 |
Мы, пассажиры пятого вагона
|
|
|
|
В мае 1975 года по зову Ильи Кирилловича и актива мы собрались у Белорусского вокзала столицы, в сквере у знаменитого памятника Максиму Горькому. Была назначена наша встреча в честь 30-летия Великой Победы.
Мы знали, что в Поречье открылся дом отдыха, и эти перемены позвали в дорогу больше людей, чем в прежние годы. Кто-то с семьями ещё с вечера приехал на поезде или прилетел на самолёте, чтобы поспеть своевременно, кто-то наутро добрался до Москвы. Некоторые прямо с других вокзалов, как говорится, с корабля – на бал. А кому-то всего-навсего пришлось подъехать на метро или трамвае - москвичи у нас тоже были.
Мы с супругой приехали из города Гуково Ростовской области, где проживали уже с тремя детьми с 1968-го года. Приехали в столицу вечером перед встречей и переночевали на квартире у нашей детдомовки Евдокии Копейкиной на Маленковке, это недалеко от ВДНХ.
К десяти часам утра в сквере – яблоку негде упасть. Было видно, что собрались люди бывалые, у многих поседели виски, и война навсегда оставила свои отпечатки на лицах и в сердцах. Кто-то был на протезе, кто-то – без глаза, без руки. Но почти у всех – награды на груди. Прохожие оглядывались, не могли понять: кто тут встречается?
А у бывших детдомовцев стояли слёзы в глазах. И никто из наших братьев и сестёр не стыдился тех слёз, потому что были они слезами счастья от такой радостной встречи. Обнимались, целовались, расспрашивали друг друга то про одного, то про другого. Я вновь встретился с родным братом. Мы обнялись, разговорились и все дальнейшие дни были вместе. Он поменял имя: теперь звался уже не Спартак, а Сергей.
На вокзал, к электричке двинулись почти строем. Люди нам уступали дорогу, смотрели заинтересованно, спрашивали друг друга: «Кто это? Куда они идут?». Слышали мы такие вопросы, и хотелось ответить: «Это идут патриоты, которые выросли без отцов и без матерей, а отцом и матерью каждому из них стала наша Родина, за которую они отдавали все свои силы и в войну, и в мирное время!».
|
|
|
…За окном вагона электропоезда проплывал так любимый мною подмосковный ландшафт: сосны, ели, берёзы, клёны, кусты, высокое разнотравье. «У нас в Донбассе только степи. – подумалось мне. – Такой красоты нет. Вот с чего надо писать картины». И вновь я жадно искал природные сочетания, чтобы вновь и вновь изображать на своих полотнах шелест листвы, движение облаков, плеск волны, сплетение ветвей и лесную прохладу, чтобы передать зрителю дыхание и настроение живой природы.
Мы ехали к себе домой. Шесть дней – целых шесть дней – предстояло нам прожить в Поречье. Точнее, в корпусах пионерского лагеря.
Нас было когда-то 600 человек. Оставалось к тому времени не более двухсот. Многие из приехавших впервые друг друга не узнавали. Особенно ровесники. Но наших воспитателей, вожатых, активистов – тех, кто формировал из огольцов настоящих людей – узнавали все. И, странное дело: их заботливое отношение, желание всё «разрулить», кому-то помочь, осталось прежним. Вот активист Валентин Архаров – учитель Порецкой сельской школы, краевед, много сделавший, чтобы эта, да и все другие наши встречи состоялись. Или высокий, крепкий Василь Бондаренко, кулака которого когда-то все озорники опасались. Ныне он мирно хлопочет о своих братьях и сёстрах. Маша Морозова (ныне – Быстрова), она-то нас и скликала, рассылая сотни писем, разыскала очень многих. Иван Майстренко, ныне капитан первого ранга, участник войны, отзывчивый, готовый без оглядки оказать любую помощь ближнему. Главное, в общении никаких обид у нас друг на друга не осталось. Мы вспоминали разные события, факты, случаи; смеялись, радовались тому, что узнавали искрящиеся осколки того драгоценного для каждого из нас сосуда, который называется Детство.
|
|
|
Администрация как всегда встретила нас хлебом-солью. И на все последующие дни создала бывшим детгородковцам замечательные условия для пребывания, уют и питание, позволила ещё раз погрузиться в детские воспоминания.
