 |
Глава 17. Глава 24. Ранее
|
|
|
|
Глава 17
Мои глаза распахнулись. Яркие краски моего кошмара сменились белизной.
Я лежала в постели, уставившись в потолок. Но я не была в своей постели, я была не дома. Моя кожа была влажной от пота, а сердце билось. Я потянулась к видению, пытаясь поймать его, но оно уже ускользнуло.
‑ Как ты себя чувствуешь?
Последние его следы стер голос. Я попыталась медленно выдохнуть, и приподнялась на локте на жесткой скрипучей поверхности, чтобы увидеть, кому он принадлежал. В поле моего зрения попал мужчина с коричневым хвостом. Я узнала его, но не помнила его имени.
‑ Кто вы? ‑ спросила я осторожно.
Мужчина улыбнулся.
‑ Я Патрик, а ты упала в обморок. Как ты себя чувствуешь? ‑ снова спросил он.
Я закрыла глаза. Я чувствовала себя больной из‑ за плохого самочувствия.
‑ Хорошо, ‑ сказала я.
Затем доктор Келлс оказалась за Патриком.
‑ Ты испугала нас, Мара. Есть ли у тебя гипогликемия?
Мои мысли по‑ прежнему были медленными, но мое сердце выпрыгивало из груди.
‑ Что?
‑ Гипогликемия, ‑ повторила она.
‑ Я так не думаю. ‑ Я спустила ноги с жесткой постели. Я покачала головой, но это только усилило боль. ‑ Нет.
‑ Хорошо. Анализ крови даст нам знать наверняка.
‑ Анализ крови?
Она посмотрела на мою руку. Кусок ваты был приложен на сгибе локтя; кто‑ то снял мою толстовку и повесил ее у подножия кровати. Я прижала рукой кожу в том месте, и старалась не смотреть.
‑ Это была чрезвычайная ситуация. Мы беспокоились о тебе, ‑ доктор Келлс почувствовала необходимость объясниться. ‑ Мы позвонили твоей матери, она послала твоего отца сюда, забрать тебя пораньше. Я уверена, что в этом нет ничего такого, но береженого Бог бережет.
|
|
|
Я переваривала это в тишине, пока он не приехал. Он широко улыбнулся, увидев меня, но я могла сказать, что он волновался. Он сгорбился.
‑ Как ты себя чувствуешь?
Расстроенной, из‑ за того, что они взяли у меня кровь. Недовольной из‑ за того, что потеряла сознание. Испуганной из‑ за того, что это случится снова, потому что происходило раньше.
Это происходило раньше, например, когда Ной привел меня на художественную выставку или после ночи, когда мы спасали моего брата. Это случалось, когда я выпила куриной крови в магазине " Ботаника", который, как оказалось, не существовал. И каждый раз я падала в обморок, все становилось размытым, оставляя меня запутанной. Дезориентированной. Неизвестно, было ли это реальным. Мне трудно было доверять себе, и это было сложно перенести.
Но, конечно, я не могла рассказать отцу обо всем этом, а он ждал моего ответа. Поэтому я просто сказала:
‑ Они взяли у меня кровь, ‑ и оставила все, как есть.
‑ Они испугались за тебя, ‑ сказал он. ‑ И получили, что уровень сахара у тебя в крови был низким. Хочешь заехать за мороженным по дороге домой.
Он посмотрел с такой надеждой, что я кивнула.
Он выдавил из себя улыбку.
‑ Чудесно, ‑ сказал он и помог мне подняться с кровати. Я взяла толстовку, и мы двинулись к выходу; я искала Джейми, пока мы выходили, но его нигде не было.
Мой отец наклонился к подставке у входной двери и вытащил толстую ручку зонта из чехла.
‑ Льет как из ведра, ‑ сказал он, кивая на окно. Капли дождя падали на тротуар, и отец боролся с зонтиком, открывая дверь. Я сложила руки на груди, глядя на парковку из нашего убежища под навесом. Я задумалась, сколько же сейчас времени, единственным, кроме машины моего папы, был старый белый пикап. Другие места были пусты.
Папа сделал извиняющееся лицо.
‑ Я думаю, нам придется добежать.
|
|
|
‑ Ты уверен, что сможешь бежать?
Он похлопал по своей грудной клетке.
‑ Как огурчик, а ты уверена, что добежишь?
Я кивнула.
‑ В противном случае у нас есть зонтик.
‑ Я в порядке, ‑ сказала я, глядя на дождь.
‑ Хорошо. На счет три. Один, ‑ начал он, сгибая вперед колено. ‑ Два... Три!
Мы выскочили под дождь. Папа пытался удержать зонт над моей головой, но это было бесполезно. К тому времени, как мы достигли дверцы нашего автомобиля, мы полностью промокли.
Папа покачал головой, стряхивая капли на приборную панель. Он усмехнулся, и это было заразно. Возможно, мороженные было не плохой идеей, в конце концов.
Он завел машину и начал выезжать с парковки. Инстинктивно я проверила отражение в заднем стекле.
