 |
Нижняя Мезия 24 страница
|
|
|
|
Траян опасался, что Децебал попробует помешать переправе, теперь, когда дорог был каждый день, он сделает все, чтобы не пустить римлян на ту сторону. Посему первым делом префекты фабрума приказали соорудить на берегу настил и выстроить на нем самые мощные баллисты, чтобы обстреливать берег на случай, если Децебал попробует подойти к переправе.
Пока одна часть армии сооружала крепость, вторая наводила мост для переправы. Небольшой отряд даков попытался сделать вылазку, переправившись выше по течению, но стоявшие в охранении галлы отогнали смельчаков. Солнце давно уже миновало зенит, когда римляне навели мост, и армия начала переправляться. Нечего было и думать, чтобы отложить переправу на завтра – ночью Децебал наверняка сделает вылазку, имея под рукой столько народу и прекрасно зная местность. Первыми на ту сторону переправились и принялись развертываться в шеренгу солдаты вспомогательных частей – германские воины, обнаженные по пояс, с огромными, утыканными кабаньими клыками дубинами. За ними двинулся через мост Седьмой Клавдиев легион, он выстроился тремя шеренгами вслед за германцами, после чего на мост вступила кавалерия Лузия Квиета.
В этот момент к переправе бурным горным потоком хлынули даки, причем хлынули не только из ущелья, но и со склонов ближайших гор. Чтобы укрыться от глаз противника, они прятались далеко от реки. Теперь они мчались, будто обезумев, с ревом звериным, потрясая копьями и мечами, чтобы вступить в битву и умереть. Чтобы собственными телами устроить плотины на пути Рима.
– Заряжай! – разом завопили командиры возле баллист и катапульт.
Камни и заостренные бревна полетели через Тибуск. Две огромные деревянные зверюги, гордость префекта лагеря Седьмого Клавдиева, дрожали как живые, настил ходил ходуном, когда пусковые механизмы баллист отправляли камни в полталанта в полет не только через реку, но и через шеренги выстроившихся вдоль берега римлян. Несколько камней разнесли первых атакующих варваров на куски. Огромные камни раскалывали головы, отрывали их, сминали людей в кашу. Почти каждый камень, перелетев реку, находил себе жертву. Но даки этого как будто не замечали.
|
|
|
* * *
Траян вместе с приближенными расположился на площадке у подножия возводимой крепости. Император смотрел на другой берег Тибуска. К счастью, хотя годы отняли у него способность читать мелкий текст на свитках, но видеть вдаль он хуже не стал. Он мог даже различить отдельные фигуры на том берегу – одетые в меховые безрукавки даки казались лесным зверьем, выгнанным пожаром из леса.
Варвары мчались, на бегу пуская стрелу за стрелой, засыпая римлян дротиками, и падали сами под ударами баллист и катапульт.
Птицы граяли над лесом, скликали на пир – то-то будет пожива и воронью, и волкам.
Траян заметил штандарты даков – развевающиеся на древках драконы полоскались на ветру. Сколько их? Десятки? Сотни? Децебал хитер. Варвары нарочно выставили столько знамен, чтобы Траян подумал – их там сотни и сотни тысяч. А сколько на самом деле? Возможно, шестьдесят тысяч, как донес наместник Лаберий Максим, передав якобы верные сведения от верного человека. Не так уж и много, Децебал рассчитывал, что союзников у него будет гораздо больше. Сколько ненадежных племен покинуло дакийского царя, сколько вообще не пришло? Явился ли сам Децебал на поля боя? Скорее всего, да, царь Дакии здесь. Где-то там, в ущелье.
Первые варвары уже добежали до шеренги германцев, пытаясь смешать ряды, но ауксилларии тут же их отшвырнули и сами пошли вперед. После этого римская артиллерия прекратила огонь, опасаясь накрыть своих, лишь две огромные баллисты продолжали метать камни за реку. Теперь с утесов у реки стали стрелять дакийские катапульты – их копья пробили бреши в рядах германцев. А вслед за легкой пехотой уже шли в атаку шеренги вооруженных фальксами даков. Первый ряд был весь в шлемах и чешуйчатых панцирях со щитами.
|
|
|
– Бар-ра! – завопили германцы.
