 |
Допрос подсудимого Папена 125
|
|
|
|
Файф: Вы хорошо знали, оставив в стороне отношение к фельдмар-
шалу фон Бломбергу, что фон Фрич был жертвой подстроенного обвине-
ния, имевшего целью не дать ему стать во главе вооруженных сил Гер-
мании. Вы знали это, не правда ли?
Папен: Во всяком случае, позже, когда я узнал обстоятельства дела,
мне это тоже стало ясно.
Файф: Нет, нет. Не это важно, подсудимый. Речь идет не о ваших
взглядах 5 февраля 1938 г. Вы знали к этому времени, что нацистская
клика в правительстве выдвинула подстроенное обвинение против чело-
века, которого вы считали олицетворением честности, не правда ли?
Папен: Да.
Файф: Теперь, зная это, 5 февраля, после того как вы увиделись
•с Гитлером, вы сказали ему о том, что Шушниг может прибыть. Гитлер
ухватился за это предложение. Он сказал: «Отправляйтесь и привезите
Шушнига». Не так ли? Его лишь утомляли, если я могу так сказать, все
ваши остальные сообщения. Но как только вы сказали о возможности
встречи с Шушнигом, Гитлер сразу набросился на эту идею, как форель
на майского жука или, скорее, как лев на жертву. Ведь это правильно,
не так ли?
Папен: Да. Я уже показал Суду, какое впечатление произвели на
меня события в Берлине и мое отстранение от должности 4 января. Ни-
чего удивительного нет в том, что я попытался именно потому, что я
боялся, что будет взят другой курс, — я попытался устроить эту давно
желанную беседу между главами обоих государств, поскольку я надеялся
таким путем устранить разногласия и избежать радикального курса. Это
я сказал министру иностранных дел Шмидту и канцлеру Шушнигу, когда
я обоих их просил принять участие в этих переговорах с тем, чтобы по
мере их возможности внести ясность в этот вопрос.
|
|
|
Файф: Подсудимый, я не собираюсь рассматривать обстоятельства
встречи 12 февраля, потому что я уже касался их при допросе подсуди-
мого Риббентропа и Суду уже совершенно ясны эти обстоятельства.
Я хочу здесь задать вам один единственный вопрос, и я прошу выслу-
шать его внимательно, потому что вопрос о вашей собственной виновно-
сти может зависеть от него. Утверждаете ли вы сейчас, что на Шушнига
не оказывалось никакого давления во время этой встречи?
Папен: Я этого никогда не утверждал. Вы сами это знаете, это ска-
зано и в моих отчетах. Я сам констатировал, что давление было оказано.
Файф: Я хочу, чтобы вы поняли абсолютно ясно, о чем я вас спра-
шиваю, потому что Суд заслушал уже показания вашего друга Шмидта
h целый ряд других показаний. Я хочу вам задать один единственный
вопрос, и прошу вас точно его понять. Утверждаете ли вы сегодня, что на
канцлера Шушнига не было оказано давления для того, чтобы заставить
его согласиться на условия, выдвинутые 12 февраля? Это единственный
вопрос, который я хочу вам задать, и я даю вам возможность ответить
на него. Что вы скажете на этот вопрос сегодня? Было или не было ока-
зано давление на Шушнига?
Папен: Да, я никогда не отрицал этого.
Файф: Еще один вопрос, и на нем я окончу выяснение вопроса
об Австрии. Организовали ли вы встречу между Гитлером и кардиналом
Иннитцером?
Папен: Да, я это сделал.
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
Файф: Организовали ли вы дело таким образом, чтобы отцы церкви
и руководители дипломатического корпуса, за исключением французских
и английских представителей, присутствовали при въезде Гитлера в Вену?
Папен: Что касается высших церковных сановников, то не принято,
чтобы они присутствовали на парадах, и я не требовал этого.
Файф: Устроили ли вы это таким образом, чтобы дипломатический
корпус присутствовал при въезде?
Папен: Были случаи, когда некоторые дипломаты спрашивали меня,
могут ли они присутствовать на этом торжестве, и я отвечал им, что,
конечно, они могут присутствовать на этой церемонии. Почему бы им и
не присутствовать там?
|
|
|
Файф: Я хочу задать вам пару вопросов относительно католической
церкви. Помните^ли вы Фульденскую декларацию епископов?
Папен: Да.
Файф: Эта декларация основывалась на гарантиях и заверениях
в добрых намерениях, которые сделал Гитлер церкви 23 марта 1933 г.,
не правда ли? Вы помните, что Гитлер сделал тогда такое заявление?