Мои волосы прилипли к лицу, и я была бледна. Но была в порядке. Может быть, слишком худой. Немного уставшей. Но это нормально.
Потом мое отражение подмигнуло. Хотя я этого не делала.
Я потерла ладонями глаза. Я видела это, потому что нервничала. Боялась. Но я была в порядке.
Я попыталась поверить в это. Но, когда я открыла глаза, свет вспыхнул в зеркале, ослепляя меня.
Просто фары. Просто фары автомобиля позади нас. Я повернулась на своем месте, но дождь был настолько сильным, что я не могла ничего разобрать.
Мой отец выехал с парковки на дорогу, и огни последовали за нами. Теперь я могла видеть, что они принадлежали грузовику. Белому пикапу.
Тому самому, с парковки.
Я вздрогнула и закуталась в мою толстовку, затем протянула руку и включила высокую температуру.
‑ Холодно?
Я кивнула.
‑ Кровь Новой Англии постепенно исчезает, ‑ сказал мой отец с улыбкой.
Я ответила ему слабой улыбкой.
‑ Ты в порядке, ребенок?
Нет. Я взглянула на затуманенные стекла боковых зеркал. Фары все еще маячили позади нас. Я обернулась, чтобы лучше видеть через заднее стекло, но я не могла разглядеть, кто был за рулем.
Грузовик следовал за нами по шоссе.
Я чувствовала себя больной. Я вытерла липкий лоб предплечьем и зажмурилась. Я должна была спросить.
‑ Это тот самый грузовик с парковки? ‑ я старалась не показаться параноиком, но я должна была знать, видел ли он тоже самое.
‑ Хмм?
‑ Позади нас.
|
|
|
Глаза моего отца метнулись в зеркало заднего вида.
‑ На какой парковке?
‑ «В Горизонтах», ‑ медленно сказала я сквозь зубы. ‑ Та, на которой мы были десять минут назад.
‑ Не знаю. ‑ Его глаза метнулись на дорогу. Он, очевидно, не заметил, и это, похоже, не пугало его.
Может быть, этого не было. Возможно, фотографии, разговор, вызвавшие обморок, вызвали галлюцинацию непослушного отражения в стекле. Может быть, грузовик позади нас был обычным грузовиком.
Я проверила боковое зеркало снова. Я могла поклясться, что фары стали ближе.
Не думай об этом. Я смотрела вперед, ни на чем не фокусируясь, прислушиваясь к гипнотическим, механическим биением ветровиков. Мой отец был тихим. Он протянул руку, чтобы включить радио, когда мы услышали визг шин.
Наши головы дернулись, когда нас затопило светом. Мой отец повернул руль вправо, когда и пикап позади нас качнулся в правый ряд, почти касаясь задней стороной по пассажирскому сидению.
Папа закричал что‑ то. Нет, говорил что‑ то мне. Но я не могла услышать его, потому что, когда грузовик подъехал к нам, вид Джуда за рулем заблокировал мой разум.
Я закричала моему отцу. Он должен был разглядеть. Он должен был видеть. Но он слишком сильно кричал.
‑ Держись!
Он потерял контроль над автомобилем. Черная волна паники грозила выйти из меня и из него, когда машина вышла на скользкую поверхность под нами из‑ за дождя. Грузовик пересек несколько полос и помчался вперед. Мое сердце гремело в грудной клетке, и я сжала центральную панель с одной стороны. Желчь застряла в горле и собиралась выйти. Мы разобьемся. Джуд ехал за нами, и теперь мы попали в аварию...
Секунду спустя я поняла, что мы погрузились в тишину.
‑ Мудак! ‑ прокричал мой отец. Я посмотрела на него... пот рассыпался бисером по его лбу, вены выступили на его шее.
Только тогда я заметила, что мы не двигались.
Мы не двигались.
Мы не столкнулись.
Мы сидели неподвижно на краю самой левой полосы, полосы совместного движения. Машины огибали нас и сигналили.
‑ Никто не знает, как водить в этом городе! ‑ Он ударил кулаком по приборной панели, и я подпрыгнула.
|
|
|
‑ Мне жаль, ‑ сказал он быстро. ‑ Мара... Мара?
Его голос был хрупким из‑ за беспокойства.
‑ Ты в порядке?
Должно быть, я выглядела ужасно, потому, что выражение моего отца превратилось из яростного в испуганное. Я кивнула. Я не знала, могла ли я говорить.
Мой отец не видел его. Он не видел Джуда. Я одна, кто видел его.
‑ Давай, отвезу тебя домой, ‑ пробормотал он себе под нос. Он завел машину, и мы проехали остаток пути. Даже пенсионеры в своих рассыпающихся голубых Бьюиках сигналили нам. Папу это не беспокоило совсем.
Мы подъехали по нашей пустой дорожке, и он бросился открывать мне дверь, держа зонтик над нашими головами. Мы поспешили домой, мой отец нащупывал ключ, пока, наконец, не открыл дверь.
‑ Я сделаю горячий шоколад. Мороженное? ‑ сказал он с улыбкой, но она не дошла до его глаз. Он был серьезно обеспокоен.