Их низкий крик, похожий на рев, постепенно становился все выше и выше, пока не переходил в пронзительный визг.
Две волны варваров ринулись навстречу друг другу, а следом, соблюдая порядок, шагали легионеры Седьмого Клавдиева. Варварские шеренги сшиблись, вопли и грохот щитов слышны были на другом берегу реки. Траян уже во время своей службы в Верхней Германии старался прикрывать варварским щитом основное ядро легионов. Сейчас он тем более берег основные силы, зная ярость противника.
Обнаженные по пояс германцы яростно дрались с даками, но их оттеснили назад, прижали к легионерам. Седьмой Клавдиев остановился. Фальксы против дубин. Германцы явно проигрывали. Но им некуда было деться – за их спинами легионеры стояли стеной. Обычно римская шеренга в бою двигалась навстречу противнику, но тут германцы подались назад, не давая и шагу ступить Седьмому легиону.
Слева, там, где Бистра петляла как сумасшедшая, успела построиться Паннонская конница, но и она не могла сойти с места – в рыхлом грунте лошади попросту увязли. Опустив копья, всадники лишь обороняли фланг от не в меру ретивых даков. Впрочем, спокойно стоять им тоже не давали – варвары кидались в реку, по воде пытаясь обойти римлян. Тут их встречала артиллерия из-за Тибуска. Машины били по пристреленным местам, одно бревно ложилось рядом с другим, уже вся прибрежная полоса Бистры была утыкана бревнами. Порой одно бревно ударялось в другое с грохотом.
Правый фланг контролировала конница Лузия Квиета. Но опытный араб со своими нумидийскими всадниками не совался вперед, его задача на данный момент – не дать обойти армию с фланга. Исход битвы должен был решиться в центре. Если германцы сумеют продержаться, им повезло, если нет – они падут во славу римского оружия.
– Я знаю, что делать, – вдруг сказал Адриан.
|
|
|
– Что? – Траян продолжал смотреть за реку. Происходящее ему явно не нравилось.
– На катках спускаем баллисты к реке – настил связан веревками и сбит гвоздями, под ними – бревна. Это же настоящие плоты. Тибуск узок в этом месте и сейчас совсем не глубок, мы переправим баллисты на ту сторону, отталкиваясь баграми от дна, обстреляем варваров и отгоним назад, после чего наши продвинутся вперед, и переправится Пятый Македонский.
– Безумный план, – сказал Траян, несколько раз кивнув. – Безумный, но хороший.
* * *
– Слушать команду! Стройся! – там и здесь раздавались приказы центурионов.
Приск спешно надел шлем, затянул ремешок. Их центурия выстроилась в ряд. Третий ряд в построении. Впереди чей-то шлем и плечи. Чей – неведомо. И неважно.
Опять сердце колотится где-то в горле. Отчаянные выкрики центурионов, охрипшие сорванные голоса. Сзади странный звон – а, это палка опциона гуляет по спинам, выравнивая шеренги. Пятый Македонский уже перешел мост. Слева на самом берегу распоряжается Адриан, голые по пояс солдаты вытаскивают на берег очередную баллисту.
Уже штук пятьдесят орудий переправили, теперь они вели заградительный огонь, не давая варварам подвести подкрепления к своим. Кто-то неудачно зарядил баллисту, камень, вращаясь, пролетел над построенными шеренгами и снес голову легионеру в первом ряду.
– Хороший подзатыльник! – клацнул зубами Кука.
– Дрожишь? – спросил Приск.
– Смеюсь! Что, не видно?
– Прекратить стрельбу! – заорал Адриан, даже Приск услышал его крик.
