 |
Застольные разговоры Адольфа Гитлера за период с 21 марта по 31 июля 1942 года 11 страница
|
|
|
|
04. 05. 1942, понедельник, вечер
«Волчье логово»
За ужином шеф заявил, что выплатить образовавшийся во время войны долг рейха вообще не составит проблемы.
1. Германским мечом было добыто столько земель, что, как он недавно выразился, произошел огромный прирост национального богатства, который во много раз превышает все военные расходы.
2. Включение 20 миллионов дешевых иностранных рабочих в экономический процесс в Германии принесло прибыль гораздо большую, чем образовавшийся во время войны долг рейха. Нужно только высчитать, какую прибыль можно извлечь из того, что иностранный рабочий в отличие от немецкого получает не 2000, а 100 рейхсмарок в год.
Характерно, что лишь очень немногие «вожди экономики» обратили на это внимание. Даже рейхсминистру экономики партайгеноссе Функу он был вынужден в связи с расчетами национального дохода объяснять, насколько вырос уровень жизни германского народа благодаря обилию иностранной рабочей силы и насколько подешевел ручной труд.
В конце концов, опыт истории свидетельствует, что еще ни один народ не погиб из‑ за своих долгов. Поэтому можно лишь посоветовать нашим промышленникам при выполнении работ в области вооружений, которые их заставляют делать война, быть на сто процентов оптимистами во всем, что касается финансовых проблем[304].
05. 05. 1942, вторник, полдень
«Волчье логово»
За обедом шеф с восторгом рассказывал о своей овчарке Белле, которую он недавно завел и которая ему во всем, даже своей кличкой, доставляет очень, очень много радости. На прогулках сперва у них происходило волевое противоборство. Когда он решил заставить ее перепрыгнуть через скамейку, то Белла влезла на нее, дождалась, когда он – осыпая ее упреками – подошел поближе, и не торопясь перелезла через спинку. Но теперь он натаскал ее так, что она мгновенно реагирует на его приказания без малейшего проявления вялости и лени, чего он просто не выносит.
|
|
|
Ощущение такое, будто у собаки в голове часы: хотя в бункере совершенно темно, она каждое утро, около 9 часов, устраивает грандиозный концерт, прыгает на него и сильными ударами выражает свою безумную любовь к нему.
Поэтому ему приходится утром рано вставать, вместо того чтобы час или два почитать в постели. Даже если он очень поздно лег, как, например» вчера, когда он читал книгу Петри «Историческое наследие германского народа в Валлонии и Северной Франции». Впрочем из этой книги он с большим интересом почерпнул для себя, что эти территории, судя по названиям местностей, представляют собой исконно германские земли, которые у нас отняли и возврата которых мы можем с полным правом потребовать. Оба тома он прочел за один присест.
Под конец шеф с большим юмором рассказывал о том, как в будущем будут проводиться экскурсии по его резиденциям, включая «Бергхоф» и штаб‑ квартиры, причем он весьма подтрунивал над тем, как выражаются служители баварских музеев.
Интерес представляла также беседа с капитаном Клекелем[305] о том, пользуется ли ставка фюрера авторитетом у солдат на фронте. Клекель заявил: с тех пор как фюрер занял в декабре прошлого года пост главнокомандующего сухопутными войсками и перебои в снабжении – насколько это вообще в человеческих силах – прекратились и начали поступать четкие приказы, сразу дававшие почувствовать неразрывную связь между ставкой фюрера и фронтом[306], авторитет ставки фюрера в отличие от ставки кайзера в годы первой мировой войны необычайно возрос и ни одного солдата на фронте не интересует, где она территориально расположена: на каком‑ нибудь участке фронта или глубоко в тылу. Нарукавная повязка, нагрудный знак или орден с надписью «FHQu»[307], которые должны быть вручены всем, кто давно уже служит там, когда‑ нибудь будут считаться особенно высокой наградой.
|
|
|
05. 05. 1942, вторник, вечер
«Волчье логово»
За ужином рейхсляйтер Борман завел разговор о том, что во время официальных визитов дуче в его окружении всякий раз мелькают новые лица и он, очевидно, каждые два года проводит смену караула.
