 |
Застольные разговоры Адольфа Гитлера за период с 21 марта по 31 июля 1942 года 8 страница
|
|
|
|
13. 04. 1942, понедельник, вечер
«Волчье логово»
Шеф принимал сегодня гроссадмирала Редера[250], и поэтому обедать пришлось без него, а ужин отложить до 22 часов.
За ужином он вкратце затронул проблему самолетостроения и подчеркнул, что корпуса наших истребителей лучше английских, но моторы хуже. Но поскольку на Украине (в Никополе) мы теперь располагаем достаточным количеством марганцевых руд, то нужно сделать так, чтобы сплавы стали, используемые в нашем моторостроении, были по качеству не хуже английских.
Но было бы глупо, подражая англичанам, конструировать мотор мощностью 1800 лошадиных сил. Напротив, нужно с самого начала стремиться создать мотор мощностью 3000 лошадиных сил и в течение года попытаться избавиться от неизбежно присущих любому типу мотора «детских болезней». Большой скачок полностью оправдает себя и избавит от проведения крупномасштабных конструкторских работ на 4 или 5 стадиях с постепенным увеличением мощности мотора с 1400 до 1800 лошадиных сил и т. д. вплоть до 3000.
Разумеется, при таком большом скачке разработка мотора нового типа потребует много времени. Конструкторские работы над «фольксвагеном» длились чуть ли не 4 года; во время пробных поездок он проходил свыше 40 000 и даже свыше 80 000 километров в условиях постоянных испытаний мощности двигателя при огромных перегрузках, и после того, как будет использован накопленный во время войны опыт, немецкий народ получит автомобиль, равного которому нет[251].
В заключение шеф приказал продемонстрировать ему новый выпуск «Вохеншау», который не вызвал у него никаких возражений.
17. 04. 1942, пятница
«Волчье логово»
Если я здесь, в ставке фюрера, не выступаю в качестве активного собеседника, а, наоборот, веду себя очень сдержанно, то это не в последнюю очередь объясняется стремлением получить как можно более полное представление о всей здешней жизни. Ибо количество интересных людей вокруг фюрера весьма значительно: обладающий представительной внешностью маршал Кейтель, крестьянин в генеральном мундире с необычайно изысканными манерами дипломата; далее начальник штаба оперативного руководства генерал Йодль, который, несмотря на признаваемые всеми большие способности, подобно фюреру, держится скромно и своими остроумными замечаниями очень оживляет беседу; посланник Хевель, живой и веселый уроженец Рейнской области, который вместе с фюрером сидел в крепости, находится в плохих отношениях с министром иностранных дел и знает множество анекдотов и историй про Индию, которые он превосходно рассказывает. Далее, профессор Гофман, который устраивает для Гитлера выставки в Доме немецкого искусства. Он часто показывает мне фотографии. К сожалению – так он сказал мне, – среди нынешних художников, несмотря на все покровительственное к ним отношение, пока еще не объявился гений, подобный Менцелю, Каульбаху, Швинду и т. д. Лишь среди скульпторов выделяются два выдающихся мастера – Арно Брекер в Берлине и Торак в Мюнхене, – оба они получили от государства мастерские.
|
|
|
18. 04. 1942, суббота, вечер
«Волчье логово»
За ужином шеф завел разговор об Англии. Он заявил, что Англия застряла в викторианской эпохе и никак не может найти политические контакты с современной жизнью. Единственный, кто перед первой мировой войной осознал, какие исторические предпосылки необходимы для сохранения Англией своих позиций в мире, был Сесиль Родс. Но поскольку к его советам не прислушались и отказались от сотрудничества с Германией, Англия ради «сохранения своего положения ведущей морской державы» вступила в первую мировую войну и добилась лишь того, что получила в лице США конкурента (10: 10), а в лице Японии – государство, также стремящееся построить мощный морской флот (6: 10)[252].