Я заставила себя говорить.
‑ Горячий шоколад.
Я потерла руки, чтобы не дрожать. Дождь хлестнул в огромное окно в гостиной, напугав меня.
‑ А я выключу кондиционер... а то холодно в доме.
Папа улыбнулся.
‑ Спасибо.
Потом он схватил и обнял меня так крепко, что я подумала, что могла бы сломаться. Я попыталась обнять его в ответ, и, когда мы оторвались друг от друга, он пошел на кухню, издавая там много шума.
Я никуда не пошла. Я просто стояла неподвижно в коридоре. Я взглянула на позолоченное зеркало, которое висело над столом орехового цвета напротив парадной двери. Моя грудь быстро поднималась и опускалась. Мои ноздри вспыхнули, губы были бледны и обескровлены.
Я задыхалась. Но не от страха.
От ярости.
Моему отцу могли навредить. Убить. И на этот раз это была не моя вина.
Это была вина Джуда.
Глава 18
Минуту или секунду спустя я оторвалась от зеркала и потащилась в свою комнату. Но когда я открыла дверь в комнату, я была настолько встревожена, что не могла не заметить глаза, наблюдающие за мной.
Кукла спокойно сидела на моем столе, ее ткань прислонилась к стеклу, за которым стояли мои старые школьные учебники. На ее кукольном лице была счастливая улыбка. Ее черные глаза, направленные в мою сторону были пустыми.
Это была кукла моей бабушки, мама рассказывала мне о ней, когда я была маленькой. Она оставила ее мне, когда я еще была ребенком, но я никогда с ней не играла. Не дала ей имени. Я даже не любила ее; кукла лежала среди набора других кукол и чучел животных в моей груде игрушек, и, когда я выросла, она переехала из груды игрушек в заброшенный угол моего шкафа, чтобы ее не было видно из‑ за обуви и несезонной одежды.
|
|
|
Но сейчас она была здесь, сидела на моем столе. Она не двигалась.
Я моргнула. Конечно, она не двигалась. Это была кукла. Куклы не двигаются.
Но она переместилась, однако. Потому что последний раз, когда я ее видела, она была упакована в спрятанном ящике со старыми фотографиями и вещами из моей комнаты в Род‑ Айленде. Коробку я не открывала с тех пор...
С тех пор, как была костюмированная вечеринка.
Я начала вспоминать ту ночь. Я видела себя, идущую к своему шкафу, собираясь надеть изумрудно‑ зеленое платье моей бабушки, я нашла открытую коробку в своем шкафу. Я не помню, чтобы делала этого. Я не помню, чтобы открывала ее.
Я перемотала в памяти. Видела себя идущую назад к шкафу, видела, мамины туфли на ногах. Наблюдала за потоком воды из крана в ванной...
Я видела куклу, той ночью, когда я обожглась.
Кожу на затылке покалывало. Это была плохая ночь. Мне оскорбила Анной, и унизил Ной, и я примчалась обратно раньше, я первая оказалась дома. Я видела себя, протягивающую руку, чтобы открыть дверь, но...
Она качнулась раньше, чем я коснулась ее.
Я думала, что у меня были галлюцинации той ночью... и они были. Я представила серьги моей бабушки на дне ванной, хотя они были у меня в ушах. Я так же не помнила, как я спустила коробку со своего шкафа.
Это было до того, как я узнала, что Джуд жив. Если он был в моей комнате прошлой ночью, он мог быть в моей комнате и той ночью.
Мои руки сжались в кулаки. Он снял коробку с моего шкафа. Он открыл ее.
И он хотел, чтобы я знала это. То, что он трогал все мои вещи. Наблюдал за мной, пока я спала. Обыскивал мою комнату. Обыскивал мой дом.
И когда я ушла, он преследовал меня с отцом.
Я дрожала, но теперь меня било в лихорадке. Я чувствовала, что выхожу из‑ под контроля, и я не могла позволить, чтобы мой отец видел меня такой, он и так был в достаточно испуган. Я сдержала свой гнев и страх и отжала свою промокшую одежду, затем бросила ее в раковину. Я включила душ и глубоко вздохнула, когда моя ванная наполнилась паром. Я зашла под горячую воду, и пусть она, конечно, стекала вниз, мои мысли не желали уходить вместе с ней.
Это не помогало.
Я попыталась напомнить себе, что я не одинока. Что Ной поверил мне. Что он приедет позже, и, когда он будет здесь, я все ему расскажу.
Я повторяла эти слова снова и снова, надеясь, что они меня успокоят. Я оставалась в душе, пока кровь не похолодела в жилах. Но, когда я вышла из ванной, я обнаружила, что кукла больше не улыбалась.
Она злобно смотрела.
Мурашки побежали по коже, пока я стояла, завернутая только в полотенце, столкнувшись лицом с ней, пока мое сердце бешено стучало.
Нет, не с ней. С этим.
