 |
Смутное время и стойкие люди
|
|
|
|
Как я уже сказал, в 1987 году проходила одна из последних крупных наших встреч. Я ещё несколько раз, гостя у сына Павла в Москве, встречался с Ильёй Кирилловичем в его квартире на улице Старый Гай, с москвичками Марией Быстровой, Марией Рыбиной, Катей Замараевой, Дусей Копейкиной, пореченцами Валентином Архаровым, Анатолием Гонковым, Виктором Мосягиным...
Впереди нас ждали большие испытания. Разрушение нашей великой страны – СССР – болью отозвалось в сердцах моих братьев и сестер, горем прокатилось по нашим душам. Может, кто-то и верил, что все произошло как должное. Но только не мы, детдомовцы. Для нас ясность была и тогда, и теперь. Только жажда власти, алчность и мерзость предательства интересов народа и государства – вот что двигало отщепенцами, пробравшимися на высшие руководящие посты страны. А ещё их слабость и никчёмность, недаром через четверть века даже наши СМИ – самые либеральные в мире – не могут никого из них вспомнить добрым словом. А уже враги-то наши не дремали. Но на то они и враги…
Старожил Поречья, активный борец за сохранение уникального усадебного комплекса, Николай Александрович Шляхтов поведал мне, как нелегко пришлось коллективу санатория «Поречье» в те смутные годы.
В конце 1980-х гг. руководством комплекса отдыха «Поречье» и концерном «Фонон» - владельцем усадьбы - был разработан генеральный план развития и подготовлен большой объём проектной документации. Однако, благим ожиданиям не суждено было сбыться. Перестройка перерастала в перестрелку. В январе 1989 г., после этнической резни между азербайджанцами и армянами, в корпусах пионерского лагеря «Электрон» были размещены 75 армянских беженцев из города Баку. В 1991 г. не от хорошей жизни комплекс отдыха был переведён на полный хозяйственный расчёт. Администрация Можайского района и руководство комплекса для привлечения денежных средств из-за границы рассматривали несколько вариантов выхода из сложной экономической ситуации, один из них – разделение комплекса на несколько частей. Н.А. Шляхтов считает, что это была бы катастрофа для усадьбы.
|
|
|
Никак такое развитие событий не устраивало сотрудников санатория. И вот, на общем собрании в мае 1992 г. коллективом комплекса отдыха «Поречье» был выбран новый директор – Н.А. Шляхтов, который несомненно имел авторитет и уважение среди сотрудников и показал себя искренне болеющим за судьбу исторической усадьбы.
А впереди коллектив ждали ещё более сложные проблемы. Финансовая обстановка в стране резко осложнялась, инфляция доходила до 17 процентов в месяц! Кроме того, в сентябре 1992 г. в Подмосковье почти в четыре раза повысились цены на энергоносители. Сотрудники разбегались: ни зарплаты, ни перспектив. Тогда с целью привлечения высококвалифицированных специалистов в комплекс были приняты и поселены десять русских семей из Таджикистана – инженеры, станочники, столяры. В скором времени с их помощью был оборудован и начал выдавать продукцию столярный цех.
Несмотря на то что производство развивалось, собственных денежных средств для содержания сложного хозяйства не хватало. Финансовой помощи от головной организации не было. К концу 1992 г. комплекс отдыха оказался в критической ситуации. Пришлось вводить режим жёсткой экономии: вынуждены были переселить сотрудников, проживавших в пятиэтажном жилом доме, в восточный флигель. Система отопления пятиэтажки и пионерского лагеря была отключена.
– Самым критичным оказалось начало декабря. – вспоминает Николай Александрович. – При температуре воздуха минус двадцать градусов закончился мазут, котельная остановилась. Около двух суток котлы в котельной работали на дровах.
|
|
|
И только слаженные действия руководства и коллектива помогли сохранить оборудование и бóльшую часть теплосетей. В середине декабря на счёт поступили деньги от миграционной службы за содержание беженцев, и это дало возможность провести большой новогодний заезд в санаторий. С огромными трудностями выстояли зиму, а в конце её всё-таки высадили в теплицы рассаду помидоров в теплицы. С приходом тепла началась уборка урожая, как раз к летнему заезду отдыхающих.