|
|
|
В наши дни англичанин из того же упрямства объявил войну Германии, чтобы окончательно потерять свои позиции в мире. При этом ни у одного народа не было такой возможности получить полную информацию о Германии, как у любящих путешествовать англичан. Из 600 000 иностранцев, посетивших перед войной Баварию, три четверти составляли англичане. И поэтому когда они, в мирное время восхищавшиеся нашими Байройтскими фестивалями, нашими операми и театрами, теперь во всем мире клевещут на нас, обвиняя в варварстве, то это есть лишь доказательство их лицемерия. Ни одна раса в мире не лжет и лицемерит так, как англичане, когда речь идет о политическом интересе. Никто не сравнится с ними в умении с искренним видом лгать во всем, что касается религиозных проблем, хотя любая религия им претит, и только мы ежегодно тратим на церковные нужды 900 миллионов. Даже их архиепископ Кентерберийский в первую очередь не священнослужитель, а политик[253].
Но как бы смогли англичане иначе властвовать над своей империей с ее 50 миллионами жителей, не будь они такими великими лжецами? И если они действительно – как все время они заявляют – хотят дать индийцам свободу и возродить их культуру, то они должны уйти из Индии. Подобно гётевскому Рейнеке‑ Лису, они будут лгать и лицемерить до последней минуты. И не в последнюю очередь мужество для этого дает им их совершенно немыслимое национальное самосознание, позволяющее считать свой английский народ капитаном мирового корабля.
Так и немецкий народ, если он хочет и должен занимать достойное место в мире, обязан научиться быть честным только по отношению к самому себе, а всем остальным народам, например чехам, подобно англичанам, лгать с самым искренним видом вместо того, чтобы везде и всюду из‑ за своей честности наживать себе врагов.
И если выяснилось, что среди английских военнопленных, которых мы недавно захватили во время нападения англичан на нашу базу подводных лодок в Сен‑ Назере, существует известный разлад, то объясняется это отнюдь не разногласиями во мнениях между пронемецки и просоветски настроенными англичанами. Их разделяет степень враждебного отношения к евреям, то есть некоторые из них поняли, кто истинные виновники этой войны, и все же молчат и принимают в ней участие. Тут нужно подключить нашу пропаганду, например указать на то, что евреи «подпортили» также родословную министра Криппса.
|
|
|
19. 04. 1942, воскресенье
«Волчье логово»
Из‑ за того, что сегодня за столом шефа присутствовали Гиммлер со своими людьми и Шпеер со своим так называемым эскортом из 10‑ 12 инженеров и промышленников, ничего особо интересного не происходило. Доктор Кеппен[254] рассказал мне во время прогулки о событиях, предшествовавших 19 декабря 1941 года[255]: Браухич и еще несколько генералов рекомендовали остановиться на линии Днепра и попрекали фюрера за невнимание к продвижению войск по направлению к Москве. Шум скандала был слышен в офицерском клубе, когда Гитлер в ответ на это напомнил им о великих успехах, достигнутых по ту сторону Днепра, и заявил о своей вере в то, что германский солдат выстоит, несмотря на зимние холода.
Ночь с 19 на 20. 04. 1942, воскресенье
«Волчье логово»
Полночь. Празднование дня рождения шефа. Я впервые вижу здесь шампанское. Шеф отсутствует, он – после того как проработал весь вечер – около 23 часов удалился к себе.
Маршал Кейтель в поздравительной речи призвал нас всех своими слабыми силами поддержать «гениального полководца». Для меня интереснее всего то, что офицер генерального штаба, представляющий в ставке фюрера военно‑ исторический отдел ОКВ, полковник Шерф, дарит всем книгу «Гений как он есть» – сборник цитат о сущности гения, явный намек на Гитлера.