Шеф заявил в связи с этим, что дуче делает это вопреки своей воле, ибо, как и он, хорошо знает, что составлять долгосрочные планы можно только вместе с людьми, которые занимают свои должности в течение длительного времени. И если дуче столь часто вынужден проводить смену, то лишь потому, что:
а) среди человеческого материала, имеющегося в его распоряжении и предназначенного для занятия руководящих должностей, нет достаточного количества способных людей, которых можно было бы держать на их постах долгое время:
б) лучших людей партии постоянно приходится рекомендовать на должности префектов, ибо префекты назначались королем и у короля будут все возможности всячески противодействовать дуче, если только фашисты в достаточном количестве не будут там представлены.
Насколько трудно найти подходящих для занятия всех руководящих должностей лиц – об этом он, шеф, может много рассказать. Ему постоянно приходилось вновь и с новь прибегать к помощи одних и тех же людей. Даже при назначении на посты рейхскомиссаров на Востоке он был вынужден использовать таких своих давних соратников, как гауляйтеры Лозе и Кох[308]. При этом он стремился к тому, чтобы руководители как можно дольше оставались на своих должностях, чтобы по‑ настоящему плодотворно работать вместе с ними.
Рейхсляйтер Борман совершенно прав, когда указывает на то, что люди, которым поручают только краткосрочные задания, никогда не сумеют добиться таких выдающихся результатов и так самозабвенно выполнять порученную им работу, как те, которым дали долгосрочные задания. Если гауляйтеру не дать гарантии того, что он будет исполнять свои обязанности в течение долгого срока, то при составлении планов он будет руководствоваться двумя соображениями:
|
|
|
1. Каким образом его преемник завершит начатую им работу и осуществит разработанные им планы?
2. Будет ли его преемник заниматься критиканством как в отношении самого плана, так и в отношении уже проделанной работы? Не заявит ли он, увидев начало строительных работ, что место выбрано неверно, деньги растрачены бессмысленно и т. п.?
Насколько трудно подобрать подходящих людей на руководящие посты, видно хотя бы уже из того, что он – человек, который нашел первоклассных руководителей для СС, Национал‑ социалистского автомобильного корпуса, имперской службы трудовой повинности и т. д., – так и не смог поставить во главе СА подходящего человека, и поэтому СА, боевой отряд времен, предшествовавших взятию власти, ныне превратились в организацию, которая или никак не может своевременно понять, в чем ее задачи, или совершенно неправильно берется за их выполнение[309]. Именно учитывая порядки в СА, он особенно рад тому, что в свое время в лице Шираха нашел самого подходящего человека для руководства нашим национал‑ социалистским молодежным движением.
Не подлежит сомнению, что создание мощнейшего в мире молодежного движения – это заслуга Шираха. При этом Ширах еще юношей пришел к нему и уже в свои молодые годы снискал заслуги в деле создания студенческого движения. А какие парни его сотрудники и его преемник, например Лаутербахер и Аксман! Шеф полностью согласился с рейхсляйтером Борманом, заявившим, что Лаутербахер, будучи гауляйтером Ганновера, показал себя отличным работником и что рейхсмаршал также с похвалой отозвался о его деятельности на посту обер‑ президента. Затем он подчеркнул, что Аксман[310] как человек, искренне преданный великим идеалам, и раньше пользовался большим уважением, а теперь из‑ за полученного на войне увечья является для «Гитлерюгенда» прямо‑ таки образцом подлинно солдатского мужества.