Я схватила куклу с стола. Я подошла к шкафу и засунула ее обратно, в одну из своих коробок. Я знала, что выражение куклы не изменилось. Мой разум играет со мной злую шутку, потому что я нервничала, и паниковала, и сердилась из‑ за того, что хотел сделать Джуд.
Я открыла ящик стола, сорвала кусок скотча и замотала им коробку с лишенной свободы куклой внутри. Нет, не лишенной свободы. Упакованной. Упаковала куклу обратно. А потом я оделась и направилась к отцу, так будто вообще ничего не случилось, потому, что у меня не было другого выбора.
Время должно было исцелить все раны, но как долго Джуд будет портить мне жизнь?
Когда Даниэль, Джозеф и моя мама вернулись домой, был еще ранний день. Они громко разговаривали друг с другом, пока мой отец стоял, прислонившись к кладовому шкафу и держа обеими руками треснувшую кружку.
‑ Мара! ‑ Мама бросилась ко мне и сжала меня в объятиях сразу после того, как заметила меня.
Даниэль поставил свой стакан. Наши глаза встретились через мамино плечо.
‑ Спасибо, Господи, ты в порядке, ‑ прошептала она. ‑ Господи, спасибо.
Объятия длились неловко и долго, и, когда мама отпустила меня, ее глаза были влажными. Она быстро вытерла слезы и нырнула в холодильник.
‑ Что я могу тебе сделать?
‑ Я в порядке, ‑ сказала я.
‑ Как насчет тоста?
‑ Я не настолько голодна.
‑ Или печенье? ‑ Она подняла пакет с печеньями внутри.
‑ Да, печенье! ‑ Сказал Джозеф.
Даниэль сделал такое лицо, будто говорил: Скажи да.
Я выдавила улыбку.
‑ Печенье было бы замечательно.
После того, как слова слетели с моих уст, Джозеф взял противень с печеньем из ящика под духовкой. И еще фольгу. Он взял пакет с печеньями у мамы и подогрел духовку, прежде чем она бы забрала их.
‑ Как насчет чая? – спросила мама, хватаясь за что‑ нибудь, что можно было бы сделать.
Даниэль кивнул головой в знак согласия, посмотрев на меня.
‑ Я бы хотела немного, ‑ сказала я, только из‑ за его намека.
‑ Я сделал горячий шоколад, ‑ напомнил ей папа.
Мама потерла лоб.
‑ Верно.
Она достала кружку из стеклянного спереди шкафа и вылила в нее содержимое кастрюли, потом передала ее мне.
‑ Спасибо, мам.
Она заправила прядь своих коротких прямых волос за ухо.
‑ Я так рада, что ты в порядке.
‑ В Майами худшие водители в мире, ‑ пробормотал мой отец.
Губы моей мамы сжались в тонкую линию, когда она занялась кофейником. Мой взгляд метнулся к кухонному окну и нашел наш задний дворик, шел дождь.
Я искала Джуда, поняла я, с поднимающимся стыдом. Он сделал меня параноиком. Я не хотела им быть.
‑ Эй, мам? ‑ спросила я.
‑ Хмм?
‑ Ты не брала мою куклу? ‑ Был шанс, что это она, не Джуд, взяла ее, и я должна была увериться
Моя мама оторвалась от кофейника, смущенно.
‑ Что за куклу?
Я выдохнула через нос.
‑ Ту, которая была у меня, когда я была ребенком.
‑ Ох, бабушкина кукла? Нет, дорогая. Не видела ее.
Это не то, что я спросила, но ответ был ясен. Она не прикасалась к ней. Я знала, кто это сделал, и это не могло продолжаться.
Я взглянула на часы на микроволновке, интересно, когда придет Ной сюда. Я должна была вести себя нормально, пока его нет.
‑ Итак, как прошел твой первый день весенних каникул? ‑ спросила я Даниэля между глотками горячего шоколада. Жидкость была теплой, но не согревала меня.
‑ Мы ходили, а океанариум Майами.
Я чуть не подавилась.
‑ Что?
Даниэль пожал плечами.
‑ Джозеф хотел увидеть морских китов.
‑ Лолита, ‑ сказала я, ставя мой напиток.
Отец стрельнул в моего брата взглядом.
‑ Подожди, что?
‑ Это имя касатки, ‑ объяснил Даниэль.
‑ И как сходили? ‑ спросила мама.
Джозеф пожал плечами.
‑ Немного грустно.
‑ Почему? ‑ папин лоб наморщился.
‑ Я чувствовал, что животным плохо.
Моя очередь.
‑ Ходил ли Ной с вами? ‑ Меня честно не волновало это. Я только хотела бы знать ответ на мой настоящий вопрос, не задавая его и не звоня ему. А именно, где он был сейчас, и когда придет?
‑ Нет, но он будет в течение часа, ‑ сказал Даниэль. ‑ Мам, может он остаться на ужин?
Он подмигнул мне за маминой спиной.
Спасибо, Даниэль.
‑ Почему ты спрашиваешь ее, а не меня? ‑ спросил папа.
‑ Пап, может Ной остаться на ужин?
Он прочистил горло.