Капитан фон Путткамер, адъютант Гитлера от военно‑ морского флота, рассказал, что Редер (в течение 14 лет командовавший военно‑ морскими силами) хочет уйти в отставку[256], поскольку его постоянно впутывают в дела морского транспорта и не желают назначить сильного человека в ведающий этими вопросами отдел имперского министерства транспорта. Верят лживым отчетам такого человека, как директор Блом[257] (установка новых двигателей на линкоре «Гнейзенау»[258]), хотят направлять корабли то на Черное море, то на Ладожское озеро[259], не желают серьезно относиться к сообщениям о затонувших подводных лодках, хотят использовать их против союзных конвоев в Северном Ледовитом океане и т. д. Его преемниками могут стать лишь сорвиголова Карле[260] и главнокомандующий подводным флотом Дёниц; но последнего просто некем заменить на его посту.
|
|
|
За другим столом унтерштурмфюреры СС из автомобильной команды ворчат, что их обходят при присвоении очередных званий, хотя они возят царя Бориса и тому подобных высокопоставленных деятелей и поэтому на них возложена большая ответственность. Мне понравилось, как группенфюрер Шауб[261] – хотя он уже выпил несколько стаканов – с раскрасневшимся лицом указал этим парням на их нетактичное поведение и сказал, что это еще не повод для повышения в чине; любой шофер отвечает за жизнь пассажира, и от любого шофера, естественно, ожидают умения водить автомобиль.
Интересные вещи, относящиеся к сфере высокой политики, рассказали Шульце (офицер по особым поручениям Гитлера), Габриэль (адъютант Кейтеля) и Лоренц:
а) бывший министр иностранных дел Японии Мацуока во время своего визита в Берлин заявил шефу, что тот может всецело положиться на его страну;
б) посол Осима своими многократными прошениями об отставке в решающей степени способствовал тому, что Япония 7. 12. 1941 года – когда на нас обрушились зимние метели и натиск русских, то есть мы оказались «по уши в дерьме», – вступила в войну и облегчила наше положение[262]. Шеф при получении сообщения об этом от радости ударил себя по ляжке и почувствовал такое облегчение, что – как бы сбросив с себя огромную тяжесть – рьяно принялся объяснять присутствующим сложившуюся в мире новую ситуацию;
в) шеф получил от Лоренца информацию о полете Гесса в Англию во время беседы за чашкой чая у камина и тут же лично продиктовал первое сообщение для печати. Он до сих пор высказывает недовольство по поводу того, что его не извещали о предшествовавших бегству самовольных пробных полетах Гесса. Шеф считает невозможным возвращение Гесса в Германию, поскольку здесь его ожидают или сумасшедший дом, или расстрел, так что ему придется начинать новую жизнь где‑ нибудь за рубежом.
20. 04. 1942, понедельник, день
«Волчье логово»
Весь день только и разговоров, что о праздновании дня рождения шефа. В офицерском клубе даже в подсобных помещениях празднично накрытые столы, на них скатерти и цветы. Сегодня нас потчуют отбивными, краснокочанной капустой, картошкой и различными соусами, а на десерт подают фруктовый салат. А тех, кто служит в экспорте и аналогичных подразделениях, угощают повсюду одним и тем же вином («Писпортер Гольдтропхен»), а к обеду им полагается чашка натурального кофе. На ужин: жареная картошка с ветчиной и салат из спаржи. Просто великолепно, и лишь Гитлеру не дано разделить радость вместе со всеми, ибо он не притрагивается ни к мясу, ни к вину.
|
|
|
Когда Гитлер утром вышел из своего бункера, люди из его окружения выстроились у входа, чтобы поздравить фюрера. Затем пришли дети из соседних деревень, которые со своими букетами цветов смогли пройти сквозь все заграждения; как же радовался Гитлер, вглядываясь в их сияющие глаза! Дети пришли уже утром, и поэтому Шульце приказал посадить их в броневик и все оставшееся до встречи с Гитлером время возить взад‑ вперед, чтобы они, снедаемые любопытством, не шныряли по территории ставки и не будоражили охрану. Увидев Гитлера, они стремительно бросились к нему, и самым маленьким из них даже пришлось ухватиться за галифе его брюк. Они никак не хотели отпускать его и все рассказывали и рассказывали ему о своих куклах и игрушках.
Поздравить прибыли Геринг, Редер, Риббентроп, Ламмерс и пр., а также несколько мальчиков и девочек из «Гитлеровской молодежи» и «Союза германских девушек», которые – их привел Шульце – молодцевато отрапортовали, преподнесли букеты цветов и произвели здесь самое лучшее впечатление.