Он рад, что нашел в лице гауляйтера Тербовена[311] руководителя, пригодного для того, чтобы возглавить один из тех наших рейхскомиссариатов, где положение особенно тяжелое, а именно Норвегию. Как гауляйтер Тербовен вновь сегодня заявил ему: он знает, что потеряет почву под ногами, если не будет действовать решительно и беспощадно. Поэтому он приказал арестовать норвежских учителей, полагавших, что они могут саботировать мероприятия германской администрации, и отправить их на рытье окопов. Жаль только, что моряки, которым было поручено доставить этих людей к месту назначения, снова проявили присущее немцам добродушие[312], которое в данном случае просто не знало границ. Они сперва отказались перевозить их морем, потому что на борту кораблей, предназначенных для перевозки этих людей, не оказалось достаточного количества спасательных жилетов, и им даже не пришло в голову, что этим норвежцам будет только в радость получить торпеду от их любимых англичан и отправиться на дно морское.
|
|
|
И если он, шеф, сумел назначить на большинство руководящих постов людей, которые в состоянии выполнить поставленные перед ними задачи, то это не в последнюю очередь объясняется тем, что они заняли эти посты не потому, что получили юридическое образование, а потому, что прошли школу жизни и достойно выдержали ее испытания.
Единственный юрист среди его сотрудников, который на что‑ то пригоден, – это Ламмерс. Ибо Ламмерс знает, что он здесь для того, чтобы изыскать правовое обоснование для нужд государства, и не путает юридические абстракции с реальной жизнью. Это объясняется тем, что Ламмерс, несмотря на свое юридическое образование, сохранил в себе здравый смысл.
Если бы среди его сотрудников не было столько способных людей, он наверняка не добился бы таких результатов в своей политической деятельности.
Если некоторые люди, вне себя от радости по поводу возрождения нашего народа, доходят до того, что чуть ли не силой хотят сделать из него второго Магомета или второго мессию, то он может в ответ на это лишь совершенно определенно заявить, что не считает себя пригодным на роль пророка или мессии.
06. 05. 1942, среда, полдень
«Волчье логово»
Сообщение из Анкары, согласно которому из Турецкого информационного агентства уволено множество еврейских агентов, побудило шефа сделать несколько замечаний относительно контролирования евреями общественного мнения как в Германии времен Системы, так и в тех государствах, которые ныне являются нашими врагами. Еврей заблаговременно хитростью пробрался на все мало‑ мальски доступные должности, откуда хоть как‑ то можно было повлиять на общественное мнение, и получил в свои руки огромную власть над прессой, кино и остальными формирующими общественное мнение факторами. Он не только пытался добиться возможности непосредственно воздействовать на эти факторы, но и действовал гораздо более активно через так называемые агентства.
|
|
|
Но опаснее всего рекламные агентства в еврейских руках, поскольку евреи, перестав давать рекламные объявления, могут полностью разорить крупную ежедневную газету. Для него, шефа, было особенно поучительно наблюдать, как евреи своей угрозой бойкота сорвали все попытки Гугенберга и лорда Ротермира[313] проводить политику, проникнутую чувством национального самосознания. Лорд Ротермир, который в свое время опубликовал в своих журналах две статьи в поддержку «Движения Мосли»[314], сам рассказал ему в «Бергхофе» о том, как действуют евреи, и о невозможности в краткосрочном плане хоть как‑ то противостоять этому.
Его, шефа, сила заключалась в том, что он в отличие от всех остальных крупных газет с самого начала сделал газеты НСДАП независимости от еврейских рекламных агентств и тем самым создал совершенно незыблемую в экономическом отношении структуру. Независимое положение партийной прессы дало очень хорошие результаты, и это побудило его сделать так, чтобы и вся партия была в экономическом отношении независима. У него это получилось прежде всего потому, что в лице имперского казначея Шварца он нашел человека, умело распоряжавшегося доходами Движения, которые составляли членские взносы, деньги, полученные за право присутствовать на наших собраниях, и т. д., и нашедшего сферы приложения капитала, так что денег хватило даже для финансирования борьбы на заключительном этапе в 1932 году.