Так, денежные средства, полученные от реализации путёвок, выпуска продукции пилорамы, столярного цеха и урожая теплицы позволили санаторию и коллективу продержаться весь 1993 год.
Однако, отсутствие финансовой помощи со стороны головной организации и понимание того, что для сохранения усадьбы, а тем более для её восстановления, требуются очень большие денежные инвестиции, вынудило руководство комплекса, ещё весной 1993 г. обратиться в Правительство Российской Федерации с просьбой о переходе комплекса в государственную собственность. Такое решение было поддержено и всем коллективом.
Похвально, что в такое сложное для комплекса отдыха «Поречье» время, большая часть его работников, несмотря на серьёзные проблемы, продолжала самоотверженно трудиться, обеспечивая содержание усадебного хозяйства и функционирование санатория. Среди самых стойких и достойно проявивших себя в работе - Аболин Александр Владимирович, Баринова Раиса Ивановна, Волынцева Валентина Анатольевна, Дмитриева Валентина Петровна, Кабанов Лев Анатольевич, Печагин Иван Васильевич, Печагина Галина Ивановна, Шляхтова Татьяна Алексеевна.
…Николай Александрович тогда скромно умолчал о своей решающей роли в эти годы. Но теперь, зная его как верного патриота Поречья, твёрдого и убеждённого государственника, надёжного друга, можно смело сказать, что уникальная усадьба Уваровых преодолела самое смутное время во многом благодаря этому вежливому и умелому руководителю, неравнодушному человеку - сильному духом, живущему в согласии с божьим промыслом и в любви к людям.
Я познакомился с ним уже в XXI веке и сразу понял, что дружеские отношения для нас обоих дорогого стоят.
|
|
|
На рубеже веков
Никогда нельзя забывать, что сохранение историко-культурного комплекса «Поречье» на протяжении века – это заслуга многих и многих достойных людей.
Вот и в конце 1993 г. удалось добиться поистине судьбоносного решения: постановлением Правительства России комплекс отдыха «Поречье» был передан в управление важному государственному ведомству. Это решение не только в очередной раз за последние восемьдесят лет спасло Поречье Уваровых от нового разорения, но и дало такой мощный импульс развитию архитектурно-паркового ансамбля, что многие известные бывшие барские усадьбы России могли бы позавидовать. Не сразу, и не легко, но началась полная реконструкция всех усадебных комплексов, воссоздание дореволюционного величия этого уникального национального достояния.
В новый период во главе этого благородного дела встал новый руководитель - Андрей Иванович Терехов – с новыми финансовыми возможностями, с грандиозными планами, целеустремлённый, умеющий добиться результата, но, главное – искренне полюбивший этот райский уголок. Он вложил душу в дело, на которое его определила судьба. Честно, азартно и добросовестно.
И дело пошло в гору. В 1995 г. после напряжённой работы по переселению беженцев и капитального ремонта возобновил работу детский оздоровительный лагерь. Ремонтные работы на главном здании велись без остановки работы санатория. Для разнообразия досуга отдыхающих на одном из прудов в 1996 г. построили баню в русском стиле. А в начале 2000-го г. А.И. Терехов добился решения о начале реконструкции всей усадьбы. Вскоре был произведён капитальный ремонт восточного, затем западного флигелей. В восточном открыли медицинское отделение. Это дало право преобразовать комплекс отдыха в Федеральное государственное учреждение (ФГУ) санаторий-профилакторий «Поречье».
Здесь мой дом родной
На рубеже веков и тысячелетий я был далеко от Поречья, проживал в Восточном Донбассе. В 2002-м перенёс тяжёлую операцию, а на реабилитацию меня пригласил в Москву старший сын Павел. Находился я у него в гостях, и как-то мне взгрустнулось: жизнь подходит к концу, вот бы в последний раз повидать Поречье, проститься с речкой, с холмами да лесами, с дворцом да оранжереей. Вдохнуть поглубже живительный воздух, да передать сыновьям свою любовь к милому сердцу подмосковному краю. Вот и стал я намекать Павлу, что здорово бы съездить в Поречье: «Всего-то сотня километров» – «Там уж никого не осталось, стоит ли ехать?» – усомнился сын. А я продолжал мягко настаивать: «Я не спешу, только выбери время тебе удобное».
|
|
|
И однажды сын сказал: «Поехали». Путь на его служебной «газели» пролетел незаметно. Никогда неунывающий шофер Сергей Морозов легко вел машину, шутил, а я немного волновался: «Хороший он парень, Сергей. С таким не пропадёшь. Вот только остался ли хоть кто-то, кто помнит нас, детдомовских. А то, может, и не пустят?»