Вечером шеф одобрил выпуск «Вохеншау», в котором впервые были показаны укрытия для подводных лодок.
22. 04. 1942, среда
«Волчье логово»
Именно потому, что я «внутренне независим», моя деятельность здесь представляет интерес. А то ведь уже на уровне шоферов начинается гонка за новыми лычками, за повышением в звании и окладе и т. д.
Несколько слов о действительно великолепных кадрах адъютантуры фюрера. Главный адъютант – генерал‑ майор Шмундт, безусловно, один из самых молодых немецких генералов, человек блестящего ума, в котором чувствуется школа генерального штаба. При этом у него удивительно приятные манеры, и он, несомненно, представляет собой идеал воспитателя будущих офицеров.
В задачу Шмундта входит сблизить фюрера с теми кругами в вермахте, которые уже в силу своего происхождения и воспитания в достаточной степени сдержанно относятся к национал‑ социализму. Вместе с генералом Йодлем генерал Шмундт поручился своим честным словом, что генералитет и старший офицерский состав, несмотря на политическую пассивность, лояльно выполняет свой солдатский долг. Так вермахт был избавлен от чисток а‑ ля Сталин, несмотря на недоверчивое отношение Гитлера и постоянно выдержанные в крайне негативном духе донесения службы безопасности и партии, из которых меня особенно озадачил компромат на главнокомандующего резервной армией генерала Фромма[263], ближайшего сотрудника Кейтеля.
Капитан фон Путткамер и майор военно‑ воздушных сил фон Белов вот уже свыше 5 лет служит под началом фюрера. При их ровном характере и уверенной и вместе с тем очень сдержанной манере поведения неудивительно, что они, вероятно, превосходнейшим образом ориентируются в ситуации, сложившейся в их родах войск. И то, что военно‑ морской флот под командованием гросс‑ адмирала Редера получил возможность спокойно и весьма успешно развиваться, – это не в последнюю очередь благодаря Путткамеру и объясняется тем, что он всегда в курсе дела и пользуется доверием фюрера.
Третий адъютант, майор Энгель (представитель сухопутных войск), – типичный войсковик, бойкий, веселый, и поэтому он здесь всеми особенно любим. Но, подвергая многое сомнению, он наводит страх на «омаразмевших» генералов, поскольку наделен здравым смыслом, практичен, очень активен и точно знает, как нужно докладывать фюреру. Даже маршалу Кейтелю, которого он называет «толстячком» и который постоянно лавирует между вермахтом, Гитлером и партией, приходится остерегаться, как бы тот мимоходом брошенными замечаниями не поставил его в тупик. И генерал Гальдер – по мнению Энгеля, очевидно, лишь превосходный теоретик – после оперативного совещания не остается обедать или ужинать, а из осторожности сразу же уходит[264].
Рейхсляйтер[265] в связи с рождением девятого ребенка получил множество поздравительных телеграмм, в том числе от отца четырех славных мальчиков. Вообще – по словам Гитлера, – нужно стремиться к тому, чтобы в каждой семье было не меньше четырех детей, ибо война прошлась по всем поколениям и очень горько все время читать в газетах, что погиб «единственный сын».
22. 04. 1942, среда, полдень
«Волчье логово»
Сегодня за обедом шеф обратил внимание на начавшийся процесс гибели культуры, который, судя по сообщениям американской печати, наметился во всех сферах культурной жизни США.
В этой связи он помимо всего прочего указал на закрытие «Метрополитен‑ опера» и заметил: было бы неверно предполагать, что закрытие крупнейшей американской оперы объясняется исключительно финансовыми трудностями.
