 |
(Перевод). Глава VI
|
|
|
|
(Перевод)
«Мы, нижеподписавшиеся граждане Речи Посполитой Польши, глубоко верим в лояльность французского народа. Франция – это единственная страна, покрывшая себя славой за всемерную поддержку угнетенных народов, которые, познав цену свободы, делают все возможное, чтобы обрести ее вновь.
Мы радуемся, что французы в недавних действиях поляков высоко оценили нашу заинтересованность и единодушное желание совершать отвлекающие маневры, которые вынуждают врагов Франции рассредоточивать и разъединять свои войска. Мы польщены также тем, что французские друзья заметили, как наши душевные силы помогли нам преодолеть страх перед коалицией соседних держав, объединившихся для нашего уничтожения.
Несмотря на то, что успех пока не сопутствует нашему движению, мы убеждены, что своими деяниями мы заслужили право на поддержку со стороны французского народа. Едва ли Франция сможет найти себе более надежного и естественного союзника, чем наш народ, дорожащий, как и французы, свободой и стремящийся во что бы то ни стало восстановить ее в своей стране.
От имени польского народа, от имени всех наших патриотов, от имени всех лишенных в неволе права голоса наших сограждан, чьи чаяния нам хорошо известны, заявляем:
1. Надежда на наше освобождение зиждется на правоте нашего дела, на уверенности, которую придают нам наше мужество, великодушие французского народа, непредвзятость и справедливость государств, не принявших прямого участия в преступлении против нашей страны.
2. Мы, нижеподписавшиеся, все вместе и каждый в отдельности, считаем себя связанными неразрывными узами. Мы готовы по первому призыву благородного французского народа пожертвовать всем, что имеем в своем распоряжении, включая имущество и саму жизнь. Мы выражаем готовность в составе коллектива либо индивидуально отправиться в любое место, где наше присутствие будет необходимо и определено большинством.
|
|
|
3. Мы признаем юридическую дееспособность польской депутации в Париже и всех ее представителей за пределами Франции.
4. Нынешние обстоятельства и меры безопасности, которые мы вынуждены соблюдать, не позволяют нам подтвердить аутентичность этого документа за счет большего количества подписей либо его широкой огласки. Однако мы убеждены, что его подлинность вполне могла бы быть заверена печатью всеобщей воли народа. Мы несем ответственность за все санкции, которые по тем же причинам не можем опубликовать в настоящее время. Как только появится возможность, содержание данного акта будет доведено до всеобщего сведения.
5. Более того, в таком случае мы оставляем за собой право выступить еще с одним заявлением, чтобы показать всей Европе на какие преступления шли наши захватчики и с каким вероломством попирали собственные законы и договоры.
6. В то же время мы намерены обратиться за помощью ко всем народам, которые рискуют оказаться в катастрофическом положении сегодняшней Польши из-за необузданных амбиций держав, чья политика сводится к пренебрежению самыми святыми понятиями.
В удостоверение сего мы подписываем настоящий манифест, один экземпляр которого хранится в нашем протокольном отделе, а другой будет отправлен по месту требования… Следуют многочисленные подписи.
Копия верна.
Подписи: генерал Рымкевич, полковник Яблоновский. Представители Галиции».
12 июня Вернинак сообщил, что ознакомился с моим письмом и имел продолжительную беседу с министром иностранных дел Турции. О результатах беседы Вернинак ничего не написал и лишь намекнул, что очень скоро на встрече в министерстве я получу полное представление об отношении правительства Турции к проблемам Польши.
|
|
|
Глава VI
13 июня Вернинак и его переводчик Вентура представили меня князю Мурузи, брату господаря Валахии и первому драгоману Оттоманской Порты, имеющему полномочия вести переговоры с представителями зарубежных государств. Высокопоставленным чиновником оказался молодой человек лет двадцати восьми, хорошо владеющий несколькими иностранными языками, заклятый враг России и преданный друг Франции. Мы приехали к нему в семь вечера, а расстались в полночь.
После кофе, курения трубок и шербета князь Мурузи сказал мне, что турецкое правительство неплохо осведомлено о моем прибытии и работе в Константинополе. Князь добавил, что турецкую сторону вполне устраивает то, что я прибыл в Константинополь инкогнито, проживаю здесь под вымышленным именем и выдаю себя за гражданина Франции. Тем самым я избавил руководство Турции от возможных претензий представителей Австрии, России и Пруссии, которые непременно предъявили бы их, если бы раскрылись мое настоящее имя, фамилия и подлинная цель приезда. Мурузи похвалил меня за поведение и советовал вести себя таким же образом и впредь, дабы не компрометировать турецкое правительство и не навредить делу моих соотечественников, защищать которых я сюда и приехал. Влиятельный чиновник заявил, что, учитывая ходатайство французского представителя, он не мог не встретиться со мной, чтобы откровенно поговорить об отношении Турции к Польше и полякам. В то же время он предупредил, что и сама встреча, и содержание нашего разговора должны храниться в строжайшем секрете.