‑ А его собственная семья не хочет провести немного времени с ним?
Даниэль замаскировал лицо.
‑ На самом деле, я так не думаю.
‑ Кто хочет печенье? ‑ спросила мама. Я поймала взгляд, которым она обменивалась с моим отцом, пока она открывала духовку, и райский запах наполнил кухню.
Папа вздохнул.
‑ Меня это устраивает, ‑ сказал он, и протянул мне свой мобильный. ‑ Иди, позвони ему.
Я медленно вышла из кухни, а затем бросилась в свою комнату. Я набрала номер Ноя.
‑ Привет?
Его голос был теплым, и глубоким, и домашним, а глаза закрылись с облегчением, услышав его.
‑ Привет, ‑ сказала я. ‑ Я должна передать тебе, что ты приглашен на ужин.
‑ Но...?
‑ Кое‑ что случилось. ‑ Я говорила как можно тише. ‑ Как скоро ты доберешь сюда?
‑ Я сажусь в машину прямо сейчас.
‑ Ной?
‑ Да?
‑ Попробуй остаться на ночь.
Глава 19
Часом позже Ной так и не приехал. Я не находила себе места и не хотела возвращаться в свою испорченную комнату.
Даниэль застал меня, притаившуюся в гостиной, притворяющуюся, что читаю одну из книг родителей из колледжа, найденную в гараже. Я ждала Ноя, но это и так было очевидно.
‑ Что происходит, сестренка?
‑ Ничего, сказала я, глядя на пожелтевшие страницы.
Даниэль подошел ко мне и взял книгу из моих рук. Он перевернул ее.
Черт.
‑ У тебя был ужасный день, ‑ сказал он мягко.
‑ Мне было лучше, ‑ сказала я. ‑ И хуже.
‑ Ты хочешь поговорить об этом?
Я хотела, но не могла. Не с ним. Я покачала головой и сжала зубы, чтобы сдержать боль в горле.
Он сидел в мягком черно‑ золотом кресле с узором, напротив меня.
‑ Не беспокойся о ключе, кстати, ‑ небрежно сказал он.
Я посмотрела поверх книги.
‑ О каком ключе?
‑ Моем ключе от дома? ‑ Он поднял бровь. ‑ Тот, который был на моем брелке для ключей, который ты взяла без разрешения? Тот, о котором я спросил тебя, когда ты была в... пока тебя не было?
‑ Твоего ключа не было, ‑ медленно сказала я.
‑ Это то, что я пытался сообщить, да. Но папа сегодня скопировал его, так что неважно. Действительно, зачем ты сняла его с кольца?
Но я не слушала его больше. Я думала о фотографиях, сделанных моим фотоаппаратом. Кукле на моем столе, взятой из коробки. Надписи на моем зеркале.
Двери заперты изнутри.
Я не брала ключ Даниэля от дома. Джуд взял. Вот как он приходил и уходил, не взламывая, а он мог бы это сделать, если бы захотел. Эта мысль взорвала мой разум, и ужас, наверное, отразился на моем лице, потому что Даниэль спросил, в порядке ли я.
Он спрашивал, как и все в этом мире, желая помочь мне, чуть не сломав меня перед этим. Он был моим старшим братом, он помогал мне во всем, а я так жалела, что я могла ему помочь с этим. Даниэль был самым умным человеком из тех, кого я знала, вот бы иметь такие же мозги как у него.
Но затем на его лице появилось выражение. Сомневающееся. Неуверенное. Как будто он не знал, что мне сказать. Как я уже начала волноваться.
Он погасил все искры надежды, что я могла бы ему рассказать.
‑ Конечно, ‑ сказала я с легкой улыбкой. ‑ Я не помню о ключе.
Я застенчиво пожала плечами.
‑ К сожалению.
Я ненавидела лгать ему, но после того, как я это сделала, Даниэль заметно расслабился, и это заставило меня хотеть плакать.
‑ Ты уверена, что не хочешь поговорить?
Нет.
‑ Да, ‑ сказала я.
‑ Как хочешь, ‑ легко сказал он и вернулся к своему ноутбуку. Затем он начал писать. Громко.
И начал напевать. Я захлопнула мою книгу.
‑ Я не беспокою тебя? ‑ спросил он невинно.
Да.
‑ Нет.
‑ Хорошо.
Он вернулся к своей писанине, яростно водя карандашом по краю газеты, громко перелистывая страницы своей книги.
Он явно не собирался давать мне переваривать все это в одиночестве. Я сдалась.
‑ Что ты пишешь?
‑ Статью.
‑ О?
‑ О Дон Кихоте.
‑ Ты на весенних каникулах.
‑ Это уже на следующей неделе, ‑ сказал он, а затем поднял глаза. ‑ И это меня забавляет.
Я закатила глаза.
‑ Только ты можешь найти домашнее задание забавным.
‑ Сервантес комментирует повествование в самом повествовании. Я думаю, это смешно.
‑ Хмм, ‑ сказала я, и вновь открыла книгу. Той стороной, на этот раз.
‑ Что ты не‑ читаешь? ‑ спросил он.