Подлинная причина этого в отсутствии сил, способных поддерживать высокий уровень репертуара. Тот, кто разбирается в оперном искусстве, знает, что все значительные оперы созданы немецкими, итальянскими или французскими композиторами и фактически лишь немецкие и итальянские актеры в силу соответствующей подготовки могут воспроизвести их на сцене. Но поскольку о приглашении немецких и итальянских певцов в настоящее время не может быть и речи, американское ведомство, ведающее культурой, очевидно, не в состоянии с помощью имеющихся в его распоряжении американских певцов сохранить труппу, способную выступать на сцене.
Он считает, что было бы правильно, если бы пресса уделяла особое внимание этой проблеме, поскольку она показатель состояния умов и культурного уровня США. Культура вопреки надеждам американцев вовсе не та вещь, которую человек получает при рождении и которую можно легко заимствовать, но продукт творчества людей, на протяжении многих поколений усваивающих и в неустанном стремлении совершенствующих ее; она – завещание гениев, ее холило и лелеяло великое множество людей, наделенных хорошим вкусом и получивших настоящее образование.
Сегодня за обедом шеф рассказал о препятствиях, стоявших на пути перевооружения Германии.
Одно из первых обсуждений проблемы перевооружения проходило в 1933 году с тогдашним президентом рейхсбанка доктором Лютером[266], ибо без средств Рейхсбанка при тогдашнем дефиците государственного бюджета в 2, 7 миллиарда и соответствующих бюджетных дефицитах земель нечего было даже думать о том, чтобы приступить к работам в области вооружений.
Во время этого совещания он объяснил доктору Лютеру, что, если Германия не перевооружится и не вернет свою прежнюю военную мощь, ее ждет полный крах. После того как он в ходе двухчасовой беседы изложил доктору Лютеру свои планы, касающиеся перевооружения, доктор Лютер заверил его, что как человек, озабоченный судьбой нации, окажет ему помощь и выделит из средств Рейхсбанка 100 миллионов.
Сперва ему показалось, что он ослышался, поскольку он предлагал наличие у финансиста определенных представлений о том, сколь велики могут быть расходы в области вооружений. Когда же Лютер в ответ на его повторный вопрос назвал ему ту же цифру, он обратился к рейхспрезиденту с просьбой сместить его с этого поста. Но это оказалось далеко не так просто, ибо германский Рейхсбанк считался тогда еще международным финансовым институтом.
Он поэтому решил полюбовно договориться с Лютером и заявил ему, что у того формально есть право, несмотря на отсутствие всякой основы для сотрудничества между ними, сохранить за собой эту должность, но он, шеф, обладает властью и, если того потребуют государственные интересы, не колеблясь использует ее против него. Следуя хитрому совету Мейснера, он предложил Лютеру в случае добровольной отставки пост посла в Вашингтоне, поскольку он там уже не сможет навредить. После того как Лютеру пообещали еще и дополнительную годовую пенсию в 50 000 марок, он. выразил готовность примириться с таким решением проблемы и с благочестивым видом заявил, что лишь чистой воды патриотические чувства побудили его пойти навстречу пожеланиям шефа.
Он, шеф, таким образом, за деньги получил возможность назначить президентом Рейхсбанка человека с мировым именем. Это был Шахт.
Шахт признал, что без выделения миллиардных сумм любая попытка перевооружить Германию просто смехотворна. Он поэтому не возражал против суммы, доходящей до 8 миллиардов, хотя, как только назвали эти цифры, у имперского министра финансов Шверин‑ Крозигка[267] возникли сомнения. К сожалению, генерал‑ полковник Бломберг[268] поступил тогда очень необдуманно и проболтался, что для первой стадии перевооружения помимо 8 миллиардов требуется еще 12. Из‑ за этой болтливости Бломбергу пришлось выслушать от него серьезные упреки. Поскольку финансовые эксперты сплошь и рядом мошенники, не было ни малейшего основания быть с ними до конца откровенными и называть им точные цифры. Напротив, было бы гораздо легче раздобыть еще миллиарды, если получать нужные суммы частями. Ибо в этом случае они всегда смогли бы оправдаться перед самими собой и – если бы все сорвалось – также и перед общественностью тем, что их обманули.