Программа мероприятий у нас была весьма обширная. К памятникам на братских могилах мы торжественно возлагали цветы, ходили по классам местной школы, много выступали перед школьниками с рассказами о нашем детдоме, о наших судьбах, а они выступали перед нами с концертами.
Мы задумчиво бродили по аллеям и тропинкам, вспоминали, вспоминали, вспоминали...
После этой – самой многолюдной встречи бывших воспитанников – были и другие, не менее волнующие. Но ярче в памяти остался тот Белорусский вокзал, накануне юбилейного праздника Победы, гостеприимное Поречье, новые лица, новые узнавания. Ту встречу каждый из нас пронёс через годы и расстояния. Сколько новых связей завязалось! Потом нас собиралось поменьше, возраст брал своё. Но ещё долгие годы мы встречались, дружили семьями, приезжали друг к другу в гости, вели большую переписку. Я брал на наши встречи не только супругу, но и своих детей – хотелось, чтобы они увидели своими глазами то, что я им многократно рассказывал о своём детстве. И многие приезжали со своими детьми, внуками, очень нам хотелось разделить со своими близкими эту несказанную радость.
Об этой встрече, о нашей поездке в свой родной дом детства тогда написали центральные газеты «Красная звезда», «Правда». Наверное, Илья Кириллович пригласил журналистов, а, может, кто из бывших воспитанников. У нас было много интересных личностей. Да и сама история детдома нашего – это знак эпохи, очень непростой эпохи, но по-своему великой.
Достойное воспитание
Благодаря газете «Московский комсомолец» от 14 октября 1987 года вспоминается и ещё одна наша встреча. В 1987 году она была приурочена к 60-летию основания Уваровского детского городка. Как и прежде мы собрались в сквере у Белорусского вокзала, фотографировались, плакали, смеялись.
Рассказывали, как ездили друг к другу в гости, знакомили детей, радовались появлению внуков. Кстати, у одной из воспитанниц – Марины Альгиной – было к тому времени 9 детей и 17 внуков. Многие взяли детей из детских домов и воспитали их в любви достойными гражданами. В заботе друг о друге, порой лучшей, чем у единокровных братьев и сестёр.
|
|
|
Да, наши дети берут пример с нас. И у нас есть, что предложить для образца! Вот бы А.С. Грибоедов обрадовался, получив утвердительный ответ на свой тревожный вопрос: «Где? укажите нам, отечества отцы, Которых мы должны принять за образцы?». От честного служения Отечеству до каждодневной заботы о близких – это мы, это наше кредо, если говорить высоким «штилем». Ведь на самом деле и малое участие, и просто неравнодушие значат много. Вот мы хлопотали всем миром за Асю Миронову – она инвалид. Помогли своей «тёте Оле» – воспитательнице Ольге Александровне Почтарёвой с жильём. В следующем году ей, ровеснице века и последней жительнице «Развалин» – так мы называли каморки обслуживающего персонала в оранжерее – предоставили, наконец, квартиру в новом доме – общежитии для персонала дома отдыха. Разве для них это не важно? И таких примеров – уйма.
Трудным было наше детство, но не потеряли мы веру в добро. Отзывчивость и причастность ко всему сущему, трудолюбие и коллективизм у нас выработались здесь, в Поречье. И не случайно многие стали педагогами.
Мария Васильевна Игнатовская – воспитанница нашего детдома, партизанская разведчица, стала заслуженным учителем РСФСР. Этого же звания удостоена Мария Васильевна Евстигнеева, а также - Дайнеко (имя-отчества не помню) и другие.
Прасковья Черникова выросла в детгородке, осталась работать няней. Позже, когда в усадьбе создали интернат для детей с отклонениями здоровья, работала в нём. Всю жизнь отдала детям!
Педагогами стали Мария Павловна Рыбина, Валентин Петрович Архаров. И, конечно, на всю жизнь им остался Илья Кириллович Меерович, в эту встречу уже седовласый, постаревший, но такой же общительный, неугомонный и внимательный ко всем нам.
|
|
|
Мы с глубоким уважением отдаём дань нашим учителям. Многие из них – незаурядные личности. Это и П.И. Павловский – участник войны, кандидат исторических наук, преподаватель кафедры истории в Ленинградском инженерно-строительном институте; это и подвижники, заслуженные учителя РСФСР, директора Порецкой сельской школы в разные годы – А.А. Гонков и А.В. Абрамов.