Дакийские стрелы, дротики, камни из пращей и баллист сыпались смертельным дождем на головы легионеров, приходилось высоко поднимать щиты, чтобы закрыться от этого града.
Впереди слышался мерзкий хруст – там бились с даками германцы, и счастье явно было не на стороне союзников Рима. Шеренги стояли плотно, так что у германцев было лишь два пути – убить или быть убитыми, отступать им было некуда. Стоявшие сзади напирали на тех, кто был впереди, пространства между шеренгами практически не осталось. Упавших затаптывали. Внезапно чье-то тело взметнулось над головами дерущихся, сделало несколько нелепых круговых движений руками, будто дак (а это был дак) пытался взлететь, и вновь исчезло среди сражавшихся.
|
|
|
Приск вместе с остальными медленно продвигался вперед. Главное – не разорвать строй. Все ближе и ближе слышались крики, казалось, уже рядом скрежетало оружие. Последние лохматые головы германцев впереди исчезли, и легионеры Седьмого Клавдиева легиона оказались нос к носу с даками.
«Мы – пятьдесят девятая центурия, – подумал Приск. – Мы должны были строиться последними в легионе. Кто же за нами? Кто? Неужели никого? Нет, не может быть. Значит, еще один легион».
Но Приск не смел повернуть головы, чтобы проверить.
Он смотрел вперед. И видел – о, ужас, – что перед ним только две шеренги. А где Седьмой Клавдиев? Отведен на фланги? Или истреблен?
– Запомните: чуть строй разорвете – вас нету. Дак со своим фальксом – страшная сила! – перекрывая крики сражавшихся, долетел голос Валенса.
Сколько раз он им это говорил! Сто раз, наверное! Ну что ж, вот и настало время проверить, как усвоен урок.
– Приготовиться! – раздалась команда. – Огонь!
Первый ряд метнул пилумы. И тут же пригнулся, прикрывшись щитами.
– Огонь!
Залп пилумов второй шеренги опрокинул еще несколько даков. Третий ряд метнуть пилумы не успел. Даки накатились волной. Прижали стоявших впереди к следующему ряду. Под их напором обе первые шеренги подались назад, и теперь в спину Приску упирался умбон стоявшего позади легионера. Значит, сзади кто-то есть. Это хорошо. Похоже, все четыре шеренги слепились в единую массу. Стоявшие впереди прикрывались щитами с головой. Приск не знал, удавалось ли им наносить удары. Скорее всего – нет. Они просто стояли, пытаясь выдавить назад противника, отшвырнуть от берега. Но варвары (Приск это чувствовал по тому, как колебался строй впереди) набегали все новыми и новыми волнами. Приск с холодным ужасом осознал, что если стоящие перед ним легионеры падут, то уже центурии Валенса стоять перед даками.
Вновь над головами засвистели камни и бревна – римляне перенацелили баллисты и катапульты.
Даки отхлынули – давление на миг ослабло, но этого хватило – тут же под хриплые крики центурионов шеренги перестроились, измотанные первые ряды отошли за спины товарищей. Приск оказался теперь лицом к лицу с врагом. Правда, и строй даков сильно преобразился – уж не было тех перворядных, в доспехах и ярко сверкающих шлемах – на римлян перли варвары в серых рубахах, многие – голые по пояс, вооруженные фальксами, с легкими щитами, а то и вовсе без щитов, лохматые, безумные.
|
|
|
Потрепанная шеренга встала теперь за спиной у свежей. Если кто впереди падет – они обязаны заткнуть пробоину своими телами.
Даки орудовали фальксами, будто Сатурн своим страшным серпом. Их одежда и кожа были в крови. Лица тоже. Сейчас главное – выстоять. Прикрыться щитом, принимая удар, подсесть. Потом, выпрямляясь, работая всем телом, отвести руку со щитом в сторону и нанести колющий удар. Вновь прикрыться щитом. Как учили сотни раз. Просто повторить урок. Получается! Варвары давят уже не так плотно.