Для такой личности, как Шахт, характерно то, что из 8 миллиардов он с самого начала удержал под ссудный процент полмиллиарда. Он великий мастер по части околпачивания. Именно блистательные способности в искусстве обмана других людей сделали его в свое время незаменимым. Накануне каждого заседания правления Международного банка в Базеле половина банкиров осведомлялась, примет ли Шахт в нем участие. И, лишь получив в этом заверение, евреи‑ банкиры всего мира съезжались туда. При этом трюки, которые проделывал Шахт, свидетельствуют, что умный ариец может и в этой области превзойти еврея.
Именно Шахт выступил инициатором позднее осуществленного плана обесценить продаваемые за рубежом или же помещенные там в виде репарационных платежей немецкие ценные бумаги, затем скупить их через посредников за 12‑ 18 процентов стоимости, вынудить германских промышленников купить их по номиналу и на вырученные нами таким образом 80 и более процентов осуществить бросовый экспорт, который принес нам свыше трех четвертей миллиарда валюты.
Он ставит в заслугу Шахту и то, что он никому не сказал о создании этого валютного фонда. Ибо возникали различные ситуации, когда разглашение сведений об этом фонде повлекло бы за собой все мыслимые и немыслимые нападки на него. Он вспоминает времена, когда было неизвестно, из каких средств платить зарплату чиновникам, или ситуацию, когда катастрофический дефицит резины буквально взывал принять хоть какие‑ нибудь меры. О наличии этого фонда он сам объявил лишь в 1938 году, когда стала уже совершенно очевидной необходимость этой войны. Ибо в тот момент ему было ясно, что все будущие участники войны попытаются скупить на мировом рынке все, что только можно. И тот, кто не израсходует свой валютный и золотой запасы на вооружения, вынужден будет смириться с тем, что в его распоряжении останутся лишь бесполезные бумаги или металлы. Он поэтому дал Функу[269] задание немедленно начать скупать на эту валюту отсутствующее у нас стратегическое сырье.
Шахта, несмотря на все его заслуги, он уже не мог использовать, ибо тот так ликовал по поводу каждой стомарковой банкноты, которую ему удалось путем обмана выманивать у другого, что Шахт в конце концов начал применять свои масонские методы[270] и в отношении шефа, очевидно спутав его с масоном.
Шеф держит Шахта на всякий случай для переговоров с заграницей, и об этом свидетельствует тот факт, что он, дав ему – по его словам – хорошую «накачку», поручил вести переговоры с государственным секретарем США Самнером Уэллесом во время его визита в Германию в 1939 году[271]. Кстати, Шахт единственный, кто в своих письмах к нему называет его «глубокоуважаемый господин Гитлер», а не «мой фюрер» и пишет в конце «С наилучшими пожеланиями, преданный Вам Шахт», а не так, как принято, – «Хайль Гитлер» или «С германским приветом».
23. 04. 1942, четверг, полдень
«Волчье логово»
За обедом рейхсфюрер СС завел разговор об изданном им два года назад приказе по частям и службам СС, в соответствии с которым каждый здоровый эсэсовец обязан позаботиться о продолжении своего рода[272].
Учитывая, сколько войска СС потеряли в этой войне молодых и еще не женатых бойцов, он очень доволен тем, что в свое время издал этот приказ. Благодаря ему люди передадут свою кровь потомству.
Шеф заявил в этой связи, что явно чувствуется, насколько присутствие войск СС в Берхтесгадене благотворно сказалось на освежении крови жителей этой местности. Из‑ за того, что доброкачественные слои населения покинули эту местность, он, когда приступил к сооружению «Бергхофа», обнаружил здесь такое смешение кровей и рас, что всей душой возжелал привнести в нее свежую кровь. И если теперь в округе вновь бегает множество крепких и здоровых детей, то это заслуга лейб‑ штандарта СС. Поэтому вообще нужно туда, где состав населения не отличается чистотой крови, посылать элитные войска. Уже через 10‑ 20 лет войска СС, подобно лейб‑ штандарту, воспринимают возложенную на них обязанность производить на свет детей как свой долг перед народом.
