 |
5. Допетровская и петровская Россия. Духовная жизнь
|
|
|
|
5. Допетровская и петровская Россия. Духовная жизнь
До сих пор ещё принято изображать XVII‑ ый век в противоположении Петровской эпохе, как «время дореформенное», как темный фон великих преобразований, столетие стоячее и застойное. В такой характеристике правды очень немного. Ибо XVII‑ ый век уже был веком преобразований…… Совсем неверно говорить о Московской замкнутости в XVII‑ м веке. Напротив, это был век встреч и столкновений, с Западом и Востоком. Историческая ткань русской жизни становится в это время как‑ то особенно запутанной и пестрой.
Протоиерей Георгий Флоровский. «Пути русского богословия»
5. 1. Был ли Ренессанс на Московской Руси?
О месте Московской Руси в Европе. В критической статье о фильме Павла Лунгина «Царь» консервативный публицист Егор Холмогоров возмущается подачей Московской Руси в современном искусстве. Холмогоров пишет по поводу фильма, но подразумевает общее отношение российской «интеллектуальной элиты» к допетровской России:
Из каждого кадра на нас смотрит бедная, бледная, ободранная, нищая, грубая, мнимо «посконно‑ исконная» Русь. Елена Глинская говорит с интонациями сватьей бабы Боборихи, бояре ведут себя как кулаки‑ мироеды в русской деревне 1920‑ х. Всюду нищета, грубость, примитивность слов, мыслей и чувств. Ничего кроме презрения у нормального человека такая Русь не вызовет и никакой «любовью к отечественным гробам» это презрение не перешибёшь… И бороться с этой чудовищной «традицией» современного российского кино и литературы, проецирующих местечковое невежество авторов на элиту крупнейшего государства Ренессансной Европы, надо публичным осмеянием, штрафами да публичными порками».
|
|
|
Призыв Холмогорова к публичной порке Лунгина и прочих «клеветников России» – ненужная грубость, хотя он во многом прав, критикуя «Царя». Интересно причисление им Московской Руси XVI века к государствам «Ренессансной Европы». Знаток древнерусской литературы, Д. С. Лихачёв, писал осторожнее, он полагал, что в конце XIV – начале XV в. на Руси проявились ренессансные явления – «Предвозрождение», но «они не получили в дальнейшем должного развития». Как таковой, «единой эпохи Возрождения в России не было. Было «замедленное Возрождение». По мнению Лихачёва, «XVII век в России принял на себя функции эпохи Возрождения, но принял в особых условиях и в сложных обстоятельствах, а потому и сам был «особым», неузнанным в своем значении». С Лихачёвым не согласны М. Т. Петров и А. А. Арутюнов, отрицающие как «Предвозрождение», так и «неузнанное» Возрождение XVII в. Наконец, П. А. Киле считает, что Ренессанс в России имел место, но в XVIII в., и возник благодаря преобразовательной деятельности Петра I.
Спор о Возрождении (Ренессансе) в России далеко не однозначен. Большинство историков и искусствоведов считают Ренессанс явлением сугубо европейским, характерным для католических и протестантских стран XIV–XVI вв., тогда как Н. И. Конрад (его взгляды отчасти разделяли А. Тойнби и Д. С. Лихачёв) трактовал Ренессанс как явление универсальное, встречавшееся у культурных народов Евразии с VIII по XVII в. Спор этот прямо связан с выяснением места России в Европе. Ведь по сей день нет согласия, была ли Московская Русь европейской страной, отставшей от Запада из‑ за окраинного положения, сурового климата и нашествий кочевников, либо представляла особую цивилизацию, несводимую к европейским образцам. В этой же плоскости лежит вопрос, насколько реформы Петра изменили направление духовного развития России. Ответ на него повлияет на оценку допетровской и петровской России и мифологии, созданной вокруг этих периодов. Рассмотрение следует начать с дел церковных, ибо основной формой духовной жизни русских XVII в. была религия.
|
|
|
5. 2. Русская Церковь перед Расколом
Православное Царство. В 1448 г. собор русских епископов объявил решения Флорентийской унии еретическими и посвятил в митрополиты епископа Иова без согласия Константинопольского патриарха. Так Московская церковь обрела независимость – автокефалию. Великий князь, духовенство и народ убедились в своей правоте, когда в 1453 г. пал Константинополь, захваченный турками. Ещё раньше турки покорили православные балканские страны, и Московское великое княжество стало единственным Православным Царством, [239] а его государь – единственным Православным Царем. К началу XVI в. старец Спиридон обосновал происхождение Великих князей Московских «от рода римъскаго Августа царя», а старец Филофей объявил, что вместо Второго Рима, Византии, явился Третий Рим, который есть последнее всемирное Царство.