Дорогу я знал и, когда въезжали в Поречье, подсказал водителю, где свернуть направо. Остановились возле КПП. Решётчатые ворота закрыты. Сын пошёл «на разведку». Переговорил с охранником, тот куда-то позвонил. Сына пропустили. Я сижу, жду. Из-за деревьев, как всегда, виднелся купол главного дома усадьбы – графского дворца.
– Вон он мой дом родной. – показываю Сергею рукой. – Смотри, какой красивый дворец!
– Да вижу, что не колхозная изба. – шутит, как обычно, Сергей.
Смотрю на часы: 10:30 утра, впереди целый день, как-то он пройдёт. Появился Павел, издалека машет рукой:
– Сергей, давай машину на стоянку. Нас приглашает руководство.
Павел рассказал, что, узнав о приезде одного из бывших детдомовцев, начальство очень удивилось, видать, давно никто не приезжал. Почти сразу за воротами в небольшом кирпичном здании, пожалуй, ещё графских времён, но с современным офисным интерьером, нас встретил сам директор санатория-профилактория. Вот тогда мы и познакомились.
Андрей Иванович Терехов оказался человеком крепкого сложения, немного старше сорока лет. Отнёсся к нам внимательно. Он смотрел уверенно, но немного удивлённо и даже настороженно:
– Так с какой целью вы приехали из Москвы?
– Нет, это сын из Москвы. Я из Гуково Ростовской области. Мне ничего не надо, только посмотреть на мой детдом. Давно я здесь не был.
Андрей Иванович повернулся к сейфу, что-то достал из него.
– Вот у меня будущая книга о Поречье. Здесь написано: «Регулярно выпускали стенгазеты, где «печатались» свои поэты детдомовцы: Юрий Калинин, Шура Иванова, Ваня Карманов и другие». Так, Юра Калинин – это что, вы?
– Ну да, я и говорю, здесь мой родной дом!
– Невероятно. – Директор улыбнулся хорошей доброй улыбкой. Было заметно, как уходит его официальный холодок. – Что ж, если это ваш дом – то располагайтесь. Расскажите о себе, а я пока чайку попрошу принести. Не возражаете?
|
|
|
Я развёл руками:
– Ну, что вы?
Андрей Иванович по внутренней связи дал какие-то указания. И вскоре мы вели беседу за чашкой чая.
Через какое-то время в кабинет вошёл высокий, немолодой уже, тоже за сорок лет, сотрудник. Андрей Иванович его представил:
– Мой заместитель Николай Александрович. У меня, поверьте, дел невпроворот, а он вам всё покажет, расскажет. Желаю хорошего дня, увидимся. – и он протянул для рукопожатия свою крепкую руку.
– Спасибо, а то я уже засомневался, пустят ли меня. Важный объект тут что ли?
– Ну, конечно. Усадьба Уваровых – наша национальная гордость. Возрождаем былое, строим современное…
Так мы втроём (я, сын и водитель) попали в руки Николая Александровича Шляхтова, который не только отнёсся к нам исключительно внимательно, проведя вместе с нами почти целый день, но и проявил искреннюю заинтересованность, слушая мой рассказ о детских годах, и даже задавал много конкретных вопросов. О себе же – почти ничего, только хитровато щурился, будто говоря, что ещё не пришло время.
– Ну как, Юрий Алексеевич, узнаёте свой детдом? – Николай Александрович смотрит на меня сверху вниз, улыбается.
– Как не узнать?! Здесь всё родное. – отвечая, мне приходится задирать голову. Осматриваюсь: вот развалины скотного двора, а тут была конюшня. Липовая аллея, там флигели, стоящие в лесах, главный дом – тоже наполовину в лесах. – Видно, вы тут серьёзно занялись ремонтом.
