера приводится право на тайну переписки, право на имя, право на жилой дом. Полу­чается порочный круг: объект становится объектом самого себя, собственного отражения! Поэтому формулу «право на что» надо толковать иначе, как право на совершение опреде­ленных действий; (или на воздержание от действий), и нам представляется такое толкование этой формулы более пра­вильным. Субъективное право предоставляет субъекту несколько возможностей. Рассмотрим каждую из них.

1. Право совершать определенные положительные дейст­
вия. На что эта возможность, это право направлено? На совер­
шение определенных действий управомоченным субъектом
а не на вещь, не на «благо». Например, субъективное право
собственности на жилой дом состоит в возможности собствен­
ника владеть, пользоваться и распоряжаться домом, то есть в
возможность совершать определенные действия в отношении
этой вещи. Право владения, пользования и распоряжения и
само владение, пользование « распоряжение есть разные по­
нятия. " Если право владения, пользования и распоряжения
обращено к сознанию и воле субъекта, то само владение, поль­
зование и распоряжение направлено на дом.

2. Право требовать от обязанного лица совершения опре­
деленных действий. Это право также обращено к сознанию и
воле управомоченного субъекта: он может, имеет право посту-¹
пать определенным образом по отношению к обязанному
субъекту и к определенному предмету. А уже само требование,
вытекающее из осознания субъективного права (а не само
субъективное право), обращено к обязанному субъекту. Пра­
во требования есть право (возможность) предъявить претен­
зию к обязанному. Само же требование вытекает из осознания
субъективного права (этой возможности) и выражается в оп­
ределенных действиях: в написании и отсылке письма с из­
ложением требования (предъявление претензии) и г. д.

¹⁷ Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения. — В кн.: Во­просы общей теории советского права, с. 288—289; Матузов Н. И. Субъек­тивные права граждан СССР. Саратов, 1966, с. 39.

 

3. Право обратиться к принудительной силе государства) для защиты определенного интереса также представляет из: себя возможность управомоченного совершить определенные действия, например, возможность предъявить иск в суде или арбитраже. Сами же дозволенные действия состоят в предъяв­лении иска. И здесь, стало быть, право обращения и само обращение представляют собой разные понятия и имеют разных адресатов.

Субъективное право и юридическая обязанность (норма права), как явление внешнего по отношению к субъекту мира, выступают не только как объекты познания (субъект познает-, осознает их), но и как двигатели поведения, как его побудите­ли, порождающие в субъектах определенные побуждения к I действию — мотивы, или «помыслы и чувства», которые затем (выражаются в действиях ¹⁸.

Ф. Энгельс отмечал, что у человека, для того чтобы, он на­чал действовать, все побудительные силы, вызывающие его действия, неизбежно должны пройти через его голову, прев­ратиться в побуждения его воли. Даже «за еду и питье чело­век принимается вследствие того, что в его голове отражаются ощущения голода и жажды, а перестает есть и пить вследст­вие того, что в его голове отражается ощущение сытости. Воздействия внешнего мира на человека запечатлеваются в его голове, отражаются в ней в виде чувств, мыслей, побуж­дений, проявлений воли, словом—в виде «идеальных стрем­лений», и в этом виде они становятся «идеальными силами»¹⁹. Воздействуя на сознание и волю субъектов правоотноше­ния, субъективное право и юридическая обязанность побужда­ют их к таким действиям (воздержанию от действий) по отно­шению к объектам правоотношения '(вещам и т. д. ) и друг к ^другу, которые соответствуют нормам права. А. Ф. Шебанов, рассматривая процесс воздействия норм права на обществен­ные отношения, справедливо отмечает, что правовые нормы не могут автоматически воздействовать на общественные отно­шения. Такое воздействие оказывается  лишь целеустремлен­ной деятельностью людей. Воздействие правовых < норм на по­ведение людей выражается не только в том, что нормы содер­жат указания определяемым ими субъектам общественных отношений, как надо (или как можно) поступать при извест-

¹⁸ См.: Ленин В, И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 427. ¹⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 290.

46.

йьгх обстоятельствах, но и в том, что они способствуют и фор­мированию в сознании граждан соответствующих^- моти­вов необходимости и целесообразности такого поведения, по­буждают, склоняют их к определенным действиям, воспитыва­ют их в необходимых правовых идеалах, прививают им уваже­ние к законам и другим правовым предписаниям социалисти­ческого государства²⁰. Таким образом, психическое играет реальную, действенную роль в детерминации поведения лю­дей, и вместе с тем оно не является фактором, действующим обособленно от бытия²¹.