Нравственный надлом Смуты. Для русских людей не было сомнений, что Святая Русь избрана Богом, что русский царь – единственный в мире православный царь, и что богослужение московского чина – истинно правильное богослужение. К началу XVII в. московские люди имели самое высокое мнение о себе, своей вере и государстве. Эти оценки были поставлены под сомнение событиями Смутного времени. Протоиерей Георгий Флоровский справедливо обратил внимание на психологические потери народа, пережившего Смуту. Он пишет:
«… Смута была не только политическим кризисом, и не только социальной катастрофой. Это было ещё и душевное потрясение, или нравственный перелом. В Смуте перерождается сама народная психея. Из Смуты народ выходит изменившимся, встревоженным и очень взволнованным, по‑ новому впечатлительным, очень недоверчивым, даже подозрительным. Это была недоверчивость от неуверенности. И эта душевная неуверенность или неустойчивость народа была много опаснее всех тех социальных и экономических трудностей, в которых сразу растерялось правительство первых Романовых…».
|
|
|
Ударом по идее Православного Царства было явление ложных царей – чего раньше не ведали. Ведь Симеон Бекбулатович не был царем ложным. Все знали, что на царство его возвёл Иван Васильевич. Не умалял Симеон и царского имени. Потомок ордынских ханов, по местническим понятиям он превосходил всех, кроме «корени царского». Не случайно, целование креста царю Борису сопровождалось клятвой «царя Симеона Бекбулатовича и его детей и иного никого на Московское царство не хотети видети, ни думати, ни мыслити…». Годунов был уже царь неправильный – не царского корени. Бориса сменил «розстрига» – «предтеча богоборного Антихриста», после его убийства престол незаконно захватил Шуйский, прозванный «шубником». Явился и второй самозванец. С отчаяния, москвичи присягнули Владиславу. Приглашение государя из иноверной страны нанесло сильнейший удар по идее Православного Царства.
В Смутное время московские люди встретились с тысячами литвинов и поляков. Для московитян, особенно, женщин, многое в них казалось прельстительным – нарядная одежда, бравая осанка, обходительность, ловкость в танцах, лихость. Множество жён и девиц попало в лагеря тушинцев, «и когда мужья и отцы выкупали их, то они сами бежали и вешались на шеи любовников: «Ох! » – кричали они, по словам современника, – «вы – свет‑ благодетели! » – «Были оне, – говорит он, – очарованы волшебством и оттого изгарали сердца их». Поддались и донские казаки – многие служили «батьке» Лисовскому. Если людей попроще прельщал блеск поляков, то бояр привлекали права польских магнатов, а иных, пусть немногих, образованность. Князь Иван Хворостинин, утверждал, что «на Москве людей нет, всё люд глупый… московские люди сеют землю рожью, а живут все ложью» и промышлял отъехать в Литву. «Иван Дукс», [240] как он звал себя, был одним из первых русских западников.
Польское вторжение породило и другую крайность – неприязнь к полякам, всему католическому и даже ко всему иноземному. Московское духовенство перешло к практике приёма католиков и протестантов в православие через перекрещивание. Перекрещивать стали и православных «белорусцев» и «черкасов»: на соборе 1620 г. было решено крестить их вновь, как «недокрещённых обливанцев». Среди духовенства укрепилось мнение, что излишняя учёность может повредить вере. Обучение грамоте и богословию сопровождалось поучениями против книжной премудрости. В школьной прописи 1643 г. приведены слова старца Филофея от 1521 г., не устаревшие для ревнителей чистоты православия и в середине XVII в.:
|
|
|
«Братие, не высокоумствуйте, но в смирении пребывайте. Аще же кто речет: веси ли всю философию? И ты ему рцы: еллинских борзостей не текох, ни риторских астроном не читах, ни с мудрыми философы не бывах…. учуся книгам благодатного закона как бы можно было мою грешную душу очистить от грехов».
Итак, ещё в первой половине XVII столетия в русском обществе наметились признаки раскола, пока не религиозного, в отношении к иноземному влиянию, пусть греческому, но опасному для московской обособленности.
Книжная «справа». Сомнения в своей праведности, столь новые для московских людей, сказались в таком важном деле как правка богослужебных книг для печати, известная как «книжная справа». XVII в. стал для России веком печатания духовных книг. До начала Смуты в Московском государстве было напечатано 8 книг. [241] В Смутное время – 3 книги. В 1611 г. во время пожара Москвы, сожженной поляками, сгорел Печатный двор. В 1613 г. Печатный двор был восстановлен и выпустил 5 книг. Запросы в религиозной литературе нарастали, но всё упиралось в выбор текстов для печати. Их приходилось выбирать из множества греческих и церковнославянских списков. Сличение списков и первопечатных изданий выявляли не только описки и опечатки, но смысловые расхождения. Нужна была «книжная справа», требующая знание греческого языка, редкое у московского духовенства.