– Да, как видите.
Время уже близилось к обеду, и после осмотра снаружи дворца и окрестностей наш провожатый привёл нас в детский оздоровительный лагерь. Здесь всё аккуратно, чисто, клумбы с цветами, спортплощадка, корпуса с большими окнами.
– А где же самолёт? Вот здесь точно перед входом стоял МиГ.
– Как вы это помните? Давно уже нет его. Проходите, пожалуйста.
Это приветствует нас директор лагеря «Поречье» Владимир Анатольевич Гонков, с которым нас только что познакомил Николай Александрович. Новый знакомый тоже весьма высокого роста, но поуже в кости, и помоложе заместителя директора. Тем не менее и в усах, и в шевелюре его серебрится седина, которая придаёт значимости, несмотря на его явную добрую расположенность к нам.
Оказалось, что Владимир – сын бывшего директора Порецкой средней школы Анатолия Алексеевича Гонкова, историка, краеведа, много сделавшего для создания Книги Памяти Пореченского административного округа и для восстановления имён воинов, захороненных в восьми братских могилах, находящихся на этой территории. Но мне интересно и то, что Анатолий Алексеевич учительствовал здесь в 1930-е, и скорее всего, был и моим учителем.
В просторной столовой детского оздоровительного лагеря нас гостеприимно и вкусно накормили.
Так как в главном доме велись реставрационные работы, да и по территории санатория то и дело проезжали строительные машины – автокраны, миксеры – Владимир Анатольевич предложил пройтись по селу Поречье, встретиться с его отцом.
Так, мы на нашей «газели» в сопровождении новых знакомых проехали к церкви Рождества Богородицы, постояли на площади перед ней, затем проехали к братской могиле, что рядом с сельской больницей.
Здесь и встретились с А.А. Гонковым, повспоминали многое – от довоенной поры до последних встреч детдомовцев. Анатолий Алексеевич в Поречье с 1933-го года, почти как и я. Приехал он сюда учительствовать в школе колхозной молодёжи, как тогда называлась сельская школа, да так и прикипел к удивительно красивой земле да к трудолюбивым и добродушным порецким жителям. Долгие годы работал учителем, завучем, директором Порецкой средней школы, возглавлял военно-патриотическую работу группы «Поиск», которая восстановила более пятисот фамилий погибших и захороненных в братских могилах советских воинов.
В тот первый приезд мы встретились и с Виктором Масягиным. Он с женой проживал в небольшом, со временем утратившим лоск, доме. Ему было глубоко за восемьдесят, но он вспомнил меня, обрадовался. Слёзы навернулись у обоих. Мы долго сидели, слабо пожимая друг другу руки. Сын сфотографировал нас. Помню, как его супруга – таких же преклонных лет небольшая старушка – напрасно волновалась:
– Как же так неожиданно, и на стол-то накрыть нечего.
– Ничего, мать, мы ведь проездом, только повидаться. Вот приедем ещё...
Оказалось, что эта встреча накоротке была последней. В следующий наш приезд Владимир Анатольевич сказал, что схоронили Виктора Григорьевича Масягина…
Новые друзья
Слишком быстро пролетело время пребывания. Но оправдались самые лучшие мои ожидания. Нас уважительно встретили, и я с тех пор обрёл новых друзей. Теперь, «в детдом» можно было ездить по прямому приглашению директора Андрея Ивановича Терехова. И последующие годы действительно подарили мне незабываемые встречи и счастье вновь и вновь соприкасаться с детством, причём в компании людей близких мне по духу, заинтересованных в поисках фактической истории и просто порядочных.
На протяжении более десяти лет продолжались мои поездки в Поречье, встречи с руководителями санатория-профилактория. И всякий раз, когда я по приглашению А.И. Терехова, Н.А. Шляхтова или В.А. Гонкова бывал на родной земле – всегда им было чем меня удивить.
