 |
Акт конфедерации, составленный в Кракове 6 января 1796 года
|
|
|
|
Глава V
22 мая в Константинополь приехали граждане Рымкевич, Яблоновский, братья Шумлянские и Блюм. Рымкевич и Яблоновский являлись представителями от жителей Галиции и сообщили мне, что привезли для Вернинака письмо и акт конфедерации граждан своей провинции. Когда они узнали, что Вернинак уже отозван и будет заменен Обером дю Байе, то решили дождаться приезда нового французского представителя и вручить ему свои важные бумаги. Что касается трех остальных соотечественников, то это были храбрые офицеры, которые искали себе применение, чтобы служить родине. О прибытии гостей я сразу же написал Вернинаку, который изъявил готовность принять представителей Галиции уже на следующий день, а в отношении трех офицеров сообщил следующее:
«Гражданин! Вопрос о польских военных, прибывающих в Константинополь либо желающих выехать во Францию, мы не раз обсуждали. Мне представляется, что каждый поляк, готовый послужить своей родине, не должен удаляться от Польши, с тем, чтобы при первой же возможности включиться в борьбу за ее освобождение.
С братским приветом,
Р. Вернинак».
23 мая я представил Вернинаку Рымкевича и Яблоновского. Они передали ему письмо, упомянули об акте конфедерации, но копию документа не вручили. Как мне показалось, Вернинак был польщен таким доверием к себе. Он был удивлен, что галичане, бывшие подданные австрийского императора, с такой же заинтересованностью относятся к восстановлению Польши, как и жители территорий, недавно оккупированных тремя государствами – участниками раздела. Вернинак задавал немало вопросов о нынешнем положении в Галиции и ее ресурсах, о вооруженных силах Австрии, о реакции местных жителей на успехи французской армии, о возможности восстания в Польше, об отношениях Галиции с захваченными польскими провинциями… В конце он заявил, что я являюсь уполномоченным миссии польских патриотов в Константинополе и что, согласно указаниям своего правительства, он может только со мной обсуждать и принимать решения по всем вопросам, касающимся Польши.
|
|
|
Беседа с представителями Галиции, пусть себе и не совсем достоверные новости о начале восстания в Польше, информация из Парижа о том, что Директория одобрила акт конфедерации, предложенный польской депутацией, в корне изменили позицию Вернинака. С 5 июня он начал понимать, что передвижения поляков к турецким границам и формирование там подразделений из бывших польских военных могли разбудить турок и подвести их к принятию ответственного решения. Вернинак обратился к министру иностранных дел Турции с просьбой о встрече. Она началась в девять часов вечера и завершилась в четыре утра. После чего мой французский куратор вызвал меня к себе и сообщил:
1. Министр иностранных дел Турции дал обещание принять меня, чтобы получить полноценную информацию о событиях в Польше;
2. Министр посетовал на многочленные сообщения, получаемые турецким правительством от поляков из Вены, Галиции и других мест. Эти сообщения, однако, не дают ясного представления о том, чего на самом деле хотят поляки и какими принципами руководствуются. Создается впечатление, что здесь много разногласий;
3. Успехи французской армии в Италии, по предположениям Вернинака, могут ускорить подписание мира с Венским двором, что не повлечет за собой негативных последствий для Польши, так как условия договора будут продиктованы Францией;
4. Появилась уверенность, что Швеция выступит против России, а это значит, что и Турция предпримет аналогичные шаги;
5. Объединение польских военных в Константинополе является нежелательным, так как оно компрометирует турецкое правительство и больше вредит, нежели помогает делу поляков. Было бы целесообразнее сосредоточить силы польских патриотов на турецких границах.
|
|
|
Вернинак заверял меня, что никогда турецкий министр не был в таком добром расположении к Польше как на этой аудиенции. Более того, министр выразил готовность, не теряя времени, воплотить свои добрые намерения в реальные дела. Он решил, что будет разумно, если я напишу на имя Вернинака письмо, помеченное задним числом, с короткой мотивацией необходимости встречи с руководителем внешнеполитического ведомства Турции. Содержание этого письма Вернинак должен был конфиденциально изложить министру и заодно прощупать его позиции до того, как я смогу с ним встретиться сам. Мне, разумеется, ничего не оставалось, как согласиться с таким предложением и написать вот это письмо, которое я датировал 21 мая:
«Гражданин Вернинак! Новость о восстании на польских землях, в частности, в окрестностях Каменца, которую вы изволили сообщить, навела меня на серьезные размышления. Мы обсудили этот вопрос с гражданином Турским и пришли к выводу, что у участников восстания было много причин для решительных боевых действий, которые, по нашему мнению, все же были не очень осмотрительными и слишком поспешными. Отчаяние, которое на все толкает несчастных людей, жестокость русских чиновников, ужасы рабства, надежда на поддержку защитников свободы и всех, кому не безразлична горькая трагическая судьба Польши, – все это побуждает поляков во что бы то ни стало избавиться от ига.