Больше всего денег за право присутствовать на наших митингах помимо Мучмана[315] сумел собрать партайгеноссе Лей. Он постоянно представлял его, шефа, каким‑ то монстром и настолько заинтриговал кёльнских промышленников и их дам, что те готовы выложить до 200 рейхсмарок за место в зале, где проходило одно из его собраний.
К сожалению, деньги эти были бессмысленно растрачены, и виной всему – подчиненная Лею пресса. Лей[316] упустил из виду, что партийные типографии – это гибель партийной печати. Ведь партийные типографии вынуждены во время всевозможных кампаний печатать листовки для всего гау, не имея при этом никаких гарантий оплаты. Такой человек, как Мюллер, который считал себя владельцем типографии «Фёлькишер беобахтер»[317] и содержал ее за собственный счет, мог согласиться взять заказ на печатание листовок лишь за наличный расчет и спровадить всех остальных заказчиков, просто сказав им, что его рабочие живут не за счет политических взглядов, а за счет зарплаты. Партийным же типографиям все, начиная с ортсгруппенляйтера, навязывали идеализм, который – поскольку он диаметрально противоположен гешефту – равнозначен разорению типографии.
И если ему, шефу, удалось провести «Фёлькишер беобахтер» сквозь весь период борьбы, хотя, когда он, шеф, взял ее под свое начало, она уже три раза объявляла о своем банкротстве, то этим он в первую очередь обязан тесному сотрудничеству с рейхсляйтером Аманом. Аман показал себя очень толковым коммерсантом уже потому, что никогда не заключал сделок, если те не представляли собой сделок в буквальном смысле этого слова, или же в противном случае немедленно разрывал все контакты. Именно благодаря такому деловому отношению к газетному делу и оказалось возможным в течение времени превратить издательство, где выходила «Фёлькишер беобахтер», издательство «Эгер», в крупнейший газетный концерн в мире, по сравнению с которым концерны газетных королей США – то же, что карлик рядом с великаном. Можно по достоинству оценить это достижение только в том случае, если вспомнить, что, когда он в свое время купил «Фёлькишер беобахтер», число ее подписчиков не превышало 7000, рекламных объявлений в ней не давали, а в кассе не хватало денег даже на оплату необходимого количества бумаги.
Если он, шеф, хоть немного разбирается в коммерции, то этим он не в последнюю очередь обязан постоянно возникавшим трудностям с партийной прессой. Хуже всего обстояли дела в 1932 году, когда ему пришлось подписать множество долговых обязательств, чтобы иметь возможность финансировать прессу, избирательные кампании и вообще всю партийную работу. Подобно тому как он тогда от имени НСДАП подписал эти долговые обязательства, сознавая, что если деятельность НСДАП не увенчается успехом, то все потеряно, так и теперь он подписывает от имени рейха долговые обязательства, твердо веря в нашу победу и будучи убежденным в том, что если эта война окончится поражением, то так и так все погибнет и поэтому ради достижения победы можно взять на себя еще больше долговых обязательств.
06. 05. 1942, среда, вечер
«Волчье логово»
За ужином шеф с юмором рассказывал о том, сколько находчивости проявляют солдаты на фронте, когда хотят достать мясо и рыбу.
После ужина министр Шпеер подошел к рейхсляйтеру Борману и получил от него согласие Гитлера на объединение всего электрохозяйства в единый имперский концерн (по типу имперских железных дорог). Если данный проект будет осуществлен, то, согласно резолюции Гитлера, это еще теснее, чем дороги и железнодорожные пути, сплотит рейх.
07. 05. 1942, четверг
«Волчье логово»
Обедал шеф вдвоем с генералом Гариболди[318] (в своем бункере).
Вечером он был особенно обрадован, увидев на столе копченого осетра.
