4.9. Людские потери при Петре I

Милюков об убыли тяглых дворов. Критики петровских реформ справедливо пишут, что свои преобразования и завоевания Петр осуществил за счёт подданных. Падение уровня жизни народа при Петре подтверждает уменьшение роста рекрутов. Рекруты, родившиеся в 1700–1704 гг., имели средний рост 164, 7 см, родившиеся в 1710–1714 гг. – 163, 5 см, родившиеся в 1720–1724 гг. – 162, 6 см. [194] Более сомнительны утверждения об уменьшении населения России в результате деятельности Петра. Начало им положила книга П. Н. Милюкова об итогах царствования Петра I (1892). Милюков нашел, что в подворной переписи 1710 г. число тяглых дворов на 20 % меньше, чем в переписи 1678 г. Он приводит причины убыли владельцев 20 тыс. дворов: 29 % умерли в домах, 20, 4 % взяты в солдаты и на работы, 37, 2 % – побеги, 8, 8 % перешли в другие сословия и переселились, 0, 9 % нищенствуют и разбойничают, 3, 6 % – по неизвестным причинам. [195]

Милюков оговаривается, что цифра потерь «значительно уменьшится, если заметим, что переход в другое сословие и на другие земли совсем нельзя считать убылью; что побеги в значительной степени также кончались простым выбором нового места, т. е. колонизацией; что естественное вымирание восполняется естественным приростом, большей частью игнорируемым нашей статистикой». И неожиданно заключает: «Приведенные цифры должны только показывать, что потрясение, испытанное населением, было гораздо шире и глубже, чем можно заключить по цифре прямой убыли». Такой вывод вызывает изумление: ведь переходы и побеги нельзя считать убылью, смертность за 30 лет покрывалась рождаемостью, не все солдаты и работники гибли, не всех разбойников казнили, а исчезнувшие по разным причинам вполне могли здравствовать. Тем не менее, критики Петра продолжают писать об убыли одной пятой населения России и ссылаться на Милюкова.

Клочков о числе тяглых дворов. В книге М. В. Клочкова (1911) приведены данные об уменьшении на 19, 5 % числа тяглых дворов с 1678 по 1710 гг. Согласно Клочкову, причины «пустоты» дворов следующие: 20 % хозяев взяты в рекруты и на работы, 35 % бежали, 30 % умерли, 15 % убыли разными случаями. Как видим, Клочков подтвердил результаты исследований Милюкова. В то же время, он нашел, что половина рекрутов и взятых на работы сбежали, т. е. реально попали в солдаты и на работы лишь 10 % хозяев опустевших дворов. Большинство беглых крестьян поселились неподалеку, либо были укрыты своими помещиками. Что касается умерших, то Клочков допускает, что их число с избытком покрывается вновь родившимися, но крестьяне предпочитали при увеличении числа оставаться в прежних дворах и прибегали к разным уловкам, чтобы показать как можно меньше дворов в переписных книгах. Автор заключает: «Показания переписных книг 1710 г. о 20‑ процентной убыли дворов сравнительно с книгами 1678 г. не соответствует реальному положению вещей. Если число дворов и убыло, то никак не больше 10 %, а население и того меньше. Весьма возможно даже, что количество населения к 1710 г. сравнительно с 1678 г. не уменьшилось». [196]

Клочков также изучил результаты неполной переписи 1715–1716 гг. Оказалось, что дворов стало уже на треть меньше, чем в 1678 г., но, при том, население увеличилось. [197] Автор делает вывод: «Сообщения местных властей и частных лиц о том, что «пустота», открытая переписными книгами 1710 года, в ближайшие годы увеличивалась… надо признать фактически неверными; «пустоту» преувеличивали: она была местной, к тому же часто фиктивной. В этом случае ближе к истине был Пётр, который имея, очевидно, в виду всё население России, заявлял, что «пустоты нет». [198] Можно сожалеть, что работы Клочкова более полно, чем Милюков, изучившего переписи населения, стали известны только специалистам. Клочков «не угодил» сторонникам демонизации Петра, преобладавшим среди либеральной интеллигенции в предреволюционные годы.