Я бросила свою книгу ему в ответ.
‑ Частные воспоминания и исповеди грешника в свое оправдание: написанные, Джеймсом Хоггом? Никогда не слышал об этом.
‑ Я не часто такое слышу.
И не смотря ни на что, он все же смог добиться улыбки на моих губах.
‑ В самом деле, ‑ сказал он, изучая книгу. Он перевернул ее и начал читать аннотацию на обложке. ‑ Частично готический роман, частично психологическая тайна, частично метафикшн, частично сатира, частично пример тоталитарного мышления, воспоминания, исследование ранних теорий двойного сознания, бла‑ бла‑ бла, теория предопределения, бла‑ бла‑ бла... Шедевр Джеймса Хогга является психологическим изучением силы зла, ужасающей картиной тонких завоеваний дьявола в самодовольном человеке.
Он скорчил лицо.
‑ Где ты это нашла?
‑ В гараже. Это было интересно.
‑ Да, ты словно прикованная. ‑ Он встал и протянул его мне. ‑ Но это не то, что тебе следовало бы читать.
‑ Нет?
‑ Нет. Не уходи.
Он исчез в своей спальне и через минуты вернулся, неся в руках книгу. Он дал ее мне.
Я сгримасничала, когда прочла название книги.
‑ Тысяча непонятных слов на отборочном тесте в колледж?
‑ Лучше посмотри, ‑ сказал мой брат. ‑ Они появились только за два месяца.
‑ Ты серьезно? Я только что покинула школу.
‑ Временно. По состоянию здоровья. Которая, кстати, как получил папа, получила F(плохо) по испанскому, так что, не смотря на занятия в «Горизонтах», не стоит в пустую тратить время. Ты можешь начать свою подготовку к отборочному тесту в колледж прямо сейчас и сдать его июне, если ты захочешь вернуться в октябре.
Я ничего не сказала. Такие вещи, как классы и отборочный экзамен в колледж, казались совершенно чужеродными по сравнению с моими текущими проблемами, и я ненавидела то, что мы не могли говорить так легко, так нормально, о книгах, и школе, и обо всем, но то, что происходило со мной на самом деле. Я смотрела на записи брата, слова, вытекающие из‑ под его ручки без колебаний. Дайте Даниэлю абстрактную задачу, и он сможет решить ее в течение нескольких секунд.
Это подало мне идею.
‑ Ты знаешь, ‑ сказала я медленно, ‑ Есть кое‑ что, о чем бы я хотела с тобой поговорить.
Он поднял брови. Убрал свой блокнот.
‑ Не уходи, ‑ сказала я ему, затем пошла в свою комнату. Схватила блокнот и ручку и понеслась обратно в гостиную. Я не могла сказать моему брату о моих настоящих проблемах, потому что он считал их нереальными.
Но если бы я сказала ему, что они нереальные, возможно, он бы смог мне помочь.
Глава 20
Вернувшись в гостиную, я выглянула в большое окно. Никаких признаков машины Ноя. Хорошо. Он никогда бы не согласился на это.
Я села на диван и разместила блокнот у себя на коленях.
‑ Таким образом, ‑ сказала я брату вскользь, ‑ В «Горизонтах», они дали нам это задание, ‑ начала я, моя ложь начинала развиваться. ‑ Хм, выдумать наши... проблемы.
Это звучало правдиво.
‑ Они сказали описать в письменном виде. ‑ Любимые слова мамы.
Мой брат расплылся в улыбке.
‑ Это звучит... весело.
Я подняла брови.
‑ Ладно, возможно, весело это не то слово.
‑ " Глупо" было бы гораздо уместнее, ‑ сказала я. ‑ Они хотят, чтобы мы занимались безопасным творчеством. Я не знаю.
Брат медленно кивнул.
‑ Это имеет смысл. Вроде кукольной терапии для маленьких детей.
‑ Я не знаю, что это такое, и я рада этому.
Даниэль усмехнулся.
‑ Мама рассказывала мне об этом, терапевт использует куклу косвенно, затрагивая чувства ребёнка в безличной форме; ребёнок передаёт свои чувства кукле. Ваше задание звучит, как подростковая версия.
Конечно.
‑ Именно так. Итак, сейчас я должна написать историю существа обо мне, но без меня, и мне потребуется помощь.
‑ С удовольствием, сделаю всё, что в моих силах. ‑ Даниэль согнулся и потёр руки. Он погрузился в это. ‑ Итак. Какая предпосылка?
Где начать?
‑ Ну... что‑ то странное происходит с этой девушкой...
Даниэль положил руку на подбородок и посмотрел в потолок.
‑ Довольно стандартно, ‑ сказал он. ‑ И знакомо.
Он усмехнулся.
‑ И она не знает, что именно.
‑ Ладно. Это что‑ то странное сверхъестественно или что‑ то нормальное странное?
‑ Странное сверхъестественное, ‑ сказала я без колебаний.
‑ Сколько ей лет?
‑ Подросток.