Прочитав сообщение агентства Рейтер о гибели английского крейсера «Эдинбург»[319] водоизмещением 10 000 тонн, которое ему после ужина положили на стол, шеф заявил, что мы очень ловко заставили англичан объявить об этом. Командир нашей подводной лодки, который отличился, потопив крейсер, не видел, как затонул корабль, и поэтому ограничился донесением о попадании торпеды в «Эдинбург». Соответственно в сводке ОКВ об этом было сказано крайне осторожно.
Но поскольку все говорило за то, что попадание торпеды повлекло за собой гибель крейсера, мы твердо решили, что так оно и есть, принялись утверждать это в полуофициальных сообщениях и тем самым вынудили англичан признать факт гибели корабля.
Отсюда можно извлечь два урока.
1. Немец не должен скрывать истинное положение вещей. Однако ему следует быть повнимательнее в том смысле, чтобы в своем стремлении к правде не допускать чрезмерного педантизма. Так, к нему постоянно поступают сообщения с фронта о том, что у солдат на передовых позициях создавалось ощущение, что Верховное командование вермахта (ОКВ), желая соблюсти объективность и употребляя поэтому в своих сводках крайне осторожные выражения, далеко не в полной мере отдает должное их подвигам.
2. Если твердо убежден, что это именно так, а не иначе, то – неважно, касается это политической или военной сфер, – следует заявить об этом на весь мир, иначе просто невозможно заставить таких лицемеров, как англичане, сказать правду.
Теперь, как показал мне Лоренц, Гитлер самолично и своей рукой корректирует каждую сводку ОКВ. Гитлер считает столь необходимым шлифовать сводки вермахта потому, что – по его словам – даже какая‑ нибудь мелочь, будучи тиражирована в огромном количестве, может иметь решающее значение.
08. 05. 1942, пятница, полдень
«Волчье логово»
За обедом фюрер заметил, что не хотел бы превращать Крит в германскую военную базу[320].
Ведь для германской военной базы «Крит» потребовалось бы содержать на Средиземном море германский флот, что породило бы опасность непрекращающегося конфликта с Турцией. Ибо когда остров Крит в немецких руках, то турки усматривают в этом не что иное, как начало спора между Германией и Турцией по поводу Дарданелл.
И единственным результатом нашей высадки на Крите может быть лишь открытие на этом острове учреждений культуры и отдыха «KdF»[321].
08. 05. 1942, пятница, вечер
«Волчье логово»
За ужином шеф еще раз завел разговор о бегстве французского генерала Жиро и заявил, что его вполне можно было бы отпустить, не будь он так опасен. И необходимо или добиться его выдачи, или морально полностью его дискредитировать. Возможностей для этого вполне достаточно. Ибо он, будучи военнопленным генералом, злоупотребил предоставленными ему льготами, и поэтому можно без всяких оговорок, скажем, задержать отправку на родину 7000 раненых французских военнопленных[322]. Такая ситуация отлично подходит для того, чтобы попробовать представить себе, как вели бы себя французы, оказавшись в нашем нынешнем положении.
Французы после первой мировой войны своим поведением по отношению к нам в полной мере доказали, что великодушие им совершенно несвойственно. У немцев, оказавшихся тогда во французском плену, садистски настроенные медсестры‑ француженки отбирали воду, которую им приносили негры. Если вообще попробовать осмыслить тогдашнее поведение французов, то они представляются мелкими обывателями, которые из‑ за множества случайностей вдруг обрели некое подобие величия и, совершенно не веря в свои силы, пытаются удержать власть, прибегнув к страшному террору. Когда в Берлине в приливе патриотических чувств разорвали французский флаг, нас заставили выстроить Берлинский караульный батальон под командованием фон Арнима – ныне он в чине генерала, – и его солдаты стояли по стойке «смирно» при поднятии нового французского флага.
И пусть никто не осуждает его за то, что он по отношению к Франции придерживается следующей точки зрения: что теперь мое, то мое! Ведь тот, кто отдает свое, совершает тяжкий грех, ибо он отдает то, что он с такими усилиями забрал на этой земле по праву сильного.
