Ассимиляция: успех неизбежен?

Американская нация отчасти является нацией иммигрантов, но гораздо более важно то, что эта нация ассимилировала иммигрантов и их потомков, включала иммигрантов в свое общество и свою культуру. В других обществах иммигранты зачастую сохраняли на долгие периоды времени собственную культурную, традиционную и национальную идентичность. В Америке все было иначе, за редкими исключениями. Те иммигранты, которые осели в Америке, положили начало трудному процессу ассимиляции. Их дети и внуки существенно ускорили этот процесс. Как показал Милтон Гордон в своем фундаментальном исследовании, иммигранты ассимилировались ровно в той степени, в какой они воспринимали культурные паттерны принимающей страны (аккультурация), проникали «в разветвленную сеть групп и организаций, то есть в социальную структуру общества», заключали смешанные браки с представителями принимающей страны (амальгамация, по Гордону) и обретали «чувство принадлежности» к принимающей стране²⁸⁵. Вдобавок процедура ассимиляции требовала от американского общества трех шагов навстречу иммигрантам: стремления к устранению дискриминации, к искоренению предрассудков и к избеганию конфликтов по поводу ценностей и идеалов.

Ассимиляция различных групп иммигрантов происходила по-разному и никогда не осуществлялась до конца. Впрочем, с исторической точки зрения ассимиляция, в особенности ассимиляция культурная, является важнейшим достижением американского общества. Она позволила Америке увеличить население, освоить целый континент, обеспечила экономику США миллионами энергичных рабочих рук и талантливых голов, а страну – миллионами людей, ставших со временем безоговорочно преданными англо- протестантской культуре и принципам «американской веры», людей, способствовавших превращению Америки в основную политическую силу современного мира. Основой этого достижения, с которым не может сравниться никакое другое достижение в общественно-политической истории человечества, послужил своего рода социальный контракт, который Питер Сэлинс назвал «ассимиляцией в американском стиле». По этому контракту, утверждает Сэлинс, иммигранты принимались в американское общество с условием, что они примут английский в качестве языка общения, станут гордиться принадлежностью к американской нации, будут верить в принципы «американского кредо» и жить «согласно протестантской этике (то есть полагаться на себя, упорно трудиться и соблюдать моральную чистоту)»²⁸⁶. Формулировок данного социального контракта насчитывается не одна и не две, однако его условия и в самом деле заложили основы процесса американизации иммигрантов, продолжавшегося до 1960-х годов.

Первой критической фазой ассимиляции было принятие иммигрантами и их потомками культуры и ценностей американского общества. Иммигранты, писал Гордон, вовлекались в «широко раскинувшуюся субсоциальную сеть групп и институтов, носившую ярко выраженный англосаксонский и протестантский характер. «Исконное» бытование англосаксонского общественного уклада, доминирование английского языка и численное превосходство англосаксов в стране делали подобный исход практически неизбежным… Это был отнюдь не беспристрастный к бесчисленным культурным паттернам плавильный тигель; происходящее точнее всего описать как трансформацию особой культуры иммигрантов по англосаксонскому шаблону». Иммигранты во втором поколении, «исключая немногочисленные «твердолобые» анклавы», подвергались «практически полной аккультурации (хотя далеко не всегда сопровождавшейся структурной ассимиляцией) на всех социальных уровнях и вводились в американскую культуру»²⁸⁷.

Уилл Херберг в 1955 году пришел к аналогичным выводам. Было бы ошибкой полагать, писал он, будто «американец в своих собственных глазах – в глазах члена этнической группы, ставшего членом более широкой общности – выглядит тем самым «комплексом», «композитом», из которого и возникло это уникальное явление. Ничего подобного: американец в собственных глазах воспринимается как воплощение англо-американского идеала, возникшего на заре существования Соединенных Штатов… Наша культурная ассимиляция происходила подобно лингвистической эволюции – несколько иностранных слов тут, несколько там, легкое видоизменение формы, но в общем и целом все тот же единый и не подвергаемый сомнениям английский язык». Подходящей метафорой для процесса ассимиляции будет не плавильный тигель, а, как выразился Джордж Стюарт, «перегонный куб», в котором «чужеродные элементы, добавляемые малыми порциями, не просто плавились, но перемешивались и перегонялись, причем перегонка не затрагивала сущности первоначальной субстанции»²⁸⁸. Или, если воспользоваться предложенной выше метафорой, эти элементы попадали в томатный суп, обогащая его вкус, словно приправы, но не меняя состава. Такова была история культурной ассимиляции в Америке, засвидетельствованная теми, кто, как Майкл Новак, еще совсем недавно рассматривал себя в качестве ее жертвы.

Исторически Америка была обществом ассимилированных иммигрантов, причем ассимиляция применительно к этой стране означала американизацию. Нынешние иммигранты сильно отличаются от своих предшественников, сама ассимиляция протекает иначе, да и Америка не та, что раньше. У величайшего в общественно-политической истории человечества успеха весьма туманное будущее.