8. Большевизм

Большевизм – течение в коммунистическом движении, которое имело по меньшей мере два характерно разных периода: ленинский и послеленинский.

Исторически название «большевики» закрепилось в связи с расколом РСДРП (Российской социал-демократической партии) в 1903 году. Суть ленинского большевизма, лишь ещё проблеснувшая в том споре с «меньшевиками» и прочими фракциями социал-демократии, выявилась позже, когда после Февральской антимонархической революции 1917 года (случившейся неожиданно для коммунистов, да и для прочих социал-демократов и революционеров) Ленин вернулся из эмиграции в Россию. Тогда по прибытии Ленин сразу же, прямо на Финляндском вокзале, провозгласил курс на мировую пролетарскую революцию и взятие власти. В ответ на приветственную речь делегации встречавших, произнесённую меньшевиком Чхеидзе о главной задаче момента, как её видели в Петербурге – сплочении всех революционных сил России для сохранения сложившегося положения и недопущении разгрома Февральской революции, Ленин, проигнорировав смысл сказанного, повернулся к Чхеидзе спиной и обратился прямо к присутствующей толпе:

«Дорогие товарищи, солдаты, матросы и рабочие! Я счастлив приветствовать в вашем лице победившую русскую революцию, приветствовать вас как передовой отряд всемирной пролетарской армии… Грабительская империалистская война есть начало войны гражданской во всей Европе… Заря всемирной социалистической революции уже занялась… В Германии всё кипит… Не нынче-завтра, каждый день может разразиться крах всего европейского империализма. Русская революция, совершенная вами, положила ему начало и открыла новую эпоху. Да здравствует всемирная социалистическая революция! » [74]

Как показали дальнейшие речи и статьи, Ленин вопреки классическому марксизму выдвинул идею о необходимости и возможности завоевания власти в крестьянской России, во-первых, не дожидаясь, а опережая революцию в ведущих западных странах, во-вторых, до созревания в России пролетариата, и, в-третьих, не дожидаясь в России «фазы капитализма» приступить сразу к построению социализма, как об этом давно говорили русские народники.

На ряде прошедших в апреле конференций, подвергнув критике многочисленные социалистические течения в России и на Западе как соглашательские и не революционные, Ленин заявил, что современный «социализм», каким он теперь стал – это враг международного пролетариата и что самое имя социал-демократии осквернено и запятнано предательством, что с ним нельзя иметь ничего общего, его нельзя очистить, его надо отбросить как символ измены рабочему классу. Что надо немедля отряхнуть от ног своих прах социал-демократии, сбросить «грязное бельё» и Российской социал-демократической партии назваться «коммунистической партией».

Как описывают очевидцы тех выступлений Ленина, его тогда не поддержал, можно сказать, никто, обвинив в прожектёрстве, анархизме и незнании российских реалий, объясняя это длительным пребыванием Ленина за границей [75]. Ставшие впоследствии знаменитыми апрельские тезисы Ленина меньшевистская «Правда» сначала отказывалась печатать, а затем всё же, после вхождения в редакцию большевиков, напечатала, но сопроводила комментарием Л. Б. Каменева, гласившим, что «схема Ленина» является «неприемлемой». 8 апреля Петроградский комитет большевиков проголосовал против ленинских тезисов (два голоса за, тринадцать против, один воздержался). Для любого марксиста абсурдным выглядел прыжок в социализм из «отсталой, мужицкой, распылённой, разорённой страны», да ещё вне революционного потока на Западе – главного по учению Маркса.

Но в течение трёх недель Ленин с этой своей идеей Русской революции, как гигантский магнит, притянул к себе не только прежних единомышленников, но и вообще всех прочих революционеров и попутчиков. По выражению Троцкого, «партия оказалась застигнута врасплох Лениным не менее, чем Февральским переворотом… все были ошеломлены, никому не хотелось подставлять себя под удары этого неистового вождя». С апреля по июль 1917 года Ленин написал более 170 статей, брошюр, проектов резолюций большевистских конференций и ЦК партии, воззваний. Французский посол в Петрограде Морис Палеолог 21 апреля 1917-го записал свои впечатлении о пролетарском вожде:

«Когда Милюков недавно уверял меня, что Ленин безнадёжно дискредитировал себя перед Советом своим необузданным пораженчеством (призывом к прекращению войны России с Германией. – А. В. ), он лишний раз был жертвой оптимистических иллюзий. Авторитет Ленина, кажется, наоборот, очень вырос в последнее время. Что не подлежит сомнению, так это – то, что он собрал вокруг себя и под своим начальством всех сумасбродов революции; он уже теперь оказывается опасным вождём. < …> Низвержение царизма сделалось с этих пор (после казни его старшего брата. – А. В. ) его навязчивой идеей, а евангелие Карла Маркса – его молитвенником. < …> Неутомимо деятельный, он скоро нашёл [за границей в эмиграции] пламенных последователей, которых он увлёк культом интернационального марксизма. < …> Утопист и фанатик, пророк и метафизик, чуждый представлению о невозможном и абсурдном, недоступный никакому чувству справедливости и жалости, жестокий и коварный, безумно гордый, Ленин отдаёт на службу своим мессианистическим мечтам смелую и холодную волю, неумолимую логику, необыкновенную силу убеждения и уменье повелевать. < …> Субъект тем более опасен, что говорят, будто он целомудрен, умерен, аскет» [76].