Папен: Не только 23 марта, но и в заявлении правительства Гитлер
неоднократно категорически защищал ту точку зрения, что оба вероиспо-
ведания должны быть основой всякой политики.
Файф: Так. Это в свою очередь было, по крайней мере частично,
результатом заявления, сделанного вами на заседании кабинета 15 марта
1933 г., когда вы подчеркнули большое значение включения политиче-
ского католицизма в деятельность нового государства. Это правильное
и основанное на фактах утверждение, не так ли? Таким образом об-
стояло дело?
Папен: Именно так.
Файф: Разве вы не сказали при допросе, что часть затруднений, ко-
торые вы испытывали летом 1934 года, до того как вы произнесли речь
в Марбурге, объяснялась невыполнением конкордата, ибо после того, как
он был подписан с согласия Гитлера, «он обращался с этим конкорда-
том, как с пустой бумажкой, и я ничего не мог с этим поделать». Затем
были затруднения в связи с преследованием церкви и евреев. Это было
в конце 1933—начале 1934 гг. Действительно ли, что вы в 1934 году
считали, что не только с конкордатом обращаются, как с пустой бумаж-
кой, но, кроме того, проводится преследование церкви и евреев?
Папен: Да, конечно, когда я произносил свою речь в Марбурге, то
я был того мнения, что государство виновно во всем этом.
Файф: Подсудимый, вы слышали показания многих других подсуди-
мых, которые заявляли, что они не знали об ужасных репрессиях, кото-
рые имели место в Германии. Вы очень хорошо знали об этих репрессиях,
не так ли? Вы знали о действиях гестапо, о концентрационных лагерях,
а позднее вы также знали об уничтожении евреев, не правда ли?
Папен: Об этом я знал лишь только то, что в концентрационных ла-
герях в 1933 и 1934 гг. содержались политические противники. Я весьма
часто выступал против методов, которые применялись в концентрацион-
ных лагерях. В целом ряде случаев я освобождал людей из этих лаге-
рей. Однако в то время мне не было известно, что в этих лагерях имели
место также и убийства.
|
|
|
Файф: Разрешите мне разобраться в этом. Полезно обратиться к кон-
кретному примеру. Помните ли вы, что вначале 1935 года ваш секретарь
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА 127
фон Чирский получил указание вернуться из Вены в Берлин для допроса
в гестапо? Вы помните об этом?
Папен: Да.
Файф: Помните ли вы также, что он отказался поехать и послал
очень подробный отчет о том, почему он не хочет ехать? Вы помните это?
Папен: Да.
Файф: Давайте вместе бегло просмотрим этот отчет. Это документ
Д-635. На странице 67 имеется письмо фон Чирского, адресованное вам,.
в котором он в конце второго абзаца говорит следующее: «Я не соби-
раюсь выполнять указание гестапо о выезде в Берлин для допроса».
Затем он говорит — я цитирую его собственные слова, — что это
объясняется лишь «вполне понятным и человеческим желанием жить».
Он далее прилагает к этому письму отчет для вас о том, что с ним слу-
чилось 30 июня, в результате чего он был внесен в черный список
гестапо. Вы помните об этом?
Папен: Конечно.
Файф: Далее, — я суммирую начало этого отчета, который был бы
комичным, если бы в нем не описывалось такое ужасное положение ве-
щей, — ваш секретарь фон Чирский был арестован одновременно двумя
конкурировавшими группами полицейских, кажется, представителями
гестапо и уголовной полиции, и была серьезная опасность, что фон Чир-
ский и кое-кто из представителей полиции будут расстреляны до того,
как они решат, кто же, собственно, должен его арестовать. Но я хочу
обратить ваше внимание на то, что произошло после того, как он был
арестован. Мне кажется, что это произошло после того, как гестапо вы-
шло победителем в этой междоусобной борьбе и захватило фон Чир-
ского. Он далее говорит, почти уже в самом конце:
...ему сказали, что полиция следует за гестапо, и далее он говорит:
|
|
|
«Мы подошли к зданию гестапо на Принц-Альбрехтштрассе, а затем через.