– Шаг вперед! – прорычал Валенс.
Приск едва не споткнулся, делая этот такой трудный шаг – под ногами скользкое от крови тело убитого. Свой? Варвар? Неведомо.
Внезапно стало темнеть.
«Неужели вечер? » – изумился Приск, автоматически прикрываясь щитом.
Снова удар по щиту – летят во все стороны щепки. Приск устоял. Соседу справа из соседнего контуберния не повезло. Варвар, держа фалькс двумя руками, рубанул по правой руке римлянина с такой силой, что отсек руку повыше локтя – и металлическая защита не помогла. Брызнула кровь, фалькс дака пронесся дальше, загнутым концом выбил у раненого из рук щит, и тот, кувыркаясь, будто осенний лист, пролетел над варварами и грохнул кого-то в лицо. Безрукий остался стоять, беспомощный и открытый. Приск успел отвернуться, иначе вырванный щит задел бы его. Он не мог выскочить из шеренги и прикрыть раненого своим щитом. Держать строй – святое. Но перед Гаем никого не было – варварский строй давно уже разломался, и бегущий к нему варвар был еще в шагах трех или даже четырех. Дак, отрубивший легионеру руку, вновь поднял фалькс. И в этот момент Приск развернул корпус и, прежде чем дак опустил клинок, всадил тому в живот свой гладиус по самую рукоять. Мгновенно выдернул клинок, струей брызнула кровь.
В следующий миг на Приска набежали сразу двое, Гай успел увидеть их лица, разинутые в крике рты. Прикрылся щитом. Валенс выдернул безрукого из строя и встал на его место. Это справа. А что слева? У Тиресия, что стоял слева, отломилась ручка щита, он успел сблокировать удар мечом, в следующий миг кто-то стоявший сзади рванул Тиресия назад, и легионер из отошедшей в резерв шеренги занял его место. Но на миг – не дольше – в строе возник разрыв, и сбоку на Приска обрушился страшный удар. Хищный клюв фалькса обошел щит, сорвал металлическую пластину лорики, вырвал кожу, распорол мышцы на левом плече.
«Я мертв», – подумал Приск.
Но он почему-то продолжал стоять, только по левой руке побежала кровь. Пальцы стали неметь, еще несколько мгновений, и он выронит щит.
Строй заколебался. Если строй распадется, начнется рубка, поединки. Все, конец. Приск вряд ли сможет орудовать мечом.
– Держись! – прохрипел Валенс. – Они отступают! Держись!
Приск прикрылся щитом, принял удар. Подсел, как учили. Или потому, что ноги подгибались. Нанес удар в пустоту. Или ему показалось, что нанес. Правая рука сделала какое-то вялое движение. Сил хватало лишь на то, чтобы удерживать меч. Приск сделал шаг вперед. Щит колебался лодкой на волне. Но ударов больше не было.
И тут сверкнула молния. Хлынул дождь, ледяной, пронизывающий. Налетевший ветер ударил в спину. В ослепительном холодном, неживом свете Приск увидел всадников-нумидийцев, они вырывались из тьмы и мчались вперед, рассекая серебряные струи дождя легкими пиками и клинками.
Их гортанные вопли потонули в грохоте грома.
Почва под ногами сразу сделалась зыбкой, вода неслась со склонов и, кипя алой пеной, обмывая ноги, убегала в Тибуск.
– А-а-а! – гортанный крик обрушился вслед за громом.
Варвары дрогнули.
* * *
Валенс снял шлем, он был весь мокрый – по лицу центуриона стекали струи дождя, волосы прядями липли ко лбу.
Приск сидел на земле, которая превратилась в жидкую кашу. Они вновь перестроились – если то, что происходило, можно было назвать маневром, и стоявшие за ними три свежие когорты Пятого Македонского ринулись за отступающими даками. Лучшие, как выяснилось, не дрались, стояли в резерве. Их несчастный контуберний попал под удар вместе с другими новичками пятьдесят девятой центурии. А ведь Цезарь во время Галльской войны никогда не ставил новичков в первые ряды.