Вот санаторная столовая. В 2003 году её вид стал не хуже столичного ресторана «Славянский базар». Внешний вид – в соответствии с классическим стилем уваровского дворца, интерьеры – лепнина, ковры, зеркала, картины. И всё – со вкусом, богато, изыскано, но не приторно. А какие повара! Готовят вкусно, разнообразно. Очень вежливый персонал. Ну как после обеда их не поблагодарить! У входа в столовую среди цветов удобные скамейки: присядь, наслаждайся нектаром воздуха, красотой природы и произведению рук человеческих!
Памятник на братской могиле напротив оранжереи новый, бронзовый, на гранитном постаменте. Не только памятник – весь мемориал в 2005 году реконструировали и открыли 9 мая – к 60-летию Великой Победы. Здесь кругом уложена тротуарная плитка, цветы высажены в фигурных клумбах, и трава аккуратно подстрижена. Всё достойно памяти павших.
Когда-то я вместе со своими братьями и сестрами возлагал венки к памятнику на этой братской могиле. Теперь в 2006-2011-м годах я читал свои стихи перед торжественным строем подростков из детского лагеря и перед гостями санатория во главе с руководством. В День Памяти и Скорби 22 июня здесь стало традицией торжественно возлагать на могилы павших траурную гирлянду, цветы и проводить митинги памяти. Также и на новом мемориале возле сельской больницы, который был реконструирован к 2010-му году.
По приглашению руководства комплекса я неединожды участвовал в жюри оздоровительного лагеря «Поречье» на разных конкурсах, в фестивалях, торжественных линейках и даже поднимал на флагшток флаг с эмблемой лагеря. Ну прямо как у нас в детдоме, только флаг у нас был красным.
Спасибо руководству санатория за дни, которые я провел в родных стенах, за большое человеческое участие и внимание, проявленное к моей персоне! За многолетнюю дружбу.
Путешествие по Иночи
А разве можно забыть время, проведённое на прудах и речке Иночь в жаркую летнюю пору 2007-го года. Тогда Николай Александрович, традиционно встретив нас с сыном, вроде бы буднично пригласил:
– А хотите на речку?
– Плотину помню, а речка уж, наверно, пересохла? – усомнился я.
– Пойдёмте, ещё и рыбку половите. – Николай Александрович немногословен, но многозначителен. Я уже понял, что своё дело он знает отменно.
Пошли мимо дворца, вековой лисвенницы, старых дубов, лип и берез, спустились под гору, напились из Святого источника холодной ключевой воды, и я подметил: сколько лет этому источнику, а он как новый, значит, тоже позаботились, восстановили. А вот развалины здания для водоподъёмной машины с огромным маховым колесом встретили нас в том же безмятежном состоянии, в каком они пребывали с довоенной поры.
Река же меня удивила. Широкая плотина, пруды очищены, расширены, кругом водный простор, даже больше, чем было у нас до войны. Оборудованная пристань, на воде – лодочная станция. Впереди – водная гладь, позади – аккуратно подстриженная трава, солнце светит. Какая красота! Ради этого стоило сюда приехать и за тысячу километров.
– Вот, сын, смотри, какой простор! Здесь прошло моё счастливое детство. Счастливое – несмотря ни на что!
На пристани мне и сыну предоставили лёгкую лодку-плоскодонку, вёсла, и мы отправились в нереальное, почти фантастическое путешествие. Позади осталась плотина, недавно восстановленная и наполнившая простор водной глади небывалой ширью.
– Вот здесь мы в детстве ловили раков, здесь дядя Паша ставил свои сетки. – я говорил, а сын неторопливо налегал на вёсла и слушал. – О! И мост на Большой остров восстановлен! Он действительно был до войны! Правда – лёгкий, «воздушный». Вот он наш заветный остров. Такой же поросший лесом. Сколько детских «тайн» он хранит!
Доплыли до небольшого уютного пляжа. Дети и взрослые купаются, на берегу - резная веранда, тенты от солнца, в буфете – холодные напитки, соки, мороженое. Чистота кругом, к пляжу из лесопарка ведут аккуратные дорожки-просеки. Подумалось: «Наверно, так было и при графьях».
В буфете сын прикупил пива, и мы поплыли на лодке дальше. Когда проходили высокий обрывистый берег, вспомнилось, как когда-то здесь мы играли, копаясь в песке, и однажды обвалившейся землёй засыпало воспитанника.