Первым делом князь Мурузи стал расхваливать конституцию 3 мая и всех тех, кто имел отношение к ее подготовке. При этом он проявил удивительную осведомленность не только о событиях в Польше, но и о личных качествах главных политических деятелей нашей страны. Он дал очень точную характеристику королю, Игнацию Потоцкому, Коллонтаю, Костюшко, главным инициаторам Тарговицкой конфедерации. А его высказывания о братьях Коссаковских просто изумили меня своей безупречной достоверностью. Мурузи посетовал на то, что с самого начала работы конституционного сейма из Польши в Константинополь не направили деятельного инициативного представителя на смену польскому послу, который больше года ехал из Варшавы до Константинополя и привез с собой сотни совершенно бесполезных для своей миссии сопровождающих лиц. Он без конца кичился своей небывалой азиатской роскошью, совершенно запутался в пустой неуместной переписке с великим визирем и с капудан-пашой[60], содержание которых обошлось Оттоманской Порте почти в три миллиона пиастров. Соответствующие документы князь обещал мне показать в финансовой палате. Ясно, что такие баснословные расходы не могли не вызвать раздражение во властных эшелонах Порты. Надменное и оскорбительное поведение польского посла приводило в шок руководство империи. Беспредельные глупости и неблаговидные поступки, совершаемые людьми его окружения, создавали дурную славу всем полякам в Константинополе. Этим охотно пользовались российские эмиссары, чтобы вновь и вновь шельмовать поляков и поддерживать недоверие турок к новому польскому правительству.
|
|
|
Князь Мурузи подчеркивал, что сейм допустил непростительную ошибку, когда отказался уступить Торунь и Гданьск прусскому королю. Таким образом можно было бы раз и навсегда консолидировать договор о союзе, дружбе и торговле не только с берлинским двором, но и с Англией и Голландией. Он обвинил депутатов сейма в том, что они больше занимались несерьезными дискуссиями о формировании полков и их униформе, нежели финансовыми вопросами и созданием стотысячной армии. Без такой армии не считаться с Россией было опрометчиво и недальновидно. Мурузи признался, что турецкое правительство имело своих тайных агентов на границе и даже в Варшаве, чтобы располагать точными сведениями о событиях в сейме, и что господари Молдовы и Валахии были уполномочены передавать через своих курьеров в Константинополь информацию, получаемую от агентуры. Ведь до прибытия посла Польши поляки так и не удосужились установить хоть какую-нибудь связь с Константинополем. А когда посол, наконец, приехал, дела в Польше пошли из рук вон плохо. Швеция подписывает мир с Россией. Король Пруссии все внимание сосредоточивает на революции во Франции и охладевает в своих чувствах к полякам. Россия из кожи вон лезет, чтобы заключить мир с Турцией. А недовольные поляки, составившие акт Тарговицкой конфедерации, обращаются за покровительством и поддержкой к России, чтобы уничтожить конституцию 3 мая.
|
|
|
Князь Мурузи убедительно доказывал, что Оттоманская Порта вынуждена была пойти на заключение мира с Россией. Вместе с этим он признавал, что именно это обстоятельство серьезно помогло России решить многие задачи: ввести войска на территорию Польши и победоносно завершить кампанию 1792 года, отменить все инициативы конституционного сейма, принудить короля и всех жителей Польши присоединиться к акту Тарговицкой конфедерации, вернуть российским чиновникам их прежние полномочия и влияние на польских землях.