Верно, многое с тех пор изменилось.
Остатки тех, кто выдержал главный удар, теперь собирались вокруг своих знаменосцев.
– Наверх! – приказал Валенс. – Река сейчас вздуется.
Приск попытался сделать шаг и не смог. Валенс перекинул его руку себе на плечо, приподнял, провел несколько шагов. К ним подбежал капсарий.
– На ту сторону, в лагерь! – крикнул младший медик. – Пока еще можно перейти Тибуск! Река вот-вот снесет мост.
Приску перевязали руку. Повязка тут же намокла – от крови и дождя. Рядом очутился Кука, повел его к мосту. Пришлось ждать, пока с той стороны перейдет вспомогательная когорта собирать жатву – осматривать тела мертвецов, добивать раненых, вязать пригодных для продажи пленных.
– Куда мы? – спросил Приск у Куки.
– В госпиталь.
– А Тиресий? С ним что?
– Порядок. Чего нельзя сказать о тебе.
Желающих перейти по мосту собралось уже немало. Многих несли на закорках, других волокли на плащах.
Кука вдруг заорал:
– Дорогу! Расступись! Дубовый венок! Расступись!
– Какой венок? О чем ты? – пробормотал Приск.
– Спас римского гражданина – положен венок! Расступись!
Голос Куки стал отдаляться, в уши Приску как будто напихали тряпок, все уплывало, и сам Приск уплывал. Кто-то влепил ему пощечину, и он очнулся. Вокруг лежали раненые, кто прямо на земле, кто на расстеленных поверх нарубленного лапника плащах и одеялах. Дождь все еще лил, правда, ослабевая. Гроза уходила на восток. Струйки воды стекали по запрокинутым лицам, скрюченным от боли телам, обмывали раны, вода то розовая, то красная стекала с небольшого холма и ручьем убегала к Тибуску.
– Он только что спас римского гражданина! Этому парню положен дубовый венок! – принялся твердить совершенно охрипший Кука медику.
Он успел втиснуть на деревянный, мокрый от крови и воды стул Приска, оттеснив парня с отрубленной рукой. Внезапно тучи разошлись, дождь иссяк, косые лучи заходящего солнца осветили походный госпиталь. Складной стул медика чем-то напоминал курульное кресло, на котором сидят, исполненные важности, консулы и преторы Рима. Легионер сидел на своем залитом кровью курульном кресле и смотрел на заходящее солнце, как будто в этот миг повелевал миром. Закатный свет бил в глаза, но Приск не щурился. Сквозь последние капли дождя в разрыве облаков видел он золотые холмы, храмы, статуи, фигуры людей…
«Золотой век…» – прошептал он едва слышно.
Медик снял временную повязку, осмотрел руку.
– Тут дело серьезное. Меч дошел до кости. Разворотил мышцы. Как бы не началось воспаление.
Врач промыл рану сильной струей воды из горного ручья.
– На счастье, вода тут чистая. Я распорядился набрать десятки амфор перед битвой. Правда, ткани у нас почти не осталось. Даже простыни, которые прислал император из своего шатра, уже кончаются.
– Да заткнись ты! – закричал Приск. Или ему показалось, что он кричит?
Все вдруг смолкло. Исчезло, затопленное мраком.
«Неужели смерть? » – не поверил Приск.
* * *
Можно было подумать, что путь к дакийской столице теперь открыт для римлян. Однако путь этот был опасный и трудный. Ущелье, в котором протекала Бистра, все сужалось, ауксилларии постоянно обследовали склоны, ожидая засады. Две крепости, что стерегли проход в долину по берегам реки, оказались только что перестроенными, обзавелись высокими стенами и мощными воротами. Для прохода оставались лишь сам поток и узкие полоски берегов, идти по которым придется под огнем катапульт, установленных наверху.