Земля же как переходящий кубок и поэтому стремится попасть в руки сильнейшего. Вот уже многие тысячелетия на этой земле идет непрерывная борьба.
И если люди за последние 300 лет не осели на Европейском континенте, то это объясняется открытием Америки и вытеснением ее жителей европейцами. И если мы ныне создаем, например в России, а именно на Украине, новую «Восточную марку»[323], то, основываясь на историческом опыте, к ней следует подходить с той же меркой, что и когда‑ то к старой «Восточной марке», то есть к землям, лежащим к востоку от Эльбы.
За ужином шеф обратил внимание на то, что английский парламент уже провел 20 секретных заседаний, но об их результатах пока ничего не известно. Это можно расценивать как свидетельство того, насколько сильно в английской расе чувство общности.
Рейхсминистр Розенберг много говорил за столом о присущем англичанам чувстве господина и заявил, что самое главное здесь то, что подвластные им народы готовы пойти на смерть ради его – народа‑ господина – представителей. Там, где немец пытается добиться чего‑ либо с помощью непрерывного потока брани, англичане очень умело подчеркивают свое великодушие (премии по торжественным случаям, предоставление отпусков, разрешение на выезд из колоний) и достигают тем самым такого эффекта, что даже греки, которых они самым наглым образом эксплуатировали и обманывали, судят о них лишь по этому внешне пристойному поведению и до сих пор уважают их.
Брак – с точки зрения Гитлера, – разумеется, не является институтом, созданным лишь для совместных развлечений супругов или из взаимной переписки; он представляет собой разделение обязанностей, когда в задачу мужа входит бороться в области профессиональной карьеры, а в задачу жены – поддерживать порядок в доме, ибо дом – это опора в борьбе за выживание. А под порядком в доме понимается поддержание определенного культурного уровня, с одной стороны, и практическое ведение хозяйства – с другой.
Важно и то и другое, это Гитлер особенно подчеркнул, рассказал с большим юмором об одной женщине, которая пригласила его к себе отведать такого баварского блюда, как клецки из печенки по‑ домашнему, а вместо этого угостила его каким‑ то совершенно несъедобным варевом из печенки, яиц и пудинга.
А впрочем, о том, что культура брака начинается отнюдь не с материальной поддержки одним из супругов другого, а с благоустройства квартиры, содержания ее в чистоте и т. п., приобретения одежды и придания ей опрятного вида и т. д., поведал нам вечером в своей остроумной манере рейхсляйтер Розенберг. С улыбкой он заявил, что наши светские дамы считают себя культурными женщинами, но стоит только один раз их увидеть рядом с индусскими женщинами на каком‑ нибудь устроенном индусами приеме, чтобы сразу «прозреть»: европейские женщины размалеваны, в пух и прах разряжены, все время бурно жестикулируют, а рядом индуски, настоящие аристократки, естественный цвет лица, никаких румян и белил, скромно, но со вкусом одеты и всей своей манерой держаться выражают достоинство и самообладание. Во время танцев европейские женщины скачут, прыгают, стремясь обратить на себя внимание и добиться успеха. Индуски, и прежде всего балинезки, танцуя, выполняют все движения спокойно, уверенно, с подлинной страстью и пылом, и потому они само совершенство.
09. 05. 1942, суббота, вечер
«Волчье логово»
После отъезда рейхсминистра Розенберга за ужином зашел разговор о разведении хлопка на Кавказе. Шеф заметил в этой связи, что при составлении наших планов первостепенное значение нужно придавать не разведению хлопка, а выращиванию на Украине крапивы, ибо из нее получается пряжа гораздо более высокого качества, чем из хлопка.
Кавказ играет в наших разработках особую роль уже потому, что он будет снабжать нас нефтью. Мы должны установить на Кавказе очень строгие порядки, если хотим получать оттуда нефть, ибо в противном случае на этих землях, где все дышит кровной местью, вражда между племенами сделает невозможным любое мало‑ мальски рентабельное освоение нефтяных источников.
