Экономика – причина и жертва

Фраза «человечество знакомо с эпидемиями с глубокой древности» звучит банально. Разумеется, человек сталкивался с болезнями, вызываемыми микроорганизмами, передающимися от животных, через животных (включая насекомых), через пищу, воду, по воздуху и всеми другими возможными способами, с момента своего появления на Земле [693]. Опасность эпидемий, их появление и их последствия достаточно красочно описываются в древнейших письменных источниках, не исключая и «нравоучительных текстов» Древнего Египта. Так, одна из «казней египетских» из книги Исхода, чье описание позаимствовано библейскими сочинителями из нравоучительных текстов, относящихся к периоду Второго Царства, и представлявшая собой падеж скота, в 70-е годы XX века связана учеными с эпидемией, вызываемой арбовирусом, – такие эпидемии иногда происходят в Северной Африке до сих пор.

Эпидемии как драйвер глобальных кризисов возникали и до расцвета христианской Европы. Причиной их появления, как правило, было резкое расширение контактов между относительно изолированными до того общностями. Первый комплексно описанный случай взаимодействия пандемии и мировой экономики имел место в III веке нашей эры – это была «Чума Антонинов», эпидемия оспы, проникшая в Европу и Китай из Индии. Но хотя оспа III века ослабила и Римскую империю, и империю Хань и, видимо, способствовала их закату, даже из общепринятого названия этой эпидемии видно, что не она и не возбудитель оспы стали олицетворением страшной опасности глобальных эпидемий. Эта честь принадлежит чуме.

К середине VI века мир уже 200 лет находился в фазе глобального похолодания (которое продлится еще около 200 лет); снижение среднедневных температур меняло карту мира – границы лесов в горах опускались примерно на 200 метров «вниз», урожайность падала, граница комфортного скотоводства отступала к югу, ледники расширялись. Как следствие, в движение пришли целые народы: с востока в Восточную Европу пришли, обрастая, как снежный ком, более мелкими племенами кочевников, гунны. Они занимали территории, освобождаемые оседлыми скотоводами и земледельцами из-за ухудшения климата; в свою очередь экспансия гуннов подгоняла движение оседлых племен на юго-запад, и они продавливали границы цивилизованных государств юга Европы, разрушая их, но вместе с тем образуя более однородное, хотя и более примитивное экономическое пространство [694].

Два процесса, происходившие на фоне общего перемещения границ и смешения наций, следует выделить особо. В 533 году войско Византии вторглось на территорию королевства вандалов в Северной Африке и, уничтожив его, интегрировало Карфаген и почти всю территорию Апеннинского полуострова («бесхозную» после падения Западной Римской империи) в свою экономическую систему, одновременно получив контроль морских путей в Испанию, на Сицилию и острова западной части Средиземного моря. Примерно в это же время к востоку от Византии формировавшееся в течение пары веков лоскутное одеяло тюркских племен приходит в движение и формирует более или менее сконсолидированную общность, успешно противостоящую персам на юге и монголам на востоке. Противостояние тюрков и персов толкает к ним давних противников персов – византийцев.

Объединение тюркских племен (спустя пару десятилетий они победят монголов и создадут независимый каганат, а Иран начнет платить им дань) резко снижает риски сухопутного торгового пути из Китая в Европу. Усиление Византии резко повышает спрос на товары с Востока. Присоединение Италии и Карфагена завершает строительство единого сухопутно-морского торгового пути, оканчивающегося теперь на территории Пиренейского полуострова и в землях франков.

Как сказали бы современные эпидемиологи, социальное дистанцирование резко снизилось: товаропоток и человеческий поток из Китая в Византию, Северную Африку и Европу резко вырос, так же как и плотность населения Европы, а более скученный образ жизни стал нормой от Балтийского до Средиземного моря.

Предоставленной возможностью воспользовалась бактерия Yersinia Pestis, вызывающая чуму, – болезнь, в разных формах убивающую от 80 до 100 % заболевших. Чума переносится блохами, живущими на грызунах (возбудитель легочной формы чумы может некоторое время существовать в воздухе и на поверхностях, передаваясь воздушно-капельным путем, но данных, что в VI веке чума имела легочную форму, нет). Чума – идеальный возбудитель болезни для условий, сложившихся в VI веке. У нее был «под рукой» прекрасный транспорт для перемещения на дальние расстояния с грузовыми караванами и кораблями – вечно жившие в трюмах и хранилищах зерна, на постоялых дворах и даже в грузовых емкостях караванов крысы; и у нее был отличный способ передаваться от человека к человеку по прибытии «на место» – достаточно было заболевающему кашлянуть в помещении среднего размера, и большинство присутствующих заболевало следом.

Доподлинно неизвестно, как мигрировала инфекция в самом начале эпидемии. Можно предположить, что она, как и многие инфекции, спокойно существовала внутри грызунов (почему-то Эрсиния более всего всегда любила крыс, хотя носителями ее являются самые разные грызуны), постепенно смещаясь с ними с Востока на Запад в течение долгого времени (локальные вспышки чумы были известны на Востоке издавна). Люди на этом «пути смерти» до поры до времени не заболевали – для инфицирования надо было, чтобы возбудитель попал в кровь, что при контакте с грызуном может произойти либо из-за укуса, либо из-за ранения человека при, например, свежевании тушки. Всё же человек является случайной жертвой чумы, причем заражение человека, который быстро умирает от инфекции, невыгодно и самой болезни – через грызунов она распространяется намного эффективнее.