Штурмовать укрепления осенью было бессмысленно – даки сидели за крепкими стенами, и будто в насмешку полоскался на ветру трофейный римский вексиллум, [191] а рядом скалились на шестах отрубленные головы всадников, угодивших в засаду.
– Похоже, без наших дезертиров тут не обошлось! – заметил Траян, осматривая идеальную кладку укреплений.
В руках он вертел зазубренную дакийскую стрелу – ее вырезали из тела одного из центурионов и преподнесли как трофей сомнительной ценности. Впрочем, в этих горах можно было заняться переоценкой всего на свете и, главное, планов, составленных в претории такого далекого теперь Виминация.
– Может, это вовсе и не дезертиры. А те ребята, которых отослал в Дакию Домициан, чтобы они укрепляли мощь нашего будущего врага, – предположил Адриан.
Говорить ему было трудно – подбородок был завязан, так покойнику подвязывают челюсть, чтобы рот не открывался. Как он получил рану, Адриан не распространялся. Главное, вновь ранение в лицо – и опять в подбородок. Тот, прежний, полученный на охоте рубец теперь перечеркнут шрамом военным.
– Мы не можем оставлять эти крепости в тылу, – сказал очевидную вещь Сура. – Придется взять их или…
– Почему разведка не донесла, что здесь такие укрепления? – спросил Траян у стоявшего неподалеку Декстра.
– Мы доходили только до того места, где Бистра впадает в Тибуск. Что дальше – никто не знал, – отозвался Декстр. – Ведь прежде мы полагали, что пойдем через Боуты.
– Опять все твердят про Боуты, – проговорил Траян, однако без прежнего раздражения.
Если крепости разрушить не удастся (а это не удастся наверняка), этот путь через ущелье Бистры затянется на долгие-долгие дни.
* * *
Из всего «славного контуберния» на ногах остались четверо – Малыш, Тиресий, Кука и Молчун. Они не были даже ранены, если не считать царапин. Не пострадал и Валенс. Приска отправили назад в обозе с ранеными.
Траяну пришлось оставить половину армии для осады крепостей на Бистре. Не потому, что император наделся их взять за несколько дней, но лишь для того, чтобы варвары не вышли из-за стен и не ударили его армии в спину. По долине и ближайшим горам сновали отряды ауксиллариев, выжигали деревни, захватывали пленных – женщин и подростков; мужчин убивали, стариков и маленьких детей оставляли помирать на пепелищах – все равно эти пленники не выдержат тяжелый переход до Данубия. Забирали все – скот и запасы зерна подчистую.
Легионы и вспомогательные когорты небольшими отрядами медленно продвигались по узкой полосе берега, теряя драгоценное время.
Выйдя из долины Бистры в долину Стрея, Траян велел заложить на правом берегу Бистры крепость и оставил здесь гарнизон, дабы стеречь подходы к Сармизегетузе. Двинулись дальше. Мост через Стрей строить было уже некогда, небо хмурилось по-осеннему, похолодало. Да и поток Стрея был хотя быстр, но не глубок. Переходили вброд, сложив вещи на щиты и неся их над головами. Вода была ледяная, течение быстрое, сбивало с ног, волокло по камням. Близко, уже близко столица даков, но впереди встают неприступные мрачно-черные, покрытые лесами горы. Как и где карабкаться вверх – никому не ведомо. Декстр вместе с Малышом, ходили на разведку, но быстро вернулись. Стало ясно, что подняться к Сармизегетузе до начала холодов римляне никак не успеют. Только на то, чтобы вернуться по построенным дорогам, требовалось не меньше пятнадцати дней, причем если в пути не будет помех и засад, а войска будут идти регулярным шагом, чего требовать от измотанных и израненных людей было по меньшей мере глупо. Значит, учитывая усталость и обилие легкораненых – гораздо дольше. Все были измотаны смертельно, Траян вынужден был позволить день отдыха во временном лагере. В этот день впервые пошел снег. Мир переменился мгновенно – черные силуэты заросших еловыми лесами гор покрыли белые царапины летящего наискось снега. Сделалась белой трава, на пушистые еловые лапы легли белые пласты. Потом выглянуло теплое еще солнце, снег заискрился, стал таять, зазвенели ручьи.