А вот здесь был старый омут, и где-то рядом бил ключ – водоворот с ледяной водой, которая даже зимой не замерзала. Мы ныряли под этот водоворот, и тоже как-то утонул один школьник наш, не помню, как его звали. После этого мы стали бояться купаться здесь.
Многое вспоминается, и хорошее, и всякое. Вот она река – моя родная стихия! Зеркало воды, в заводях – камыш, на мелководье – кувшинки. И пусть в новой поросли стали едва узнаваемы берега, но ощущения – непередаваемы. Сколько здесь всего пережито – купались, ныряли, захлёбывались, тонули, играли, ловили раков, рыбу, ходили на плотах из досок, сучьев – из всего мастерили их, что попадалось под руку.
Сколько песен и стихов посвящено вот этой средней полосе России, сколько художников пытались уловить и живописать божественную красоту русских рек в величии и простоте лесистого окружения! И мне навсегда полюбилось Подмосковье. Именно отсюда, из порецкого детства черпал я всю жизнь сюжеты для своих пейзажей, упивался естественной красотой восходов, лесов, перелесков, озер и рек. Признаюсь, на моих картинах все реки – Иночь, все утренние и вечерние зорьки – отсюда, из Поречья.
…Такая солнечная погода, а на реке – прохлада. Удочки мы кое-где забрасывали, но больше любовались рекой и её берегами. Здорово! Незабываемо! Спасибо, Андрей Иванович, Николай Александрович!
Через часа три-четыре на водной станции мы сдали лодку, медленно поднимались в гору, всё-таки у меня возраст. Но и дух молодости вернулся, вроде я как снова детдомовец: вспомнил, как по весне к стволам берёз в месте надреза привязывал баночки – за ночь сок набежит, и вот уже утром я спешу к своей берёзе и пью свежайший прохладный сок. Вкусно! Здорово! …Вздохнул. Что-то я расчувствовался... Прошли по стройной липовой аллее, присели на удобную скамейку. А тут как раз мимо директор санатория идёт.
– Ну, как вам отдыхается?
– Нет слов, Андрей Иванович. Как будто в детстве побывал! – Я едва не обнял директора от искренней благодарности.
– На следующий год приезжайте, дворец увидите лучшим, чем он был до войны. Работы идут вовсю.
– С радостью приедем!
Навстречу утренней заре
В один из следующих приездов, не помню, году в 2009-м или в 2010-м поутру встречал нас Владимир Анатольевич Гонков, добрый и по-интеллигентски обходительный.
– Я думаю, вы будете удивлены нашим переменам.
– Ну? Чем же вы меня удивите?
– Пойдёмте к главному дому.
О, чудо! На липовой аллее стою и вижу свой детский дом, почти точно таким же, каким он был в моём детстве. Только, конечно, новее, свежее, интереснее. Смотрю и не верю: графский дворец в сказочном великолепии! И я кланяюсь в пояс, хотя мне уже пошел девятый десяток. Всем людям, сотворившим эту красоту.
С благоговением через открытые кованые ворота вхожу в парадный двор, образуемый фронтоном дворца и флигелями. Предо мною поляна с аккуратно подстриженной травой, чистая замощённая площадь. В центре – изящная цветочная клумба в несколько ярусов. Парадный вход во дворец воссоздан таким, какой он был при Уваровых – с подъездом для конных экипажей, с изящными «газовыми» фонарями.
– Великолепно! А вот у нас здесь, – показываю на центральную клумбу, – на постаменте стоял бюст Ленина. Интересно было бы узнать его судьбу.
– Говорят, после войны его уже не было, возможно, жители закопали, спрятав от гитлеровцев, а, может, лежит где-то на дне реки. – К нам присоединился Николай Александрович Шляхтов. – Юрий Алексеевич, пройдёмте во дворец.