‑ Правильно, конечно, ‑ сказал он, подмигнув. ‑ Кто‑ нибудь ещё знает, что происходит с ней?
Только Ной, но он потерялся в этом так же, как и я. И все, кому я пыталась сказать, мне не поверили.
‑ Она говорила другим людям, но ни один из них не поверил ей, ‑ сказала я.
Даниэль глубокомысленно кивнул.
‑ Эффект Касандры. Проклятой Апполоном с пророческими видениями, которые всегда сбывались, но никто не верил, никто кроме неё.
Достаточно близко.
‑ Правильно.
‑ Таким образом, ты думаешь, что твой герой " сумасшедший" ‑ сказал он, показывая пальцами ковычкив воздухе.
Кажется, всё так.
‑ В значительной степени.
Улыбка появилась на губах Даниэля.
‑ Но она ненадёжный расссказчик, случается, что она говорит правду?
Похоже на то.
‑ Да.
‑ Хорошо, ‑ сказал он. ‑ Так что же на самом деле происходит с тобой... я имею ввиду с ней?
‑ Она не знает, но хотела бы понять.
‑ Почему?
Потому что она убийца. Потому что она сходит с ума. Потому что её мучает тот, кто должен быть мёртв.
Я изучала моего брата. Его поза была расслабленной, руки небрежно раскинулись по обе стороны от узора на чёрно‑ золотом кресле. Даниэль никогда бы не поверил, что вещи, случившиеся со мной, вещи, которые я могла делать, были реальными... не считая Ноя, кто бы смог?... но важно было убедиться, что он не думает, что я считаю, что они действительно когда‑ либо были. Я должна была убедиться, что он не думает, что я верю в мои способности или что я не оправилась от тревог.
Итак, я отклонила голову назад и посмотрела в потолок. Оставайся обычной, оставайся неопределённой.
‑ Кто‑ то за ней...
‑ Твой антагонист, хорошо...
‑ И ей становится всё хуже. Она должна выяснить, что происходит.
Ланиэль опёрся подбородком на руку и поднял брови.
‑ Как насчёт Оби‑ Ван, или Гендальф, или Дамблдор, или Джайлз?
‑ Джайлз?
Даниэль печально покачал головой.
‑ Ненавижу то, что мне так и не удалось убедить тебя посмотреть Баффи. Это твой недостаток, Мара.
‑ Добавь в список.
‑ Во всяком случае, ‑ продолжил он, ‑ взять мудрого и загадочного персонажа, чтобы напасть и помочь тебе... я имею ввиду, твоей героине... вместе отправиться на её поиски, либо предложить так необходимое руководство или взять её в ученики.
Мне должно было повезти.
‑ Не Дамблдор.
‑ Или пойти в действительно старую школу и взять Тирезия, ‑ сказал он, кивая сам себе. ‑ Из Эдиппа.
Я бросила на него взглад.
‑ Я знаю, кто такой Тирезий.
Но Даниэль проигнорировал меня. Он был взволнован.
‑ Сделать его слепым, но в состоянии " видеть" больше, чем может она. Мне нравится это.
‑ Да, Даниэль, я понимаю, но нет никакой загадочной фигуры.
Он махнул рукой.
‑ Ты только что начла работать над ней, Мара. Сделай её, имеющей преимущество.
Я сжала зубы.
‑ Подожди секунду, ‑ сказал Даниэль быстро, потирая руки. ‑ Собираешься ли ты сделать её сиротой?
‑ Зачем?
‑ Ну, если нет, ты могла бы сделать та, что её семья поможет, ‑ сказал он и ухмыльнулся. ‑ Ты можешь дать ей глубоко‑ проницательного и знающего старшего брата.
Если бы только мой глубоко‑ проницательный и старший брат поверил мне.
‑ Я думаю, что это может быть немного слишком навязчивым, ‑ сказала я с растущим разочарованием. ‑ Это творческое письмо, а не мемуары.
‑ Придира, придира, ‑ сказал он, закатывая глаза. ‑ Напиши необходимые сцены из Гугла.
Я могла видеть это уже сейчас: поиске " дети со способностями" мог бы выдать около миллиарда хитов о Людях Икс и производных романов и фильмов.
‑ Она даже не знает, что такое Гугл, ‑ сказала я и откинулась на спинку дивана. Это не было тем поворотом событий, на который я надеялась.
Даниэль потёр подбородок, щурясь.
‑ Как насчёт значительной и знаменательной мечты?
Конечно, как щёлкнуть пальцами.
‑ Это немного... пассивно?
‑ Это справедливо. Разве это, Мара, не вампир или какое‑ то другое существо, но которое просто ещё не знает об этом?
Я серьёзно надеялась, что нет.
‑ Я так не думаю... у неё есть... сила.
‑ Как телепатия?
‑ Нет.
‑ Телекинез?
Я так не думаю? Я покачала головой.
‑ Пророчества?
‑ Нет.
Я не хотела говорить ему, что она... что я делала.
‑ Она ещё не знает область своей силы.
‑ Пусть она проверит. Попытается сделать разные вещи.