Поэтому совершенно неправильно, когда министерство иностранных дел в качестве официального органа делает в отношении этих территорий какие‑ то обещания, которые потом невозможно будет выполнить. Поскольку официальная сторона в отличие от пропагандистов с их листовками имеет право обещать лишь то, что она в состоянии выполнить, фон Папен[324] должен быть предельно осторожен относительно возможных обещаний Турции, даже если он – шеф – в принципе готов пойти на определенные уступки.
Но прежде всего министерство иностранных дел должно воздержаться от любой болтовни о сотрудничестве. Насколько трудно добиться такого сотрудничества, свидетельствует пример Румынии и Венгрии, ибо эти две страны именно сейчас, когда мы так остро нуждаемся в нефти и пшенице, создают у себя запасы этих продуктов на тот случай, если между ними вспыхнет война[325].
В заключение шеф завел разговор о проблеме «занятия руководящих должностей».
Такие должности должны занимать только те люди, которые способны мыслить масштабно; ведь здесь главное не то, сколько было проделано кропотливой работы, но какие умные мысли родились в их головах. И для этого вполне достаточно сосредоточиться и два часа в день напряженно работать.
А для повседневной работы и контроля над ней со стороны министерства вполне достаточно наделенного соответствующими полномочиями статс‑ секретаря, но им должен быть человек с широким кругозором.
Он счастлив, что в сфере государственного управления нашел в лице Ламмерса начальника рейхсканцелярии, который, руководствуясь здравым смыслом, а не юридическими абстракциями, решает за него в соответствующем духе государственные дела, так что ему вообще не надо о них беспокоиться.
Точно так же он рад тому, что не нужно следить за тем, что происходит в каждом отдельном гау, ибо гауляйтеры воспитаны на единый манер, а в лице рейхсляйтера Бормана он имеет помощника, который передает гауляйтерам все необходимые и выдержанные в едином духе директивы.
10. 05. 1942, воскресенье, полдень
«Волчье логово»
За обедом совместно со статс‑ секретарем Баке[326] обсуждались проблемы обеспечения продовольствием. Шеф, воспользовавшись случаем, рассказал, что в свое время Гугенберг, занимавший пост министра, отвечавшего за этот сектор, отверг идею создания государственного запаса зерна в 7, 5 миллиона тонн на том основании, что германская экономика не выдержит, если такой огромный капитал будет лежать мертвым грузом. К сожалению, он тогда ничего не мог поделать, поскольку даже такие вопросы, как выращивание латук‑ салата, и то приходилось согласовывать с парламентом[327]. Как бы нам теперь пригодился запас зерна в 7, 5 миллиона тонн, к тому же 1937 и 1938 годы дали нам очень хорошие урожаи. И нам было бы глубоко безразлично, что прошлый и позапрошлый годы были неурожайными[328]. Отрадно хотя бы то, что он начал войну в 1939 году, а не теперь, когда пришлось столкнуться с трудностями.
За обедом шеф в ответ на реплику о том, что все же очень редко встречаются люди, призванные свершить когда‑ нибудь в своей жизни великие дела, заявил: из таких людей лишь в Моцарте еще в раннем детстве распознали великий талант. Но все равно их жизненный путь предначертан судьбой, и она когда‑ нибудь призовет их показать свою силу.
Каким зажатым он чувствовал себя в Вене, хотя уже обладал в достаточной степени обширными знаниями в самых различных областях. Но обратиться к великому человеку он бы тогда не отважился, равно как и выступить с речью там, где собралось пять человек.
Если бы не война, он, несомненно, стал бы архитектором, вполне возможно – даже вероятнее всего, – одним из лучших, если не самым лучшим архитектором Германии, а не так, как теперь, когда он стал самым лучшим добытчиком денег для лучших архитекторов Германии.
|
|
|