То, что предстало перед моими глазами, наверно можно было увидеть только во сне. Сразу за парадными дверями раскинулись шикарные интерьеры графских времен. С портретами бывших хозяев в широких рамах, в блеске золота и сиянии мрамора. Мы с сыном побывали в люксовых комнатах для отдыхающих, в библиотеке, музыкальном салоне с белой мебелью и белым же роялем, в киноконцертном зале. И даже в музее – просторной комнате с витринными шкафами, где нашлось место и XIX-му веку, и Великой Отечественной войне. Но сразил нас зимний сад с фонтанами и римскими скульптурами, с баром и кованой мебелью. А над простором зимнего сада возвышался знаменитый бельведер графа Уварова.
По витой лестнице с коваными ажурными перилами мы поднялись на смотровую площадку, обустроенную снаружи бельведера.
Перед нами расстилалась живописная панорама самого красивого подмосковного пейзажа, самого лучшего из всех, какие только можно себе представить. Это было чудо! Конечно, ни у графов, ни у нас в детдоме такой смотровой площадки не было, но каков замысел! Да, дворец много раз перестраивался, приспосабливался под новые задачи. Вот и нынче задача новая – создать (и создали ведь!) для отдыхающих такой уют, чтобы у любого гостя, уставшего от бренных забот, душа развернулась на всю ширь этого российского простора, и зазвучала бы – незнамо откуда, то ли с небес, то ли из глубины души – щемяще радостная русская мелодия, вроде «Славься!» Михаила Ивановича Глинки, и сами собой сложились бы верные слова, и захотелось бы прошептать, как прокричать: «ВОТ ОНА, РОДИНА! ВОТ ОНО СЧАСТЬЕ-ТО ГДЕ! СЛАВА ТЕБЕ, РОССИЯ ВО ВЕКИ ВЕКОВ! СЛАВА!!!»
– Спасибо. Спасибо всем, кто это создал. – от нахлынувших чувств у меня перехватило горло: – Даже не верится. Какое величие!
– Ну, создали-то ещё графы. – отвечает с юмором Николай Александрович. – А уж капитальную реконструкцию осилило нынешнее государство Российское. – Николай Александрович улыбается: – Ну как, похож дворец теперь на тот, в котором вы провели своё детство?
Что ответить? С одной стороны – конечно! Как приятно осознавать, что вот оно – всё знакомое с детства, каждый уголок, хоть с закрытыми глазами иди. Основное сохранено бережно и приумножено. Этого ли мы не хотели, об этом ли не мечтали в послевоенное время? Ещё как мечтали!
А с другой стороны… После войны я видел разрушенную усадьбу, везде запустение, у оранжереи – свежие братские могилы. Позже видел на скорую руку восстановленный дворец, приспособленный для дома отдыха. Но думал о том, что вряд ли когда-нибудь воспрянет Поречье Уваровых своим изяществом, каким оно было при сановных и пассионарных хозяевах. Да, некоторым величавым усадьбам повезло, таким как Архангельское, Середниково, Кусково, Остафьево, Мураново. Они в ХХ веке усилиями советской власти остались центрами культуры, музеями и не утратили своего шарма. Поречью тогда повезло меньше. Война, казалось, окончательно загубила некогда уникальный архитектурно-парковый ансамбль. Бывшие детдомовцы, посещая после 1963-го года родные места, радовались возрождению к жизни каждого здания, да что там говорить – каждого метра бывшей графской обители, участвовали в научных конференциях, высаживали деревья, писали письма о необходимости сохранения того, что ещё осталось. Много добрых людей, среди которых и большой русский писатель Леонид Леонов, сделали всё, чтобы возродить, сохранить былое. Сделано в 1960-1980-е было немало. Но разве можно сравнить сегодняшнее великолепие, достойное высшего царского света XIX века, с тем, что оставалось в тридцатые и возводилось в семидесятые годы прошлого века?
Величественный дворец, словно заново рождённый, засиял, расцвёл. Сколько надо было приложить сил, средств, упорства, души, чтобы возродить к жизни это сокровище земли русской!
Послесловие
Поречье всегда присутствует в моём сердце. И радость охватывает от того, что судьба подарила мне на исходе лет ещё и ещё раз увидеть колыбель своего детства, встретиться с такими людьми, которые бескорыстно приглашают приезжать и наслаждаться этой красотой. Вот такая она, моя Родина. За которую я не зря пролил кровь в Великой Отечественной войне. Ради которой прожил большую, интересную, нелёгкую, но счастливую жизнь.