…Удивительные мы люди – детдомовцы, жёсткие и добрые, рачительные и щедрые, терпеливые и упрямые – и всё это одновременно в одном человеке! Мы писали друг другу, настойчиво искали своих, часто находили, а порой и нет, как не могли найти родных сестёр Таню Макарову и Аню Дрюкову их братья.
Как-то приехала в Москву на ВДНХ из отдалённого села Мария Евстигнеева. Вечером пошла в цирк. Услышала имя одного из акробатов и увидела его же имя в программке – Игорь Альгин. Подумала: «Уж не наш ли детдомовский?» После окончания представления встретилась с ним – так и есть, он самый, наш Игорь! Он рассказал Марии, что в Москве живёт и бывший директор детгородка Илья Кириллович, и пригласил её на ближайшую нашу встречу.
Нет, не было среди нас равнодушных. Разные были, но не равнодушные. Вместе со страной мы преодолевали и войну, и беду, и восстанавливали её из руин. Да, у каждого из нас своя жизнь, разная по достатку, положению в обществе, но у всех - человеческое достоинство, которое в каждом из нас есть результат воспитания в детстве, правильного, я считаю, воспитания, без сюсюканья, но ориентированного на большую подвижническую жизнь, на формирование и развитие в человеке Человека с большой буквы.
Судьбы наши
Большинство детдомовцев, тех, что постарше моих ровесников, были участниками Великой Отечественной войны. Многие отдали жизнь за свободу и независимость нашей Родины. Это Василий Рудь, Николай Ирадовский, Степан Арион. Наш воспитатель и руководитель оркестра И.Ф. Сыс погиб под Сталинградом. На наших встречах мы с горечью вспоминали и тех товарищей, сведений о которых не имелось. Где-то в годы войны сгинули мои дружки Сашка Галкин и Клим. Затерялись во времени односумы, фамилии которых кто-то из детдомовцев играючи зарифмовал:
Равликов, Роликов, Евский, Гаевский,
Шишкин, Пышкин, Залудышкин.
Кочергин, Гвоздин, Мордвин…
Не встречал нигде я и упоминаний об испанцах, что жили в нашем детгородке.
Но тем более радостными и значимыми были встречи тех, кто выжил. Такие встречи раздвигали горизонты памяти. Мы узнавали о судьбах товарищей, а также и о тех братьях и сестрах, которые в детстве жили рядом, но в памяти стёрлись. Так, например, узнали, что Ваня Федоренко сиротой остался почти сразу после рождения: отец погиб в шахте, мать не выдержала горя и умерла. Ваня был беспризорником, скитался. Долго ночевал в подвалах москворецких бань. Попал в наш детдом, воспитывался где-то рядом со мной. Стал военным моряком, офицером. В 1980-х Иван Степанович Федоренко жил в городе Очакове, руководил обществом «Знание».
|
|
|
Алексей Кузмич Беликов – ещё один наш воспитанник – технолог, кавалер ордена Ленина, проживал в Серпухове, на учёбу в вуз его в своё время отправил детдом.
Яков Артемьевич Иванов стал архитектором, проектировал дома периода индустриального жилищного строительства. В Можайском краеведческом музее находится сделанный им макет Уваровской усадьбы.
Мой одноклассник и друг Пирогов Григорий двадцать пять лет отработал горновым в плавильном цехе никелевого завода в городе Верхний Уфалей на Урале. Плавил никелевую руду в шахтных печах. А общий трудовой стаж – за пятьдесят лет! У него шестеро детей – четыре сына и две дочери. Крепкая советская семья.
Евдокия Копейкина всю жизнь проработала в Московском метрополитене, в последние годы – дежурной по эскалатору на станциях «Рижская» и «Щербаковская» (ныне – «Алексеевская»). Добрая, бесхитростная женщина во второй половине 1970-х годов без лишних разговоров приютила моего старшего сына Павла, который поступал в московский институт. А ведь жильё её состояло из комнаты в коммунальной квартире, где ютились она, взрослый сын Владимир и дочь Наталья, да ещё старая больная собака-лайка. Когда мой сын поступил в институт и остался жить в Москве, Евдокия Михайловна оказывала посильную помощь, а он называл её «тётя Дуся». Вот это – родня!