Первая ревизия (подушная перепись). Подворные переписи 1710 и, тем более, 1715–1716 гг. не удовлетворили Петра. Царь был уверен, что «пустота» вызвана изворотливостью подданных. Сподвижник Петра, В. Н. Татищев, приводит пример утайки дворов при переписи 1710 г.: «… некоторые по 3 и 4 двора вместе сводили, избы посломали, и одним двором писали». Другие просто обводили плетнем несколько изб и ставили одни ворота. Все это подтолкнуло Петра к проведению подушной переписи податного населения. 26 ноября 1718 г. был издан Указ «взять сказки у всех (дать на год сроку), чтобы правдивые принесли сколько у кого в которой деревне душ мужеского пола…». В число «податных душ» впервые включили холопов, церковных причетников, однодворцев и татар. К концу 1719 г. были присланы «сказки» о 3, 8 млн. душ. Пётр «сказкам» опять не поверил, и два года прошли в проверках и наказаниях. К 1722 г. было учтено 4, 9 млн. податных душ. В 1722 г. по стране разослали ревизоров для проверки «подушного числа». Ревизоры вновь нашли утайку. На 1724 г. было выявлено 5, 6 млн. душ. Ревизию закончили после смерти Петра в 1728 г. Всего было записано 5, 7 млн. душ; [199] из них менее 70 % показали себя в первый год переписи.

Население допетровской и петровской России по Милюкову и Клочкову. В книге о русской культуре (1898) Милюков пишет, что «тотчас по смерти Алексея Михайловича в России населения было на 1/5 более, чем во время Петра». [200]

Согласно Милюкову в России в конце XVII в. жило 16 млн. человек, а к концу царствования Петра (1725) – около 13 млн., [201] т. е. страна потеряла от деятельности Петра 3 млн. человек. С Милюковым не согласился Клочков. В книге о подворных переписях 1710 и 1715–1716 гг., он пришел к заключению, что при Петре не было убыли, но прекратился рост населения. [202] В работе, посвященной ревизии 1719–1724 гг., Клочков привел данные по сравнению ревизии по 98 городам и уездам с итогом переписи 1678 г. Оказалось, что по ревизии были записаны 2 922 598 душ мужского пола против 2 138 784 душ по переписи 1678 г. [203]

Потери петровской России по оценке Урланиса. Количественную оценку населения допетровской и петровской России провел демограф Б. Ц. Урланис (1941). Исходя из итога первой ревизии, выявившей 5 794 924 податных душ мужского полу, Урланис определил общее число податного населения России в 11, 6 млн. человек (приняв число женщин равным числу мужчин). В это число не вошло население российской части Украины – около 0, 5 млн. человек и необлагаемое население (дворяне и духовенство) – около 0, 6 млн. человек. В итоге, Урланис определил численность населения петровской России к моменту первой ревизии, без приобретений по Ништадскому миру, в 12, 7 млн. человек. [204]

Расчёт населения по переписи 1678 г. Урланис провел, исходя из оценки числа тяглых дворов в 800 тыс. Вслед за Милюковым он посчитал число свободных от обложения дворов в 150 тыс. и отсюда вывел общее число дворов в 950 тыс. По материалам переписи 1710 г. (полагаясь на Милюкова) Урланис принял, что на один двор приходилось 3, 78 человек мужского пола, а вместе с женщинами – 7, 56 человек. Умножая число дворов на средний размер двора он получил 7 182 тыс. человек. Эти данные по мнению автора не были полными: как и в случае первой ревизии их нужно «увеличить на 60 %, [205] чтобы приблизить к действительности…. Делая указанную поправку, мы получаем 11, 5 млн. человек – цифру, значительно более правдоподобную». [206]

Урланис отмечает, что период с 1700 по 1722 г. был неблагоприятен для роста населения. Северная война и Прутский поход Петра стоили больших потерь. Число погибших солдат он вслед за Е. А. Разиным оценивает в 200 тыс. человек. Несло потери и мирное население. Шведы разорили Смоленщину. Южные губернии подверглись набегам крымских и кубанских татар, а юго‑ восточные – башкир и казахов. При подавлении восстаний в Астрахани и на Дону погибло около 20 тыс. человек. Не миновала чума. В 1703–1704 гг. пострадала Киевская область. В 1709–1712 гг. чума охватила Русский Северо‑ Запад, Малороссию и Азовскую губернию. В северо‑ западных уездах запустело 16 897 дворов. Вносили лепту и неурожаи на севере и северо‑ востоке России. Заключая рассмотрение потерь населения за 1700–1722 гг., Урланис пишет:

«Кроме того, надо учесть повышенную смертность гражданского населения и пониженную рождаемость (в результате отлива значительной части мужского населения на военную службу, на строительство верфей, на строительство Петербурга и т. п. ). Все это говорит за то, что в период 1700–1722 гг. население убыло, вероятно, на 5–6 %. Принимая этот процент, будем считать, что население европейской части петровской Руси… в 1700 г. составило 13 млн. человек». [207]

Нет нужды говорить об умозрительности оценки в 5–6 % убыли населения за 1700–1722 гг.

