Не введи меня в искушение!

Успехи, успехи… Все шире круг его астрономических знаний. И все настойчивее его сомнения. Вопросы, которых уже не избежать.

Профессор говорит: «Вводим поправку на аберрацию света». А отчего она, эта аберрация, смещение в видимом положении звезды? От движения звезды? Или оттого, что движется Земля и вместе с Землей наблюдатель?

Профессор говорит: «Направление на небесный полюс совпадает с продолжением земной оси». Ось Земли? Стало быть, ось вращения. Значит, Земля все‑ таки вертится!

И Мартин Почобут вступает с этими вопросами в самый омут столкновения и страстей. Столкновение двух систем мироздания, двух взглядов науки, которые, увы, давно уже стали заботой не только науки.

Система Птолемея – и противоположная ей система Коперника. Тысячелетнее безраздельное господство одной. И клеймо проклятия на другой, едва успевшей появиться. Неподвижная Земля Птолемея в центре всего мироздания, как первый акт творения. И Земля Коперника, всего лишь такая же, как и другие планеты, обращающаяся вокруг Солнца и к тому же вращающаяся еще вокруг собственной оси. Геоцентрическая система мира, выражаясь научно, или гелиоцентрическая, опрокидывающая первую.

Первая – провозглашаемая со всех кафедр университетов и академий. Получившая благословение церкви как находящаяся в согласии с тем, что говорит Библия: «В начале сотворил Бог небо и землю… День один… И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды. И увидел Бог, что это хорошо. День четвертый».

Вторая же предана церковью анафеме. Ученый трактат Николая Коперника «О круговращении небесных тел» вот уже полтораста лет как внесен в индекс запрещенных книг. Хотя сам Клавдий Птолемей сделал в своем объемистом труде краткую оговорку о том, что может быть и другая точка зрения на устройство мира, так сказать от обратного, от движения Земли, – но он, Птолемей, убежден в своей системе. А кто же в пылу заклятий и запрещений захочет об этой оговорке напомнить? Птолемея спасают от Птолемея. Печальная участь Джордано Бруно, Галилео Галилея – достаточное предупреждение.

Позднее появилась еще одна система, предложенная датским астрономом Тихо де Браге. Система‑ уступка. Планеты обращаются вокруг Солнца, как по Копернику. Но Солнце вместе с ними обращается вокруг центра мироздания – Земли, по Библии и Птолемею. Новейшие открытия это опровергали, и по‑ прежнему оставались на противоположных полюсах две противоборствующие системы – геоцентрическая и гелеоцентрическая.

Между тем Иоганн Кеплер, укрывшись за стенами старой Праги от длинной руки Ватикана, установил на основе Коперникова учения эмпирические законы движения планет относительно Солнца. В том числе и движения Земли. Уже Ньютон на Британских островах, за оборонительным рвом Ла‑ Манша, обобщая выводы Коперника и Кеплера, установил великий закон всемирного тяготения – основу всей небесной механики. И Джеймс Брадлей открыл уже аберрацию света, исходя из представлений о подвижности Земли… Новые времена под крышами астрономии.

Что же делать перед наступающими вопросами, перед соблазнами запрещенного знания послушному сыну ордена Мартину Почобуту? Черные списки осужденных сочинений продолжают храниться в библиотеке его академии, пополняясь все новыми именами. На каждой такой книге стоит жирно выведенная надпись латынью: «Осторожно! Еретическое! » И коль возьмешь все‑ таки для прочтения, сам будешь в ответе перед богом и перед людьми. А «перед людьми» – значит прежде всего перед старшими своими по ордену.

«Не введи меня в искушение! » – остается только молить Почобуту в минуты своих сомнений.

Он пробовал осторожно открыться профессору. Эспри Пезена ответил уклончиво. Для практических расчетов не так уж важно знать, что вокруг чего вертится. Важно, что есть относительное движение небесных тел, оно вносит известные отклонения, которые надо учитывать. А бездна первопричин ничего не изменит, – профессор посмотрел на него ясным взглядом.

Было понятно: не доверяет. Не надо лишних вопросов. Каждый член ордена, замечающий у другого члена ордена проявление колебаний, недостаточной твердости, должен по неписаному, но известному правилу об этом донести. Профессор доволен его успехами, проявляет к нему внимание, посвящая в технику наблюдений и технику вычислений, но никогда не касается общих вопросов мироздания. Что он сам думает о них, ученику знать вовсе необязательно. Всегда между ними сохраняется какая‑ то черта, которую не следует переступать. Хорошо, что профессор хоть не запрещает ему брать любую книгу, любой журнал в библиотеке и разбираться там по собственному разумению.

Мартин Почобут был предоставлен самому себе в своих сомнениях.

А назавтра его ожидал уже новый звездный час, новая серия наблюдений, вычислений, когда всякие христианские муки остаются за порогом смотровой башни.

…Известно, Ньютон был очень набожный человек. Но ни разу не поступился тем, что считал научной истиной, в угоду церковным интересам.

«Счастливы те, кто вещей познать умели причину», – пел в своих гекзаметрах Вергилий.