На другое утро Траян отдал приказ поворачивать назад.
Вновь пришлось переходить Стрей. Когда шли назад через разоренное ущелье Бистры, там и здесь в прозрачный осенний воздух поднимались столбы дыма над пепелищами. Призраками бродили на развалинах женщины и дети.
Внезапно вновь повалил снег, рыхлый, пушистый, такой видел Кука только на Новый год в Эске. Ветер швырял его в лицо идущим, весь лес по склону оделся в белый наряд, дорога сделалась скользкой. Образовались глубокие лужи, покрытые коркой снега со льдом. Дорога превратилась в кашу из грязи и снега.
Все обледенело – шлемы, чехлы щитов, поклажа, колеса телег. На плечах у воинов образовались настоящие сугробы. Кука разжился меховой безрукавкой, но даже она не спасала в такую погоду. Несколько раз останавливались, чтобы отряхнуть плащи и соскрести снег с поклажи.
Ночью, проснувшись, Кука долго лежал без сна и слушал протяжный заунывный вой – то ли волки выли, то ли ветер завывал на перевалах. Его бил жуткий кашель, он обливался потом, задыхался. Сколько дней до Данубия? Он впервые подумал, что не сможет дойти.
* * *
Наконец непогода стихла, Кука поднялся еще до рассвета. Ночью был изрядный морозец – снег на палатке покрылся настом, остатки бобовой каши в котелке замерзли. Кука развел огонь – нельзя отправляться в путь без горячей пищи. Стало всходить солнце, вмиг позолотило теплым светом горы. Вид открывался потрясающий – густые еловые леса, обсыпанные снегом, ярко-синее небо. Горные вершины ослепительно вспыхивали на солнце.
Неаполитанец вновь закашлялся, сплюнул на снег комок густой мокроты. Поморщился, стал тереть горло. Ему казалось, что по горлу саданули мечом.
– Помрем мы в этих горах, это точно, – пробормотал он.
– Ты не умрешь… – Тиресий подсел к костру, протянул руки.
Остальные тоже вылезли из палатки, смотрели с вожделением, как разогревается бобовая каша, делили остатки сухарей.
– Кто-то идет, – сказал Малыш.
– Адриан, – буркнул Тиресий, не оборачиваясь.
К их костру в самом деле шел Адриан. Издалека Куке показалось, что он несет убитого волка, потом сообразил, что в руках у их бывшего военного трибуна меховой плащ.
– Сидите! – крикнул им Адриан издалека, давая понять, что незачем вскакивать для приветствия.
Кука вновь закашлялся. Губы у него опухли и потрескались, глаза слезились, из носа текло, то есть вид был самый что ни на есть жалкий. Впрочем, бравым из оставшихся четверых никто сейчас не выглядел.
– Как вы? – спросил Адриан и бросил на колени Куке меховой плащ.
Сказать к слову – отличный плащ, с капюшоном, полностью закрывающий тело, с прорезями для рук.
– Крисп погиб, Приск ранен, я болен, остальные держатся, – ответил неаполитанец.
– А что с Приском? Рана тяжелая?
– Не особенно. – Кука не стал уточнять, что он имел в виду под этим «не особенно».
– Вы все понадобитесь на следующий год, – заявил Адриан. – Будет новый поход. И уж тогда мы пойдем через Боуты.
– Но мы же одержали победу! – напомнил Малыш.
– Разумеется! – Адриан не скрывал издевки. – Уже чеканят денарии с девизом: «Великая победа при Тапае! » Но почему мы возвращаемся назад как побитые щенки?!
– Это всегда так: сначала римляне терпят поражение, а потом побеждают, – не желал признавать скромные итоги похода Малыш.