Мария Георгиевна Быстрова – в детдоме активистка, старшая вожатая Маша Морозова – выучилась на хорошего инженера, проживала в первом наукограде – Обнинске. Она была председателем нашего оргкомитета по проведению традиционных встреч, пожалуй, самая активная из всех нас, сколько в ней было энергии и добросердечности!
А как сложилась судьба у моего брата? После первых встреч детдомовцев в конце 1950-х – начале 1960-х наша переписка вновь прервалась почти на десять лет. Это было связано с тем, что я в поисках лучшей доли с семьёй переезжал из Нерехты Костромской области в Тулу, из Тулы – в Нерехту, затем в Волгоградскую область, потом в Ростовскую. И он переезжал. А встретились мы вновь на одной из детдомовских встреч в начале 1970-х. Проживал он тогда в старинном русском городе Торжок Калининской области, был женат, у него двое сыновей: Алексей и Андрей.
Всю жизнь Сергей Алексеевич Калинин трудился рабочим на заводах: токарь-универсал, кузнец, фрезеровщик. И в работе ему не было равных. Про таких говорят: злой до работы. Награждён медалями за труд, Почётными грамотами.
В 1972 году он с семьёй приезжал ко мне в гости в Ростовскую область, а следом – и я со своей семьёй гостил у него Торжке на улице Зелёной.
Сергей как-то и поведал мне, что у нас есть родная сестра по матери – Светлана, младше меня на три года. Но воспитывалась она не в нашем детдоме. Со Светланой и её семьёй я встретился, когда ей уже было за сорок. Светлана Фёдоровна Середа и сейчас живёт в Братске, ей за восемьдесят, воспитала с мужем Иваном троих детей, имеются внуки, правнуки. Мы до сих пор переписываемся, иногда перезваниваемся, поддерживаем друг друга.
А следы брата ныне затерялись. К сожалению, нет связи и с племянниками…
Переписка
Судьба разбросала бывших пореченцев по разным городам и весям – от Москвы до самых до окраин. Минск, Брянск, Торжок, Сухуми, Курган, Подольск, Обнинск, Копейск, Свердловская, Ростовская, Челябинская области, Казань, Киев, Новосибирск, Одесса…
Сейчас молодёжи трудно представить, но ещё лет двадцать пять назад, когда не было мобильных телефонов, основным средством связи для всех, в том числе для родственников и друзей, являлась почтовая переписка. Мы к каждому большому празднику отправляли и получали красочные почтовые открытки, по каждому значимому событию или просто с разной периодичностью писали письма и в конвертах с наклеенными почтовыми марками опускали их в почтовые ящики.
В моём архиве – переписка с космонавтами, корреспондентами газет, в том числе «Правды», «Комсомольской правды», ростовского «Молота», с однополчанами, писателями, школьниками, музеями.
И, конечно, с особым чувством получал я письма от детдомовцев. Их были десятки, сотни – все разные. Вот Маша Быстрова писала коротко, но часто, и присылала фотографии наших встреч, начиная с самых первых. И все фотографии подписывала, что очень важно.
А Гриша Пирогов писал редко, но обстоятельно, ровным почерком (всё же отличник!), тепло и открыто. С любовью писал о своей большой семье, о жизни.
Родной брат мой писать не любил, очень редко от него случалось получить привет. Даже на многие письма не отвечал. Нет, не из какой-то обиды. Просто не любил писать письма.
Письма Ильи Кирилловича были добрыми, умными и назидательными, поскольку по старой памяти я зачастую просил у него совета – как у отца.
Мои братья и сёстры делились новостями, присылали стихи, как Капитолина Фалина (Заева), рассказы и выписки из разных книг о Можайском районе, о селе Поречье, о графах Уваровых. Присылали песни о Подмосковье, ставшим нам родным, семейные фотографии. Писали обо всём: о себе и своих семьях, о детях, о работе, о политике, и судьбах Родины. Писали из Сибири, с Урала, с Украины, из Москвы и Поречья… что говорить – со всех весей!
Но, как водится, со временем поток писем и открыток иссякал. Уходили люди, прерывались связи, забывалось многое с возрастом.
Так уж устроена жизнь. Не нам судить. Однако, грустно.
|
|
|