Нехватка печатных книг привела в появлении в России с конца XVI в. богословских и школьных книг «литовской печати», отпечатанных в украинских и белорусских типографиях. Их привозили западнорусские купцы и монахи и московские люди, ездившие за «литовский» рубеж. Приезжали и «литовские» печатные мастера, находившие себе работу на московском Печатном дворе. Приезжих богословов стали привлекать к «книжной справе», но их участие, а ещё больше привозимые ими сочинения вызвали резкое противодействие патриарха Филарета. В 1627 г. по его указанию было сожжено «Учительское Евангелие» украинского архимандрита Кирилла Транквиллиона «за слог еретический и составы, обличавшиеся в книге». В 1628 г. патриаршим указом велено было отобрать у всех церквей и монастырей «литовские» книги и заменить их московскими. Опасения вызывали и греческие книги «новых переводов», напечатанные в Венеции и Риме. Было сильное подозрение, что переводы эти порченные. Сами греки, предупреждали, что «имеют де папежи и люторы греческую печать, и печатают повседневно богословные книги святых отец, и в тех книгах вмещают лютое зелье, поганую свою ересь».
|
|
|
«Боголюбцы». Отношение к греческим книгам и греческому богослужению изменилось при Алексее Михайловиче. С приходом молодого царя вокруг него и его духовника протопопа кремлевского Благовещенского собора Стефана Вонифатьева складывается кружок «ревнителей благочестия» или «боголюбцев». В его состав вошли придворные бояре Ф. М. Ртищев и Б. И. Морозов, архимандрит Новоспасского монастыря Никон, протопоп Казанского собора Иван Неронов, протопопы – Аввакум из Юрьевца Повольского, Логгин из Мурома, Даниил из Костромы и др. Всех их объединяло желание исправить народные нравы и привести в порядок церковную жизнь. Они восставали против порочной и зазорной жизни духовенства, стремились ввести в богослужение чинность, истовость, учительность, чтобы сделать церковные службы назидательными для народа. Боголюбцы понимали роль церковных книг в сохранении чистоты вероучения и важность «книжной справы», но на этом единство кончалось и выступали противоречия, оказавшиеся непримиримыми.
Большинство боголюбцев допускали справу богослужебных книг по старым образцам, полностью исключив новые греческие и западнорусские издания. По‑ иному думали немногочисленные, но влиятельные московские «ревнители» во главе со Стефаном Вонифатьевым и царём Алексеем. Поклонники греческой и киевской учености, они считали необходимым тесное единение Русской церкви с Вселенскою греческою. Образцом православия должна быть греческая церковь, сохранившая древнюю чистоту обрядов и церковного чина. Если русские обряды, чин и книги в чем‑ либо несходны с греческими, то это потому, что у русских они подверглись порче. Московские боголюбцы любили греческие обряды и церковный чин и первым среди них царь – большой ценитель красоты церковных обрядов и пения.
Подготовка преобразований началась с выпуска в 1648 г. по инициативе Стефана «Книги о вере». Впервые за много лет греков защищали от обвинений, что их вера «испроказилась» – и «в неволе турецкой християне веру православную целу соблюдают…. да заградятся всякая уста глаголющих неправду… на смиренных греков». В том же году были изданы несколько церковных книг, исправленных по греческим и южнорусским книгам. В 1649 г. из Киева приехали учёные монахи – Арсений Сатановский и Епифаний Славинецкий, а на следующий год – Дамаскин Птицкий. Их вызвали для книжной справы, переводов с греческого и обучения школяров языкам и наукам. С той же целью Ф. М. Ртищев в 1649 г. приглашает с Украины в Андреевский монастырь учёных монахов, а также 12 певчих для пения киевским распевом и обучения русских певчих.
В 1648–1651 гг. боголюбцы вели борьбу за отмену «многоголосия» в церковной службе, когда священник, дьяк и дьячок одновременно читали и пели в два или три голоса. Стефан и другие ревнители начали заменять в своих церквах «многоголосие» на «единоголосие». Против «единоголосия» выступил патриарх Иосиф, собравший в 1649 г. церковный собор, который постановил сохранить «многоголосие». Уязвленный царь потребовал передать вопрос на рассмотрение константинопольского патриарха. Грек пошел навстречу царю и написал, что «единогласие» в церковной службе «не только подобает, но и непременно должно быть». В 1651 г. был созван новый церковный собор. Он отменил решение предыдущего собора и постановил «пети во святых божиих церквах…. псалмы и псалтирь говорить в один голос, тихо и неспешно».