По мнению Мурузи, турки никогда не любили русских, а судьбе поляков искренне сочувствовали, хотя и помочь им ничем не могли. Не было у Турции никаких оснований и для обвинений поляков, так как все видели, что Польша никак не может оказать сопротивление столь мощным объединенным враждебным силам. Правда, турки никак не могли взять в толк, как эти бравые поляки пошли на такую дерзкую и славную акцию – восстание, не поставив в известность правительства Парижа и Константинополя. А ведь была возможность договориться, разработать план совместных действий, который мог бы привести к успеху поляков и изменить расстановку сил в Европе… И тут князь обращает свой взор на французского представителя и интересуется, имело ли правительство Франции какие-либо сообщения от руководителей революции 1794 года о их намерениях. Вернинак дает отрицательный ответ[61]. Мурузи с полной уверенностью утверждает, что и турецкое правительство не располагало никакими сведениями о подготовке восстания в Польше. А вот смелые действия поляков, их страстная решимость дать бой общему врагу были восприняты в Турции с изумлением и удовлетворением, и не кто иной, как сам Мурузи распорядился приступить к сбору всей информации о событиях польской революции. Сомневаться в правдивости этих высказываний не приходилось. О чем бы князь ни говорил – битвы Тадеуша Костюшко, народные выступления в Варшаве и Вильне, создание Высшего совета и личные качества его лидеров – он излагал все это с такой точностью, что ему позавидовали бы очевидцы и участники этих событий.
Мурузи отметил, что, несмотря на непростительное безмолвие поляков (посланец патриотов Крута доставил в Константинополь первые сведения о выступлениях повстанцев буквально за несколько дней до битвы под Мацеёвицами), Оттоманская Порта все же пыталась косвенно поддерживать польских инсургентов. Следствием этой поддержки стало то, что революция получила свое продолжение, а Россия не смогла ее подавить значительно раньше.
|
|
|
Последнее заключение меня весьма удивило, и князь Мурузи сделал такие пояснения. Каждый год весной турецкое правительство выводит свой флот к Архипелагу, но в 1794 году все лето военные корабли в состоянии полной боеготовности стояли на рейде в порту Константинополя. Кроме этого, в тот же год турки инициировали введение новых правил навигации по Дунаю, что вынудило Россию засомневаться и задуматься о скрытых истинных целях этого нововведения. Чтобы я лучше смог понять смысл сказанного, Мурузи подсказал, что генерал Суворов со своей армией ушел от турецких границ и направился в Польшу лишь с наступлением осени, когда исчезла вероятность военных действий со стороны Турции.
Мой собеседник добавил также, что восстание в Польше привлекло внимание не только правительства, но и всех турок, полагавших, что наступил очень благоприятный момент, чтобы сбить спесь с России. Он вовсе не отрицал, что поляки явно поторопились с началом восстания, не согласовав свои действия с Францией и Турцией. Отдавая должное отваге и активности ингургентов, Мурузи неодобрительно отзывался об экстремистских лозунгах и действиях некоторых революционеров, которые могли бы привести Польшу к самым пагубным последствиям даже в том случае, если бы страна не оказалась в кабале у объединившихся захватчиков. Он назвал двух генералов и одного бывшего министра, которые, по его мнению, были якобинцами, и своим фанатизмом натворили столько же зла, сколько и король со своим окружением, хотя последний руководствовался диаметрально противоположными идеями и делал все возможное, чтобы на корню уничтожить добрые всходы революции 1794 года.
Мурузи с глубоким уважением говорил о Костюшко, который, как он выразился, был ниспослан самим Господом для спасения Польши. Высокой похвалы удостоился также Игнаций Потоцкий.
Больше всего князь был озадачен отсутствием согласия среди поляков. Эта беда, по его словам, вредила польскому делу в прошлом, вредит и поныне. И это дурное предзнаменование, ибо возродиться Польша может только на основе сплоченности всех патриотических сил и единства их помыслов и действий. В подтверждение своих слов Мурузи показал груду писем, справок, записок, воспоминаний и проектов, присланных со всей Польши. В этих материалах содержались самые противоречивые рекомендации и меры по восстановлению Польши. Всякий, кто пожелал бы выстроить их в какую-либо систему, потерялся бы в догадках, предположениях, неясностях и неопределенностях. Конечно, мой собеседник допускал и считал естественным, что отчаянное положение поляков предполагало разноообразные пути к освобождению страны. Он нисколько не сомневался, что все поляки руководствуются самыми лучшими намерениями и цель у них одна – возрождение Польши, и все же полагал, что Бартелеми – французский посол в Базеле – был совершенно прав, когда говорил: «Необходимо для поляков сделать все без самих поляков».
После столь пространного вступления князь Мурузи заявил, что ведет эту искреннюю беседу со мной исключительно для того, чтобы засвидетельствовать свое доверие к моей особе, принимая во внимание мое надлежащее поведение в Константинополе и информацию обо мне, полученную от Вернинака.
