Казахстан

Казахстан является самой северной страной из «Среднеазиатского пояса», единственной страной «пояса», имеющей общую границу с Россией, и самой большой в мире страной, не имеющей выхода к морю. В Казахстане проживает 19 млн человек [488] (примерно 1, 5 % от населения Китая), при этом национальный состав Казахстана уникален для Средней Азии: кроме казахов (68 %), 25 % проживающих в Казахстане – славяне (в основном русские), около 3 % узбеков и 1, 5 % (280 000) уйгуров – мусульман, основная часть которых живет в Китае в смежных с Казахстаном областях [489]. Надо заметить, что на севере Казахстана русскоязычные составляют большинство (в Кустанайской области более 43 %, при 37 % казахов, в Североказахстанской области – более 50 %, при 33 % казахов)[490]. Неудивительно, что аудитория центральных российских ТВ-каналов в Северном Казахстане в разы выше, чем аудитория казахского ТВ.

Казахская экономика построена вокруг добычи полезных ископаемых и их экспорта. Это особенно заметно по динамике курса национальной валюты – тенге, который (с поправкой на титанические усилия Национального банка по его удержанию) повторяет мировые цены на нефть. До середины нулевых Казахстан делал ставку на Россию как стратегического лидера. Потом ситуация серьезно поменялась в пользу Китая. Наконец после падения нефтяных цен в 2014 году в отношениях с Россией и Китаем возникло равновесие.

Торговые обороты между Россией и Казахстаном на пике достигали 23 млрд долларов в год, но за 2018 год составили чуть более 17 млрд долларов, что на 8 % выше показателя 2017 года [491]. В любом случае 92 % товарооборота между Казахстаном и ЕАЭС приходится на Россию [492]. Товарооборот между Китаем и Казахстаном также когда-то (в период высоких нефтяных цен) превышал 20 млрд долларов [493], но в 2018 году составил всего 12 млрд [494]. Официально объявленная Китаем цель в торговом обороте с Казахстаном – 40 млрд долларов в год [495] – кажется, забыта.

Однако Китай активно участвует в экономике Казахстана. Согласно недавно выпущенному докладу казахского правительства, только за последние пять лет Китай инвестировал в Казахстан более 27 млрд долларов [496], [497]. В Казахстане действуют более 670 совместных предприятий, более 40 компаний со 100 % китайским капиталом [498]. Более 30 % нефти, добываемой в Казахстане, добывается компаниями, контролируемыми китайским капиталом [499].

Для Китая Казахстан – первая страна в проекте Шелкового Пути. Помимо общих преимуществ от построения эффективной транспортной артерии от Тихого океана до Балтийского моря, китайской стратегической задачей является развитие Синьцзяна, населенного уйгурами района, прилегающего к Казахстану, в котором также проживают и китайские казахи – более миллиона человек. Уйгуры – мусульмане, в последние годы ставшие источником проблем (вплоть до терроризма) и постоянной угрозы сепаратистских действий. Китай видит решение проблемы в развитии экономики района, включая и создание свободной торговой зоны в Хоргосе, и развитие железнодорожного сообщения Казахстана с Китаем, одной из задач которого является обеспечение большого объема поставок нефти. Казахстан, также крайне заинтересованный и в развитии экономических связей, и в борьбе с терроризмом, является для Китая отличным партнером.

Основу экспорта Казахстана в Китай составляют нефть и транзитный газ. Построенная линия газопровода через Атасу на Китай уже дает более 30 bcm в год, принося Казахстану транзитные заработки [500]. Нефтепровод Атасу – Алашанкоу, фактически построенный Китаем, пропустил в Китай более 100 млн тонн нефти и пару лет назад вышел на пропускную способность 20 млн тонн в год (для сравнения: совокупная пропускная способность всех нефтепроводов из России в Китай составляет около 60 млн тонн)[501]. Россия сегодня поставляет в Китай через этот нефтепровод примерно 7 млн тонн нефти [502] (около 25 % поставок России Китаю, основные поставки приходятся пока на нефтепровод Сковородино – Мохэ, но он не имеет соединения с месторождениями Западной Сибири и Поволжья и не может использоваться в случае решения резко увеличить поставки). Китай участвовал в строительстве и газопровода, и нефтепровода своим капиталом и гарантиями. (Надо сказать, что пока Китай отказывается от финансового участия в строительстве трубопроводов с территории России даже в части, проходящей по территории Китая). Более того, Китай строит заводы по производству труб для нефтепроводов в Алма-Ате и Кызылорде – такие трубы являются сегодня серьезной статьей российского экспорта в Среднюю Азию.