Население петровской России по Водарскому. Водарский оценил численность населения России в допетровский и петровский период исходя из прироста населения. Согласно данным ревизий XVIII в., среднегодовой темп прироста населения[208] за 1719–1762 гг. составлял 0, 66 %. Этот показатель, как считает Водарский, должен быть близок к темпу прироста за 1678–1719 гг. Автор принял размер утайки и недоучета в переписи 1678 г. в 25 %. Отсюда он определил среднегодовой темп прироста в 0, 67, что за период 1678–1719 гг. дает прирост населения в 32 %. [209] Водарский полагает, что потери населения вследствие войн и реформ Петра могли уменьшить естественный прирост в начале XVIII в., «но ни о каком значительном… уменьшении естественного прироста и, тем более, ни о каком уменьшении самого населения не может быть речи».

Военные потери в петровскую эпоху Водарский определяет в 40 тыс. человек, ссылаясь на книгу Урланиса о потерях в войнах Европы (1960). Он не упоминает, что 40 тыс. у Урланиса это число убитых в сражениях, тогда как тот же автор пишет: «По официальным сведениям, как указывает Мартынов, за всю Северную войну число умерших от болезней и больных, уволенных из армии составило 500 тыс. человек. Можно предположить, что число умерших от болезней было не менее одной пятой этого числа». [210] Если к 140 тыс. потерь в Северную войну добавить 22 тыс. солдат умерших от жажды и болезней во время Прутского похода, и 2–3 тыс. погибших по разным причинам (утонули, убиты при подавлении восстаний и в войнах с кочевниками), то общие потери в армии и флоте с 1700 по 1720 гг. составят 165 тыс. человек.

Потери от мобилизаций на работы Водарский определил, исходя из подсчётов П. А. Колесникова о гибели 2, 9 тыс. мобилизованных крестьян Поморья за период 1705–1717 гг. В Поморье насчитывалось 368 тыс. сельского населения по первой ревизии. Взяв ту же пропорцию погибших для всей страны, Водарский получил, что за 12 лет на работах умерло 42 тыс. человек, а за 20 лет – 70 тыс. человек. Отсюда он заключает: «В общей сложности, потери в войнах и на работах составили за 20 лет около 110 тыс. человек или 1 % населения обоего пола». [211] Как было показано выше, Водарский в 4 раза занизил потери в армии за 1700–1720 гг. (165 тыс. чел. ); по самой осторожной оценке за 20 лет в армии и на работах погибло 235 тыс. человек или 2, 2 % населения. К ним следует добавить 30–60 тыс. человек, казнённых при подавлении восстаний и за разные преступления.

Водарский включает в число потерь снижение естественного прироста из‑ за набора мужчин в армию и их мобилизации на работы. Рекрутские наборы по подсчётам Л. Г. Бескровного в 1700–1725 гг. охватили 284 тыс. человек. К ним Водарский добавляет 70 тыс. человек, погибших на работах и 40 тыс. человек убитых в боях, получая таким образом 370 тыс. мужчин, исключенных из репродукционного процесса. [212] Подсчёт этот некорректен: нельзя суммировать рекрутов и погибших солдат, дважды учитывая одних и тех же людей. Кроме того, рекруты составляли лишь часть петровской армии: значительной, а до 1705 г. преобладающей её частью были «ратные люди старых служб» (стрельцы, солдаты, рейтары) и «вольные охочие люди». [213] Люди эти тоже были оторваны от семей, а Северная война длилась 21 год. В то же время, часть солдат всё же обзаводилась женами и детьми. В первую очередь, это относится к войскам гарнизонной службы, составлявших в 1720–1725 годы более трети (68 тыс. чел. ) регулярной армии из 200 тыс. человек. [214] Цифры Водарского дают представление лишь о порядке числа мужчин, лишенных семейной жизни.

«Предполагаемые потери от войн, мобилизаций и понижение вследствие них естественного прироста, – пишет Водарский, – составляют около 11 % возможного естественного прироста и понижают среднегодовой темп прироста не более чем на 0, 08 %…. Следовательно, хотя войны и мобилизации несколько понизили естественный прирост, об убыли населения не может быть и речи». Автор признает, что его цифры «приблизительны и условны», но добавляет, что «округлив потери до 400 тыс. чел., получим примерно те же соотношения». Он не согласен с Урланисом, что с 1700 по 1719 г. численность населения понизилась на 5–6 %. По расчётам Водарского, в Северную войну среднегодовой прирост понизился с 36 тыс. человек до 26 тыс. человек. «В этом выразилось влияние войн и реформ, но оно отразилось лишь на уменьшении прироста…. Рост численности населения продолжался, хотя и в более медленном темпе». [215]

Общий вывод Водарского выглядит правдоподобно, хотя он занизил фактические потери и крайне неточно определил число мужчин, оставшихся без потомства. Скорее всего, с 1700 по 1720 г. население прирастало более низкими темпами, чем по Водарскому, но прирастало, а не убыло на 5–6 % как у Урланиса.