‑ Это было бы опасно.
‑ Хмм... как, если она стреляет лазерами из глаз?
Я криво улыбнулась.
‑ Что‑ то типо этого.
‑ Таким образом, она может быть супергероем или суперзлодеем. Хмм. ‑ Он подложил одну ногу под себя. ‑ Это Питер Паркер или ситуация Кларка Кента?
‑ Что ты имеешь в виду?
‑ Это, как твоя героиня родилась с этой вещью а‑ ля Супермен или она приобрела её, как Спайдер‑ Мэн?
Превосходный, превосходный вопрос... на который я не знала, как ответить.
‑ Странности начались...
Когда? Когда это началось? Мой семнадцатый день рождения не был тем, когда это началось... это было просто, когда я вспомнила, что я сделала.
Что я сделала в психушке.
Так началось ли это в психушке? Когда умерла Рэчел? Когда я убила её?
Я слышала её голос в моей голове, потом.
" Как я умру? "
Волосы встали на затылке.
‑ Она играла с доской для спиритических сеансов.
‑ БУМ! ‑ Даниэль стукнул кулаком. ‑ Твоя героиня одержима.
Моё горло сжалось.
‑ Что?
‑ Ты должна была сказать мне раньше, доска для спиритических сеансов всё меняет.
Я потёрла лоб.
‑ Я не понимаю.
‑ Доски для спиритических сеансов это канал в мир духов, ‑ объяснил Даниэль. ‑ Они всегда, всегда передают плохие новости. Если твоя героиня играла с одной из них, значит, станные вещи начали происходить с ней, потому что она одержима. Ты видела " Изгоняющего дьявола". Ты, ‑ сказал он, указывая, ‑ твоя страшилка у тебя в руках.
Я покачала головой.
‑ Я не думаю, что она одержима...
‑ Она одержима, ‑ сказал ловко Даниэль. ‑ Мне нравится это. Она получится гораздо хуже, прежде чем станет лучше... если она станет лучше. Много конфликтов, и ты можешь поразить все виды жанра. Хороший способ справиться с проблемой супергероя перекрёстно суперзлодея тоже.
Фары появились на нашей дорожке, и Даниэль встал.
‑ Что ты имеешь в виду? ‑ быстро спросила я. Мне нужно было услышать это.
‑ Если она герой, она будет использовать хорошие силы и победит это. Если она злодей, то она отдастся этому. Станет этим. И тот, кто будет героем, вероятно, победит её.
Он засунул ноутбук под мышку.
‑ Но тебе, вероятно, следует сделать её героем... иначе терапевты могут начать беспокоиться о тебе... я имею в виду, о ней.
Он выглянул в окно.
‑ Похоже, твой дорогой гость прибыл, ‑ сказал он с ухмылкой, в то же время зазвонил его телефон. Он поднёс его к уху. ‑ Алло?
‑ Подожди...
‑ Это Софи... я помогу тебе позже, хорошо? ‑ Даниэль развернулся, чтобы уйти.
‑ Подруга важней сестры?
Даниэль помахал рукой и подмигнул, затем скрылся в своей комнате.
Я осталась стоять, парализованная, всё ещё пытаясь обработать всё, что сказал мой брат, когда его голова высунулась из‑ за двери.
‑ Ты должна писать от первого лица настоящего времени, кстати, тогда никто бы не узнал, что она в процессе выживания, хотя это создаст проблему с перемещением в пространстве. ‑ Он снова исчез.
‑ Но она не одержима, ‑ сказала я громко.
‑ Тогда она вампир, ‑ крикнул брат из своей комнаты.
‑ Она не вампир!
‑ Или оборотень, те тоже популярны!
‑ ОНА НЕ ОБОРОТЕНЬ!
‑ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! ‑ крикнул он, затем закрыл дверь.
Я посмотрела, как Ной подошёл к нашему дому, его походка была вялой, несмотря на дождь. Я была у входной двери раньше, чем он успел постучать, и сразу после того, как я увидела его, я втащила его внутрь.
Он стоял в коридоре с мокрыми волосами, вьющимися ему в глаза, и капли дождя с его пропитанной футболки падали на глянцевый паркет.
‑ Что случилось?
Я не ответила ему. Я провела его в свою спальню. Открыла сумку и протянула ему свою фотографию, сделанную Джудом. И затем начала говорить.
Глава 21
Ной был напряжённым, и пока он слушал меня, его мышцы напряглись под сырой футболкой. Он грубо провёл рукой по мокрым волосам, толкая их назад и скручивая, пока изучал снимок. Я также показала ему фотоаппарат, и он просмотрел каждую фотографию. Когда Ной, наконец, заговорил, его голос был на грани.
‑ Где ты это нашла?
‑ Сегодня в «Горизонтах». Камеры была в моей сумке. Снимки, кстати, тоже.
‑ Они сделаны прошлой ночью? ‑ спросил он, не поднимая головы.
‑ Да.
‑ Двери были заперты? А твои окна?
Я кивнула.
‑ Но у него есть ключ.
‑ Откуда?
|
|
|