План и цели реформы Русской церкви. К началу 1650‑ х годов у царя и его единомышленников окончательно сложился план церковных преобразований. В реформе не было покусительства на догматы православия – они были едины у русских и греков. Речь шла об обрядовой стороне богослужения, но для народа самой значимой. Для устранения различий с греками следовало креститься тремя, а не двумя перстами, писать Иисус, а не Исус, ходить вокруг аналоя и церкви противосолонь – справа налево, а не посолонь – слева направо, совершать литургию на пяти, а не на семи просфорах, в символе веры исключить слово «Истиннаго» из фразы «И в Духа Святаго Господа Истиннаго и Животворящаго», провозглашать аллилуйя троекратно, а не двукратно.
Отличия русских от греков возникли вовсе не из‑ за небреженья к обрядам и священным книгам и не в результате нововведений, напротив, русские с величайшей заботой относились к духовному багажу, полученном от греков и не меняли в нем ни буквы. Менялось не русское богослужение, а греческое. Восточные славяне приняли двуперстие во время Крещения Руси в 988 г. от православных византийцев, но византийцы (греки), начиная с XII–XIII вв., перешли на троеперстие, русские же остались незыблемы. Точно также появились остальные отличия; иными словами, Русская церковь XVII в. сохраняла обряды, утраченные Восточными поместными Церквами.
Сторонников церковной реформы признать правоту греков побуждали внешние причины. Они сознавали одиночество Русской церкви, разошедшейся в обрядах с церквами патриаршеств Востока – Константинопольским, Иерусалимским, Антиохийским, Александрийским, с Сербской церковью, то есть – со всем православным миром. В монастырях Святого Афона, русские церковные книги уже начали сжигать как еретические. Всё же Московское государство было могущественно, а Восточные патриархи слишком зависимы от щедрот царя, чтобы всерьез опасаться осуждения Русской церкви. Не угрозы кнута, а соблазны пряника стояли за грекофильством царя Алексея. Лукавые восточные патриархи, уговаривали юного царя искать царьградский престол и освободить православных из агарянского рабства. Иерусалимский патриарх Паисий писал ему в 1649 г.:
«Пресвятая Троица… благополучно сподобит вас восприяти вам превысочайший престол великого царя Константина, прадеда вашего, да освободит народы благочестивых и православных христиан от нечестивых рук, от лютых зверей».
Паисий был не единственный греческий иерарх, убеждавший царя избавить православных от агарянского ига. В конце 1640‑ х – начале 1650‑ х годов в Москве побывали все четыре Восточных патриарха, множество архиереев и настоятелей монастырей. Можно предположить, что сходные мысли высказывали не только греки, но воспитатель царя боярин Морозов и духовник царя Стефан Вонифатьев. Все это оказало глубокое влияние на Алексея Михайловича. В 1656 г. он говорил антиохийскому патриарху Макарию: «…моё сердце сокрушается о порабощении этих бедных людей [греков], которые находятся во власти врагов веры. Бог… взыщет с меня за них в день суда, ибо, имея возможность освободить их, я пренебрегаю этим… и я принял на себя обязательство, что, если Богу будет угодно, я принесу в жертву свое войско, казну и даже кровь свою для их избавления».
Царьградский мираж стал наследственной болезнью Романовых (ей переболел и Пётр, затеявший Прутский поход), закончившейся лишь в 1917 г. с падением династии. Более земным было стремление объединить земли православной Киевской Руси под рукою московского царя. С началом восстания Богдана Хмельницкого (1648) появились реальные возможности для этого предприятия. Поворот России на юго‑ запад всячески поддерживал иерусалимский патриарх Паисий. Во время поездки в Москву в 1649 г., он убеждал царя Алексея заключить союз с гетманом Хмельницким и волошскими воеводами для общих действий против турок.
Греческие и украинские дела определили новый вектор геополитических устремлений России – с Северо‑ Востока он сместился на Юго‑ Запад. Смена геополитического вектора стоила России раскола русского православия, ненужных войн за освобождение славян, Первой мировой войны, приведшей к гибели Российской империи, бесполезных жертв советских солдат в боях за Белград и Будапешт в 1944–1945 гг., потери Восточной Украины и Крыма в 1991 г. и, в итоге, возврата к границам Московского государства конца XVI в. Всё, чем ныне сильна Россия она получила на Северо‑ Востоке.
|
|
|