Октябрьская революция стала логическим продолжением Февраля. Большевики не «делали» революцию, это уже после 1917-го года ангажированные историки от компартии переписали прошлое. В том хаосе, который назревал, когда лето и осень 1917-го года среди народа, неудовлетворённого буксованием реформ, росло недовольство и симпатии начинали склоняться к наиболее радикальным и волюнтаристским партиям, в частности к экстремистскому крылу анархистов, большевики во главе с Лениным при титанических усилиях и отчаянной убеждённости последнего решились взять на себя ответственность за дальнейший ход истории. Ленин возглавил в октябре идущую уже полгода с февраля Русскую революцию и придал ей новое, ясно выраженное направление и масштаб – всемирное народовластие, справедливость и труд. Ни одна из имевшихся социал-демократических партий не решалась в то смутное время возглавить правительство, а правительство Керенского оказалось банкротом во всех отношениях. Ленин взял на себя ответственность. Будущее России, рождение Новой России нерасторжимо связаны с именем Лениным, с прозвучавшими в апреле 1917-го его тезисами. Выстрел Авроры в октябре по Зимнему дворцу стал закономерным выражения воли эволюции.

Вместо того, чтобы расходовать воспламенившуюся и клокочущую энергию на уподобление западному капитализму, как того требовала схема марксизма, Россия под водительством Ленина как лавина нового весеннего потока устремилась собственным независимым путём – встав тем самым во главе возрождения Азии и Востока, общепланетного пробуждения Нового Мира. Именно такой большевизм, то есть «гвардию Ленина», направляемую своим вождём и пророком к исполнению заповеданной миссии России, и нужно называть ленинским большевизмом. Такой большевизм возглавил Русскую революцию – поток Азии и поток Нового Мира.

После ухода Ленина такой «большевизм», или «ленининзм», закончился, отойдя до середины тридцатых в глубины народа, а на поверхность вырвался совсем другой «большевизм», так называемая «пена», результат вскипания всех не решённых в России за многие годы проблем и накопленных кармических долгов.

Обычно название «большевизм» используют для обозначения той или иной генеральной политической линии. Однако в случае Русской революции не столько конкретная идея или стратегия лидеров вела движение, сколько сама революция водительствовала лидерами. Ленин своё «направление», политическую «линию» менял, можно сказать, каждый день. Вместе с тем, эти извивы закономерно вели к главной цели, к главному идеалу, прочерченному логикой судьбы, а главной задачей вождя оставалось нащупать правильные опоры и не дать хаосу увлечь народную энергию в антиэволюционную сторону. В этом водовороте неопределённостей и случайностей ведущей скрипкой, исполнителем ежедневного экспромта по всем главным вопросам революции был исключительно Ленин. Большевистская «гвардия», большевистские верхи за ним лишь слепо следовали. Вместе с тем попытка в том водовороте революционных событий возложить ответственность за каждое вопиюще-изуверское деяние революционной толпы или «коммунистической гвардии» на вождя поистине несерьёзна – вождь не является причиной революционного взрыва и поднятого девятого вала, он только оказывается впереди, он консолидирует и хранит, чтобы вырвавшаяся энергия пошла на конструктивный выход, чтобы с наименьшими потерями перейти через стремнину к новому берегу.

После интервенции и гражданской войны, когда Ленин с конца 1922 года из-за болезни отошёл от дел, начался второй этап большевизма – оголтелый большевизм, шатающийся из одной крайности в другую, водворение марксистской абстракции вопреки реалиям и возможностям эпохи и страны. Но проблема была не только в большевистском методе самом по себе, а в том, при каких внутренних и внешних обстоятельствах он применялся. Ведь стремление взять наивысшую планку, лозунг «либо всё, либо ничего», и желательно – «завтра», – коренная особенность русского характера. Если большевизм Ленина позволил России совершить исторический перелом, смести разом многие сдерживающие и отжившие преграды, если, вопреки иностранной интервенции и разразившейся гражданской войне, удалось посредством большевистского идеализма и народного героизма сохранить страну и в конечном итоге даже её прирастить, то большевизм после Ленина, большевизм и насильственная партийная диктатура в мирное время – это уже иное явление.

После отхода Ленина в поток революции прорвалось худшее. Этот послеленинский большевизм олицетворял невежественное, насильственное и часто бесчеловечное насаждение марксистского западнического коммунизма, вопреки реальной предрасположенности людей, вопреки реальной готовности общества и хозяйственного механизма, упорное политиканское непризнание ошибок и дальнейшее усугубление ситуации, всевозрастающую ложь, двоедушие, крайнюю степень политизации и прямо-таки средневековой идеократизации всех сторон общественной жизни. Ленин начал с утверждения всеобщей грамотности, с избавления от невежества и отживших основ, а преемники закончили культом строя, культом партии и культом личности.

Большевистским методом сегодня именуют любое насильственное, волюнтаристское, небрежное и поспешное изменение окружающей реальности. Во всей красе подобный партийно-хозяйственный «большевизм» расцвёл после завершения гражданской войны, когда значительная часть армии была демобилизована, а генералы партии вернулись с фронтов и окунулись в гражданское строительство.