Именно сейчас, когда приходится беречь нашу ценную кровь, мы должны особенно близко к сердцу воспринять необходимость сохранить «род». И в Мазурский край, и в Баварский лес также без колебаний нужно направить отборные войска.
За обедом шеф заявил, что, если немецкий народ хочет занять достойное место в истории, он должен остаться именно народом‑ солдатом.
Если же из‑ за этого произойдет чрезмерный отток рабочей силы из экономики, то тогда нужно забрать рабочую силу из подвластных немецкому народу стран и заставить ее работать на нас.
Немца нужно воспитывать в трудных условиях, но одновременно не лишать его здоровых радостей жизни. Если немец, будучи солдатом, готов беспрекословно умереть, то пусть же ничто не стесняет ему свободу любить.
Война и любовь неразрывно связаны друг с другом. И обыватель, который недовольно бурчит по этому поводу, пусть довольствуется тем, что останется. С церковной доктриной отказа от любовных радостей солдата знакомить нельзя, если хочешь сохранить у него боевые качества. Так и так разумный человек будет лишь смеяться, узнав, что такой святой католической церкви, как Антоний, хотел лишить людей возможности получить величайшее наслаждение, «умерщвляя свою плоть самобичеванием арапником».
Далее нужно помнить, что, если немецкий народ хочет остаться народом‑ солдатом, он не должен давать в руки жителям завоеванных или оккупированных им территорий оружия. Секрет мощи Древнего Рима заключался в том, что во всей Римской империи только тот, кто пользовался правами римского гражданина, мог носить оружие. Насколько право носить оружие воспитывает в человеке гордость и достоинство, можно показать на примере чехов, какими они были до 1938 года и какими являются теперь, когда они просто олицетворяют собой рабскую покорность.
Если Англия в Индии потерпела крах, то это объясняется исключительно тем, что у нее нет больше сил править там так, как подобает народу‑ завоевателю. Англичане слишком уж переоценили свою историю последних десятилетий и перестали строго следовать той мудрости, которая родилась в эпохи их исторического величия. И если он считает американцев парвеню, когда они пытаются похваляться перед всем миром своей историей, то и англичане в его глазах лишь хвастуны и нахалы, если они считают, что 300 лет их истории, на протяжении которых к ним стали относиться с вниманием, дает им право с презрением взирать на тысячелетний Германский рейх и его историю.
Наша история восходит к Арминию или по меньшей мере к Теодориху и в лице германских императоров дала миру поистине великих людей. И хотя эти императоры выступали носителями идеи единой Германии, память о них в значительной степени стерта временем, так как древнюю германскую государственную историю после XV века преподавали фактически в основном в Австрии. Во всех других землях историю Германии после XV века намеренно предали забвению, предпочитая изучать историю отдельных династий и их провинциальных интересов. Поэтому задача немецких историков – первым делом вновь оживить в памяти нашего народа образы германских императоров и в ярких красках изобразить их – например, в борьбе с римскими папами.
Какой выдающейся личностью, к примеру, был Рудольф фон Габсбург, избирая которого, представители высших сословий полагали, что возводят на престол полное ничтожество. Когда он, желая привлечь на свою сторону церковь, как бы символически помог попу сесть на лошадь, это было очень ловким пропагандистским ходом, делающим ему честь. Ибо как только его избрали, он с непоколебимой решимостью принялся отстаивать имперские интересы, пренебрегая церковными. Так, он:
1) на всякий случай сделал некоторые земли своими наследственными владениями,
2) образумил короля Богемии Отокара,
3) возродил единую Германскую империю. Точно так же католическая церковь ошиблась в сицилийце Фридрихе II, ибо этот германский император, которому был 21 год, воссоздал рейх.
Ссылаясь на полемику с католической верой, шеф заявил: тот, кто свято верит в это, должен отказаться от земных радостей, поститься и (поскольку земля – это «юдоль печали») руководствоваться лишь желанием как можно быстрее уйти в мир иной. Но нет: высшее духовенство стремится как можно дольше оставаться в этой юдоли.
|
|
|