На этом фоне отношения Казахстана с Россией становятся всё более прагматическими. Участие Казахстана в Таможенном союзе немедленно было использовано множеством поставщиков для серого импорта товаров из Китая в Россию. Требования России усилить контроль на Китайско-Казахстанской границе привели к росту цен на китайские товары в самом Казахстане, что расценивается как негативный фактор даже руководством страны. Таможенный союз в целом сдерживает возможности Казахстана по увеличению оборотов торговли с Китаем, что также вызывает критику внутри Казахстана. В 2013 году Казахстан, несмотря на риторику, ввел ограничения на торговлю нефтью с Россией (в частности, запретил ввоз битумов, которые ранее в основном поставлялись из Омска) и переориентировался на Китай в плане переработки своей нефти. Параллельно Казахстан в одностороннем порядке повысил цены на газ, поставляемый в Россию в счет уже договоренных объемов, и существенно изменил планы поставок в пользу Китая. Заявления российских официальных лиц, выражавших уверенность, что Казахстан в этой ситуации столкнется с трудностями, остались как без ответа, так и без воплощения – Казахстан наращивает экспорт сырья и не испытывает внутреннего дефицита.

Китаизация Казахстана идет медленно. В стране всё еще действует закон о обязательном обучении трем языкам – русскому, английскому и казахскому, китайского в списке пока нет. С Китаем не отменен визовый режим, и 72-часовой транзитный безвизовый въезд, который Казахстан ввел для туристов из Китая, не сделал страну местом паломничества китайских туристов: в 2014 году зафиксирован пик посещений (228 тысяч человек)[503], и с тех пор каждый год поток туристов из Китая сокращался, достигнув в 2018 году 51 тыс. человек [504]. И тем не менее Китай готов спонсировать обучение 30 000 казахских студентов в год в своих университетах, в самом Казахстане это рассматривают как программу по китаизации будущей элиты [505].

Россия всё еще считается стратегическим партнером, в том числе в области безопасности, всё еще арендует Байконур, всё еще принимает более 1, 4 млн трудовых мигрантов из Казахстана [506]. Однако, кажется, Россия уже больше зависит от этих отношений, чем сам Казахстан: последний медленно, но верно становится основным транзитером для поставок в Китай и для получения Россией газа и нефти из Средней Азии для перепродажи в Европу. При этом поддерживаемый США проект газопровода и нефтепровода по дну Каспийского моря может существенно ослабить и этот транзитный поток.

Ситуация с Казахстаном оказывается опасно схожей с украинской – тоже страна-сателлит, с большой русской диаспорой, компактно проживающей вблизи границ с Россией, с историческими и экономическими связями с Россией, важным стратегическим географическим положением (как в экономическом смысле – территория транзита, так и в военно-политическом – отличный буфер перед Китаем и неспокойными территориями мусульманских стран Среднего Востока), и тоже медленно уходящая из-под российского влияния. Бывший президент Казахстана Назарбаев загодя выбрал сценарий плавного транзита с назначением преемника и сохранением контроля за ситуацией в стране, поэтому в ближайшее время ждать политических проблем в Казахстане не стоит. Однако ангольский опыт показывает, насколько ненадежны бывают преемники, более того – преемнику тоже предстоит передавать власть. Можно было бы предположить, что в случае существенных неконтролируемых изменений во власти в Казахстане страна может стать ареной «агрессивной дипломатии» со стороны России по украинскому сценарию – с сепаратистским движением на севере, поддерживаемым Россией материально и технически, с экономической атакой, с масштабной антиказахской внутренней пропагандой – если бы не два принципиальных отличия Казахстана от Украины. Во-первых, экономика Казахстана существенно успешнее (подушевой ВВП примерно равен российскому, рост ВВП в 2019 году составил около 4, 5 %, что очень неплохо для региона, находящегося между Россией в стагнации и Китаем, в котором рост замедляется)[507], а политическое влияние Москвы в Казахстане уже несравненно меньше того, которое она имела в Украине до 2014 года. Во-вторых, конкурентом России в Казахстане выступает не склонный к длинным переговорам и не уверенный в своем стремлении ассоциировать Украину Евросоюз, а готовая к быстрым и жестким действиям страна-гигант, бороться с которой у России нет ни экономических средств, ни военных возможностей.