Но к 542 году Эрсиния добралась до города Пелусий в Египте, знаменитого не только тем, что в нем был убит Гней Помпей, но и тем, что он был центром экспорта зерна (в огромных хранилищах, естественно, обитало много крыс), а окрестности изобиловали болотами и топями – влажность способствовала развитию бактерии. Видимо, сочетание условий (крысы, тепло, влажность) и случайный контакт «нулевого пациента» с животным (то ли укус, то ли кто-то решил съесть зверька) оказались роковыми. Вспыхнула эпидемия чумы.

Похолодание существенно сократило урожаи в Европе. Египет, как и в I веке нашей эры, снова превратился в главного поставщика зерна – а заодно и крыс – в Южную Европу, теперь объединенную в единую экономическую систему Византией. И всё же чуме потребовался год, чтобы добраться до Италии и до Константинополя. На пике эпидемии в Константинополе умирало 5000–10 000 человек в день [695]. Пик продолжался 3 месяца, но впоследствии вспышки меньшего масштаба происходили регулярно.

Чума распространялась дальше – в Иберию, Франкию, на Балканы – с грузом зерна, с толпами мигрирующих кочевников и оставляющих свои дома оседлых жителей периферии, за которыми следовали крысы. Не продвигалась она только на север – крысы не любили холода, и в сторону Азии – зерно туда не везли, торговые караваны шли груженые несъедобными товарами, крысы назад не возвращались.

В VI веке медицинские знания по большому счету ограничивались идеями Галена о четырех базовых жидкостях (гуморах) организма и древнегреческой теорией миазмов. В литературе сложно найти упоминания о карантинных мерах или развитии гигиены в связи с эпидемией чумы того времени. Напротив, мы знаем, что тела умерших выставлялись на улицу, а воинские подразделения были задействованы в массовом процессе захоронений (и массовом переносе зараженных блох). Заболевшие лечились широким спектром лекарств – от прикладывания амулетов и посыпания порошками, благословленными священниками, до ванн с холодной водой и приема алкалоидов.

Византия к 542 году была очевидным кандидатом на повторение успеха Римской империи и объединение территорий Европы и Азии даже больших, чем это удалось римским императорам начала новой эры. Нашествие гуннов остановило развитие государственности и централизацию у народов Центральной Европы. Растущее влияние тюркского союза и его очевидное соперничество с Персией делали обоих слабыми противниками. Абсорбция территорий, населенных в результате движения народов смесью из земледельцев и кочевников, букетом разных племен и культур, была бы несложной задачей. Но этого не случилось.

Юстинианова чума нанесла огромный ущерб экономике «поднимающейся с колен» новой Римской империи. Не только собственно высокая смертность (Константинополь, по некоторым данным, потерял треть жителей) [696], но и резкое сокращение Средиземноморской торговли из-за страха перед занесением инфекции и гибели экипажей судов снизили экономическую активность. Цены на продовольствие резко выросли, в то время как налоговые поступления сокращались год от года. Резкое падение доходов и убыль населения моментально сказались на обороноспособности. Там, где хватало денег и были люди, страх заражения не давал рекрутировать достаточно воинов, чтобы создавать крупные боеспособные соединения.

Племена с севера и кочевники имеют существенные преимущества перед лицом эпидемии – черные крысы, распространяющие чуму, не любят холода и не живут с кочевниками. К 550 году вестготы окончательно закрепляются на Иберийском полуострове, ликвидировав Византийские территории. Славянские племена занимают опустошенные чумой земли на Балканах. В 568 году ломбардцы (скандинавы, за сто-двести лет до того двинувшиеся на юг, а потом вытесненные с территории современной Венгрии гуннами) атаковали и захватили Италию (вплоть до XIX века Аппенинский полуостров останется раздробленным). В 580 году славянские племена фактически захватывают Грецию, а через 5 лет едва не берут приступом Константинополь. Северная Африка отходит под контроль Персии. Только в 628 году Визании удастся вернуть себе контроль над территориями, откуда началась чума – но лишь на 8 лет, да это и не будет иметь никакого значения: на Аравийском полуострове к тому времени уже зародится новая сила – кочевые арабские племена, объединенные новой версией единобожия (основатель которой провозглашал ее преемственность по отношению к иудаизму и родство с христианством), воспользуются тем, что Византия ослаблена, Индия раздроблена, Персия и тюрки погрязли в войнах, и начнут свой завоевательный поход, неся миру ислам и власть Халифата – вскоре именно арабский Халифат станет претендентом № 1 на мировое господство.

Одним из малозаметных следствий Юстиниановой чумы был исход местных жителей Северной Италии, бежавших от Ломбардского нашествия. Большая их часть, спасаясь от агрессоров, переселялась на острова в лагунах на самом севере Адриатического моря, которые мало интересовали ломбардцев и даже некоторое время формально оставались под властью Византии. Отрезанные от материка враждебными и не склонными к развитию серьезных торговых отношений германскими племенами, беженцы начали выстраивать свою экономику, ориентируясь на морские связи. Так родилась Венеция – город, не только ставший ведущим портом и торговым центром позднего Средневековья, но и подаривший миру множество инноваций – от выборных правителей до изобретения правил гигиены и даже объяснения причин инфекционных заболеваний; но случилось это уже перед другой эпидемией чумы – спустя тысячу лет.