Далее главный драгоман Оттоманской Порты попытался отвести от турок обвинения в их безразличии к польским проблемам. Упреки подобного рода, по его мнению, следовало бы направить правительству Франции, которая своими военными достижениями и дипломатическими успехами с каждым днем наращивает свое превосходство в Европе. Франция завершила войну с Пруссией, подписала с ней в Базеле мирный договор и… забыла о поляках. По всем правилам Франция как страна-победительница могла диктовать свои условия побежденной Пруссии и предусмотреть в тексте договора статьи в поддержку Польши. «А вы хотели бы, чтобы турки одни пошли за вас воевать против трех объединившихся держав-соучастниц раздела Польши?.. Впрочем, не следует беспокоиться по этому поводу. Что теперь требуется, так это время, терпение и, особенно, благоразумие поляков», – подытожил Мурузи.
Затем он перешел к характеристике современного положения в Европе, подробно рассказал об успехах французских войск в Италии, Германии и предположил, что в скором времени может быть подписан мир с Венским двором, переговоры с которым могут и должны принести благоприятные результаты для будущего Польши. Князь заверил меня, что в Оттоманской Порте близко к сердцу принимают все, что происходит в Польше, и не переставая готовятся к военным действиям. Как только Швеция сможет выступить против России, Турция немедленно пойдет на вооруженный конфликт с русскими, и туркам будет очень приятно ощущать поддержку храбрых поляков, получивших убежище, поддержку и покровительство на турецких границах. Мурузи настоятельно требовал, чтобы поляки не допускали никаких поспешных шагов, которые могут иметь самые печальные последствия.
На этой встрече я собирался подробно изложить свое видение процессов, происходящих в Польше, но драгоман Оттоманской Порты избавил меня от этой необходимости, так как сам был информирован о состояниии дел на моей родине, пожалуй, не хуже меня… У меня было что сказать в оправдание поляков по конкретным эпизодам их истории и настоящего времени, о которых упоминал мой собеседник, но мне не хотелось прерывать его и вступать в бесполезную дискуссию. Я подождал, пока он закончит, и выразил признательность за те добрые чувства, которые Оттоманская Порта сохраняет к своей давней союзнице Польше. Я от всей души поблагодарил за теплый, сердечный прием, а также за готовность предоставить убежище моим соотечественникам и оказать им поддержку и покровительство на турецких границах.
Не скрывая своего восхищения от глубокой осведомленности князя Мурузи о последних событиях на моей родине, я все же позволил себе заметить, что был немало удивлен нейтральной реакцией турецкого правительства на третий раздел Польши. А ведь уже тогда были поставлены на обсуждение меры, призванные уготовить и Турции печальную участь Польши. Я также добавил, что правительство Турции во время восстания в Польше в 1794 году упустило хорошую возможность для обеспечения безопасности страны и не вернуло себе Крым. Если бы Турция не держала свой флот в Константинополе и не раздражала Россию новыми трудностями навигации по Дунаю, а объявила ей войну в тот самый час, когда поляки сражались за независимость своей страны, польские патриоты одержали бы триумфальную победу. Польша вернула бы себе свои прежние границы и стала бы для Турции мощной оборонительной линией от России, которая никогда не оставит ее в покое.
Я напомнил, что уже много лет в Петербурге лелеют мечту возвести на турецкий престол кого-нибудь из внуков императрицы Екатерины. Теперь, после раздела Польши, ничто не мешает российской армии осуществить эту мечту, если только не воспользоваться нынешними обстоятельствами и не возродить Польшу. Это позволило бы Турции обеспечить господство на всех своих обширных территориях, отодвинуть границы России, сбить спесь с победоносной русской армии, восстановить политическое равновесие в Европе и на долгое время утвердить мир и спокойствие.
В конце встречи я с пафосом заявил, что если мы сделаем вид, что не замечаем социально-политических коллизий в Польше и не воспользуемся ее пока еще не растраченными материальными ресурсами, а также успехами французской армии и недружественным отношением Швеции к России, то через год-другой такая ситуация не повторится. Оттоманская Порта будет раскаиваться и жалеть о своей нерешительности, когда Россия захватит Молдову и Валахию, взбудоражит Грецию, укрепит свой военный флот на Черном море и посеет страх и ужас у ворот Константинополя.
Мой прогноз событий, кажется, нисколько не удивил и не огорчил князя Мурузи. Он улыбнулся и сказал, что пока все эти бедствия наступят, много воды утечет в Дунае. По его мнению, в силе остаются многие факторы, которые могут не только нейтрализовать мощь России, но и способствовать восстановлению Польши, раздел которой стал актом беззакония и нарушил политическую стабильность в Европе. В конце концов, считал Мурузи, земли Оттоманской Порты в Европе и Азии столь обширны и богаты ресурсами, что турки и одни могут успешно противостоять всем вооруженным силам России.
|
|
|