Участник войны, орденоносец, шахтёр, пожарный, художник, писатель, войсковой старшина Союза Казачьих Войск России и Зарубежья, лауреат разных премий, почётный гражданин шахтёрского города Гуково Ростовской области, шестьдесят лет живу в счастливом браке с Зинаидой Александровной, у нас трое детей – Павел, Михаил, Василий, шестеро внуков…
А становление личности, воспитание патриота, начало упорного труда в правильном для состоявшейся жизни направлении происходило именно отсюда, из этого благословенного места под названием Поречье.
Если смотреть шире, то можно сказать, что Бог (или природа, кому как нравится) дал мне смысл, отец с матерью – характер, а детдом дал такое нравственное направление, по которому я всю жизнь сверяю свои поступки и по-крупному ни разу не ошибся, не перепутал добро со злом, не блудил в темноте, не искал истины – она была предо мной ясна с тех довоенных годов и – навсегда. Это истина добра, любви, справедливости, равенства и братства между людьми.
Пусть же истина передаётся и дальше – потомкам.
Моё Поречье
В Подмосковье я знаю посёлок.
На лесистых холмах он стоит.
Через речку к нему на пригорок,
Извиваясь, дорога бежит.
Я смотрю на протоптанный путь:
Как давно бегал здесь босиком!
А сейчас бы присесть, отдохнуть –
Тяжело стало в гору пешком.
Но осталась во мне та закалка,
Что дал нам родной детский дом.
До сих пор я встаю спозаранку
И всё жду: заиграет ли горн?
Под барабаны, счастливые, бодрые
Дружно шагали в строю октябрят
Мы – разных кровей, но одинаково гордые
За нашу державу – Страну Октября.
С той поры сменилась эпоха,
И Союза на картах уж нет.
Но когда на душе порой плохо –
Вспоминается жизни рассвет.
Сегодня я снова в посёлке...
Пусть витает вокруг комарьё,
Здесь туя, боярышник, ёлки –
Всё, что в детстве было моём.
Наше прошлое нынче в музеях,
Но осталось Поречье стоять,
Чтобы мы, душой не старея,
К нему возвращались опять.
Содержание
Об авторе. 3
Вступление в тему. 5
На пути к Поречью.. 13
Первые впечатления. 17
Знакомство с детгородком.. 19
Контингент.. 20
Огольцы.. 21
Активисты.. 23
Свой среди своих. 25
Брательник. 27
Жизнь впроголодь. 29
Речка Иночь. 32
Просто разбойники. 33
Дети трудового народа. 35
Живодёр. 37
Жестокость. 39
Хорошие игры.. 41
Накануне. 42
Новый директор. 44
Первые перемены.. 48
О зверинце и зверятах. 50
Новая жизнь. 51
О революционерах и Крупской. 53
Школа. 55
Внучата Ильича. 57
Побег. 61
Испанцы.. 63
Пирог. 65
Наш распорядок дня в 1939 году. 67
Счастливая пора. 73
Пора взросления. 75
Учиться военному делу настоящим образом.. 77
Встреча Нового года. 79
Начало 1941 года. 81
Война. 82
Лето 1941 года. 84
Эвакуация. 85
Казанский вокзал. 87
На трудовой вахте. 89
Скитания. 90
На фронте. 91
После ранения. 92
Снова в Поречье. 94
Поречье в лихую годину. 95
Первые встречи. 96
Судьба усадьбы в 1960-80-е гг. 98
Мы, пассажиры пятого вагона. 100
Достойное воспитание. 103
Судьбы наши. 105
Переписка. 107
Смутное время и стойкие люди. 108
На рубеже веков. 111
Здесь мой дом родной. 112
Новые друзья. 116
Путешествие по Иночи. 118
Навстречу утренней заре. 120
Послесловие. 124
Моё Поречье. 125
Юрий Алексеевич Калинин
Навстречу утренней заре
Над книгой работали:
редактор – П.Ю. Калинин;
набор текста – А.П. Калинина;
дизайн, вёрстка – Ю.П. Калинин.
Издательство, выходные данные
|
|
|