– Когда-нибудь, – предрек Тиресий, – будет только поражение – без победы.
– Но не сейчас! – гневно сверкнул глазами Адриан.
– Не сейчас, – согласился Тиресий.
КНИГА ВТОРАЯ
ЦЕНТУРИОН ТРАЯНА
Часть I
ЛЕДЯНАЯ ЗМЕЯ
Пленник
Январь 855 года от основания Рима. [192]
Берег Данубия между Новами и Эском
Дака [193] поймали сетью. Не рыболовной, а куда более тяжелой и прочной круглой сетью ретиария [194] со свинцовыми грузиками. Поначалу на дака ринулся Кука. Но варвар как будто ожидал нападения – левой рукой отшвырнул кожаный мешок, что тащил на плече, а правой обнажил меч, да так мгновенно, что Кука с трудом сумел увернуться от кривого фракийского клинка – варвар орудовал мечом с поразительной ловкостью. Да и ростом дак был выше римлянина на целую голову. Легионер благоразумно отступил. Подбитые гвоздями солдатские калиги не скользили на снегу, что давало Куке немного преимущества – в бегстве. Однако дак не собирался кидаться в погоню. Он с видимым усилием подхватил брошенный мешок и ринулся напролом через снежную целину и оледенелые ветви кустарника. Второго легионера, который притаился за сваленными грудой и засыпанными снегом камнями, варвар не видел. В предутреннем сумраке было невозможно разглядеть, что кто-то скрывается здесь в засаде. Когда Приск выскочил из укрытия, дак замер на миг, мгновенно оценил обстановку и тут же ринулся вперед, рассчитывая на свою силу и рост. Но нанести удар он не успел… Бросок у Приска вышел удачный – сеть полностью раскрылась, опутала варвара и сбила с ног.
Лежа на снегу, пленник все еще бился, как огромная рыбина, и рычал, пытаясь кинжалом разрезать веревки. Еще несколько мгновений, и он бы наверняка освободился. Но Кука такого шанса лазутчику не дал: в два прыжка очутился рядом и огрел палкой по голове. Варвар обмяк. После этого Кука первым делом просунул руку в проделанную дыру и забрал кинжал пленника. Приск подошел и остановился рядом с добычей. Ладонь он на всякий случай держал на рукояти меча.
Кука присвистнул, осматривая трофейный кинжал:
– Хорошая работа… А лезвие… Острее, чем бритва у Молчуна! Глянь, что натворил, чуть ли не все веревки перерезал! Железо у даков отличное – я давно заметил. – Он наклонился, потянул было на себя сеть, чтобы опробовать лезвие.
– Не порти вещь, – остановил товарища Приск.
– Еще одного хочешь поймать? – хмыкнул Кука. – Не волнуйся, сегодня они вряд ли полезут. Уже совсем рассвело, значит, тайных гостей с того берега ждать бесполезно.
– Сеть оставь! – В голосе Приска прозвучала легкая угроза.
Кука недоуменно фыркнул, но уступил. Дакийский кинжал он сунул себе за пояс.
– Приложил ты его – будто быка жертвенным топором. – Приск на всякий случай поводил тыльной стороной руки у пленника под носом – не помер ли тот.
Им повезло – парень еще дышал. Значит, скорее всего, очнется. Человек с той стороны был нужен живым.
– У варваров головы крепкие, – успокоил приятеля Кука. – Недаром многие выходят против нас без шлемов… Подержи-ка его, а то вдруг он притворяется и, как только я сниму сеть, тут же вскочит, как мой природный меч по утрам.
Приск наклонился и крепко ухватил локти варвара, пока Кука выпутывал меч дака и ножны из ячеек. Только после этого легионеры вытащили пленника и связали ремнями. Впрочем, Кука опасался зря: варвар, похоже, не притворялся и в самом деле был без сознания.
– Я к воде, погляжу, что там…
Сказано – сделано, Кука тут же побежал к берегу – осмотреть место, где причаливала лодка.
|
|
|