двор пришли к черному ходу. Затем между двумя группами представи-
телей уголовной полиции произошел новый обмен мнениями. Я снова
вмешался в этот разговор и предложил для выяснения недоразумения
послать представителя каждой группы внутрь здания с тем, чтобы выше-
стоящие чиновники решили, как следовало поступить. Оставалось еще
три офицера уголовной полиции и четыре члена СС, которые должны'
были охранять меня и двух других господ. Мое предложение было при-
нято. Вскоре они вернулись обратно и сказали, что теперь недоразумение
выяснилось и что нас можно увести, после чего мы были уведены тремя
представителями СС и без сопровождения представителей уголовной по-
лиции. Мы совершили длинное путешествие через здание в подвал. Там
мы были переданы без всяких комментариев членам СС, которые там
находились на посту, и получили от них распоряжение пройти вперед в
сесть на скамейку, которая стояла у стены в проходе. Нам затем запре-
тили разговаривать между собой. Там я провел несколько часов, сидя
на этой-скамейке. Было бы излишним приводить дальнейшие подробно-
сти событий, которые произошли в течение этого времени.
Поэтому я ограничусь тем, что расскажу о расстреле хорошо извест-
ного лица, о котором официально заявили, что он совершил самоубий-
ство. Этого человека вели под эскортом тр х эсэсовцев и провели мимо
нас в камеру, параллельную нашему коридору. Командовал гауптштурм-
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
фюрер СС, человек небольшого роста, темноволосый, с пистолетом в руке.
Я услышал команду: «Стража — к дверям!» Дверь в наш коридор за-
крылась. Мы услышали пять выстрелов, и сразу же после этих выстре-
лов гауптштурмфюрер вышел из двери со все еще дымившимся от только
что произведенных выстрелов пистолетом в руке. Он сказал, задыхаясь:
«С этой свиньей покончено».
Кругом царило лихорадочное возбуждение, крики испуга и вопли
слышались и'з всех камер. Один из стоявших на посту эсэсовцев, довольно
молодой парень, был так возбужден, что, очевидно, потеряв сознание и
забыв, каково было положение вещей, сообщил мне, жестикулируя при
этом пальцами, что человек, о котором шла речь, был убит тремя вы-
стрелами в висок и двумя — в затылок».
Вы получили весьма ясное представление о методах СС и гестапо
после того, как фон Чирский прислал вам это описание, не правда ли?
Папен: Да.
Файф: Скажите нам, прежде чем мы кончим рассмотрение этой вол-
нующей выдержки, которую я только что зачитал, кто был этот хорошо
известный человек, о котором сказали, что он совершил самоубийство, и
который был застрелен тремя выстрелами в висок и двумя — в затылок?
Кто он был?
|
|
|
Папен: Я этого не могу сказать, я не знаю этого.
Файф: Вы хотите сказать, что фон Чирский никогда не говорил вам,
кто был этот человек, проработав с вами после этого несколько месяцев?
Папен: Я не могу вспомнить, чтобы он говорил со мной об этом. Мо-
жет быть, я забыл. Это был, очевидно, один из тех людей, которые были
убиты 30 июля.
Файф: Вы говорите, что может случиться, что вы забыли. Хотите ли
вы сказать, что такие ужасные факты были столь обычны для вас, что
вы не можете помнить о фактическом убийстве такого видного человека,
которое выдавалось за самоубийство. Подумайте еще. Не можете ли вы
сказать Трибуналу точно, кто был этот несчастный человек?
Папен: Если бы я это вспомнил, то охотно бы сказал. У меня нет
оснований скрывать это.
Файф: Хорошо, Трибунал сейчас рассмотрит вопрос о том, в какой
форме вы сообщили об этом Гитлеру. Вы считали, что фон Чирский гово-
рил вам правду, не так ли? Вы это сами сказали. Вы верили в то, что
он говорит правду, не так ли?
Папен: Да.
Файф: Подсудимый, до того как мы перейдем к тому, что случи-
лось, когда он послал этот отчет, мне кажется, его послали в концентра-
ционный лагерь, где ему обрили голову, но через некоторое время он был
освобожден и снова вернулся к вам на службу и работал у вас до фев-
раля 1935 года? Это правильно, подсудимый?
Папен: Да, это совершенно верно.
Файф: Это все, что известно о событиях, имевших место до февраля
1935 года. Затем его попросили явиться в гестапо и представить отчет.
После этого имела место эта переписка. Вы говорите: «Как я уже вчера
сообщил по телеграфу, я передал фон Чирскому указание от 2-го числа
этого месяца, в котором повторялось требование о том, чтобы он явился
в указанный гестапо день, а именно 5 февраля. Затем он заявил мне
официально, что он не может выполнить этого указания, поскольку он
|
|
|