Страна разорена и опустошена. От нее остались одни развалины. Земля залита кровью многих тысяч патриотов, пожертвовавших собой во имя спасения родины. И здесь, на этой земле, поляки, которые пережили крах своего государства и не смогли оставить родные края, не только пьют горькую чашу собственных страданий, но и оплакивают печальную участь тысяч и тысяч соотечественников, томящихся в темницах Петербурга, замерзающих в ссылке на бескрайних сибирских просторах, влачащих жалкое существование за границей. Эти люди потеряли все: родину, нажитое по’том имущество, семьи, друзей. Горестные чувства напоминают всем полякам о благородных порывах зачинателей последнего восстания, выводят их из оцепенения, придают им бодрости и сил, обостряют ненависть, озлобленность и месть к угнетателям Польши.
|
|
|
Гражданин Вернинак! Муки и страдания уже долго терзают поляков, и нет никакой уверенности, что в скором времени удастся от них избавиться. Пожалуй, нет ничего удивительного в том, что поляки, не дожидаясь перемен в политической системе Европы, решили еще раз испытать свою прискорбную судьбу в новом восстании, исход которого не совсем ясен. А что им остается делать, в конце концов?.. Оставить потомкам нищету и рабство или же своей кровью смыть бесчестие позорных кандалов, в которые их заковали?
Я полагаю, что восстание под Каменцом вполне могло произойти. И даже, если это не так, то взрыв может прогреметь в любую минуту. Я полностью разделяю мятежные настроения моих соотечественников, и мне было бы очень больно, если я не смогу им помочь. Тем более, что именно такая задача и поставлена передо мной органом управления наших соотечественников в Париже.
Вы читали, гражданин Вернинак, письмо, адресованное мне польской депутацией в Париже. Из переданных вам последующих писем и инструкций, полученных мной в Венеции, вы хорошо осведомлены о моих полномочиях при ведении переговоров, равно как о цели и задачах моей работы в Константинополе.
Стремясь выполнить свою миссию, я сегодня имею честь, гражданин Вернинак, привлечь ваше внимание к очень актуальному и животрепещущему вопросу: окажет ли турецкое правительство содействие освободительному движению в Польше, и могут ли поляки рассчитывать на поддержку и финансовую помощь со стороны Турции?
Вы, безусловно, знаете, что иллюзорные надежды, основанные на ошибочных представлениях, приводят к опрометчивым действиям, а отсутствие надежды гасит все патриотические чувства даже у людей с самыми лучшими намерениями. Мне бы очень хотелось, чтобы мои соотечественники не оказались ни в том, ни в другом положении, а единственным ориентиром для их действий стала точная информация о сегодняшней политике и планах дружественных Польше государств.
|
|
|
В случае, если восстание уже началось либо начнется позже, полякам очень важно знать, как на это будет реагировать Турция… В этой связи, гражданин Вернинак, я был бы вам весьма признателен, если бы вы сочли уместным и возможным выяснить отношение турецкого правительства к событиям в Польше. В качестве благовидного предлога в переговорах можно было бы использовать недавнее известие о восстании на моей родине. И еще, не полагаете ли вы, гражданин Вернинак, что в настоящее время создались благоприятные условия для того, чтобы вы могли походатайствовать о моей встрече с турецким министром иностранных дел? Это позволило бы мне под вашим покровительством познакомиться с ним и сообщить о моей готовности предоставлять материалы о событиях в Польше, если того потребуют обстоятельства.
Просьба моя не покажется вам нескромной, если вы вспомните, что предметом всех моих забот является родина, которой я безмерно дорожу. Обращаясь к вам, я лишь исполняю волю и предписания своих сограждан, представлять которых мне оказана высокая честь. Ведь вся наша уверенность зиждется на причастности Франции к нашей судьбе. А лично для меня, гражданин Вернинак, огромной поддержкой стали ваши ревностные старания в отстаивании свободы, ваше умение вести дела, ваша любовь к роду человеческому, ваша постоянная забота и внимание к Польше, на которую обрушилось столько бедствий и невзгод.
М. О. ».
Копию этого письма, а также все сведения, полученные от Вернинака, я отправил в тот же день польской депутации в Париже.
Заверенную копию акта конфедерации, составленного в Кракове 6 января 1796 года с подписями множества поляков, Рымкевич и Яблоновский также выслали в Париж польским патриотам для предоставления в Директорию.
Акт конфедерации, составленный в Кракове 6 января 1796 года
|
|
|