С. Ф. Кечекьян считал объектами субъективного права вещи, действия обязанных лиц, нематериальные блага, но в отдельных случаях и действия управомоченного субъекта. Объектом права, — писал он, — то есть предметом господ­ства управомоченного лица, могут быть, помимо действий обя­занного лица действия управомоченного лица, а также вещи и нематериальные блага. ... Нам кажется, что «личные блага», неотделимые от человеческой личности, в том числе принад­лежащие лицу такие нематериальные блага, как честь и дос­тоинство человека, могут быть сведены к действиям лица упра­вомоченного и к действиям лиц обязанных, и поэтому мы не выделяем их в особую категорию объектов права. Зато весьма существенным мы считаем выделение действий упра­вомоченного лица как особрго / вида объектов права»²². С. Ф. Кечекьян ставил вопрос так: не следует ли вместо foro, чтобы говорить о действиях (воздержании от действия) неопределенного числа должностных и частных лиц, исходить из наличия в этих случаях прав лица на собственные дейст­вия? Не являются ли собственные действия управомоченного также объектами права наряду с другими видами объектов, названными выше (вещи, действия других лиц, продукты духовного творчества)? И приходил к выводу, что правильно говорить о собственных действиях управомоченного как об особом объекте права, поскольку осуществляется правовое господство в известной сфере собственных действий упра­вомоченного субъекта²³.

435.

²⁰ См.: Теория государства и права. Колл. авторов. М., 1968, с. 434—

²¹ См.: Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание, с. 244.

²² Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М.,
1958, с. [142, 150.

²³ См.: Указ. соч.. с. 151; См. также.: Сорокин В. Д. Административно-
процессуальные отношения, с. 62.

/

 Однако ряд авторов, справедливо считающих, что субъек­тивное право и юридическая обязанность «могут воздейство­вать лишь на поведение людей», что «ни вещи, ни какие-либо; иные явления объективной действительности не способны, реагировать на воздействие со стороны прав и обязанностей»*, так как такой способностью обладает только человеческое по­ведение²⁴, считают объектом воздействия как субъективного j \ права, так и юридической обязанности, только поведение обя-\ занного субъекта²⁵. Такой вывод следует из далеко не; " бесспорного определения Я. М. Магазинером роли субъектов^ ного права. Определяя юридическую обязанность как «обязан- \ ность одного лица (обязанного) совершать или не совершать' * действие», Я. М. Магазинер рассматривает субъективное < право как «право другого лица (управомоченного) на соверще- i ние или несовершение обязанным лицом этого действия»²⁶, (Заметим, что о 'праве управамоченного совершать определен¹; ные действия здесь даже не упоминается). А если объектом ■ субъективного орава является чужое действие (действие обя* занного), заключает Я- М. Магазинер, «то не может быть пра­ва на свои собственные действия»²⁷.

Право передвижения, по словам Я- М. Магазинера, не есть' право управомоченного на свои волевые акты; реальное пра­во передвижения представляет собой право управомоченного на непрепятствование со стороны других его передвижению, Это право управомоченного на действия тех, «кто мог или хотел бы помешать ему совершать акты передвижения, следователь­но— на их воздержание от помехи его передвижению (право на пассивное действие обязанных лиц и на содействие органов власти)»²⁸.

Но если субъективное право есть право управомоченного на совершение или несовершение обязанным лицом опреде¹ ленных действий (или право на непрепятствование со стороны обязанного - действиям управомоченного), а юридическая обязанность есть обязанность всех других лиц (обязанных) не препятствовать управомоченному совершать «разнообраз-

лые действия», то непонятно, каким же действиям управомо­ченного не должен препятствовать обязанный? Чем дозволя­ется эти «разнообразные действия» управомоченного, на ка­ком основании он может их совершать? Вот как отвечает на этот вопрос Я. М. Магазинер: «Право на свои действия» у собственника есть также сокращенное выражение тех дейст­вий несобственников, которые для них обязательны. Право -собственности как монопольное право заключается в запрет-прости каких-либо действий для всех несобственников, в отно­шении собственности. Следствием этого является возможность разнообразных действий для собственника, возникающая из его права собственности»²⁹. Но какая же возможность разнооб­разных, действий вытекает для управомоченного из его права собственности, если право собственности «заключается в зап-ретности каких-либо действий для всех несобствешшков»? Здесь из права собственности вытекает запретность действия для несобственнииков, но совсем не «возможность разнообраз­ных действий для собственника». Если же управомоченный (собственник) обладает не только правом на непрепятствова­ние³⁰, но и правом на совершение им самим действий, то это уже значит, что он имеет право на свои действия. И Я. М. Ма­газинер вынужден признать это. Отрицая на с. 68 указанной работы возможность существования у управомоченного субъ­екта права на свои собственные действия, он на с. 69 призна­ет, что такое право существует³¹.

На основании чего же управомоченный может сам совер­шать определенные действия? Очевидно, эти действия дозво­ляются ему его субъективным правом. Например, правовая норма, содержащаяся в ст. 309 Г К РСФСР, предоставляет нанимателю право заселить по договору поднайма заброниро­ванное жилое помещение либо поселить в нем временных жильцов на арок в пределах действия брони. В этой норме сформулировано субъективное право нанимателя на его шб-

 

²⁴ Иоффе О. С. Советское гражданское право. М., 1961, с. 216. См.
также: Магазинер Я- М. Объект права. — В кн.: Очерки по гражданскому,
праву. Л., 1957, с. 66; Басин Ю. Г. Вопросы советского жилищного права,
с. 136,

²⁵ См.: Магазинер Я- М. Объект права. —В кн.: Очерки по гражданско­
му праву, с. 69.

²⁸ Там же, с. 68.

²⁷    Там же.                                                                                                       ■ -

²⁸  Магазинер Я. М. Там же, с. 68.

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: